Бездники

Павел Козлов

Бездники

Глава 1. Изба.

Полярный Урал не любит чужаков. Он встречает их равнодушием вечности, подставляя ветрам каменные зубы хребтов и глядя в серое небо сотнями слепых озер. Летом здесь короткий пьяный праздник зелени, а остальное время долгое, безмолвное ожидание.

Здесь легко поверить, что мир был создан не для человека, и что под тонким слоем почвы дремлют силы, которым нет до людей никакого дела.

Именно сюда забросили геологическую партию из трех человек. Цель – разведка нового месторождения хромитов, государственный заказ.

Они шли уже несколько часов. Под ногами чавкало, мох впитывал звук шагов, отчего казалось, будто они бредут в вакууме. Первым, нарушив тишину, заговорил самый молодой.

Алексей поморщился, перетягивая лямку новенького рюкзака.

– Семен Игнатьич, а далеко еще до предполагаемой стоянки?

Тот, кого он спросил, шел впереди. Семен, руководитель группы, не обернулся. Его фигура, коренастая, плотно сбитая, казалась частью этого леса, таким же кряжистым и неразговорчивым деревом.

– Пока не найдем ровное место у воды, будем идти.

Третий, Виктор, шагавший позади Алексея, хмыкнул. Его старый брезентовый рюкзак сидел на нем как влитой, а сам он двигался с хищной, немного ленивой грацией.

– Ноги бы по колено в этой жиже не вязли, шли бы быстрее. Что, студент, первая ходка?

– Да я не жалуюсь, просто…

– Просто лямка трет? – Виктор усмехнулся, поравнявшись с Алексеем. Глаза у него были маленькие, цепкие, будто вечно что-то высматривали. – Учись, студент. Тайга жалости не знает. Она либо пускает, либо нет.

– Виктор, оставь парня, – ровно произнес Семен, глядя вперед. Голос у него был спокойный, но такой, что спорить не хотелось.

Виктор тут же замолчал, лишь пожал плечами.

Алексей снова остался наедине со своими мыслями. Он смотрел на широкую спину лидера и чувствовал спокойствие. Семен Игнатьич был из тех людей, рядом с которыми не страшно. Он знал тайгу, как свои пять пальцев, и двигался по ней уверенно, без суеты. А вот Виктор вызывал совсем другие чувства. От него веяло какой-то застарелой угрозой, как от ржавого капкана, присыпанного листьями. Попал он в партию в последний момент, заменив заболевшего геолога, и с самого начала держался особняком, в общие разговоры на базе не вступал, только слушал и смотрел своими колючими глазами.

– Глядите, – вдруг остановился Семен.

Впереди, сквозь плотную стену елей, пробивался неясный силуэт.

– Что там? – Виктор подался вперед, вглядываясь.

– Похоже на строение, – Алексей прищурился. – Какого черта? По картам тут на десяток километров ни души.

– Вот и проверим, – Семен чуть свернул с едва заметной тропы и решительно шагнул в ельник, раздвигая тяжелые, пахнущие хвоей лапы. – Пошли. Может, заблудились и нам сориентируют.

Еловые ветки раздвинулись, и они вышли на небольшую, заросшую бурьяном поляну. Посреди нее стоял дом. Время и непогода содрали с него любую краску, оставив лишь почерневшие до состояния угля бревна. Одноэтажный, вросший в землю, с завалившейся набок крышей, он казался не построенным, а выросшим из этой почвы, как гигантский гриб. Вокруг него кольцом стоял покосившийся забор, чьи столбы давно стали частью пейзажа.

– Лесника какого-нибудь берлога, – Виктор сплюнул на землю, с видимым облегчением скидывая рюкзак. – Заброшенная, видать.

– Не может быть, – Алексей покачал головой, его лицо выражало растерянность. – Я лично карты проверял перед выходом. Самые новые. Здесь должно быть пусто. Никаких зимовий, никаких кордонов.

