Полная версия
Дневник о-пэр девочки
Дневник о-пэр девочки
Ольга Евтушенко
Человек – существо азартное.
Хорошего ему мало.
Ему подавай самое лучшее.
Чарльз ЛэмДизайнер обложки Петр Волков
Редактор Евтушенко Елена
© Ольга Евтушенко, 2025
© Петр Волков, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0067-9829-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Без обратного билета
Рейс Москва – Дюссельдорф.
Посадка объявлена.
Я подхватываю рюкзак. Тереблю нервно билет, будто ключ в новую жизнь. С собой немного вещей и вера в то, что, если улететь достаточно далеко, всё можно начать сначала.
Я улетаю за границу. И совсем не в отпуск. Это больше похоже на побег. Или поиск. Конечно, для дауншифтинга больше бы подошёл Тай или Бали, но у меня выбора не было. Лечу в Европу.
Я улыбаюсь стюардессе и делаю шаг в салон. В этом шаге больше непредсказуемости, чем во всех моих прошлых двадцати трёх годах жизни.
Полчаса спустя аэробус плавно отрывается от земли. Москва остаётся внизу. Огни пульсируют, как сигналы с корабля, который я только что покинула. Слёзы текут сами – я даже не пытаюсь остановить их. От радости, наверное.
– Что случилось? – спрашивает соседка рядом. На вид чуть старше меня. Дорого одета, со вкусом.
– Сама не пойму… – честно говорю я. – Эмоции.
– В Германию? Замуж?
– Нет. По программе опэр. Няней в немецкую семью. Такая международная сказка.
Она чуть улыбается – грустно:
– Сочувствую.
Я удивляюсь
– В смысле?
– Потому что я тоже через это прошла. Была – как ты. С сияющими глазами. С мечтой. А потом – рыдала. По вечерам. В ванной, чтобы не слышали.
Я моргаю
– Но это же крутая программа! Жильё, карманные деньги, язык, новая страна…
– Ты и правда поверила? – её глаза вспыхивают, как у кошки ночью. – Девчонки не делятся тем, что на самом деле происходит. Только фотками и видео с чашкой капучино на фоне готического собора. Хочется же, чтобы все вокруг завидовали. Я тоже врала. Себе, родителям, друзьям. Потому что легче быть успешной эмигранткой, чем жалкой девочкой, которая не справилась.
Пауза.
– Наташа.
– Ольга.
– Ну что, Ольга, как ты докатилась до такой жизни?
Я улыбаюсь сквозь слёзы, стираю их рукавом:
– Да я с детства такая, что на одном месте сидеть не могу. Тольятти – Самара. Самара – Москва. Работа. Зарплата. Самостоятельность. Стабильность. Почти карьера. И вдруг – пусто. Мне двадцать, а внутри будто сорок. И всё серо. Работа – дом. Дом – работа. Скука смертная.
Она кивает.
– Из плюсов – скучать ты точно не будешь. Из минусов – когда чего-то достигла, падать вниз больнее. Но ты сильная, справишься.
Мы замолкаем. За иллюминатором начинает бледнеть небо. Рассвет ещё не наступил, но ночь уже сдала позиции. Самолёт гудит равномерно. Спокойно. Как будто ничего не происходит.
А у меня внутри – буря. Или это просто ветер перемен? Я ещё не знаю. Но обратно дороги нет. Поживём – увидим.
Позже. Новая комната. Новый мир.
Позже, сидя на полу в своей новой комнате, я пела вполголоса, почти шёпотом, чтобы никто не услышал. Русские песни. Пела не для кого-то, а просто чтобы не раствориться в тишине.
Он слушал – молча, как всегда. Мой молчаливый друг в этой стране.
Его левый бок украшал тонкий старый шрам как напоминание: да, больно было. Кто-то когда-то хотел заглянуть внутрь – из любопытства или проверить острие ножичка.
Но он выжил.
Я смотрела на его колючую макушку, как он упрямо тянется к свету несмотря ни на что – и вдруг поняла: он совсем как я.
Окинула взглядом комнату, в которой мы с ним оказались вдвоём. Евроремонт – как он есть на самом деле. Белые стены. Шкаф, письменный столик и матрас на полу. Камера-одиночка… И мой маленький колючий кактус, живучий, несмотря ни на что. Всё ещё верящий, что там, за окном, начинается что-то большое и светлое. Главное – только верить.
