Названная в честь луны

Прибыв на первой попавшейся повозке, Дженкинс предъявила билет и суетливо отправилась на поиски своего вагона международного поезда. На перроне, как ни странно, никого не было и данное обстоятельство создавало некую атмосферу уединения вокруг, пузырчатый купол тишины. Наконец, лисица зашла внутрь первого вагона-купе и, отыскав своё место, присела у требующего чистки окна, откуда могла видеть постепенно наполняющуюся зверьми кремовую платформу. Она приехала достаточно рано, поэтому ей пришлось подождать ещё целый час, и уже тогда девушка и ещё какое-то количество доулийцев, а может, не только их отправились в путь, навстречу неизведанности.

Глава 2 «Первый свет»

Колёса поезда стучали по рельсам, на высокой скорости везя пассажиров в рано заледеневшую Эгалитию. Пёстрые, горячие леса со временем исчезли, уступив место уродливым лысым ветвям, без устали напоминавшим о чужеземной суровой природе. Таким же образом пенистые тёплые волны ближе к границе с прежним врагом превратились в недвижимые мрачные зеркала, но этот вид Луэль не суждено было лицезреть, потому как рельсовые пути проложены через самое сердце страны, по обе стороны удалённо от любого источника воды, за исключением небольших скользких рек. Вместе с рельефом менялись и небеса, а вместе с небесами потихоньку менялась и жизнь нашей мечтательной лисицы.

Ехать девушке в окружении звенящей тишины предстояло весь день, и к вечеру она уже должна стоять на перроне центрального вокзала Фрейтвилля, столицы прекрасной белоснежной страны. Пока за окном не стали появляться редкие снежинки, до сознания Луэль не доходила вся грандиозность её ближайшего будущего и вместе с тем всё юношеское безрассудство затеи, и только при виде крохотных символов зимы она позволила себе спустить свою дорожную сумку на пол, лечь на кожаное сидение прямо тёмных мокасинах и заплакать.

– Какая же я дура! Дура! Повелась на учтивость этих плутов и теперь еду туда, где мне может угрожать серьёзная опасность! – не выдержала лиса и прикрыла своё круглое личико когтистыми лапам. Прямо сейчас ей было всё равно, если кто-то услышит её завывания. Да и кто мог бы зайти к ней, когда во всём вагоне должно быть много свободных мест.

Ещё какой-то время Дженкинс шмыгала носом и утирала солёные ручьи, кладя себе в рот сушёное мясо, но вот все звуки, за исключением шума колёс, стали тише, а затем и вовсе исчезли. Солнце находилось на своём пике, и его неосязаемые длани старались достичь каждого окна в пробегавшем поезде. Но ни ослепительный свет, ни ничто другое не могло отвлечь уснувшую после эмоционального всплеска молодую девушку-лису. На её опухшем от слёз бело-рыжем лице веки больших миндалевидных глаз изредка подёргивались, вероятно, от новой фазы сна; брови время от времени сходились вместе, напрягая все мелкие морщинки на лбу, образовавшиеся во время изнурительной учёбы. Нельзя сказать, что сновидение смогло отвлечь лисицу от проявившегося стресса, но можно предположить, оно являлось отголоском прошлого. Того самого прошлого, которое Луэль так старательно хотела отбросить назад, но в этот раз не могла. Мы не узнаем, почему не могла, пока сама она нам не поведает как-нибудь.

Когда лисичка открыла свои глаза, её встретила прежняя тишина, сопровождаемая мраком. «Неужели я проспала до темноты?» – было её первой мыслью. Дженкинс приподнялась и бросила взгляд на запотевшее окно. От увиденного она выпучила зеленоватые глаза и прикрыла рот лапой: перед ней на необычайной скорости проносились кристально чистые белёсые холмы и глянцевые заиндевевшие деревья. Они абсолютно отличались от ободранных растений на севере Берридоуля. Эти были подобны фигурам изо льда, вырезанными первоклассными мастерами, словно кто-то нарочно проделал тонкую работу и поставил вместо голых кронов таких пушистых красавиц. Но нет, деревья были самые что ни на есть настоящие, что приковало внимание Луэль. Она встала и подошла поближе. От её сбивчивого дыхания на окне появлялись матовые круги. Лисица с замиранием сердца наблюдала за красотами эгалитийской природы. По затянутому снежными тучами небу нельзя было определить время, однако Дженкинс чувствовала – скоро она точно приедет. А пока, девушка не прочь запечатлеть в своей памяти неземные пейзажи.