Виктор усмехнулся, глядя на парня сверху вниз.

– Карты твои, студент, в теплом кабинете рисовали люди, которые эту землю только из иллюминатора вертолета видели. А тут каждый бугор, скрывает сюрприз. Может, какой старовер-отшельник доживает.

– Но должны же быть какие-то отметки! Это нарушение всех правил…

– Ой, все, хватит, ботаник, – перебил Виктор, его голос стал жестче. – Правила у него. В тайге одно правило: нашел крышу над головой – радуйся. А не нравится, можешь под елкой ночевать.

– Я просто говорю, что это странно.

– Хватит, – коротко бросил Семен. Он не повысил голоса, но спор мгновенно затих. – Осмотрим. Если пусто – заночуем. В любом случае, лучше, чем на болоте.

Дверь, державшаяся на одной ржавой петле, поддалась с протяжным, мучительным скрипом. Первое, что ударило в нос это густой, слежавшийся запах пыли. Они оказались в крохотном предбаннике, где царил полумрак. С потолка свисали космы паутины, а пол был покрыт слоем грязи и истлевших листьев. У самого входа, на криво вбитом гвозде, висела маленькая, потемневшая от времени иконка. Лик святого почти стерся.

Семен толкнул следующую дверь, и они шагнули в единственную комнату.

Посреди нее стоял грубо сколоченный стол. За ним был человек.

Он сидел абсолютно неподвижно, положив на столешницу сплетение сухих, похожих на корни рук. Спина прямая, подбородок чуть приподнят. На нем надета какая-то темная, бесформенная одежда, похожая на монашескую мантию. Кожа на лице, испещренная глубокими морщинами, имела желтоватый оттенок пергамента, туго обтягивающего череп. Казалось, этому старику не меньше сотни лет. Но самое странное и жуткое было не это. Его длинные, спускавшиеся на плечи волосы и густая, окладистая борода были абсолютно черными. Не седеющими, а именно иссиня-черными, как вороново крыло. Этот контраст между мертвенной старостью лица и живым цветом волос создавал неестественное, отталкивающее впечатление. Глаза приоткрыты, но казались неживыми, словно два осколка обсидиана, вставленные в глазницы. Не единого движения, даже дыхания не было заметно. В углу комнаты чернела пасть большой русской печи, рядом притулился старый комод с отвалившейся дверцей.

– Доброго здоровья, хозяин, – ровно произнес Семен, снимая рюкзак.

– Нихрена себе, отче, – выдохнул Виктор, бесцеремонно оглядывая старика. – Куда тебя жизнь занесла… Как ты тут один?

Алексей молчал, не в силах отвести взгляда от неподвижной фигуры. Ему стало не по себе. Казалось, они вторглись не в дом, а в чью-то гробницу.

И тут старик заговорил.

Голос его был скрипучий, глубокий, словно ржавый механизм, простоявший век без дела, с трудом пришедший в движение. Слова звучали медленно, тягуче, на старинный, почти незнакомый лад.

– Пришли зрю. Путь ваш долог был. Не по своей воле сюда свернули.

Он говорил, не шевеля губами, звук шел из самой его груди. Он не смотрел на них, его взгляд был устремлен сквозь стену, в глубину леса.

– Дочь моя… Алена… Чадо мое единственное. Увели ее.

Он сделал паузу, и в наступившей тишине слова его повисли, как тяжелый дым.

Виктор толкнул Алексея локтем в бок и едва слышно прошипел:

– Ты слышишь, как дед базарит? Словно из сказки вылез.

Старик, казалось, не слышал их шепота. Его невидящий взгляд по-прежнему устремлен в пустоту.

