Изгнанная. По пути с искрами

– Ты сдурела тут рожать!? – вырвалось у медведя само-собой. Паника внутри затопила сознание мужчины, который не знал, что ему делать, как помочь и что говорить в подобной ситуации.

– И тебе здравствуй! – рыкнула на него Эйлин и разразилась новым душераздирающим криком.

– Давай отнесу тебя, к повитухе! – выкрикнул он первое что пришло на ум. Ведь для родов нужна повитуха! А где ей взяться в лесу?

– Нельзя, – на выдохе ответила девушка и снова закричала. – Уходи просто, – тяжело дыша, попросила она.

Медведь мысленно послал все к демонам и растворился в мгновенном портале. Найти местную повитуху в деревне труда не составило. Ничего не объясняя, он подхватил за локоток очумевшую от натиска старуху и протянул за собой сквозь новый портал обратно в лес.

– Медведи нечасто используют магию! – огрызнулась было бабка, но так как новый крик Эйлин снова разнесся по лесу, перестала с подозрением смотреть на Бьёрна и поспешила к девушке.

– Сгоняй за чистой водой, косолапый! – распорядилась повитуха, быстро оценив ситуацию и склонилась к рожающей, – Полотенец чистых прихвати!

И снова пришлось идти порталом.

Принеся что требовалось, медведь спрятался за деревом и ждал. Эйлин кричала, потом дышала и снова кричала. Но повитуха что-то говорила ей, тихим, ласковым голосом и крики больше не разрывали пространство на многие частички, они стали какими-то осознанными. Бьерн сам не заметил, как стал дышать ровно тогда, когда повитуха говорила дышать Эйлин. Он так и стоял за деревом, боясь шевельнуться и вслушиваясь в происходящее на поляне. Медведь вышел из своего укрытия, лишь когда услышал детский плачь.

– У тебя девочка Эйлин, – ласково сказала повитуха, – Но на ней стоит печать изгнания.

– Спасибо, Марта, спасибо, – голос девушки был слабым и хриплым, она перевела взгляд на Бьерна и растянула губы в вымученной улыбке, – И тебе спасибо.

Бьерн вынырнул из воспоминаний и со всей силы метнул охотничий нож далеко в лес и вскоре услышал глухой короткий звук лезвия входящего в ствол дерева. Он очень надеялся, что Эйлин вернется домой. Но не мог перестать злиться на себя, за то, что отпустил ее одну.

***

Эйлин быстро пришла в себя, стоило лишь прикоснуться к ее лицу, как девушка вздрогнула и распахнула глаза.

– Надо же, и впрямь истерика, – констатировал Лион, – до обморока.

– Я прошу прощения, – прозвучало так, будто извиться должен был он.

И как у нее это получается? Мольбу обращать в приказы, а извинения произносить обвинительно?

– Не уверен, стоит ли повторять свое предложение, после такой реакции, но все же прошу над этим подумать, – произнес канцлер, отводя от девушки взгляд.

Отчего-то Лион действительно боялся, что она откажет. Слишком глупое предложение, не просчитанное и слишком простое. Но он хотел Эйлин с того самого весеннего бала. Хотел так, как не хотел ни одну женщину в своей жизни. И сны с ее неизменным в них участием, не давали ему покоя. Сны, в которых Эйлин принадлежала ему. И каждый раз думая о том, что эта белокурая нежная девушка была с Грегори, Лион жалел, что уже убил его. Он бы с большим удовольствием сделал это снова.

Канцлера пугала собственная столь длительная одержимость. Но наваждение по имени Эйлин оказалось кристально чистым. Лион Эрдер специально проверял свою ауру на предмет ментального вмешательства. Он даже не преминул посетить лекаря, выясняя не отравлен ли он сильнодействующим зельем влечения, но нет. Никто извне никак не влиял на чувства и мысли Лиона, а это значило только одно. Сказки не врут. Эйлин его истинная пара.