Глава 2. День, в который всё началось
– Олечка, это я! – в мобильном раздавался голос моей лучшей подруги Юли.
Голос радостный, как будто за окном не духота, а весна и мы снова на самарской набережной, пьём сладкое шампанское из пластиковых стаканчиков и обсуждаем парней.
– Привет, – выдыхаю, спрятавшись за ворохом бумаг. – Ты как всегда вовремя. Я тут как раз теряю связь с реальностью.
В кабинете – как в аду на минималках. Сплит-система делает вид, что работает. Пятеро мужиков, мои коллеги, орут наперебой, вспоминая, кто кому вчера «вкатил» на поле. Чайник кипит, как эмоции в кабинете. Я заполняю очередной договор на продажу сеялок, одновременно по городскому телефону пытаюсь убедить министра сельского хозяйства какой-то республики, что фраза «Опять всё просрали!» относилась вовсе не к поставке двадцати тракторов, а к футбольному «матчу века».
– Ты на работе? – смеётся Юлька.
– А где же ещё. Ты же знаешь меня.
Я трудоголик по профессии, по призванию и по диагнозу. С утра до ночи, от звонка до последнего отчёта.
Вот уже два года я официально «эксперт по продажам», но в душе – просто девочка, которой жутко надоели трактора, сеялки и колхозы.
Мне двадцать два. Пятьдесят килограммов уверенности – на шпильках.
Глаза – огромные, как в аниме. Смотрю обычно прямо, с вызовом. Умею молчать так, что воздух вокруг превращается в кристаллики льда. Улыбаюсь – и собеседник тает.
Красота у меня странная. Неприглаженная. Не из глянца, а из той, что остаётся в памяти. Характер – с горчинкой, как крепкий кофе без сахара.
Коллектив ко мне привык быстро. Приняли как «своего пацана». Только на каблуках и с красной помадой.
И зарплату мне дали вполне приличную. Но в Москве всё приличное для молодых «понаехавших» уходит на съём жилья, а остаток на еду и на то, чтобы не выглядеть сиротой казанской на совещаниях.
Мой сегодняшний роскошный обед, к слову, ещё ждёт меня в тумбочке: овсянка и плавленый сырок. И не потому, что я на диете, просто экономия должна быть экономной. Зато куплю себе новую сумочку.
– А у тебя как дела? – спрашиваю Юльку.
– Да я тут подумала… а не махнуть ли нам, например, в Гамбург?
Я замираю. Слово «махнуть» от нее обычно означает «разнести жизнь в щепки и собрать её по-новому». И это, пожалуй, единственная мысль, которая мне сегодня понравилась.
Глава 3. «Понаехавшие»
Мы с Юлькой дружили со школьной скамьи. С пятого класса, если быть точной. Она – прилежная отличница с хвостиком, я – девочка с косичкой и вечным «а почему?».
Шли годы, причёски менялись, институты тоже: Юля пошла в пед, я – на менеджера. Но даже расстояния, сессии и первые глупые романы не смогли нас развести. Мы были как кофе и шоколад – порознь можно, но невкусно.
После института Юлька пошла работать переводчицей в немецкую сельхозфирму. Очень солидно. Я же вернулась в родной город и устроилась в редакцию местной газеты.
Это были те самые «лихие двухтысячные», когда журналистика напоминала скорее полосу препятствий с элементами криминального квеста.
Газета у нас была – не «Вестник культуры». Скорее «Криминальные хроники на стероидах». Бандиты, разборки, громкие заголовки, кровь, компромат, сплошной экшн. Мои статьи попадали на первые полосы, редактор гладил по плечу (нервно), я выжималась по максимуму, по-другому не умела.
А потом убили главного редактора. Потом его зама.
Редакцию трясло как под миномётным обстрелом.
С каждым днём становилось всё страшнее. Мы меньше писали – больше вздрагивали. В итоге газету тихо прикрыли, а я осталась сидеть на диване с холодным кофе и мыслью: а не пора ли снова в Москву?
И тут – как в сказке, где вместо феи объявилась моя Юлька. Позвонила и обронила между делом:
– У нас вакансия появилась. Идеально тебе подойдёт. «Эксперт по продажам сельхозтехники». Хочешь?
Я, конечно, хотела. Но для приличия спросила подробности. И получила:
«Требования: мужчина, 35+, с высшим сельхозобразованием, опытом не менее трёх лет, отслуживший в рядах вооружённых сил. Плюс умение ремонтировать трактора и знание специфики уборочной техники».