– Пришли из тьмы… из-под корней. Лица их гладки, как речной камень, а глаза пусты. Не кричала она, не плакала. Словно во сне шла за ними. Я же сижу, прикованный к сему месту. Ни встать, ни крикнуть. Лишь глядеть мог, как уводят кровиночку мою…

– Отец, – мягко, но настойчиво вмешался Семен. – Мы геологи, не спасатели. Но мы можем помочь. Свяжемся с базой, за вами пришлют вертолет. Определят в больницу, а пропажей дочери займутся те, кому положено. Полиция, МЧС.

Старик медленно, с видимым усилием, повернул голову. Черные глаза, до этого пустые, сфокусировались на Семене. От этого взгляда Алексею стало холодно.

– Вертолет их не найдет, – проскрипел старик. – И люди в форме им не помеха. Они не от мира сего. Лишь живые души, что по своей воле в их владения ступят, могут дитя мое вызволить. А помощь ваша мне не нужна. Лишь Алену верните.

– Мы не можем просто так бросить все и отправиться на поиски, – ответил Семен. – У нас маршрут, задание.

– Задание ваше – прах, – выдохнул старик. – А жизнь одна. Верните дочь, и я вас одарю так, что до конца дней своих ни в чем нужды знать не будете.

Виктор тут же оживился. Его маленькие глазки загорелись жадным огнем.

– Это как же, батя, одаришь? На пенсию свою?

Старик проигнорировал его тон. Он лишь чуть заметно кивнул в сторону старого комода.

– Глядите. В нутре его.

Виктор, не дожидаясь остальных, метнулся к комоду. Он дернул за круглую ручку, но старая дверца лишь жалобно скрипнула и не поддалась. Дернул еще раз, сильнее, с рыком.

– Засело, черт…

– Отойди.

Семен отстранил его, подцепил край лезвием ножа и с усилием потянул на себя. Дверца с треском отворилась, обнажив темное нутро комода. Внутри, занимая все пространство, стоял небольшой, окованный железом сундук.

Виктор издал нетерпеливый звук и протянул руки, чтобы выхватить его, но Семен оказался проворнее. Он сам вытащил тяжелый ящик, поставил его на пол и откинул простую щеколду.

Крышка поднялась.

В тусклом свете избы блеснуло нечто желтое. Алексей подошел ближе и замер. Сундук был доверху набит старинными монетами, причудливыми браслетами, кольцами с мутными камнями и даже несколькими небольшими слитками неправильной формы. Золото. Настоящее, много.

– Все ваше будет. Коли вернете ее…

– Так, – Виктор нервно облизнулся и отступил на шаг, поманив за собой Семена и Алексея. – Отойдем, побазарим.

Они сгрудились у входа.

– Слышьте, мужики, – зашептал Виктор, не сводя глаз с сундука. – Дед-то кукухой поехал. Окончательно. Ему эти цацки один черт не нужны. Он тут с голоду помрет через неделю. Забираем золото и валим отсюда по-тихому. У меня бабка была, тоже под старость сбрендила. Она все Мишу какого-то звала, просила его от волков спасти. А Миша этот, брат ее, помер лет сорок назад. Тут то же самое. Нет никакой Алены.

– Виктор, это грабеж! – возмущенно перебил его Алексей. – Он же живой человек! Мы не можем его так бросить!

– А что ты предлагаешь? Искать его дочку, которую утащили гоблины из-под земли? Студент, ты в сказку попал, что ли?

Вмешался Семен. Он говорил тихо, но каждое его слово падало, как камень.

– Мы не мародеры. Чужого брать не будем.

Виктор хотел было возразить, но, встретившись со спокойным и тяжелым взглядом Семена, осекся.

– Наш план не меняется, – продолжил руководитель группы. – Мы идем по маршруту. Искать мы никого не будем. У нас задание. А если по пути девчонка попадется, живая и здоровая, то вернем. Хотя, скорее всего, никакой Алены и в помине нет.

С этими словами он развернулся к застывшему за столом старику.ж

– Отец, послушай, – Семен шагнул от входа, приблизившись к столу. Его голос оставался ровным, без тени сочувствия или нетерпения. – Мы не можем дать тебе обещаний. У нас государственное задание, четкий маршрут. Бросить все и рыскать по лесу мы не имеем права.