Позади послышался шорох – Луэль сразу его уловила своими лисьими ушами – а затем чей-то тяжёлый вздох. Резко обернувшись, молодая девушка обнаружила пассажира, сидящего на второй скамье прямо у входа. Острым взглядом она прошлась по нему: незнакомец был одет в тёмную робу, а почти всё лицо его скрывал пушистый, как сказочные деревья, шарф. Его одежда не отличалась новизной, но выглядела вполне прилично, под стать прилежному студенту, выживающему на малый бюджет. Мешковатые штаны доходили незнакомцу до пят, закрывая вид на тёплые сапоги. На фоне тёмных одеяний его белоснежные лапы напоминали конечности больного скелетной лихорадкой, которых нередко Луэль видела на улицах своего района. Она понадеялась, что тот ничем не заразен и продолжила быстрый анализ. Стараясь не концентрировать внимание на неприглядности молодого зверя, она подняла взгляд выше, на его длинные белые заячьи уши. «Святые берега! Что тут делает заяц!?» – ужаснулась девушка и попятилась к своей, первой скамье. Она посмотрела путнику в ледяные глаза и опустила взгляд. На самом деле, Дженкинс изучала его не так долго и лишь украдкой, но этого ей оказалось достаточно, чтобы понять, с какой особью ей придётся разделить всё оставшееся время в пути. Эгалитииец также обратил внимание на пристальный взгляд со стороны молодой лисы, но в ответ отвернулся, выказывая всем своим существом отсутствие интереса. Девушка поступила также, но не столько из-за схожих взглядов, сколько из-за невежливости, которую она углядела в его жесте. «Ха… Стоило это предвидеть, с подписания мира прошло всего ничего, и вполне возможно, что он мог бы быть моим противником, будь я в горячей точке, – напомнила она себе, глядя в сторону волшебной природы, – хотя он не выглядит так уж здорово, чтобы быть отправленным на поле боя…». Поток мыслей о странном зайце сменился размышлениями о том, какой город её встретит. Насколько Луэль знала, после окончания войны столица выглядела бедно от отправки всевозможных ресурсов на приграничные территории, поэтому ей нужно было время на восстановление. Но успел ли, по слухам, неописуемой красоты город вернуть свой прежний облик почти за полгода? Дженкинс предстоит это узнать. Также, она должна решить, на чём поедет до островной провинции Нираль. «Но билет я получила только на поезд…» – вспомнила девушка, но предположила, что организаторы уладили этот вопрос, потому и не дали ей билет ещё и на сопровождение до ворот академии. Прервавшись от рассуждений, девушка незаметно вновь взглянула на незнакомца, и он, к её удивлению, уже читал какую-то книгу с гравюрным изображением неизвестного лисице цветка. Название же было на уже более менее знакомом рунном языке – «Основы лекарского мастерства». Луэль неслышно для зайца хмыкнула: ей ведь тоже предстоит учиться подобному. Вслух она ничего так и не сказала, ведь не знала, какие слова подобрать. Да и нужно ли было это, когда он занимался своим делом, а она – своим? «Хотя это он без предупреждения пришёл сюда и теперь делает вид, будто неучтиво поступила я!» – внутренне возмутилась лиса, снаружи лишь кинув неодобрительный взгляд на зайца. Тот сразу оторвался от страницы книги и ответил Луэль взором, даже более презрительным, чем у неё. Светящиеся льдинки таили в себе угрозу. Девушке стало неуютно, и она вернулась к тихому наблюдению за чарующим снегопадом. В этой относительной тишине Дженкинс и её внезапный спутник доехали до столицы Эгалитии. Впрочем, молодой зверь сразу же ушёл в свою сторону, оставив нашу героиню наедине с собственными проблемами. Теперь ей предстояло действовать самостоятельно в чужом мире, среди пугливых травоядных и не только их.