Я перечитала. Потом ещё раз. И поняла – это судьба. Ну подумайте сами.
Мужчина? Пункт отбрасываем. Это дискриминация.
Возраст? Вообще некритично, я очень умная не по годам.
Армия? Да характер у меня такой, что рядом со мной любой сержант захочет снова стать гражданским.
Образование не сельхоз? Они просто не знают, что я каждое лето проводила у бабушки в деревне. Курицу от петуха отличу – это уже почти диплом.
Комбайны? Это ведь транспорт, верно? А я за рулём с тех пор, как до педалей стала доставать. А машина у меня старенькая, периодически ломается. Но я чётко знаю, как себя вести в экстренной ситуации:
– Эффектно выйти из авто.
– Эффектно приоткрыть капот.
– Встать рядом с выражением «техника подвела» – и готово. Ремонтная бригада из ближайших мужчин в радиусе километра прибудет в течение трёх минут.
Так что да, я – идеальный кандидат. Просто не совсем в том обличье, которого они ожидали.
Я решила: это шанс. А если уж я что-то решила – всё, назад пути нет. Билет на поезд, рюкзак – и здравствуй снова, столица.
Глава 4. Штурм ворот
Рано утром в понедельник на тихой московской улочке я стояла возле неприметных ворот фирмы и караулила начальника. По агентурным данным, его звали Иван Иванович. Бывший военный, возраст – «средних лет». Говорили, точный как швейцарские часы.
И действительно, ровно в 08:59 он появился у ворот – высокий, с выправкой, в безупречно выглаженной рубашке.
– Разрешите обратиться, – бодро сказала я.
Он вздрогнул, прищурился:
– Обращайтесь.
– Образование – высшее. Опыт работы – два года, внештатным корреспондентом. Сельское хозяйство – моё хобби. Люблю трактора и комбайны. Прошу принять на работу, – отрапортовала я с серьёзностью новобранца.
Но штурмом Ивана Ивановича, как оказалось, было не взять.
– Вы требования к вакансии читали? – отрезал он жёстко.
– Так точно! – не сбавляя темпа выпалила я.
Он на секунду задумался, потом произнёс холодно:
– Вот и идите. Почитайте ещё раз. Повнимательнее. Вы нам не подходите.
Развернулся строго, по-военному и ушёл в здание, оставив меня стоять в лёгком оцепенении.
Но Иван Иванович ещё не знал одного важного нюанса: фраза «Вы нам не подходите» для меня – как красная тряпка для быка. Она не останавливает. Она заводит.
Подумаешь, я им не подхожу. Главное – они мне подходят.
На следующий день – снова в девять ноль-ноль – я стояла у ворот.
– Доброго утра, Иван Иванович! А, может, всё-таки дадите шанс попробовать себя в продаже комбайнов?
Он прошёл мимо, едва кивнув.
И так – каждый день. Вторник. Среда. Являюсь точно по расписанию. Настойчивая. Улыбчивая. Непрошибаемая.
Наконец в четверг он сдался.
– Поднимайтесь в офис, – буркнул он.
Я шагала по лестнице, как на экзамен. И, несмотря на рассказ про бабушку и куриц, я, кажется, его провалила.
Иван Иванович молча вручил мне толстую брошюру с перечнем их техники и сказал:
– Вот. Изучи. Когда всё выучишь – тогда поговорим.
Вид у него был такой, будто он считал дело закрытым. А зря.
На следующее утро, ровно в девять ноль-ноль, я уже стояла у ворот. Выученную накануне брошюру знала до запятых. Волновалась так, словно шла не на собеседование, а в разведку.
Иван Иванович появился, как и вчера – размеренно, чуть недовольно, с папкой под мышкой. Но стоило ему встретиться со мной взглядом, как на секунду в его глазах мелькнуло то самое: удивление.
Он ничего не сказал. Просто кивнул и пошёл дальше. А я – за ним.
Так началось. Сначала – стажёр. Скромно, почти формально. А потом что-то пошло не по их плану. А по моему.
Я перевыполняла продажи, словно от этого зависела судьба урожая всей страны. В комбайнах и посевных я, конечно же, не разбиралась – но с людьми мне было несложно. Суровые колхозники и фермеры брали из моих хрупких ручонок самую дорогую технику. И вскоре вместо «девочки на стажировке» я стала тем, кого уже называли вслух: эксперт.
