На службе Её Величества

Марк молчал несколько секунд. Казалось, он ведет внутренний бой. Затем он медленно, очень медленно, опустил винтовку. Дуло уперлось в землю.

МАРК: Они сказали… они сказали, это будет чисто. Что Воронов – монстр. Что мир станет лучше.

ЭВА: Мир не становится лучше от пуль, попавших не в ту цель, Марк.

МАРК (поднимает на них глаза, в которых плещется отчаяние и ярость): Что вы предлагаете? Бежать? Спасаться?

АЛЕКС (делает шаг вперед): Нет. Мы предлагаем тебе прицелиться еще раз. Но выбрать свою цель. Самую важную в твоей жизни. Мы идем за правдой. За теми, кто отдал приказ. У тебя есть записи? Переговоры? Координаты?

Марк кивнул, сгорбившись. Он был сломлен, но в его сломе рождалась новая, жестокая решимость. МАРК: У меня есть все. Я всегда все записываю. Для истории. Для отчета. (горько усмехается) Для самооправдания. Они говорили на закрытом канале. Но я его взломал. Я слышал… я слышал, как Бриджет сказала: «После ликвидации цели очистить площадку от всех активов». Она говорила о нас. Еще до выстрела.

Он посмотрел на них, и теперь в его взгляде была не просто ярость, а холодная, безжалостная ясность мстителя. МАРК: Что делать?

Алекс подошел к нему вплотную и посмотрел ему прямо в глаза. АЛЕКС: Стать настоящим призраком. Призраком, который придет за ними. Вместе. Ты с нами?

Марк глубоко вздохнул. Он посмотрел на свою винтовку – орудие, которое стало его проклятием и его единственным голосом. Затем кивнул.

МАРК: Я с вами. Куда угодно. Но я требую одного. Когда мы найдем ее… когда мы найдем Бриджет… последний выстрел будет за мной.

Алекс и Эва переглянулись. Это была ужасная цена. Но это была цена за его loyalty.

АЛЕКС: Договорились.

Три изгоя, три отработанных актива, стояли среди ржавых развалин, заключив молчаливый пакт. Война системы против себя самой только что началась. И у них был снайпер.

Конспиративная квартира в Лондоне. Район Воксхолл

(Три дня спустя. Грузовой фургон, пахнущий рыбой и машинным маслом, высаживает их на заброшенной промзоне в Доклендсе. Они добираются до безопасной квартиры – сырого подвала под складом тканей, который когда-то использовала сеть «Кембриджская пятерка». Теперь это музейный экспонат, который все забыли.)

Комната заставлена ящиками с трофейным советским радиооборудованием, зачехленным и молчаливым, как саркофаги. Воздух густой, спертый, пахнет пылью, старой бумагой и страхом. Марк Райнер, «Призрак», сидит на ящике из-под патронов, его винтовка разобрана и лежит на бархатной тряпке на столе. Он чистит ствол с почти религиозным фанатизмом, пытаясь найти успокоение в рутине.

Эва готовит на одноразовой газовой горелке. Готовит нечто бледное и безвкусное из концентратов. Она смотрит на кипящую воду, но видит лицо той девушки в Люблине.

Алекс стоит у единственной розетки, заряжая ворованный ноутбук через три адаптера. Он подключен к украденному же мобильному роутеру.

МАРК (не поднимая головы): Я никогда не думал, что вернусь сюда таким образом. Как крыса в подполье. В городе, который должен был быть моим домом.

ЭВА (помешивая еду): Дом – это не место, Марк. Это иллюзия. Как и все остальное. Как честь службы. Как присяга.

АЛЕКС (глядя на экран): Присяга была не стране, Ева. Она была системе. А система решила, что мы ей больше не нужны. Хуже того – мы ей опасны.

Ноутбук издал тихий щелчок. Загрузилась операционная система. Алекс запустил программу, которую Марк скачал еще в Люблине – взломанный клиент для доступа к зашифрованным серверам МИ-6. Не к тем, что для рядовых оперативников. К «Зеркалам». К внутренней системе аудитов и логинов, куда стекаются все отчеты, даже самые грязные.