Канцлер впервые подумал об этом, когда не дал ей умереть, изгоняя девушку из Империи в крайние земли. Мысль о том, что он один из высших нашедших истинную пару, казалась нереальной. За всю долгую историю мира таких случаев было всего несколько. И более того, ни один из этих случаев не был подтвержден в летописях. Только сказки, да легенды. И Лион не поверил бы в этот абсурд ни за что на свете, если бы лично не знал, одну такую пару. Истинную пару, благословленную богами. Но такое возможно только в случае, если мужчина имеет магический дар выше первого порядка. Дар, на самую малость недостающий до божественного уровня. Магия Лиона стояла в ранге первого уровня и не собиралась зашкаливать выше. Он и без того считался самым сильным магом в Империи. Но он точно не был сильнее своего покойного отца, а значит попросту не мог быть высшим. И все же. И все же объяснить столь сильное и столь длительное влечение к малознакомой девушке никаким иным предлогом он не мог. И сейчас мужчина, глядя в огромные, бездонные голубые глаза Эйлин, понял это совершенно точно. Страх потерять ее снова был слишком велик.

– Вы гарантируете моей дочери безопасность внутри имперского круга?

Холодный, деловой тон миссы вывел лиера из оцепенения.

– Конечно.

– Мне будет позволено видеть дочь?

– Тебе будет позволено жить с дочерью, – как же Лиону хотелось, сделать жизнь этой девушки легкой и счастливой. Сделать ее жизнь такой, о какой она мечтала и к какой готовилась с детства.

Быть женой и матерью, управлять имением, посещать балы и устраивать приемы. Эйлин была создана для светской жизни и Лион очень сожалел о том, что как бы ему ни хотелось, он не сможет дать ей эту жизнь.

В глазах Эйлин сквозила неприязнь, вперемешку с недоверием и страхом. Канцлер затаил дыхание, ожидая ее ответа. Его предложение было грязным, но честным. Она в роли его любовницы. Он в роли ее защитника. На что-то большее он рассчитывать не мог. И предложить ей большего Лион не мог также. Эйлин сомневалась он видел борьбу в ее глазах. Но она собирается согласиться. Ради дочери, она ляжет в его постель. Неприятно, что все происходит именно так, но эту мелочь он сможет пережить. С трудом подавив внезапно возникшее в груди секундное ликование, канцлер встал и отошел к окну. В этот момент не только Эйлин испытывала к нему отвращение. Лион терзался к себе тем же чувством. И все же…

Император не позволит ему взять в жены изгнанницу, нарушившую указ. К тому же военное положение Империи не дает канцлеру права на брак. А получить помилование Эйлин сможет только если Лион объявит ее своей истинной парой перед богами, в храме, как полагается по статусу архимагу высшего ранга, как когда-то сделал его отец. Но предъявить всему миру свою единственную слабость, ему не позволит Император, и это вполне разумно, учитывая происходящее. А значит, канцлеру необходимо оставить все в тайне. Никто не должен знать о том, что Эйлин для него настолько важна.

– Как вы себе это представляете, лиер? – задала новый вопрос, мисса избегая смотреть на него прямо.

Лиону понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить о том, что он сказал ей всего пару минут назад. О том, что он позволит ей жить вместе с дочерью. Та малость, которую он в состоянии дать ей.

– Вы с ребенком будете жить в моей усадьбе.

– Исключено!

– Есть другие предложения, категоричная моя?

– Я могла бы жить с дочерью у своих родителей.

Лион скривился от подобного предложения. Как, интересно, он сможет защитить ее в Ориннии?

– Я не стану навещать твою постель в отчем доме. Я предпочитаю, чтобы ты находилась в моей, – что еще он мог сказать, чтобы Эйлин уяснила, что сделка будет происходить на его условиях?

Девушка отвела взгляд и покраснела.

– Вы хотите… ну то есть… не один раз?

Что? Она это серьезно? Он хотел ее не только «не один» раз! Лион Эрдер хотел Эйлин навсегда!

Канцлер посмотрел на нее в упор и улыбнулся, самой жестокой из своих улыбок.

– А ты сама наивность, Эйлин, – его взгляд стал жестче, и он уже ненавидел себя за то, что собирался сказать, – думаешь, ты стоишь так дорого, что всего за одну ночь с тобой, я верну тебе защиту круга? Нет. Ты перейдешь в полное мое владение, и я буду с тобой столько раз, сколько захочу, пока мне это не наскучит.

Горькая желчь собственных слов обожгла язык. Лион как никогда прежде был себе отвратителен. Но позволить Эйлин думать, будто у нее еще есть шанс на свободу, он не мог. Не сейчас. Никогда.

Канцлер знал, что рано или поздно, Эйлин примет и полюбит его. У нее не останется выбора, потому что они истинная пара. Их связывает нечто большее, чем человеческие чувства. Это наследие богов. Наследие древнейших, чья кровь сохраняет силу веками и не терпит отказа.