Хотя некоторые коллеги не понимали, как именно у меня это получилось.
И, признаться, я сама списывала это исключительно лишь на свою харизму.
А Юлька… Юля в это время собирала чемодан. Она решила: пора в Европу. Пора по программе Au Pair – попробовать импортную жизнь.
Глава 5. Прыжок в кроличью нору
Но жизнь без подруги в Москве стала куда скучнее. Ни тебе дискотек, ни посиделок. Приходила домой как выжатый лимон. Работа была нетворческой и мне совсем не нравилась. Но я старалась заработать денег.
Как-то на этом фоне я совсем упустила из виду, что происходит у Юльки. Мы с ней ведь почти не переписывались. А когда услышала её голос по телефону, скучные офисные стены будто растворились. И подул ветер свободы.
– Юльчик! Привет! Как ты?
– Оль, поздравь меня – я выхожу замуж! Сегодня мы с Детлефом подали заявление! Через месяц свадьба…
Юля нашла его на немецком сайте знакомств, у них как-то стремительно так сложилось, и вот буквально за полгода уже решили пожениться.
Я обрадовалась. Но голос Юли звучал совсем не радостно. В нём сквозило разочарование, усталость.
– …и, представляешь, я на свадьбе буду одна. Ни мамы, ни папы, ни брата. Никто не сможет приехать. Оля, если и ты сейчас откажешься быть подружкой невесты, я вообще свадьбу отменю!
– Ты с ума сошла? – искренне удивилась я. – Вы же любите друг друга! Да и выйти замуж за немца – это не просто свадьба, это билет в новую жизнь. А я обязательно приеду к вам в гости потом, честно!
– Оля, если ты мне подруга – ты должна быть рядом в этот день. Я одна тут, совсем. Понимаешь?
– Я бы с радостью… но не смогу. У меня работа. Командировка в колхоз, лизинг, бюджет, куча срочных писем. Всё горит…
– Оль, ну пожалуйста…
– И билеты до Германии – это мои ползарплаты. А ведь ещё надо где-то жить, что-то есть. Это просто не по карману. Прости, Юля…
Она замолчала на секунду, а потом выпалила:
– Не думай о деньгах! Я всё уже придумала! Ты приедешь и будешь жить в Германии целый год. Совершенно бесплатно. Познакомишься с интересными людьми, поездишь, посмотришь страну, подтянешь язык. И, конечно, будешь на моей свадьбе.
– Бесплатно? Ты о чём?
– Станешь au pair. Как я.
– Юля… не обижайся, но нет. У меня здесь всё устоялось. Рабочее место, стабильность, свои обязанности… Я не могу взять и всё перечеркнуть.
– Просто пообещай, что подумаешь. Пожалуйста.
В её голосе звучала такая искренняя мольба, что отказать я не смогла.
– Ладно, Юль… Обещаю подумать. Пришли мне на почту свой этот гениальный план. Сейчас не могу говорить – у нас тут совещание.
Коллеги в этот момент как раз вступили в особенно жаркую стадию обсуждения личностей российских футболистов, и мат в три этажа мешал сосредоточиться.
Юлино письмо пришло почти сразу. В нём было всего два слова:
«Программа Au Pair»
Я колебалась. Посмотрела на кипу незаполненных бланков. Вдохнула московский «офисный дух».
Потом медленно ввела в поисковик:
«Опэр. Германия. Как уехать».
И… прыгнула в кроличью нору.
Глава 6. Германский кандидат
«Что такое программа Au Pair?» – начала я искать в Сети.
«Это международная программа, позволяющая молодёжи провести до года в семье за рубежом в качестве au pair. Участники помогают с детьми, изучают язык, знакомятся с культурой изнутри. Они становятся частью семьи – вроде старшей сестры или брата. Для них организуются встречи и поездки, формируются сообщества. Программа основана в 1969 году и действует по сей день. Возраст участников – от 18 до 28 лет».
Я усмехнулась и закрыла сайт. Менять стабильную жизнь и только что начавшийся карьерный взлёт на статус «как бы старшей сестры»? Спасибо, нет.
Но всю ночь мысль о Германии не давала мне заснуть. На рассвете я уже знала: хватит. Хватит московской серости, пробок, моих потухших глаз в зеркале. Любимого нет и не предвидится. На зарплату квартиру не купишь, а на счастье не остаётся времени.
Заработать деньги время ещё у меня будет, а вот возможность поменять свою жизнь может больше и не представиться.