МАРК (поднимает голову, его глаза горят лихорадочным блеском): Там должно быть. Я слышал, как оператор канала подтверждал получение моего отчета о выполненной задаче. С кодом «Красный зонтик». До… до того как все пошло к черту.

АЛЕКС (печатая сложную последовательность символов): «Красный зонтик». Код чрезвычайного оправдания. Он активирует протокол полного стирания данных об агенте и операции. Но сначала все ложится в «Зеркало» на вечное хранение. Чтобы черное дело никогда не потерялось. На всякий случай. Для шантажа.

Эва подошла, поставила перед ним миску с едой. Он даже не взглянул.

ЭВА: Найди это. Найди наш смертный приговор, подписанный ее рукой.

Алекс ввел последнюю команду. На экране поплыли строки кода. Столбцы шифров, дат, позывных. Он искал знакомое – кодовое имя Бриджет «Архивариус», дату люблинской операции, код «Красный зонтик».

И он нашел.

Не один файл. Целую папку. С пометкой «Зонтик. Люблин. Ликвидация».

Он щелкнул. Папка запросила еще один, финальный ключ. Ключ, которого у них не было.

АЛЕКС (с силой бьет кулаком по столу): Черт! Криптографический замок последнего уровня. Без ключа мы не войдем. Это просто набор цифр.

МАРК (встает, подходит): Дай мне посмотреть. (Он смотрит на экран, его глаза сужаются) Это… это не случайный ключ. Смотри на структуру. Это похоже на…

ЭВА (перебивает, ее голос suddenly тихий и леденящий): На координаты. Широта и долгота. Посмотри.

Алекс всмотрелся. Она была права. Длинное число можно было разбить на последовательность, понятную любому агенту в поле.

АЛЕКС (медленно, с нарастающим ужасом): «51. 30. 25. 0. 12. 45…» Это… Боже всемогущий. Это же…

Он откинулся на спинку стула, побелев. Эва схватилась за край стола, чтобы не упасть. Даже Марк отшатнулся, как от удара током.

МАРК: Что? Что это?!

АЛЕКС (голос – шепот, полный невероятного предательства): Это координаты нашего старого «улика». Нашей первой конспиративной квартиры. На Хэнвей-стрит. Той, где мы… где мы с Бриджеть… – Он не договорил, сглотнув комок в горле. – Она… она использовала наше прошлое. Нашу личную историю. Как пароль. Чтобы запереть доказательство нашего убийства.

Эва смотрела на него, и в ее глазах плескалась не ярость, а бесконечная, вселенская жалость. Она положила руку ему на плечо.

ЭВА: Она не просто твой куратор, да? Когда-то было нечто большее. И она это использовала. Как последний, самый надежный замок. Зная, что только ты сможешь его понять. И только ты не посмеешь им воспользоваться. Потому что это будет больно.

Алекс закрыл лицо руками. Это было хуже, чем пуля. Это было intimate. Это было вывернутое наизнанку доверие, растоптанное и использованное против него.

МАРК (разбивая паузу, его голос звеняще четок): Значит, ключ у нас есть. Что мы делаем? Идем туда? Это же очевидная ловушка. Она знает, что ты поймешь. Она ждет тебя там.

Алекс медленно опустил руки. Его лицо было новым. Старым. Изможденным и абсолютно спокойным. В нем не осталось ничего, кроме холодной, бездонной решимости.

АЛЕКС: Конечно, ждет. Она всегда на два шага впереди. Она знает меня лучше, чем я сам. И поэтому она знает… – Он поднялся и взял со стола пистолет, проверяя магазин. – …что я все равно приду. Потому что это единственный способ добраться до нее. Через нашу общую боль. Через наше прошлое. Она бросила мне вызов. И я его принимаю.

Он посмотрел на них – на израненного снайпера и на женщину, которая должна была его убить.

АЛЕКС: Вам необязательно идти. Это мое дело. Моя история.

