Дневник о-пэр девочки

Я кивнула. Молча

…Я так и не написала Наташе. Потеряла адрес. Но если ты, Наташа, читаешь эту книгу – знай: я сдержала своё обещание.

Я написала правду. Здесь. В каждой странице. Во всём, что я не сказала тогда. Но скажу сейчас. Пусть даже спустя годы.

Глава 10. Добро пожаловать… вроде как

Привет, Дюссельдорф.

Спускаюсь по трапу самолета. Желание вцепиться в руку Наташи и прошептать: «Не бросай меня среди всего этого чужого». Но я уже была взрослая девочка и знала: всё, пути разошлись.

Наташу ждала спокойная, выстраданная жизнь уважаемой фрау: муж, квартирка на Кельденихштрассе, работа в немецкой фирме и пиво по пятницам в Старом городе.

А меня?.. Меня ждали приключения, Юлькина свадьба и мой жених.

Не кто-нибудь, а директор одной из крупнейших автомобильных компаний Германии. Звучит солидно. Почти сказочно.

Закинула за спину рюкзак и пошла к выходу. «Минус один, минус два, не ниже… Почти курорт», – прикинула я, вдыхая немецкий воздух.

Огляделась. Аэропорт как аэропорт. Почти как наш. Чуть меньше. Толпа встречающих – чуть более «европейская».

И среди них – он. Жених, типа?

Сутулый, плешивый, в свитере непонятного цвета и брюках в тон. В руках табличка с моим именем. Рядом крутился пухлый белобрысый мальчишка, похожий на варёную сосиску в куртке.

Может, настоящий принц просто отлучился – за кофе, в буфет, к белому коню? А табличку оставил этому… резервному дядьке? Но нет.

На лице – ни искры радости. Лёд.

«Наверное, стесняется», – подбодрила я себя и выдала широкую улыбку, с готовой приветственной репликой на языке.

Протянула руку. Птичкой, робкой. И… зависла в воздухе.

– Olga? – лениво спросил «принц», с каждой секундой теряя очки.

Я закивала, как китайский болванчик.

– Ich bin Bursian. Das ist Moritz. / Меня зовут Бурсиан. Это Мориц.

Мальчик – Мориц – слегка дёрнул уголком рта. То ли улыбка, то ли спазм. Ну хоть какая-то эмоция.

В моём воображении встреча рисовалась иначе: объятия, радость, фразы вроде «наконец-то ты здесь!». Вместо этого – я тащу рюкзак сама, стараясь не отстать от хмурого спутника и его ребёнка.

На парковке он молча кивнул на багажник чёрного «Ауди». Рюкзак – туда. Сама села на переднее сиденье, пристегнулась. Поехали.

Летим по автобану, дорога как зеркало – гладкая. Молчим. И вдруг, не глядя в мою сторону, он говорит:

– Wie geht es dir? / Как дела?

– Danke. Gut! / Хорошо, а у вас?

– Es geht / Пойдёт.

Ну хоть первый диалог я осилила. Супер!

Мориц неожиданно выстрелил в мою сторону какой-то фразой – быстрой, как очередь. Упс. Он точно на немецком говорит??

Потом Бурсиан, видимо, повторил то же самое. Помедленнее. Но это не спасло ситуацию.

Я ни фига не поняла!!

И тут они оба – отец и сын – переглянулись. С таким видом, типа, как это она не понимает нас!

Моё настроение рухнуло.

«И о чём я только думала, когда соглашалась на всю эту авантюру? Ну нет, серьёзно, я надеялась, что моих школьных знаний хватит на свободное общение? Или я тогда об этом не думала???»

Но рефлексировать было поздно. Я зевнула (курсы театрального) и сделала вид, что заснула.

К моменту, когда мы въезжали в посёлок, я уже снова улыбалась. Ну подумаешь, не понимаю ничего. Это, наверное, стресс. Пройдёт.

По ухоженной дороге «Ауди» миновал несколько вилл с бронзовыми львами у ворот.

А потом свернул к их дому.

По сравнению с соседскими особняками жилище казалось скромной дачкой. Если не сказать сарайчиком.

Они не сняли обувь, войдя в дом… Оказывается, у них так принято. А ещё говорят, что мы – дикари…

1 февраля. День первый. Германия

(Внимание: возможны следы культурного шока)

После короткой «экскурсии» по дому – скорее беглого инструктажа – мне жестами предложили пойти отдохнуть и подготовиться к ужину.

Спасибо тебе, язык жестов. Пока только ты не дал Штирлицу провалить свою миссию.