Если не сделаю шаг сейчас – то вдруг потом буду всю жизнь жалеть?
И я с головой окунулась в новую идею.
Юля, узнав о моём решении, радостно взвизгнула и развернула бурную деятельность. Разослала моё резюме по агентствам, сама вела переписку с немецкими семьями как личный PR-директор. Через две недели она с торжеством позвонила:
– Я нашла Его!
– Кого? – насторожилась я.
– Идеальный вариант! Богатый вдовец, мальчику восемь лет. Он точно в тебя влюбится, вы поженитесь, и мы с тобой будем жить рядом. Как в детстве!
– Немцы меня не интересуют, – отрезала я. – Вот бы русского миллионера – это другое дело.
– А ты не зарекайся. Влюбишься. Если не в него – так хоть страну повидаешь. На моей свадьбе погуляешь, наконец. Оль, ну приезжай!
– А заниматься-то чем предстоит?
– Да фигня: с мальчишкой мячик попинать, в школу отвести, уроки глянуть. Ни работы, ни ответственности. Просто живёшь в семье. Карманные – 200 евро. И, возможно, машину дадут – у них их несколько. Будешь на выходных ко мне кататься!
Я почти заразилась Юлькиным энтузиазмом, но что-то ёкнуло внутри.
– Юль, ты ведь сама жаловалась, как тебе тяжело жилось в немецкой семье…
– Ну, у меня была хозяйка. Стерва ещё та. А у тебя – мужик. С ним проще. Поймёшься и построишь, как своих мужиков в тракторном отделе.
– Ладно, – сдалась я. – Пиши своему немцу, что я согласна.
Через пару дней раздался телефонный звонок.
– Guten Tag, Olga, – произнёс тихий прохладный мужской голос.
Меня тут же бросило в жар. Благодаря Юлиной настойчивости мысль о том, что одинокий папа – это потенциальный принц, уже успела прижиться в моей голове.
– Привет, – сказала я, слегка обалдев. – Guten Tag.
– Мне очень понравилось твоё письмо, – прошелестел голос в трубке.
– Gut… – пробормотала я, спохватившись. А что, собственно, Юля там написала?
Судя по всему, с её стороны письмо вышло весьма… вдохновляющим. Возможно, даже романтичным.
Несколько минут он говорил что-то, а я, опираясь на свой забытый школьный немецкий, вставляла одобрительные «угу», «я, я», «натюрлих». Он остался в полном восторге от моего «владения языком».
Настолько, что тем же вечером агентство прислало мне все документы для оформления визы.
Я уволилась с работы. Хозяин фирмы, пожилой немец, был потрясён. Он обещал повышение, прибавку, перспективы – но я осталась непреклонна.
Меня ждала Германия.
Меня ждал… э-э-э… как его зовут? Неважно. Главное – любовь с первого взгляда, штрудели по утрам и счастливая жизнь под звуки Баха.
Родители были ошарашены
– Мамочка, – пыталась я их убедить по телефону, – я увижу Германию, выучу язык, поживу среди немцев!
– Доченька, каждый мечтает увидеть мир… Но как ты там одна, в чужой стране?
– Я не одна. Я же с Юлей! Мы с пятого класса вместе! Я у неё на свадьбе побываю. А вдруг это моя судьба? Вдруг это мой счастливый лотерейный билет?
Я не заразила их энтузиазмом, как Юля меня. Но они сдались.
– Ну что ж, – вздохнули мама с папой. – Поезжай.
Глава 7. Билет в один конец
Сборы были недолгими. Я взяла с собой только самое необходимое – вещей на пару месяцев. Дальше в будущее не заглядывала. Да и не тревожило оно меня: немецкий «принц» с фотографии выглядел мило, а разница в возрасте – не то препятствие, которое нельзя преодолеть. Ребёнок меня не пугал. На пути к счастью дети – не помеха.
Подруги подарили мне на дорожку эротическое бельё, с характерным напутствием: «Везёт тебе. Такого принца отгребёшь…»
Но, если честно, это они мечтали о заморских принцах. А мне хотелось одного – сбежать. Сбежать от офисной серости. От вечеров в пустой съёмной квартире, где даже телевизор звучал эхом одиночества.
Иногда казалось, что меня медленно и тихо сжирает депрессия. Неужели это моя судьба: трактора, командировки в колхозы, пыльная контора, сырок в тумбочке и разговоры о лизинге?