Лисица прошла через пропускной пункт, где столкнулась с тщательной проверкой. В то же время, ей пришлось наблюдать за тем, как чуть ли не с приветственной улыбкой контролёр-грызун быстро пропустил миниатюрную крольчиху и её маленьких детишек. Девушка чуть было не закатила глаза, но одёрнула себя: «А чего ты хотела? Я ведь могу быть для них потенциальной угрозой…». Затем она, собравшись с мыслями, продолжила идти по заполненному вестибюлю. Весь её путь до желанного выхода сопровождался косыми взглядами и даже взволнованным шёпотом одних боязливых эгалитийцев. Не только им было дискомфортно видеть среди себе подобных рыжую особь с острыми клыками – Луэль Дженкинс сама уже изрядно вспотела в своей хлопковой тунике и походила больше не на молодую аккуратную леди, а на таящее под жарким солнцем Танапурра масло. Тем не менее, она старалась держать прямую осанку и идти уверенно, пусть и торопливо. Стремление выйти из «душного» помещения десятикратно возросло, поэтому девушка чуть ли не бегом сократила последние два метра перед лакированной большой дверью. Открыв её, лиса в очередной раз восхитилась местной погодой и ещё несколько секунд стояла на крыльце и рассматривала каждый объект, невзирая на стучащий по жилам холод. Вдалеке виднелись сани, позволяющие жителям быстро добираться до пункта назначения. Рядом же не спеша прогуливались парочки и семьи, мило разговаривающие на повседневные темы. Окружали мышей и ласок, а также других зверей невысокие здания в северном стиле: скатные крыши, натуральный вид, отсутствие лишних деталей – всё это характеризовало Фрейтвилль как город скромных нравов, чтящий традиции. Дополняла обстановку местная мода на многослойные материи. Эгалитийки носили свободные в ногах и руках, но плотно прилегающие к талии и груди платья с различными узорами. Мужчины-звери также отличались своим стилем от типичных доулийцев и предпочитали удобство изяществу. «Истинно, совсем другой мир…» – удивлялась Луэль, уже в открытую рассматривая прохожих. В конце концов, вопросы остались без ответа, а девушка, которая к тому времени спустилась вниз, сосредоточенно искала какой-то знак, подсказку, что ей делать дальше. В этот момент за её спиной послышался кашель. Дженкинс обернулась и встретилась с проницательным взглядом пожилого мужчины-выдры, одетого в старомодное пальто. Казалось, будто он уже долго ждал, когда девушка обернётся.

– Полагаю, мисс Дженкинс? В таком случае, вам нужно проследовать за мной, если вы хотите добраться до Нираля вовремя и без лишних неудобств как для себя, так и для остальных зверей. – промолвил он с нарочито расслабленным выражением. Выдр пошёл по направлению к своему необыкновенному транспорту. Луэль же находилась в замешательстве и с некоторой опаской глядела то на незнакомца, то на причудливый механизм. – Юная леди, не время витать в облака! Мне не платили за то, чтобы я тратил время на ваши сентиментальности, поэтому прошу вас сесть в сани.

Лисица икнула и запрыгнула на сидение позади, прижав к себе саквояж.

– Благодарю, имейте ввиду, я вожу я быстро, – предупредил он и добавил, увидев полнейшее непонимание в оливковых глазах, – просто держитесь покрепче.

Транспорт выехал с территории вокзала и на обещанной скорости покатил мимо остальных саней. Дженкинс от страха вжалась когтями в кресло, но вскоре с нескрываемым удовольствием ощущала невесомость. Снежный ветер бил в лица и девушки, и водителя, но последний уже давно привык к особенностям климата своей родной страны, что будто и не замечал все те хлопья, летевшие прямо в глаза. Дженкинс, как могла, рассматривала проносящиеся вывески и изучала инфраструктуру столицы, но потом сани свернули на мост, конец которого укрывал морозный туман, и по сторонам виднелось заледеневшее море. Больше ничего. «Жаль, что тут волны не бьются о берег в октябре, как у нас…» – тоскливо признала Луэль, всё больше погружаясь в размышления о королевстве, где всё разительно отличалось от того, что написано в книгах с хорошей репутацией. Спустя полчаса пожилой выдр высадил Дженкинс у ворот в город, с стражей которого он заблаговременно поговорил о приезде иноземной студентки, и начал наставлять девицу.

– Мы на месте. Итак, перед вами вход в Нираль, где вы проведёте четыре года в академии медиалхимии. Правило номер один – уважайте местные традиции и общие законы, не пытайтесь обманывать, хитрить и льстить, иначе жизнь здесь станет для вас неподъёмно сложной. Правило номер два – не ходите после отбоя в одиночестве. Какой бы Эгалития ни была безопасной для вас, она, как и любая страна, полна опасностей, если не вести себя осторожно и благоразумно. Правило номер три – не ведите никаких амурных дел с местными, здесь это строжайше запрещено, в отличие от Берридоуля. Всё остальное вы узнаете и, соответственно, освоите по ходу дела. – тоном, не требующем пререканий, предупредил он.