Захожу в «мою» комнату. Что мы имеем: письменный стол, шкаф, телевизор и… матрас. Без всяких подиумов, каркасов и вообще признаков кровати. Просто матрас. Лежит. На полу. Да тут даже на три звезды не тянет!

Ну ладно. «Приют усталого путника». Будем считать, что это такой минималистичный немецкий шик.

Окно выходит в сад, на подоконнике – кактус! Маленький, круглый, колючий. Такой же был у мамы на кухне. Привет, родненький. Села у окна, погладила кактус по макушке – осторожно, он с виду пушистый, но характер у него, как у меня.

Рюкзак пока не трогаю. Не готова обживаться. Уеду отсюда, как только Юлька за мной приедет. Она слегла с гриппом и не смогла меня встретить. Дождусь и уеду.

Из кухни повеяло жареным мясом. Желудок предательски заурчал.

Переоделась в белую футболку с рюшами – образ «девочка-милота». Послание без слов: «Я пришла с миром. Я несу вам свет».

Появляюсь в столовой.

Бурсиан жестом усаживает меня за стол, я хватаю вилку, нож… и сталкиваюсь с непрожаренным мясом.

С кровью. Настоящей.

А-а-а-а! Я такое не ем…

Но объяснить не могу. Немецкий где-то остался в школьном ранце рядом с формулой площади круга.

Показываю жестами: «Извините, не хочу есть».

Он кивает, сморкается в салфетку прямо за столом. Мориц, сын его, громко срыгивает.

Блин, меня сейчас стошнит!!!

И это моя новая реальность.

Наконец «семья» доела. Я голодная. Загружаю после них тарелки в посудомоечную машину. Бурсиан что-то орёт, но я не понимаю. Потом жестами отправляет меня отдыхать и на часах показывает, что завтра подъём в 6:00.

Вид у него при этом такой, как показывали в советских фильмах про войну. Когда там нашим кричали «Партизанен!»

Я ушла в свою комнату

Достаю календарик. День моего приезда аккуратно обведён сердечком. Закрашиваю его чёрным. Вынимаю из рюкзака дневник. Пишу на первой странице:

«Теперь я понимаю белых офицеров, которые стрелялись от тоски по Родине…»

Глава 11. День второй. Чудесное немецкое утро

(Уровень интеграции: «Я в аду, пожалуйста, отпустите меня обратно в Москву»)

Проснулась. Кактус на окне. Я дома?

Сейчас мама нажарит блинчиков, с горкой, со сливочным маслом сверху, со сметаной и сгущёнкой. Папа будет смотреть новости и комментировать.

Но нет. Блинчиков не будет…

Потому что окно не моё. И стены чужие. И даже небо как будто не такое голубое.

Боже, как же холодно! Смотрю на термометр: +14. Четырнадцать градусов!! Реально??? У нас на даче зимой теплее было: папа натопит, печку заправит, и красота. А тут – холодина!!!

Выбираться из-под одеяла не хотелось. Но надо. Я же ответственная. Приехала работать.

Решила «порадовать» моих новых… «родственников».

Вытащила сыр, колбасу, масло, заварила чай, сварила кофе, накрыла на стол. Всё как дома. Но пока без блинчиков.

В 7:55 в кухню вваливается принц Бурсиан. Мятая рубашка, костюм сидит как на пугале. Смотрит на стол. Не говорит «доброе утро», не улыбается, не кивает. Только:

– Слушай и запоминай. На завтрак – только шоколадная паста с хлебом. Мориц иногда ест мюсли. Бутерброд в школу – обязательно. Спрашивай, какой хочет.

Меня даже не расстроил его приказной тон. Самое главное, что я вроде как немного понимаю. Ну не всё, конечно, а так, процентов на тридцать. Остальное – жесты.

Села. Намазала себе хлеб шоколадной пастой, которую терпеть не могу. Бурсиан тычет взглядом и приказывает: «намазывай типа сыночку его тоже».

Молча делаю. Он ждёт, как император, пока я завершу церемонию.

Ну окей.

– Он ест сам? – спрашиваю. Ну типа, предложение простое, но ирония максимальная.

Ноль реакции. Бурсиан отвечает сухо, без намёка на эмоции:

– Да. Сам.

Шутка не зашла.

Сынок тем временем щёлкает пальцами, как в ресторане официанту, и говорит мне: «Дай воды!»

Я не реагирую. Ну а что, здоровый парень, восемь лет, сам, что ли, не нальет, что за наглость такая?

И тут… Бах! У мелкого истерика… Он орёт, из чего я понимаю, что меня сравнили со служанкой и что-то было ещё в мой адрес, но перевод я не знала.

Вот засранец.