ЭВА (берет свой «Беретту»): Заткнись, Поэт. Мы прошли точку невозврата, когда ты не стал стрелять в меня за тот проклятый ужин. Теперь это наша общая история.

МАРК (собирает свою винтовку с сверхъестественной скоростью): Я уже настроился. Цель выбрана. Просто скажи, куда двигаться.

Алекс кивнул. Благодарность была излишней. Они были одним целым.

АЛЕКС: Хэнвей-стрит, 17. Место, где когда-то начиналось мое доверие к ней. Место, где оно и умрет. Готовьтесь. Она не будет играть по правилам. Никаких правил больше нет.

Трое теней выскользнули из подвала в сырой лондонский вечер. Город, который они когда-то защищали, теперь был полем боя. А их единственным compass было предательство, закодированное в цифрах старой любви.

Ловушка на Хэнвей-стрит

(Ночь. Туманный лондонский переулок. Дом №17 – обшарпанный таунхаус с темными окнами, будто вымерший. Но Алекс чувствует – он полон глаз. Он поднимает руку, останавливая Марка и Эву в тени арки напротив.)

АЛЕКС (в комбик, тихо): Она здесь. Чувствуешь? Тишина слишком громкая. Ни одной кошки, ни пьяницы. Ничего.

МАРК (через секунду, голос натянут, как струна): Третий этаж. Левое окно. Штора дрогнула. Не ветром. Есть наблюдатель. Возможно, с прибором ночного видения.

ЭВА (прижимается к кирпичной стене): Слишком очевидно, Алекс. Она не стала бы прятаться в месте, которое ты угадаешь. Это не ловушка. Это… сообщение.

АЛЕКС: Или и то, и другое. Марк, прикрой нас. Мы с Эвой заходим. Если что… знаешь что делать.

МАРК (уже невидим в темноте, только легкий скрежет установки сошек): Уже в работе. Идите.

Алекс и Эва, как одно целое, перебегают улицу и бесшумно исчезают в черном провале парадной. Дверь заперта, но Алекс за секунды вскрывает замок отмычкой – старой, которую Бриджет подарила ему на его первое самостоятельное задание.

Внутри пахнет пылью, затхлостью и… свежим кофе. Света нет. Луч фонарика Алекса выхватывает пустую прихожую, облезлые обои. На полу – свежие следы на пыли.

Он ведет Эву наверх, к квартире на третьем этаже. Дверь приоткрыта. Из щели струится слабый желтый свет.

Алекс жестом останавливает Эву, пистолет наготове. Он толкает дверь плечом.

Комната пуста. Нет мебели, только голые стены. И в центре, на ящике из-под патронов, стоит старый криптофон с включенным дисплеем. Рядом – два термоса и два бумажных стаканчика.

На экране криптофона – мигающая надпись: «Ждала тебя, Поэт. Налей кофе. Давай поговорим. Как раньше.»

Эва быстро осматривает комнату, ствол смотрит в пустые углы. ЭВА: Никого. Камера где-то здесь. Она следит.

Алекс не опускает пистолет. Он подходит к криптофону. Это их старая, личная модель с сквозным шифрованием. Узнает каждый скол на корпусе.

АЛЕКС (громко, четко): Мы здесь, Бриджет. Хватит игр. Выходи.

Голос из динамика криптофона. Гладкий, спокойный, почти ласковый. Голос Бриджет. ГОЛОС: Всегда торопишься, дорогой. Не поздоровался даже. Привет, Ева. Рада, что вы помирились. Кофе свежий, берите. Без яда, честно.

АЛЕКС: Где ты?

ГОЛОС: Далеко. И близко. Ты же знаешь, я не люблю лишний риск. Особенно когда имею дело с… нестабильными активами. Вы создали мне немало проблем в Люблине.

ЭВА (резко): Ты убила невинную девушку! Ради чего? Ратификации какого-то проклятого протокола?

ГОЛОС (вздыхает, звук словно шипение змеи): «Невинная девушка», Ева, была агентом ФСБ с пятилетним стажем. Ее звали Анастасия Орлова. Она курировала Воронова. Ее смерть – приятный бонус. Две птицы одним выстрелом. Жаль, Марк не знал, что совершает подвиг.

