Любимый, для тебя я буду стервой

Алла Нестерова

Любимый, для тебя я буду стервой

Глава 1

Я мчалась сквозь ночь, не разбирая дороги, через пролесок, стараясь держаться, как можно дальше от трассы, ориентируясь на шум проезжающих машин, в темноте почти слепая. Босые ноги, исцарапанные колючками и камнями, шлёпали по влажной земле, а сердце колотилось так неистово, будто вот-вот вырвется из груди. Свобода! Наконец-то свобода! Я бежала к единственному человеку, кому могла довериться, – к сестре Аньке. Она старше меня на пять лет и с самого начала не одобряла мой брак с Верестовым. Анька всегда твердила: «Жениться нужно по любви». В отличие от нашего брата Виталика, который уговорил меня на эту авантюру. «Дела бизнеса, перспектива партнёрства», – повторял он, словно я была не младшей сестрой, а ценной акцией на бирже. Анька не согласилась, и между ними разгорелась настоящая война. Она даже не пришла на свадьбу – хлопнула дверью после очередной ссоры с Виталиком и уехала к себе, в скромную двухкомнатную квартиру на окраине города.

Нас трое: Виталик, Анька и я, Женя, самая младшая. Родители погибли, когда мне было десять, а Виталику – восемнадцать. Он взял на себя опеку над нами, хотя, я до сих пор не понимаю, как ему это удалось. Молодой, без связей, без денег – и вдруг, словно по волшебству, братец начал успешный бизнес. После смерти родителей он изменился: стал жёстче, целеустремлённее, но и холоднее. Иногда я ловила себя на мысли, что больше не узнаю его. Анька же оставалась моим якорем: читала мне книги перед сном, учила готовить, спорила с Виталиком, когда он слишком давил на меня. Но с годами пропасть между ними росла, и я оказалась меж двух огней.

Виталик всегда был главой семьи, но его забота граничила с диктатурой. Он решал, в какую школу мне ходить, с кем дружить, какие платья носить. Когда он объявил, что я должна выйти замуж за Верестова, его партнёра по бизнесу и друга, я пришла в бешенство.

– Ты серьёзно, Виталик? – я вскочила с дивана, чувствуя, как кровь приливает к лицу. – Замуж за Верестова? Зачем?

– Это в твоих интересах. Так совпало, тебе нужна его защита, а ему нужен статус женатого человека. Таковы условия нашего будущего партнёра – он богат и очень влиятелен. Если он войдёт с нами в долю, мы станем самыми крутыми девелоперами в городе. Разведётесь через пару лет. Ты в накладе не останешься. Фиктивный брак, он даже не притронется к тебе. Что ты теряешь в конце концов? Или ты всё ещё своего Ромку ждёшь? Слабак и малолетка. К тому же ПТУ-шник. Он же бросил тебя без объяснения причин. А ты потом разгребала за ним последствия его деятельности. Забыла? Могу напомнить. Кто тебя тогда из дерьма вытащил?

Крыть было нечем.

Анька, услышав из кухни предложение Виталика, ворвалась к нам как вихрь:

– Ты продаёшь её, Виталик? – кричала она. – Что вы там с этим проходимцем задумали? Зачем вам этот брак? Это не ваш грёбаный бизнес, это её жизнь!

Он холодно ответил, что она ничего не понимает, и велел не вмешиваться. После этого Анька перестала с ним разговаривать.

И вот я здесь – в разодранном свадебном платье, убегающая от навязанного мужа. Белоснежное чудо от кутюр, стоившее целое состояние, теперь выглядело как реквизит из дешёвого ужастика. Шлейф, которым восхищались гости, волочился за мной, цепляя придорожную грязь: репейник, ветки, пожухлые листья. Каждая колючка хватала подол, замедляя бег. Я представляла, как выгляжу: растрёпанная фурия с болтающейся фатой и размазанным макияжем, превратившим меня в енота-гота. «Водостойкая тушь», как же! Её явно не тестировали на невестах, убегающих через кусты.

Туфли на шпильках я сбросила ещё в саду особняка. Кажется, одна угодила кому-то в лицо – я услышала возмущённый вопль, но не остановилась. Всё, что имело значение, – бежать. Бежать от Верестова, от его хватки, от улыбки, которая никогда не касалась глаз. Каждый камешек под ногами, каждая ветка, цепляющая волосы, напоминали: я сделала это.

Дорога к Аньке была долгой – она жила на другом конце города, где дома утопали в зарослях сирени и старых яблонь. Я знала, она примет меня, несмотря на нашу ссору из-за свадьбы, когда я, поддавшись Виталику, обвинила её в эгоизме. Теперь я понимала, как была не права.

Я замедлила шаг, увидев знакомый силуэт её дома. Свет в окне на третьем этаже горел, придавая мне сил. Дыхание вырывалось облачками в холодном воздухе. Я позвонила в дверь – тихо, робко, боясь, что это сон и я проснусь в банкетном зале рядом с Верестовым.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Анька – в старом свитере, с растрёпанной косой и кружкой чая в руке. Её глаза расширились, но она молчала. Просто шагнула вперёд и обняла меня так крепко, что я чуть не расплакалась.