Он сделал паузу, давая словам улечься в мертвой тишине комнаты.

– Но я скажу вот что. Путь наш долог. Если он пересечется с твоей дочерью, если мы увидим ее… Мы приведем ее сюда. Теперь скажи, как она выглядит? И где ее искать, хотя бы примерно?

Старик медленно моргнул. Казалось, это движение стоило ему неимоверных усилий.

– Светлая она, – прошелестел его голос. – Волос, что лен спелый. Глаза – как вода в лесном озере, тихие. На щеке родинка малая, аки зернышко.

Он замолчал, собираясь с силами.

– Куда увели – того не ведаю. Пути их скрыты от глаз людских. Но есть тут место одно…

– Деревня? – подал голос Алексей.

Старик кивнул.

– В дне пути, к северу, коли знаешь тропы. Сброд там собирается. Еретики, что от Бога отвернулись и своим идолам молятся. Нечисть разная к тому месту льнет.

– И что нам делать в этой вашей деревне? – встрял Виктор, скрестив руки на груди.

– Есть там ведунья, Мо́рой кличут. Лавку держит. К ней со всех темных углов стягиваются за товаром да за советом. Она знает все, что в лесах этих творится. И что под лесами – тоже.

– И она нам вот так просто все расскажет? – усмехнулся Виктор. – За «спасибо»?

– Просто так, кончено не скажет. Слово ее цену имеет. Отдай ей бусину с моих четок. Одну. Последнюю. Она поймет.

– Где она? – коротко спросил Семен.

– На печи.

Семен, не говоря ни слова, подошел к остывшей печи. На ее лежанке, в слое серой пыли, действительно лежал одинокий черный шарик. Семен взял его. Бусина была из гладкого, холодного на ощупь камня, тяжелее, чем казалась на вид. Он сжал ее в кулаке.

– Мы пошли, отец.

– Ступайте, – выдохнул старик, снова впадая в свое неподвижное оцепенение. Его черные глаза опять смотрели сквозь них, сквозь стены, в неведомую даль.

Семен кивнул группе и они, подхватив рюкзаки, один за другим вышли из избы. Виктор последним закрыл за собой скрипучую дверь. Звук этот показался оглушительным, будто они захлопнули крышку гроба.

Свежий, влажный воздух ударил в лицо, заставив Алексея глубоко вздохнуть, прогоняя из легких затхлый дух дома. Лес вокруг уже не казался таким безмолвным. Теперь в каждом шорохе листвы, в каждом крике далекой птицы чудилось что-то зловещее.

Глава 2. Байки у костра.

Они отошли на порядочное расстояние, прежде чем тяжесть давящей тишины избы окончательно отпустила их.

– Гляжу, ты про деревню эту в курсе был, – нарушил молчание Семен, не оборачиваясь к Алексею.

– Да, – кивнул тот, поравнявшись с ним. – Когда карты изучал, видел населенный пункт. Угомелье. Только он немного в стороне от нашего маршрута.

– Я тоже знаю, что она там есть, – подтвердил Семен. – Но сам не бывал. И нам ни к чему. Может, на обратном пути заглянем.

– Семен Игнатьич, мне деда жалко, – с нажимом произнес Алексей. – Вдруг его дочь и правда в беде? Ну потеряем мы чуть времени, что страшного? Зато совесть чиста будет. Или давайте все-таки выйдем на связь, пусть вертолет пришлют.

В разговор тут же влез Виктор, шедший сзади.

– А я со студентом согласен! Только вертолет не надо, лишний шум. Сами девчонку найдем, отцу вернем, дело-то доброе. Я в детстве боксом занимался, если там бандюки какие, любому челюсть сверну.

– Нет, – холодно отрезал Семен и ускорил шаг.

Но Алексей не отступал. Он снова нагнал руководителя.