Алекс сжимает пистолет так, что кости белеют. Он чувствует, как почва уходит из-под ног. Все, что он знал, оказалось ложью.

АЛЕКС: Ты лжешь. Как всегда.

ГОЛОС: Проверь, если не веришь. База данных «Мираж», код 745. Но это не важно. Важно то, что вы трое устроили истерику и поставили под угрозу величайшую операцию за последнее десятилетие.

АЛЕКС: Операцию по убийству собственных агентов?

ГОЛОС: Операцию по спасению этой страны от самой себя! – Голос впервые теряет самообладание, в нем слышится сталь. – Вы думаете, я enjoy это? Стирать лучших? Вы были моей семьей! Но вы – слабое звено. Сомневающиеся. Чувствующие. Миру нужны железные люди, а не поэты и раненые снайперы!

Она замолкает, слышен ее ровный вздох.

ГОЛОС (снова спокоен): Я предлагаю вам сделку. Единственную и последнюю. Алекс, Ева. Сложите оружие. Выйдите на улицу. К вам подъедут дружелюбные люди. Вас отвезут в тихое место. Через год, когда все уляжется, вы получите новые документы, новые жизни. Без прошлого.

ЭВА: А Марк?

ГОЛОС: Марк совершил ошибку, выложив свои записи в открытый канал. Он скомпрометирован. Его нельзя реабилитировать. Его ждет тихий трибунал и пожизненное заключение в Белмарше. Это милосерднее, чем то, что предложат ему русские.

В наушнике Алекса раздается голос Марка. Хриплый, прерывивый. МАРК: Не верь ей… Я проверяю канал… Она… она вещает прямо из Vauxhall Cross! Из своего кабинета! Это прямая трансляция!

ГОЛОС (словно слыша его): Всегда был дотошным, Марк. Жаль. Итак, Алекс. Решай. Жизнь с Евой в тишине. Или смерть в одиночестве в этом грязном переулке. Твой выбор.

Алекс смотрит на Эву. Она смотрит на него. В ее глазах – не страх, а вопрос. Он видит в них все: Люблин, кровь, доверие, ужин, который они так и не съели.

Он поднимает пистолет. Не чтобы сдаться. Чтобы прицелиться в криптофон.

АЛЕКС (говорит тихо, но так, что каждая буква отлита из свинца): Вот мой ответ, Бриджет.

Он стреляет. Криптофон взрывается осколками пластика и стекла.

Тишина.

И тут же снаружи, с улицы, раздается один-единственный выстрел. Снайперский. Выстрел Марка.

И через секунду его голос в комбике: МАРК: Наблюдатель с третьего этажа… снят. Она не шутила. Здесь была засада.

Алекс хватает Эву за руку. АЛЕКС: Уходим. Now!

Они выбегают на лестницу, и в этот момент стекло окна на втором этаже разлетается вдребезги от очереди из автомата. Им навстречу, снизу, уже бегут тяжелые ботинки. Ловушка захлопнулась.

Они не просто в осаде. Они в сердце логова врага. И их единственный союзник – снайпер на холодной крыше, который только что объявил войну своей бывшей империи.

Их побег из Лондона только начался. И он будет кровавым.

Кровавый исход с Хэнвей-стрит

(Лестничная клетка превращается в ад. Снизу, из темноты, бьют огненные языки автоматных очередей. Стекла на лестничных пролетах звонко осыпаются. Сверху – мертвая тишина, но Алекс знает: там уже десант, спустившийся с крыши. Они в мышеловке.)

АЛЕКС (в комбик, отстреливаясь вниз): Марк! Третья группа! Крыша!

МАРК (голос хриплый, на фоне ветра и прицельных выстрелов): Занят! У меня тут свои гости! Два… нет, три «голубя» на соседней крыше! – Раздается его точный, лаконичный выстрел. – Одним меньше.

Эва, прижавшись к стене, методично, экономя патроны, стреляет в сторону вспышек внизу. Ее лицо спокойно, лишь губы плотно сжаты.