Нет. Я ещё хочу жить.
Сомнения, конечно, были. Деньги… Всё-таки у меня была стабильная работа. Могла позволить себе отпуск, приличную одежду, у родителей давно не брала ни копейки, а им старалась помочь. А Au Pair – это ведь не работа. Это не пойми что. Но я решила: попробую – потом вернусь. Попутешествую, повидаю, язык подтяну. Москва подождёт.
Ставку на брак или любовь с первого взгляда я не делала. Влюбляюсь редко, но сильно. Если зацепит, то в самое сердце: до стихов по ночам и слёз в подушку. Во всех остальных случаях я – стерва. Делаю только то, что мне выгодно. Да и вообще, я патриотка. Уверена: лучше наших мужчин нет. Немцы? Не впечатляют.
Белье бельём, но за свой иностранный язык я переживала. Несмотря на то, что фирма у меня была немецкая, сам шеф говорил на русском прекрасно, практики у меня почти не было. Только знания на уровне школьной программы.
«Ничего, – успокаивала я себя, – в языковой среде всё само всплывёт».
Наивная…
Глава 8. Полковник даёт добро
В Шереметьево меня провожал дядя Саша, полковник разведки в отставке, человек, который знал меня лучше, чем я себя сама. Он привык к моим импульсивным поступкам и моё решение «бросить всё и уехать в Германию няней» воспринял спокойно, даже философски. На фоне моих прошлых «акций» это выглядело почти благоразумно.
– Всего у тебя хватает, – сказал он, обнимая меня крепко. – Ума, характера, за словом в карман не полезешь. Только бы немного остепениться… Помнишь, как ты в аспирантуру рванула? – спросил он.
– Спасибо, что напомнил, – закатила я глаза. – Только-только перестала просыпаться в холодном поту.
– Да ты и там могла бы поступить, если бы не…
– …если бы не ляпнула профессору, что «хватит на меня смотреть, будто я не экзамены сдаю, а у шеста в клубе танцую», – закончила я за него. – Честно, я думала, его инсульт хватит после моих слов.
– Ну да, – хмыкнул дядя. – А потом тебя вышибли с экзамена. Ты ушла громко. С выражением. Как и положено казачке с характером.
– Кровь, – гордо подтвердила я. – Кубанская. Горячая.
Мы помолчали.
– Если там тебе кто-нибудь скажет что-то обидное, сразу пиши. Я приеду, найду, ликвидирую. Или депортирую. Через правильные каналы.
– Ага. Только не забудь, что ты теперь на пенсии, а не в «контрразведке».
– Ну, у меня ещё связи, – загадочно прищурился он. – Главное, чтобы ты не вздумала устроить международный скандал.
– Обещаю, буду скандалить исключительно в пределах Евросоюза, – кивнула я.
На прощание он долго держал мою руку, глядя в глаза:
– Запомни, Ольга. Если что – ты не одна. Он обнял меня крепко и пропустил вперёд. Взмах руки – и я пошла в новую жизнь.
Глава 9. Чужое небо
Самолёт нёс меня к новой жизни.
А Наташа продолжала меня «просвещать»:
– Если ты летишь по программе Au Pair – забудь всё, что ты читала.
– Почему?
Она чуть усмехнулась. Безрадостно.
– Потому что это не про язык, не про Европу, культурный обмен. Это про одиночество. Про то, как ты сидишь на чужой кухне, пока вокруг говорят на незнакомом языке. И всё, что тебе хочется, – это домой. Но дом далеко. И ты моешь чужие тарелки. Они там обнимаются, а ты – чужая. Вроде как «на правах члена семьи», пока ты не скажешь лишнего. И тогда тебе напомнят твоё место.
Она помолчала и продолжила:
– Я преподавала немецкий в школе. Как ты понимаешь, зарплата – не особо, а физрук – единственный «жених» из реальных. Я рванула сюда за другой жизнью.
Она посмотрела в иллюминатор
– Выдержала благодаря таким же, как мы – опэр-девочкам. Только они понимали. Мы – как маленькое подполье в большом чужом мире.
Я почувствовала, как внутри холодеет. Блин, что-то я не так мрачно всё это себе представляла.
Она постучала ногтем по иллюминатору.
– Пообещай мне, – сказала она вдруг. – Когда всё закончится – ты хоть кому-нибудь расскажешь, как было на самом деле. Чтобы хоть одна девочка знала, на что идёт.