– Мы же бусину его взяли! Было бы нечестно теперь просто пройти мимо, даже не проверив.

– Вот именно, Игнатьич, – поддержал его Виктор. – Парень дело говорит!

Семен резко остановился и развернулся. Лицо его было похоже на камень.

– Вы кто такие, я вас спрашиваю? Геологи на государственном задании или раздолбаи? Один первый раз в тайге, а уже маршруты для всей группы строит, командовать вздумал! График срывать! – он перевел тяжелый взгляд на Виктора. – Второй вообще по чистой случайности здесь оказался, как неблагонадежная ячейка общества. Ты же сам, – он ткнул пальцем в сторону Виктора, – только что кричал, что дочки никакой нет! Кого искать собрались? Бредни стариковские?

– Да говорил, что нету, – не смутился Виктор. – Потому и предлагал золото забрать по-тихому, а деду этому скорую вызвать, и все дела. Раз по-хорошему не вышло, придется, по-вашему.

– График мы нагоним, – снова вмешался Алексей, говоря быстро и уверенно. – Если мы прямо сейчас свернем налево, наш путь увеличится максимум часа на три. Зато мы обойдем болотистую низину, где зыбуны могут быть. И припасы пополним.

Семен промолчал. Он замер, прищурился, глядя не на них, а куда-то вверх, сквозь кроны. Выражение его лица неуловимо изменилось.

– Ветер сменился, – произнес он тихо, почти про себя. – С севера потянул. Сыростью.

Он втянул носом воздух.

– Тучи нагонит к вечеру. Ливень будет. Промокнем до нитки – это всегда нежелательно. Можно заболеть.

Он посмотрел на них уже другим взглядом, взвешивающим, профессиональным.

– Ладно. Сворачиваем. В деревне, если что, обсохнуть можно будет.

– Вот и отлично! – обрадованно воскликнул Виктор. – Все, заходим в деревню!

Семен ничего не ответил, лишь махнул рукой, указывая новое направление. Они свернули с едва заметной тропы и двинулись вглубь, туда, где на картах Алексея значились Угомелье.

Лес густел, с каждым шагом превращаясь из светлого ельника в сумрачную, глухую тайгу. Небо над головой скрылось за плотным шатром ветвей, и день начал угасать раньше времени. Тени деревьев вытягивались, сливаясь в единую темную массу, из которой, казалось, вот-вот выступит нечто чужое. Они шли молча, пока впереди не послышалось отчетливое журчание воды.

Источник оказался небольшим, но быстрым ручьем с чистой, ледяной водой. Место для стоянки нашлось рядом, на относительно ровным пятачке, поросший мхом. Работа закипела слаженно, доведенная до автоматизма. Пока Алексей и Виктор ставили палатки, одну себе, одну руководителю, Семен разводил костер. Вскоре сухие ветки весело затрещали, разгоняя мрак и отбрасывая на стволы деревьев трепещущие, искаженные тени. Над огнем в котелке уже булькала похлебка.

Они уселись вокруг огня. Пламя выхватывало из темноты три лица, оставляя все остальное в непроглядной черноте.

– Ну что, студент, рассказывай, – неожиданно начал Виктор, помешивая еду в своей миске. – Каким ветром тебя в эту глушь занесло? Не похоже, что ты из тех, кто с детства по лесам шарится.

Алексей чуть смутился от прямого вопроса.

– Да как-то само получилось. В школе географию любил, историю. Думал сначала в археологи пойти. Древние цивилизации, раскопки…

– А чего не пошел?

– Почитал, что это такое на самом деле. Узнал про зарплаты, условия… И желание поубавилось. А геология – это почти то же самое, только ищешь не прошлое, а будущее. И платят получше.

Он пожал плечами.

– Вот и выбрал. А вы, Виктор? Как здесь оказались?

Виктор усмехнулся, но в глазах его не было веселья.