ЭВА: Нам нужен выход, Алекс! Сейчас! Или они просто израсходуют нас по одному!

Алекс окидывает взглядом лестничный пролет. Память, выдрессированная годами, выдает картинку – план этого дома. Старая постройка. Здесь должна быть…

АЛЕКС: Чердак! Через квартиру на четвертом этаже! Там есть выход на скаты!

Он швыряет вниз последнюю гранату (маленькую, светошумовую, «для личного пользования»). Оглушительная вспышка и грохот на секунду парализуют штурмующих снизу.

АЛЕКС: Беги!

Они, не отстреливаясь, несясь по ступеням, взлетают на четвертый этаж. Алекс плечом выбивает дверь в квартиру. Пули свистят у них над головами, впиваясь в косяк.

Комната пуста. На полу – следы недавнего присутствия группы захвата. Алекс ведет Эву вглубь, в узкую кладовку. И там – люк на чердак. Он заперт на тяжелый амбарный замок.

ЭВА: Черт! Дай мне «Вальтер»! Я выбью его!

АЛЕКС (отталкивая ее): Нет времени!

Он приставляет ствол своего «Вальтера» прямо к замочной скважине и стреляет. Металл звенит, замок отскакивает. Алекс с силой откидывает люк.

АЛЕКС: Вверх!

В этот момент в квартиру врываются первые штурмовики. Эва разворачивается и дает длинную очередь из «Беретты», заставляя их отпрыгнуть назад.

Она взбирается по скобам на чердак. Алекс – за ней, захлопывая люк за собой и стреляя в него еще раз, чтобы заклинить.

Чердак. Царство пыли, паутины и запаха старого дерева. Свет луны пробивается через зарешеченное слуховое окно. И через него они видят огни Лондона. Свободу. Так близко и так далеко.

Снизу по люку начинают бить прикладами. Слышны приглушенные команды. Его выбьют через минуту.

ЭВА (указывает на окно): Решетка. Нам ее не снять.

АЛЕКС (в комбик): Марк! Нам нужен выход! Чердак, слуховое окно с северной стороны! Выдели нас!

Голос Марка дышит в наушнике, каждый выстрел на его конце – это выдох. МАРК: Вижу… Занят… Черт, их много! – Пауза, еще выстрел. – Готовься. Белая вспышка – это я.

Они прижимаются к стене у окна. Снаружи раздается негромкий хлопок. Не выстрел. Это звук запущенной винтовочной гранаты или специального патрона.

Белая, ослепительная вспышка за окном! Свет такой силы, что на секунду становится day time. Решетка на окне, старая и проржавевшая, не выдерживает термического удара и давления – она трескается и отходит от стены на сантиметр.

Этого достаточно. Алекс и Эва бьют по ней ногами, скидывают вниз.

АЛЕКС: Прыгай! На крышу следующего дома! Ниже!

Он пропускает Эву вперед. Она без колебаний вылезает и прыгает в темноту, на соседний более низкий склон крыши. Алекс – за ней.

Они катятся по черепице, едва удерживаясь на краю. Снизу, с улицы, по ним открывают огонь. Пули сбивают керамическую плитку вокруг них.

МАРК (в наушнике, его голос suddenly напряжен): Алекс! Снайпер на крыше напротив! Ложись!

Алекс толкает Эву в желоб, падая рядом. Над их головами со свистом пролетает пуля, предназначенная ему в затылок.

Они видят, как на крыше напротив фигура снайпера внезапно резко дергается и падает. Выстрел Марка. Точно в цель.

МАРК: Бегите! По коньку! К пожарной лестнице! Я… – Его голос прерывается. Слышен новый звук – нарастающий гул вертолета. – У меня проблемы! Уходите без меня!

АЛЕКС: Нет! Держись, Марк! Мы…

МАРК (перебивает, его голос вдруг становится спокойным, почти умиротворенным): Правило первое, Поэт. «Миссия важнее агента». Ваша миссия – выжить. Моя – прикрыть ваш отход. Это был… честный расчет. – Слышен его последний, точный выстрел. И тишина в эфире.