На том и распрощались два знакомца, а лисе предстояло найти путь к академии и не попасть в неприятности. Как только сани выдра пропали из виду, Луэль решительно посмотрела на ворота и, по особому распоряжению, была впущена на территорию Нираля. Город не сильно отличался от столицы страны: всё те же минималистичные дома и суровые нравы, царящие в каждой постройке. Впрочем, обитатели острова несколько отличались от фрейтвилльских зверей своей большей раскрепощённостью и неким единением. Всё население Нираля составляли, в основном, старики, живущие в прибрежных кварталах, и молодые грызуны студенческого возраста. Поскольку здесь единственным высшим учебным заведением была прославленная академия, вся эта вторая категория, вероятно, могла встретиться Луэль уже в здании учреждения. «Что ж, выглядят весело, дружелюбно, думаю, мне не составит труда с ними поладить» – оптимистично предположила Дженкинс, тихонько шагая по белой дорожке. Несколько зверей громко шутили на другом конце квартала. Пока ещё тонкий слой снега хрустел под её сапожками, а кристальные деревья слегка покачивались на время от времени поднимавшемся ветру. Небо к тому времени расчистилось от плотных воздушных масс, явив лисе ясное тёмно-синее полотно и маленький диск совсем недавно взошедшей луны. Девушка вздохнула и продолжила путь к академии.

Вечер превращался в ночь, улицы постепенно поредели, и остались только лампы, странным образом парящие над холодной землёй. Отвлёкшись на загадочное явление, Луэль подошла к одной и хотела притронуться своими окоченевшими пальцами, как из-за угла послышался скрип двери. Лисица пискнула и помчалась в противоположную сторону. «Почему я убегаю!?» – быстро подумала она. Мы бы услышали больше забавных мыслей, если бы девушка не врезалась со всей силы в кого-то. Поскольку разогнала она скорость достаточно высокую, упала не только хищница, но и бедный местный, который в тот момент разворачивался к другой дороге. Падение для обоих получилось неприятным, но если обитатель Нираля приземлился в небольшой сугроб, что значительно смягчило его приземление, то приезжая студентка оказалась на твёрдой поверхности, больно ударившись спиной и головой. Сумка упала рядом. Зашипев скорее от неожиданности, чем от боли, она неуклюже встала, поправила помятое одеяние и мигом очутилась у пострадавшего. Лиса протянула ему лапу:

– Я д-дичайше извиняюсь, не увидела вас! Не сильно ушиблись? – обеспокоенно спросила девушка, на что незнакомый зверь весьма грубо отпихнул её дрожащие пальцы и самостоятельно встал. Луэль опешила от такого жеста и опомнилась, когда он уже ушёл восвояси. Вновь стало совсем тихо, даже. Дженкинс понуро побрела по очередной непонятной ей дороге, по пути теряя крупицы всякой надежды на то, что вскоре она упрётся в преграду, отделяющую её от территории кампуса. Вместе с усталостью и обморожением к ней пришла раздражительность, норовящая выплеснуться на любого, кто попадётся на пути. Даже если этим кем-то окажется тот грубиян или даже заяц, с которым лиса столкнулась в купе. Увы, вслух ей говорить было нежелательно о бушевавших в тот момент чувствах, поэтому она лишь смогла воспроизвести их в мысли: «Что за странный день! А ведь всё начиналось вполне красиво, с утреннего солнца в Альте, а сейчас я хлюпаю по снегу там, где я вообще не ориентируюсь, почти ночью, одна… Мда-а, надо было потребовать клятву на гарантированное сопровождение прямо до дверей моей комнаты в общежитии… А этот подлец в сугробе – хам, самый редкостный! Я знаю, у меня лисья морда, но я ведь извинилась, была вежливой, а он… Как же мне не хочется верить, будто все здесь такие же невыносимые…». После гневной тирады лиса обессиленно заскулила, но продолжила идти. Ну в самом деле, не будет же победительница престижного международного конкурса ночевать в зимнюю стужу, как сиротка? Точно – она и есть сиротка, пусть и под блестящей обёрткой почётной участницы состязания.

Наконец, Луэль дошла до развилки. Там она разглядела чьи-то следы на снегу, ведущие вправо. Решив, что ей не из чего выбирать, девушка поспешила на помеченную дорожку.