Ни у него, ни у нее нет выбора. Инстинкт слишком силен, и Лион не отступится.

Глава 4

Я медлила с ответом. Было мерзко осознавать, насколько низко я пала, но лиер прав. Моя жизнь совершенно ничего не стоит. И если бы дело было только во мне, я бы мгновенно отказалась и покорно позволила себя казнить. Но Малия. Жить в крайних землях стало небезопасно. В уцелевших деревнях не осталось народу, всех приняли в имперский круг для защиты. Леса стали полем боя для лазутчиков и шпионов. Можно было отправиться с Бьёрном к границам Вассталии, вампирского королевства. Война не развернется у берегов красной реки и там относительно безопасно. Однако жизнь в непосредственной близости от кровососов не казалась мне такой уж спокойной. К тому же, у берегов красной реки не было ни городов, ни деревень. А это значит Малия навсегда останется отшельницей. Изгнанной из мира, которому должна принадлежать. Нет. Если есть хоть мизерная надежда, на то, что моя дочь будет расти в полной безопасности, сможет получить образование и завести друзей среди сверстников, я ради этой надежды пойду на все.

– Мне нужны гарантии, лиер Канцлер, – наконец произнесла я, со всей твердостью, на которую была способна.

«Это всего лишь сделка»: успокоила я себя. Простой обмен, как купить и продать. Только в качестве товара мое тело, а в качестве цены – безопасная и спокойная жизнь Малии.

– И каких же «гарантий» ты хочешь?

– Во-первых, с Малии необходимо снять печать изгнания. По законам Империи, судить детей запрещено.

– Напомню, что по законам Империи, все дети из рода изменника теряют титул и имя, и передаются на попечение храма. За неимением, хм… живых родственников.

– Хотите сбагрить мою дочь в храм?

– Мог бы. Но подозреваю, что при таком исходе, ты не будешь в состоянии полностью удовлетворить мои потребности.

Я опешила.

– Что вы имеете…?

– Сказать прямо? Ладно. Мне не нужна в постели грустная, шмыгающая носом, несчастная женщина, которую тревожит судьба дочери. Я желаю, чтобы ты полностью могла отдаться процессу. Для этого, ты должна быть спокойна и уверена. Я согласен на твое «во-первых».

– Х-хорошо.

Я выдохнула. От мерзости ситуации стало мутить. Я продаю себя, да. Но цена приемлемая.

– Итак?

Я подняла вопросительный взгляд на канцлера.

– Если есть «во-первых», значит должно быть и «во-вторых», – жестко сказал мужчина, – озвучивай.

Всего на секунду я замешкалась, не зная, как произнести то, что было для меня важным. По сути, я предаю своего друга, поступая так гнусно, соглашаясь на сделку с Лионом Эрдером, но отчего-то я точно знала, что Бьёрн, мой храбрый одинокий медведь, простит меня за это. Ведь на кону безопасность и благополучие Малии. И если я смею надеяться, на то, что Бьёрн не разочаруется во мне основательно, то он должен знать, что ему точно не будет грозить опасность, когда он захочет навестить нас с Малией. А в том, что медведь этого захочет, я не сомневалась ни мгновенья. Мы слишком сблизились за этот год, и хоть я не знала, от чего оборотень скрывается в крайних землях, все же не хотела, чтобы он попал в неприятности из-за меня.

– Я прошу неприкосновенности для оборотня-медведя, если тот решит навестить нас с Малией, – произнесла я так быстро, будто проговорила скороговорку, и как только это произошло, все внутри меня затаилось в ожидании. А не многого ли я прошу за обладание своим телом? Я не знала, являлся ли Бьёрн преступником или нет. Но то, что этот оборотень обладал высоким магическим уровнем дара, было необычным. И если вдруг канцлер посчитает медведя опасным для Империи, он все равно не сможет причинить Бьёрну вреда, чем нарушит имперский закон. Но предлагая мне подобную сделку, Лион Эрдер уже нарушает его. Так что…

Брови мужчины, тем временем, поползли вверх.

– Кем он тебе приходится? – голос канцлера стал еще на несколько тонов холоднее.

– Он… друг, – нерешительно ответила я.

– Малия дочь медведя или дочь Майерса? – спросил Лион с пренебрежением в голосе и взгляд его стал еще более тёмным, почти пугающим.

Но мне уже было не до страха.

Злость возникла где-то в районе шеи.