Я смотрю на папу. Ноль реакции. Он продолжает жевать хлеб.

Наверное, мне надо его воспитывать? Я же типа няня?

«Мориц… так нельзя…» – начинаю осторожно.

И тут ребёнок переходит в режим истерики на максималках. Сопли, слёзы, крик – как будто я разбила ему любимую PlayStation.

Я в панике. Меня никто не предупреждал, что тут ребёнок-псих! Где инструкция? Как заткнуть этого монстра?

Бурсиан наконец вскакивает, наливает воду, ставит стакан перед сыном. Мориц моментально затихает, получая то, что просил.

А потом… Папа начинает орать: «Что, сложно сделать, что тебе говорят?! Встала и налила!»

И тут я понимаю: это не ребёнок истеричный. Это семейка психов.

Это – уровень их коммуникации. А я просто попала в их дурдом…

Объяснить про то, что на меня шеф в фирме никогда голос не поднимал? Ну пока не могу… Ага, попробуйте вот так, сходу, на нервах, построить монолог на чужом языке, если вы иняз не заканчивали.

Пока я судорожно пытаюсь вспомнить хоть какие-то слова и связать их в предложения, в меня летит бутерброд и семейка заканчивает завтрак.

Снимаю с себя «Нутеллу»

Выдыхаю. Вот сейчас мне очень хочется поменяться местами с моим прадедом, который прошёлся по улицам Берлина на танке в сорок пятом… Но… Я же толерантная. Миру мир…

Слышу с ванной окрик Бурсиана. Иду. Он уже вытряхнул на пол корзину с грязным бельём. Сразу видно: копили к моему приезду.

– Постираешь. Уберёшься. Погладишь рубашки. Вымоешь туалет. Заберёшь Морица из школы.

Сует мне в руки листочек с каракулями.

– Вот тут нарисовано, как найти школу. Тридцать минут пешком. Не опаздывай.

Я киваю. Прячу взгляд, чтобы не увидел, как мне хочется надеть ему корзину на голову… Нельзя показать чувства. Мне ещё Юльку дождаться надо.

План Б: найти ближайшее российское консульство и сдаться.

– Ключ дайте, пожалуйста, – прошу его вежливо.

Он удивлён.

– Ключ?

– Закрывать дверь. Когда я выйду.

– Не надо.

Из кухни ржёт Мориц:

– Закрывать дверь! Ха-ха-ха!

Уходят. Наконец. Я остаюсь одна.

Пинаю кучу белья.

Капиталисты хреновы. В раю живут. Даже двери не закрывают. Зато уважения – ноль.

Вчера я была сотрудницей уважаемой фирмы.

Работала с министрами. А сегодня я – уборщица в чужом доме. И маленький деспот орёт на меня, как на персонал.

Да, спасибо, отличная языковая практика.

Полное погружение. Прямо с головой.

А не пошло бы оно все на х… Надо же! Немецкий предлог, обозначающий направление nach («нах») очень созвучен тому, куда бы я всё это сейчас послала.

Глава 12. Уровень терпения: критически необходим

После утренней взбучки от юного фюрера и его молчаливого родителя у меня было только одно желание – сбежать. Куда угодно: на вокзал, в лес, в аэропорт, в консульство.

Но сбегать – это для слабых. А я, между прочим, МГУ закончила. И пусть обидно, что теперь с красным дипломом я глажу чужие трусы – всё же надо разобраться, не перегибаю ли я палку.

Судорожно хватаю договор Au Pair.

Ищу спасение в буквах. Нахожу. Читаю.

Идеальная западная обёртка: «лёгкая работа по дому», «как старшая сестра», «загружать посудомойку».

Ага. Только забыли уточнить: сестра у вас – Золушка в режиме full-time.

Я смахнула слезу – уже, наверное, двадцатую за утро – и поняла, что у меня есть два варианта:

✔ Умерить свою гордыню, смириться, адаптироваться.

✔ Улететь домой, потеряв деньги, мечты и веру в европейскую цивилизацию и подругу.

Пункты «свадьба Юльки», «денег на билет обратно нет» и «я ещё не всё увидела в Германии» аккуратно подтолкнули меня к варианту номер один.

Ладно. Живём. Буду как разведчица в тылу врага – играть по их правилам.

Вперёд – в бой!

Натянула резиновые перчатки, выдохнула и шагнула в мир чужого нижнего белья.

Сортировка – как дипломатическая миссия: трусы мужские, носки детские, рубашки белые. И всё это – моё новое утро.

«Девочка из приличной семьи. Хорошая работа. Машина. Каблуки. Москва. Заработок. И вот ты тут – по локоть в чужом дерьме. Поздравляю!»