Алекс замирает на секунду. Эва хватает его за рукав.

ЭВА: Алекс! Он подарил нам время! Беги!

Они бегут по скользкой крыше, спускаются по ржавой пожарной лестнице в вонючий, темный переулок. В небе над ними висит вертолет, луч прожектора прочесывает крыши.

Они – два призрака, растворяющиеся в ночном Лондоне. У них нет снайпера. Нет тыла. Но у них есть ярость. И есть доказательство, спрятанное в памяти криптофона, которое теперь стало их единственным смыслом.

Они идут вглубь города, оставляя за спиной свет прожекторов и вой сирен. Их тройки больше нет. Но миссия «Призрака» теперь – их миссия. Они должны добраться до правды. Ради него. Ради себя. Ради всех, кого система решила стереть.

И их следующая цель – не Бриджет. Их цель – «Зеркало». Хранилище самых темных секретов МИ-6. И чтобы в него попасть, им нужно найти человека, который его построил. Гениального сумасшедшего заключенного в психушке «Белмарш», того самого, куда promised упрятать Марка. Единственного, кто знает, как обойти защиту «Зеркала».

Побег окончен. Начинается охота.

Тени у ворот Белмарша

(Двое суток спустя. Заброшенная церковь на окраине Лондона. Алекс и Эва похожи на призраков – ворованная одежда, пустые глаза, налитые свинцом и усталостью. Они слушают радиоперехват на украденном приемнике.)

ДИКТОР НОВОСТЕЙ (голос шипит в помехах): …продолжаются операции по зачистке после теракта в районе Воксхолл. Полиция утверждает, что ликвидирована опасная банда международных шпионов, ответственных за взрывы в Люблине. Потери среди сотрудников спецслужб Великобритании не подтверждаются…

Эва с силой выключает приемник. Тишина становится оглушительной.

ЭВА: Они выставили его террористом. Марка. Нас. Они все перевернули с ног на голову.

АЛЕКС (сидит на полу, рисует пальцем на пыльном полу план): Они не просто перевернули. Они написали новый сценарий. И мы в нем – злодеи. Чтобы никто и никогда не искал правды. Чтобы любое наше слово выглядело ложью.

Он поднимает голову. В его глазах больше нет боли. Только холодная, абсолютная ясность.

АЛЕКС: «Зеркало» – ключ. Оно хранит не только отчет по Люблину. Оно хранит все. Все их операции под ложным флагом. Всех стертых агентов. Всех «Вороновых». Это не наше оправдание. Это оружие массового поражения против них.

ЭВА: И чтобы его получить, нам нужно проникнуть в самую охраняемую психушку Британии и вытащить оттуда ее создателя. Это самоубийство, Алекс. Даже не пытайся это отрицать.

АЛЕКС: Это не самоубийство. Это миссия. И у нас есть одно преимущество.

ЭВА: Какое? besides безумие и пара пистолетов?

АЛЕКС: Они думают, что мы будем бежать. Прятаться. Оправдываться. Они ищут нас на выходах из страны, в подполье, в норах. Они не ждут, что мы пойдем в самое сердце их системы. В их неприступную крепость. Они не ждут, что мы… нанесем визит вежливости.

Он встает и подходит к грубо сколоченному столу, где лежит план лечебницы «Белмарш», распечатанный на украденном принтере в публичной библиотеке.

АЛЕКС: Доктор Арчибальд «Арчи» Финч. Гениальный криптограф и параноик. Он построил «Зеркало», а потом попытался им шантажировать руководство. Его объявили сумасшедшим и упрятали сюда, на самый строгий режим. Он – живой ключ. И он ненавидит их не меньше нашего.

ЭВА: Прекрасно. Сумасшедший гений в психушке. И как мы его найдем? Под видом санитаров?

АЛЕКС: Нет. Под видом новых пациентов. – Он видит ее взгляд и улыбается – впервые за долгое время. Это не добрая улыбка. – Не буквально. Мы не будем ломать стены. Мы сломаем систему, которая его охраняет.