– Малия. Только. Моя. – произнесла я, с ненавистью глядя на него в упор, выделяя каждое слово.

– Не уверена в том, кто является отцом? – холодно усмехнулся канцлер в ответ и снова окинул меня уничижительным взглядом.

Рука лишь дернулась в порыве дать ему пощечину, но я себя удержала.

– Если ты решил купить мое тело ценой жизни моей дочери, пусть. Но называть меня шлюхой, не смей, – мой голос звучал словно лед готовый вот-вот расколоться, – впиши в пункт гарантий, запрет на любые оскорбления меня и моей дочери, Лион. Или я все же выберу второй вариант, каким бы он ни был!

С этими словами я встала и протянула руку. Сама я принести кровную клятву не смогла бы, ведь моя магия заблокирована, но сомневаться в том, что Лион вплетет в свою клятву и мои обязательства тоже, не приходилось.

Канцлер сжал мое дрогнувшее все же, от прикосновения, запястье и стал произносить слова. Последние он произнес на древнем языке и что именно он сказал я не разобрала, но все в чем он клялся, меня устроило. Ярко-красная вспышка подтвердила, что сделка совершена.

***

Бьёрн проснулся от шорохов, которые не принадлежали лесу. Малышка крепко спала, и медведь осторожно двинулся к выходу из дома. Если лазутчики принадлежат Империи, скорее всего их не тронут. Но если это далийцы, дела плохи.

Поблизости никаких признаков шпионов не оказалось, а уйти глубже в лес было нельзя. Он должен быть в пределах слышимости детского плача. Бьёрн снова опустился в кресло-качалку и принялся ждать. Последняя ночь на исходе, если к утру Эйлин не вернется, ему нужно будет забрать малышку и уйти. Несколько часов напряженного ожидания, заставили медведя крепко задуматься. Он поклялся оберегать девочку ценой своей жизни. Ради Эйлин.

В который уже раз, Бьёрн задумался, почему он настолько привязался к этой девушке и ее дочери. Медведи – одиночки. Подобная клятва была противоестественна для его расы, и все же он произнес слова и скрепил их нерушимой магией. И дело было не в Эйлин, девушка доверяла медведю безоговорочно. Ему пришлось настаивать и даже уговаривать ее принять клятву. Почему? Возможно, потому что, за время, проведенное с Эйлин, он изменился еще больше. Кровь его отца с каждым годом становилась все сильнее. Даже простой деревенский народ заметил его странности. Он так и не научился жить жизнью, которую ведут медведи-оборотни. Бьёрн не походил на своих сородичей из-за отца. Он испытывал эмоции присущие людям и все же не хотел этого признавать. Медведи сдержанны, не лезут в политику, живут особняком и не заводят настоящих семей. И уж тем более не используют магию и порталы. Порталами могли пользоваться лишь сильнейшие из обученных магов Империи. Эйлин никогда не спрашивала его о прошлом, хоть и знала, что он не обычный оборотень. Все в деревне догадывались. Но никому не было до него никакого дела. В деревне его сторонились, хоть иногда и звали на помощь.

Когда Эйлин переехала в его дом, по закоулкам деревни пошла молва, но девушке не было никакого дела. Да и осуждали совсем не её. Напротив, Эйлин в деревне любили. И то, что она стала жить на отшибе леса с оборотнем, ей простили с легкостью.

Эйлин была замечательной во всем. Еще никогда Бьёрн не встречал такого удивительного, чистого душой человека. И он силился понять, кто же посмел выгнать из круга защиты беременную девушку в разгар военных действий? Какое чудовище вообще могло быть способно обречь ее на это? Но Бьёрн не спрашивал Эйлин ни о чем. В свою очередь она не спрашивала ни о чем его. Ни о магии, ни о том, почему он не похож на других медведей. Бьёрна волновали мысли Эйлин, но он не решался спросить. Ведь он медведь. В силу своих особенностей, он не мог дать ей большего, чем жизнь в глуши. Он сам выбрал этот путь, хотя выбор мог быть совсем иным. Если бы он встретил ее раньше, возможно…

Резкий вскрик заставил Бьёрна вскочить с места. Далее произошло сразу несколько вещей.

Малия пронзительно закричала в своей колыбели.

Эйлин показалась на тропе из-за деревьев.

На полянке у дома появились сине-голубые искры самонаведённых магических зарядов.

В лесу, меж деревьев, позади Эйлин, раздался первый, оглушительный взрыв.