– Я, парень, день там, день здесь. По местности этой неплохо хожу, вот и получилось в вашу группу попасть. А вся эта романтика с комарами и медведями не мое. Скажем так, совершил я в городе один небольшой дурной поступок. Теперь вот отсиживаюсь, жду, пока про меня забудут. А потом снова домой, путешествовать.

Наступила неловкая пауза. Алексей, чтобы сменить тему, повернулся к руководителю.

– Семен Игнатьич, а вы? Почему вы стали геологом?

– И правда, Игнатьич, а ты-то как? – поддержал Виктор. – Не похож ты на того, кто из-за денег в болото полезет.

Семен долго молчал, глядя в самое сердце огня, туда, где тлели багровые угли.

– Мне всю жизнь кажется, что я что-то ищу, – наконец произнес он тихо. – Но сам до конца не пойму, что именно.

– Макгаффин, – так же тихо сказал Алексей.

Виктор резко повернулся к нему.

– Чего? Ты не ругайся тут, студент.

– Это не ругательство, – улыбнулся Алексей. – Это в кино так называют предмет, неважно какой, за которым все гоняются. Цель, которая движет сюжетом.

Семен поднял глаза от огня и посмотрел на Алексея долгим, внимательным взглядом.

– Макгаффин… – повторил он задумчиво. – Возможно, ты и прав. Возможно, это именно то, что я ищу.

Он отставил пустую миску и потер руки.

– Спать что-то совсем не хочется. Катализатор нужен.

– Это какой еще катализатор? – насторожился Виктор.

– Истории, – Семен чуть улыбнулся, и его суровое лицо на миг стало моложе. – У нас еще со студенческих времен традиция была. В первую ночь у костра, каждый по истории рассказывает. Страшной, загадочной. Чтоб спалось потом крепче.

– А чего, отличная идея! – оживился Виктор. – Байки потравить я люблю. Заодно и послушать.

Алексей смущенно кашлянул.

– Я, если честно, не очень умею страшные истории рассказывать.

– Можно и не страшные, – успокоил его Семен. – Главное, чтоб интересно было. Узнать о мире что-то новое.

– Ну так давай, Игнатьич, начинай, раз предложил, – потер ладони Виктор, устраиваясь поудобнее. – Удиви нас, старый.

Семен подбросил в огонь толстую еловую ветку. Она недовольно зашипела, выпустив облако ароматного дыма, а потом занялась, и искры с треском полетели вверх, в непроглядную черноту.

– Историю эту я давно слышал, еще пацаном, от одного старого промысловика, – начал он негромко, и его голос, ровный и спокойный, заставил Алексея и Виктора податься ближе к огню. – Случилась она в одном поселке, очень похожем на то Угомелье, куда мы идем. За поселком тем был старый могильник.

Он сделал паузу, давая слушателям представить картину.

– Место – это, само собой, дурной славой пользовалось. Обходили его стороной. Но молодежь, она во все времена одинаковая. Нашлись трое студентов, приехавших к родне на каникулы, которым захотелось храбрость свою проверить. Поспорили, что проведут там ночь. Взяли с собой фонарики, фляжку для смелости и пошли.

– Дело известное, – хмыкнул Виктор. – Напились, небось, да чертей увидели.

– В том-то и дело, что нет, – Семен покачал головой. – Что там случилось, никто толком не знает. Вернулись они под утро, все трое. Бегом бежали, грязные, перепуганные до смерти. Двое других потом отлеживались, отпаивались чаем, а как в себя пришли, рассказывали что-то невнятное. Будто туман вдруг спустился, и земля под ногами гудеть начала. И звук какой-то странный, то ли плач, то ли вой. Испугались и деру дали. А вот третий, Пашка, он… изменился.

Семен снова замолчал, глядя в огонь.