Постирала. Пропылесосила. Вдохнула аромат чистоты. Отдохнуть бы… Но некогда. Пора в школу за маленьким немецким ублюдком.

Вооружившись листочком с каракулями, который дал гастпапа (называется «схема», ага), отправилась искать школу.

Бурсиан уверял, что идти тридцать минут.

Два часа спустя я кружила по улицам, которых на схеме не было вообще. Ни одной. Вот и верь в немецкий порядок! Ну кто так дома нумерует??

Когда наконец здание школы появилось на горизонте, Мориц уже шёл мне навстречу – с выражением лица, будто я его оставила на шесть месяцев в пустыне без воды.

Портфель он сунул мне в руки.

Что-то бубнит по-немецки. Я ничего не понимаю, но точно слышу: die Kuh (Корова). Спасибо, школьная программа, это слово я знаю. Ну ладно, маленький засранец.

Вот бы ответить! Какой-нибудь эффектной фразой! Но в школьной программе у нас не было матерных выражений. Отвечаю ему по-русски всё что думаю. Какая-то женщина оглядывается в мою сторону, сочувственно качая головой.

Дома меня ждала новая серия реалити-шоу «Выжить с Морицем».

Оказалось, он не умеет пользоваться микроволновкой. Разогрела картошку, сосиски, уселись обедать. Потом сели с ним за уроки.

Он писал слова по слогам, как детсадовец. Ну точно – отсталый. А ведь в третьем классе.

Но потом он включил видео и начал показывать мне, как в Альпах катается на горных лыжах и прыгает с огромной вышки в бассейне. Я даже прониклась к нему уважением – не так уж и туп этот монстрик.

В 16:00 тренировка. Сопровождение – моя почётная миссия. Ехать, как я поняла, на другой конец города.

Спрашиваю:

– Мориц, где ключи от машины?

И тут он выдаёт:

– Машины нет. Была. Мотоцикл. Но прежний au pair (мальчик) его сломал. Теперь только велосипед.

Das Fahrrad. Велосипед?!

Я с трудом выдавила:

– Покажи, где он.

Он повёл меня в гараж и показал… велосипед эпохи динозавров. Облезлый, с рамой, которая явно не дружит с юбками, и седлом, как доска для йоги уровня садо-мазо.

Ну ладно. Не пешком же идти. Хотя я на велике с детства не каталась. Ну, это такое дело, раз научишься, потом не забудешь.

Сначала было даже ничего. Ветер в лицо, свобода, детство вернулось…

А потом мы выехали на дорогу. Ехали по обочине, но там были машины и люди. В общем, я запаниковала, отвлеклась, свалилась в канаву и пока поднималась, отряхиваясь, потеряла немчонка. И сама тоже потерялась.

Молодец. Просто браво

О, вот те кусты, что я протаранила. А вот тут меня чуть не сбил Volkswagen. Стемнело. Возвращение домой было как возвращение с фронта. Только вместо медали – синяк на попе.

Маленький фриц был уже дома. Я беру учебник и молча ухожу в комнату учить немецкий.

Папаша вроде доволен. Всё вымыто, выглажено, разложено. Я – невидимка, и это даже приятно. Тишина.

Но не тут-то было.

Мориц ябедничает: «Она меня бросила! Уехала кататься! А я – один, бедный и беззащитный!»

Маленький стукач. Показываю жестом, что мне бы машину. Мне жестом показывают, что её не будет. Немцы проклятые. Ладно. Велик это ЗОЖ, полезно даже…

Ну что ж. Новый список целей:

– Выучить немецкий.

– Научиться не падать на велосипеде.

– «Не убить» дорогую семейку.

– Прокачать ягодицы – хотя бы какой-то бонус с этого велика!

Попросила, кстати, потеплее батареи.

В ответ: «Вы же из России. У вас вечная мерзлота. Вы не мёрзнете.

Мне бы моего прадеда сюда, ух как я бы им тут всем показала вечную мерзлоту на его танке…

Итог:

Зачёркиваю на календаре второй день. Пишу: «Они правда думают, что я приехала к ним работать!»

Зачёркиваю. Нет.

«Они просто ещё не поняли, что я – не уборщица, а луч света в их унылом немецком быту»

Сил больше нет. Спать. Завтра – день третий. И, может быть, я снова не потеряюсь. Хотя бы не сразу.

Глава 13. Уровень общения: «Подай мне кофе и не молчи»

Ох, как же не хочется вылезать из-под одеяла, как же не хочется вновь лицезреть свою «немецкую семью» – гастпапу и «младшего брата»…

Но я встаю. И пою. Правда, очень тихо. На мотив бодрящий и вечный:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой…

Слушай, Германия, я ещё не сдалась!