Он указывает на план.

АЛЕКС: Здесь, в восточном крыле, система вентиляции. Старая, еще викторианская. Ее не модернизировали, потому что считают непроходимой. Но Финч упоминал о ней в своем досье – он интересовался историей архитектуры. Если он гений, он мог найти способ ею пользоваться.

ЭВА: «Если»? «Мог»? Это слишком зыбко, Алекс.

АЛЕКС: У нас нет другого выбора. Мы не штурмовая группа. Мы – инфекция. Мы должны заразить систему изнутри. Мы проникаем через вентиляцию, находим Финча, получаем ключ и уходим до утренней поверки.

ЭВА: А если он не захочет нам помогать? Если он действительно сумасшедший?

АЛЕКС (его взгляд темнеет): Тогда мы напомним ему, кто его сюда упрятал. И предложим отомстить. Месть – великий мотиватор, Ева. Особенно для сломленного гения.

Он берет ее за руку. Его пальцы холодные, но твердые.

АЛЕКС: Это наш последний ход. После этого нам некуда будет отступать. Ты со мной?

Эва смотрит на его руку, потом поднимает глаза на него. В ее взгляде нет больше сомнений. Только принятие. И решимость.

ЭВА: До конца, партнер. Но если мы сойдем с ума в этой дыре, я потребую, чтобы ты меня пристрелил.

АЛЕКС: Обещаю.

Ночью, под проливным дождем, они подходят к высоким, освещенным прожекторами стенам Белмарша. Тюрьма для тех, кого мир предпочел забыть. Они выглядят как два призрака в потухших дождевиках, сливаясь с мраком и струями воды.

Алекс находит старый, ржавый люк в полусотне метров от стены – запасной выход вентиляционной системы, отмеченный на старых чертежах.

АЛЕКС (в шепот, пока Эва стоит на стреме): Вот и все. Дверь в ад. Готовься встретиться с дьяволом.

Он взламывает замок. Люк с скрипом поддается. Открывается черная, узкая, душная шахта, пахнущая столетиями пыли, плесени и человеческого отчаяния.

Они исчезают в ней, как два грешника, добровольно спускающихся в преисподнюю. Их цель – не спасение. Их цель – истина, спрятанная в самом сердце безумия.

Их оружие – не пистолеты (их они спрятали у входа). Их оружие – знание. И ярость.

Сердце тьмы в Белмарше

(Вентиляционная шахта. Абсолютная тьма, кроме узкого луча фонарика Алекса. Они ползут на животах по слою вековой пыли, задевая спиной ржавые заусенцы металла. Воздух густой, спертый, им нечем дышать. Каждый метр дается с трудом.)

ЭВА (задыхаясь, в комбик): Я… я не могу. Слишком узко. Это ловушка, Алекс. Мы застрянем здесь и сгнием.

АЛЕКС (останавливается, его голос – хриплый шепот): Тише. Слушай.

Он гасит фонарь. На секунду их охватывает клаустрофобный ужас абсолютной черноты. И тогда они слышат это. Слабый, едва уловимый звук.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Ровный, механический, неумолимый. Словно где-то впереди тикают часы.

АЛЕКС (включает фонарь, в его глазах вспыхивает огонек): Он здесь. Финч. Он помешан на ритме, на порядке, на симметрии. Это его метроном. Он не может без него. Мы на правильном пути. Ползи.

Звук ведет их, как нить Ариадны. Шахта расширяется, переходя в старую, кирпичную систему воздуховодов. Наконец они видят внизу решетку. И свет. Тусклый, желтоватый свет.

Алекс осторожно подползает к решетке и замирает.

Внизу – круглая камера, больше похожая на келью алхимика, чем на больничную палату. Стены исписаны сложными формулами, двоичным кодом, схемами. В центре, под абажуром единственной лампы, сидит исхудавший человек в чистой, но поношенной пижаме. Он спиной к ним, раскачивается в такт мерному тиканью большых настенных часов, и его пальцы быстро, с нечеловеческой скоростью, стучат по клавишам… механической пишущей машинки.