– Он пришел домой, и все. Замолчал. Мать к нему с расспросами, а он смотрит на нее, и будто не узнает. Глаза пустые, как у куклы. Не говорит, не плачет, вообще никаких эмоций. А потом начал двигаться странно. Ходит по комнате, словно заново учится. Шаги неуверенные, руки в стороны раскидывает, чтобы равновесие поймать. И мычит.

– Мычит? – переспросил Алексей.

– Именно. Не говорит, а издает такой низкий, горловой звук. «М-м-му-у». Будто слово сказать пытается, а не получается. Родня в панику, вызвали фельдшера, потом психиатра из райцентра. Тот руками развел: «Острый шок на фоне сильнейшего стресса». Прописал успокоительные, велел в покое оставить, мол, отойдет.

– А он не отошел, – догадался Виктор.

– Не отошел. Становилось только хуже. Родители его потом к какому-то заезжему психологу повели, умный мужик оказался. Он долго с Пашкой сидел, наблюдал за ним. А потом родителям сказал вещь страшную, что поведение их сына совпадает с описаниями людей, переживших массовую травму. Например, солдаты после тяжелой контузии или единственные выжившие в катастрофе. У них, говорит, иногда происходит «замещение личности». Стирается старая, а на ее место… ничего не приходит. Пустота.

– Так что, он как бы… перезаписался? – подал голос Алексей.

– Хуже, – ответил Семен. – Он стерся. Психолог сказал, что мозг парня, защищаясь от пережитого ужаса, просто выжег всю его личность. Все воспоминания, навыки, эмоции. Осталась только оболочка, которая заново учится жить. И то, как он двигается и мычит – это не сумасшествие. Это попытки пустого сосуда научиться управлять телом.

– Жуть какая, – сказал Алексей.

– Дальше – больше. Сделали ему полное обследование. И нашли-таки кое-что. Серьезное повреждение слухового и вестибулярного аппарата. Внутреннее ухо будто от сильного удара или сверхгромкого звука пострадало. Врачи обрадовались: вот, мол, и разгадка. Отсюда и проблемы с равновесием, и немота. Нарушена связь с речевым центром. Все логично. Объяснение нашлось.

Семен взял палку и поворошил угли.

– Только одно это объяснение не учитывало. Взгляд. Пустой, нечеловеческий взгляд существа, которое смотрит на мир впервые. А потом…

– Что потом? – не выдержал Виктор.

– А потом, через неделю, они пропали. Вся семья. Соседи утром встали – дом пустой. Дверь не заперта, на столе завтрак нетронутый. Одежда, документы, деньги, все на месте. А людей нет. Ни их самих, ни следов. Будто вышли ночью в чем были и растворились.

– А их искали? – Cпросил Алексей.

– Искали, конечно. Милиция приезжала. Прочесали лес. Ничего. Как в воду канули. И все. Тишина.

Алексей поежился, плотнее запахиваясь в куртку. Костер грел только спереди, а в спину дышал ледяной мрак.

– Жуть.

Виктор хмыкнул, доставая из кармана плоскую фляжку и делая небольшой глоток.

– Это все мистика, студент. Призраки, звуки… А я вот вам историю из жизни расскажу. Реальную. Когда в СИЗО сидел, был у меня сокамерник, Колян. Он мне про своего брата старшего, Серегу, байку затравил.

Виктор обвел слушателей цепким взглядом, убедившись, что завладел их вниманием.

– Серега этот с подельниками дело одно провернули. Дерзкое. Инкассаторскую машину обнесли. Чисто, без мокрухи. Они парни безбашенные, но не отморозки, лишняя кровь им была не нужна.

– И у них получилось? – с наивным интересом спросил Алексей.

– Еще как, – усмехнулся Виктор. – Взяли столько, что до конца жизни хватило бы. Залегли на дно на хате, в спальном районе на окраине города. Сидят на мешках с баблом, а толку? Выходить нельзя, светиться – самоубийство. День сидят, два, неделю. Денег – гора, а им скучно до тошноты. Водка кончилась, карты надоели. Начинают друг на друга рычать.