Воздух сгущался, а снегопад только усиливался. Однако Дженкинс не сбавляла темп, в этот раз точно поверив в удачный исход своих поисков. Вдруг она запнулась обо что-то твёрдое и чуть не упала на колени. Опустив взгляд под осенние мокасины, лиса обнаружила металлический подъём. Она поставила одну ногу, затем другую и так дошла до вершины подъёма. От увиденного девица охнула. Перед ней, а, точнее, по бокам от неё находились створки железных ворот, напоминавшие риском внезапно сомкнуться пасть. Впереди же простилалась ухоженная белевшая тропинка, чуть дальше – ответвления, ведущие к другим объектам. Конец главной был виден у входа в величественное здание, которое, насколько смогла оценить лиса в условиях уплотняющегося тумана, выглядело более торжественно, чем остальные здания на острове. Позади этого сооружения возвышалось несколько остроконечных башен, излучавших последние частицы света. Луэль неуверенно ступила на дорожку. Ничего не произошло. Тогда она сделала несколько шагов. Опять тишина. Доулийка отошла от ворот на приличное расстояние, и тут они медленно закрылись. С лёгким испугом она рванула прямиком к центральному месту. Сердце её колотилось с бешеной скоростью, а зубы не только от холода. За считанные секунды девушка оказалась прямо у главных дверей. В отличие от жутких ворот, эти были деревянными, прямо как на вокзале, но оттенком даже светлее и с изображением фирменных узоров. «Что же я делаю? А если я вторглась на запретную территорию? Что же будет…» – заскулила Дженкинс и заглянула в ближайшее окно. К несчастью, оно было перекрыто плотными шторами изнутри, хотя совершенно точно лиса могла видеть неяркий свет. Недолго ломаясь, она потянула дверь на себя и очутилась в тёплом холле.

Внутри было достаточно просторно, в сравнении с публичным помещением администрации столицы Берридоуля. Дева подняла голову вверх и лицезрела не просто отсутствие какой бы то ни было люстры, а сверкающие причудливые огоньки, похожие на те, что она хотела потрогать.

– Но как? Я ведь даже не вижу никаких канатов, нитей! – обронила она. Её мелодичный голос раздался по всему залу, и девушка умолкла, вновь смутившись своей несдержанности.

Сбоку послышался спокойный голос немолодого мужчины:

– О, дорогая моя, ты ещё многого не знаешь о нас и наших секретах.

Луэль резко повернулась и увидела вдалеке, у стены с портретами улыбающихся молодых зверей, старого бобра. Он стоял вполоборота, поэтому полностью рассмотреть его лиса не смогла, однако медленно подошла ближе, дабы понять, что тот имеет в виду.

– Если ты не против, мисс, я буду обращаться к тебе как на «ты», уж позволь старику такую вольность, – тем временем продолжил он и двинулся к стойке информации, – ранее рядом со мной тебя ждал наш декан с факультета фармацевтики и врачевания, но его вызвали по одному делу…

Юная Дженкинс не знала, что ответить, но почему-то почувствовала… стыд? Мерзкое чувство, скользящее под плоть. Впрочем, её облегчение было выше, ведь она не ошиблась, те следы привели её в академию. Но виновата ли она в том, что не знала пути?

– Знаешь, это место бывает таким непонятным, даже я, проживший тут больше полвека, иногда теряюсь… Ну же, милая, подойди ближе, мне нужно отметить твоё присутствие и всё тебе объяснить, как следует!

Девушка выполнила ненастойчивое требование старого бобра. Он повёл её к вывешенному бланку, где были видны разные имена, фамилии и подписи, сделанные от лапы. Каких только почерков не было: от каллиграфических и витиеватых до закруглённых и мелких.

– Мне писать здесь?

– Да, мисс, прямо тут.

Луэль отметилась и отдала ручку терпеливо ожидающему её бобру. Тот отвёл её ближе к зоне отдыха, какие бывают в хороших гостиницах, и посадил припозднившуюся студентку напротив себя.

– В первую очередь хочу поздравить тебя с победой в «Фортуне» и поблагодарить за выбор именно нашей славной академии, – добродушно промолвил он, приподняв свои морщинистые веки и взглянув по-старчески на лису, – молодец, что сама нашла дорогу, наша осень может показаться действительно трудной для неподготовленного зверя…

В ответ лиса кивнула, навострив уши.