Утренний позитивный настрой, версия 2.0:

– Встаю в 6 утра – здоровый режим.

– Много двигаюсь – фитнес-бонус.

– Укрепляю выдержку и мышцы рук (особенно при глажке рубашек).

– И, в конце концов, кто ещё может похвастаться, что изучает язык через ежедневный культурный шок?

Я сознательно стараюсь даже не думать в русле «мои должностные обязанности» и «работа». Потому что не может же девушка в здравом уме променять офис в Москве, белую блузку и зарплату в 1000 долларов на труд прислуги за в пять раз меньшую сумму. Я ещё не рассталась с мыслью, что я приехала в Германию не работать, а изучать страну и знакомиться с людьми.

Улучшать язык. Съездить на Юлькину свадьбу. И, давайте не будем врать, может быть, устроить личную жизнь.

А то, что пока эта жизнь больше похожа на выживание в реалити-шоу, ну, это детали.

Моя первая утренняя миссия: накормить семейку, не вызвав истерику.

Алгоритм чёткий:

✔ Кофе – Папику.

✔ Чай – Братишке.

✔ Пока зевает – собрать ранец.

✔Намазать хлеб «Нутеллой» и сделать бутер в школу.

✔ Впасть в депрессию, когда всё пойдёт не по плану.

«Мориц, с чем сделать бутерброд: колбаса, салями, сыр, „Нутелла“?»

Молчание.

«Mit Wurst?» – уточняю.

Молчание.

Сделала бутер с колбасой. Запаковала. Убрала в его ранец.

За секунду до выхода из дома, когда на улице появляется школьный автобус, Мориц открывает ранец и истерично рыдает. Контейнер летит на пол: «Ich esse das nicht!!! / Я это не ем!!!»

Я не могу оставить ребёнка голодным, особенно когда рядом заходится в истерике его отец. Быстро выкидываю колбасу, кладу вместо неё сыр. Мориц истошно вопит: «Теперь хлеб пахнет колбасой!»

Отец психует: он опаздывает на работу.

Мне хочется взять хлеб, салями, сыр, огурцы, шоколадную пасту, тунца, мясо с кровью и кислую капусту, всё их грязное бельё и моё плохое настроение и запихнуть за шиворот им обоим.

Но я сдерживаюсь. Я улыбаюсь и переделываю бутерброд. Потом ещё раз. И ещё. После пятой попытки отец не выдерживает, хватает отпрыска за руку, и они уходят, хлопнув дверью. Я остаюсь наедине с пустым контейнером и чувством вины.

Время: 08:00. Вздыхаю, открываю холодильник и шарю по его полкам в поисках нормального съестного. Не хлебом единым сыт человек, пусть даже с шоколадной пастой!.. Начинать и заканчивать каждый день сладким мне невмоготу.

Провал

08:20. Миссия номер два: домработница.

Пылесос, тряпка, утюг, гора белья. И откуда у двух мужчин, большого и маленького, каждый раз набирается целая гора грязного белья?

Каждое утро Марсиан (производное от Марсианин, потому что с логикой Бурсиана даже пришельцам было бы сложно спорить) надевает поверх майки белокипенную рубашку, а вечером швыряет её мне, потерявшую свежесть. Но всё остальное? Похоже, немецкие марсиане готовились к моему приезду целый год.

Теперь я такой виртуоз в глажении мужских сорочек, что в будущем муж будет говорить мне спасибо.

12:00. Следующая миссия – экспедиция за продуктами, а значит, можно осмотреться на местности.

Посёлок оказался маленький, меньше, чем наши дачные садовые товарищества – домов 30 всего.

Первое очарование инаковости быстро прошло, и обнаружилось, что в посёлке нет ничего интересного: красивые домики, ухоженные газоны, хорошая дорога, футбольное поле и… все! Нет музея, нет дискотеки. Нет булочной, источающей ароматы свежих брецелей и пумперникелей (а я так мечтала познакомиться с 1500 сортами немецкого хлеба и мучных сладостей!). Нет даже магазина – ближайший супермаркет в соседней деревне.

В последующие дни разочарование только усилилось. Жизнь в посёлке замирала в 18:00 в будни, в 16:00 в субботу и полностью исчезала в воскресенье. Лишь только смеркается, как немцы сдвигают жалюзи, укладывают детей спать, а сами садятся с банкой пива перед телевизором. На улицах никого. Тишина. Лишь я печально таращусь из своего окна.