Глава 5

Я сорвалась на бег, едва заметив на земле синие искры. Сердце стучало где-то в висках. Только бы успеть…

Взрыв раздался сзади, земля покачнулась, уши моментально заложило будто ватой, но я успела забежать за широкий ствол дерева. Горячая волна воздуха обожгла тело. И я снова побежала.

До дома оставалось всего несколько метров. Совсем чуть-чуть. Я уже слышала плачь Малии, видела широкую спину Бьёрна, забегающего в дом, и с ужасом смотрела на искры, вспыхивающие аквамарином на самом доме. Всего пара секунд. Сердце перестало биться в груди и ухнуло куда-то вниз. Мне не успеть…

Страх сковал живот металлическими тисками.

Нет. Нет-нет-нет! НЕТ!

В следующую секунду раздался удар такой силы, что меня отбросило на землю и протащило по пыльной тропе еще несколько метров. Боль резко обожгла спину, но я чувствовала ее, будто находясь в тумане, а вот туго разрастающаяся в груди, тупая, но такая давящая боль была реальной.

– Нееееееет! – мой крик пронзил весь лес до основания.

В глазах стояло облако из пыли, тело не слушалось, сердце больше не колотилось, а горький привкус на языке говорил о том, что моя жизнь кончена. Внутри болело все. Каждая клеточка тела отдавалась болью. Мои движения были слабыми, но я старательно ползла вперед, не давая своим мыслям оформиться в нечто ужасное.

"Он успел. Он успел. Он успел."

Я хваталась за эти слова и повторяла их, кажется уже вслух, но ничего не слышала. Бьёрн – медведь. Он быстрый и сильный, он успел. Не мог не успеть. Он дал клятву. Дал клятву, он…

Туман пыли немного рассеялся. Мои глаза слезились, но я увидела. Дом остался в целости и сохранности. Мой выдох получился отрывистым и по лицу, наконец, потекли слезы.

Дом был окружен магическим куполом такой силы, что даже с блокиратором магии, я видела, как он переливается бронзой в лучах восходящего солнца.

С трудом, я встала с земли. С неизвестно откуда взявшимися силами, рванула внутрь. Бьёрн стоял ко мне спиной в облике медведя. Малию он держал на руках, и она хваталась ручонками за его коричневую шерсть, и истошно вопила.

– Бьёрн? – осторожно позвала я, чувствуя, как тяжело ворочается мой язык.

Медведь обернулся. Во взгляде зверя было столько боли и отчаяния, что я отшатнулась.

Но он подошел и передал мне Малию. Мое сердце снова сковало сталью. Весь бок малышки оказался в крови. Голова закружилась от страха и подступившей тошноты.

Где-то за окном раздался новый взрыв.

– Тише, милая. Тише, – мой голос осип и звучал будто скрипящая дверь.

Слёзы покатились по щекам с новой силой. Она жива. Ранена, но жива! Я вылечу её, я вылечу свою малышку.

Бьёрн, опустился на пол. Он сидел и раскачивался взад и вперед, схватившись за голову. Но мне сейчас было не до него.

С величайшей осторожностью, я снимала с дочери окровавленную рубашку, Малия кричала от боли, и я стала тихонько напевать ей колыбельную. На ее боку была огромная царапина.К счастью, она оказалась не слишком глубокой.

Очень быстро, все еще нежно удерживая дочь на руках, я набрала чистой воды, достала с полки изготовленную собственноручно мазь и обработала рану. Оставалось уже только дать малышке обезболивающий отвар, как снова раздался грохот. Дом покачнулся, с потолка посыпались опилки.

Бьёрн взревел и вскочил, молниеносно оказавшись у двери, как раз в тот момент, когда в комнату ураганом ворвался лиер Лион Эрдер.

– Бьёрн? – вопрос Лиона прозвучал оскорблением.

Я хотела было удивиться, но Малия снова начала хныкать. Не мешкая, я дала малышке отвар и стала укачивать. О том, откуда канцлеру известно имя оборотня, подумаю позже.

– Мы сейчас же отправляемся в пределы круга, – процедил сквозь зубы, лиер Эрдер, подходя ближе и пытаясь ухватить меня за локоть.

Бьёрн в тот же момент обернулся обратно собой и в следующую секунду оказался рядом, успевая перехватить руку канцлера, и не давая тому до меня дотронуться.

– Если ты не заметил, Лион, я несколько занят, и никто с тобой никуда не идет! – нарочито веселым тоном, не соответствующим ситуации, произнес медведь, и притянул меня с малышкой к себе.