– Сейчас ты находишься в холле главного здания, но у нас есть ещё две башни с общежитиями, а также другие три для обучения, о них ты прочитаешь в этом буклете специально для первокурсников, – начал бобр своё объяснение и вложил сложенный мелованный лист прямо в лапы подопечной, та сразу начала его изучать, – лекции начнутся завтра в 9 утра, поэтому советую хорошенько выспаться.

Затем почтенный грызун объяснил девушке неподробно, но исчерпывающе основные правила, главные мероприятия, принцип проведения лекций и местоположение её комнаты. Также, он поделился советами о конспектировании материала и подготовке к сессиям. Не обделил бобр вниманием и отношения с однокурсниками: «Запомни, не поддавайся ни на чьи провокации… И ни в кого не влюбляйся, иначе тебе придётся пожить в темницах… Это не шутка». В заключении, он дал лисице ключи и проводил до женского общежития.

– Точно-точно не заблудишься? – поддразнил он расслабившуюся после тяжёлого дня студентку, на что та отшучивалась.

Потом старик откланялся к себе. Дженкинс на сей раз не потерялась и дошла до самой дальней комнаты с аккуратно выгравированной цифрой «25». Зайдя внутрь, доулийка заперла дверь и сложила саквояж у кремового шкафа. Она огляделась: в небольшой комнатке с приличным ремонтом стояла одна кровать, письменный стол того же цвета, что и шкаф, стул. «Видимо, соседки у меня не будет» – сделала Луэль вывод и с наслаждённым вздохом упала на мягкий матрас. Как только её голова коснулась подушки, миндалевидные глаза закрылись и погрузили свою хозяйку в невесомость сна.

***

Чистейший рассвет девушка встретила, стоя у окна. Поскольку её комната находилась на верхушке жилой башни, Луэль могла наблюдать за живописным Ниралем и тем, что находится вокруг него, с высоты птичьего полёта. Она не ожидала от себя раннего пробуждения, причём в бодром расположении духа, но зато у неё ещё пара часов свободного времени перед первой лекцией. «Кстати, а какое у меня расписание?» – задумалась девушка и подошла к письменному столику, где в потёмках оставила информационный буклет. Она развернула его, и оттуда выпал белый листок с распечатанной таблицей. Вглядевшись, Дженкинс поняла, что вместе с общей навигацией старик-бобр вручил ей информацию касательно распорядка учебного дня. Она глянула на последнюю строчку. «Неужели я освобожусь только в 6 вечера? Хотя, когда я училась у себя в корпусе, мы иногда тренировались и до 8…» – прокомментировала лиса расписание. Однако она не могла не согласиться с тем, насколько чудно звучат дисциплины на сегодня: «Теория элементов и частиц», «Фармакология в магической среде», «Медицинский кодекс чести», «Целебные травы и их применение», дальше время уделялось факультативам и выполнению домашних заданий. В то же время, её смутило слово «магической» рядом с научным термином.

– Должно быть, это фигура речи? Хотя такие академии должны придерживаться строгих правил даже в названиях! – рассудила она, с сомнением перечитывая наименование второй лекции. – Надеюсь, я правильно всё прочитала.

На самом деле, в курсе фармацевтики и врачевания гораздо больше предметов, но именно в первый день для всех новых студентов этого факультета заместитель декана решил не ставить сразу шесть пар. Впрочем, лисица весь сентябрь усердно вгрызалась в основы благородных наук, чтобы не опозориться на первых занятиях. «Я уже не удивлюсь, если и те знания, что я получила, окажутся устаревшими» – невесело подумала она и сконцентрировалась на том, что же вообще она наденет. Пользуясь запасом времени, лиса нетороплива разложила все свои немногочисленные вещи в две компактные стопки и открыла шкаф. Неожиданно там уже была сложена одежда. «Видимо, форма» – предположила Дженкинс и вытащила её, дабы изучить. Нос поймал аромат мяты. Первыми двумя элементами одежды были бесшовные рубашки, доходившие девушке до колен. Третьей вещью оказались приятные наощупь широкие штаны, напоминавшие её излюбленные палаццо. А четвёртая вещь была похожа на медицинский передник с плотным нагрудником. Пятой Луэль расправила в лапах чудесную мантию молочного цвета, подчёркивающую цвет её глаз. В целом, весь комплект одежды, за исключением последнего элемента, был выполнен в спокойных тонах, что показалось девушке странным: «Такая форма быстро пачкается».