Канцлер в ответ смерил медведя таким взглядом, что мне захотелось провалиться сквозь землю. Не знаю, что было в прошлом между этими двумя мужчинами, но по их агрессивным позам, совсем не сложно догадаться, что хорошего – ничего.

– Я не за тобой, предатель. Кому ты нужен?

Мы с Бьёрном переглянулись, но безмолвные вопросы так и остались без ответов.

– И оденься уже, наконец! Тут как минимум две миссы, имей совесть! – скривившись произнес Лион, и только тут я поняла, что, обернувшись мужчиной, Бьёрн остался совсем голым. Откуда у меня взялись силы на смущенный румянец, не знаю, но щеки ощутимо загорелись, и я поспешила отвернуться.

Медведь же совсем не испытывая неловкости, вполне спокойно подошел к шкафу, в котором лежали и мои вещи тоже, и стал одеваться.

– Ты пришел за Эйлин, значит? – как бы между делом, спросил Бьёрн, натягивая штаны.

– Ты невероятно проницателен, – процедил канцлер, с нескрываемым сарказмом.

– Ну так зря, – по-простецки развел руками медведь и уже одетый подошел к нам с малышкой. – Она с тобой никуда не пойдет.

Малия снова всхлипнула и я поняла, что в моменте перестала ее укачивать. Пришлось снова запевать колыбельную.

В это время двое мужчин мерились взглядами. И столько в этих взглядах было напряжения, что воздух в доме стал заметно искрить. В моей голове проносились мысли, догадки, вопросы. Я была настолько обескуражена, что даже не знала о чем сначала спросить. И кого спрашивать? Малия успокоилась, отвар наконец подействовал и малышка засыпала.

Со стороны Бьёрна раздался угрожающий, животный, гортанный рык. Еще секунда, и казалось, мужчины бросятся друг на друга. Только этого мне сейчас не хватало! Я встала между ними.

– Если вы, еще хоть раз, посмеете повысить голос, – пропела я в ритме колыбельной, прикачивая Малию, и злобно глядя поочередно, то на одного мужчину, то на второго, – Я заставлю вас самих, разбираться с её сном!

– Посмотри на ее руки, оборотень, – наконец, произнес канцлер, и в его шёпоте сквозил стылый лед, – мы заключили сделку. Эйлин уйдет со мной.

Бьёрн тут же посмотрел на мою руку изучая узор клятвы на моем запястье. Он смотрел, и казалось, не мог в это поверить. Его взгляд становился все темнее и мрачнее с каждой секундой. А потом, его глаза взглянули в мои и налились болью. Я никогда не видела медведя таким… несчастным?

– Я не могу дать тебе защиту круга, Эйлин, но прошу, пожалуйста, только не делай глупостей, – голос друга был тихим и полным мольбы, – я найду способ разрушить клятву, Эйлин! Постарайся потерпеть. Ты сделаешь это? Я все исправлю, милая, я исправлю это. Веришь? – Бьёрн смотрел на меня так, будто я должна поверить. Будто и в самом деле я должна поверить, что клятву, данную самым сильным магом в Империи, можно разрушить.

Мужчина подошел ближе, его плечи поникли.

Бьёрн держал свою руку на моем запястье и его большой палец очень нежно гладил узор, словно пытаясь стереть его. Он все смотрел на меня, ожидая ответа и столько всего в этот миг я увидела во взгляде его тёплых карих глаз.

Осознание накрыло меня новым взрывом. Почему? Как же так? Как именно я упустила из виду, что мой друг испытывал ко мне не дружеские чувства? Бьёрн никогда не пытался как-то ухаживать за мной. Никогда не приносил мне цветов, и никогда ни о чем не спрашивал. Он даже обнимал меня совершенно по-дружески. Хоть мы и жили вместе, никакой романтикой, между нами, казалось и не пахло. Мы заботились друг о друге. Мы были верными друзьями и только.

Так почему, сейчас Бьёрн смотрит на меня таким взглядом? Почему?

Как же сильно мне захотелось поверить в то, что все еще можно исправить! Но Малия… Я осторожно высвободила руку, и погладила дочь.

– У меня нет другого выбора, Бьёрн! – в моих глазах снова блеснули слёзы – Разве ты не видишь? У меня не было выбора с самого начала.

– Я должен был предвидеть это. Должен был сделать хоть что-то. Это моя вина.