– Женя, чёрт возьми, что ты натворила? – выдавила она, но в её голосе была не злость, а тревога, смешанная с облегчением.

– Сбежала, – прохрипела я, чувствуя, как слёзы прорываются. – Ань, я не могла остаться с ним.

Она отстранилась, окинула меня взглядом и рассмеялась – громко, заразительно, как в детстве, когда мы затевали шалости.

– Выглядишь, будто тебя выплюнул лесной дух, – сказала она, затаскивая меня в дом. – Пойдём, налью тебе чай. И сними это платье, пока оно не приросло к тебе вместе с репейником.

Я улыбнулась впервые за этот безумный вечер. В тепле её квартиры, с запахом мятного чая и старых книг, я почувствовала, что всё будет хорошо. Хотя бы на эту ночь.

Анька поставила передо мной кружку горячего чая, и я обхватила её ладонями, грея замёрзшие пальцы. Она сидела напротив, скрестив руки, и смотрела на меня с той самой смесью любопытства и заботы, которая всегда меня в ней бесила.

– А Виталик? – спросила она, когда я замолчала. – Он знает, что ты сбежала?

Я покачала головой.

– Не знаю. Наверное, уже знает. Я не оглядывалась.

Анька нахмурилась, думая о брате. Их отношения всегда были сложными. Виталик взял на себя роль отца после смерти родителей, но его методы походили на диктатуру. Он говорил, что всё делает для нашего блага, но Анька видела в этом жажду контроля. Когда он связался с Верестовым, она сразу заподозрила неладное. «Этот человек – самовлюблённый индюк и эгоист, – говорила она. – А Виталик слишком ослеплён, чтобы это видеть».

– Он придёт за тобой, – тихо сказала Анька, глядя в свою кружку. – Верестов не из тех, кто просто так отпускает.

Я вздрогнула. Она была права. Вряд ли Верестов оставит без ответа мою сегодняшнюю выходку.

– Пусть попробует, – ответила я, стараясь звучать увереннее. – Я не буду его марионеткой.

Анька улыбнулась, но улыбка была грустной.

– Ты храбрая, Женька. Храбрее, чем я думала. Но Верестов и Виталик – они не просто партнёры и друзья. Я пыталась узнать, что за дела они проворачивают, но не смогла. Что-то там нечисто, и ты теперь в этом по уши.

Я сглотнула. Анька всегда была подозрительной, но её интуиция редко ошибалась. Я вспомнила, как Верестов и Виталик замолкали, когда я входила в комнату, как однажды подслушала слово «сделка», произнесённое с такой тяжестью, что у меня побежали мурашки.

– Что мне делать, Ань? – спросила я, чувствуя, как страх подбирается к горлу.

Она наклонилась ближе, её глаза горели.

– Для начала ты остаёшься здесь. Я не дам им тебя забрать. А потом… разберёмся. Вместе. Как в старые добрые времена.

Мы сидели до рассвета, вспоминая детство – как Анька учила меня кататься на велосипеде, как мы прятались от Виталика в саду, чтобы не делать уроки. Разошлись по комнатам далеко за полночь. Я ворочалась всю ночь, не в силах уснуть, но под утро наконец провалилась в тревожный сон.

Глава 2

Я проснулась от запаха блинов, дразнящего ноздри, и бормотания телевизионного диктора. Приоткрыв один глаз, я обнаружила себя на Анькином диване, укутанной в её дурацкий плед с котиками. Свадебное платье, некогда белоснежное чудо от кутюр, теперь напоминало тряпку из забегаловки. Оно висело на стуле, как призрак моей глупости, а мои длинные тёмные волосы, обычно достойные рекламы шампуня, превратились в воронье гнездо. Хоть репейник из них вчера всё-таки выковыряла.

Я откинула плед и поплелась в ванную, игнорируя манящий аромат блинов. Сначала привести себя в порядок, потом завтрак. Включила душ, встала под тёплые струи, чувствуя, как вода смывает хотя бы часть вчерашнего кошмара. В зеркале отразилась я: зелёные глаза, обычно яркие, теперь потухшие, с тёмными кругами, будто я ночь напролёт тусовалась с вампирами. Высокие скулы, тонкий нос, пухлые губы – в свои двадцать три я могла бы сниматься для обложки журнала, но сейчас выглядела, как после трёхдневного марафона. Какой толк от красоты, если жизнь катится под откос?

Пока вода стекала по плечам, мысли утащили меня во вчерашний вечер. Свадьба. Платье, сковывающее, как кандалы. Гости с фальшивыми улыбками. Звон бокалов, от которого хотелось завыть. Я терпела это ради Виталика, ради его «великой сделки» с Евгением Верестовым, моим новоиспечённым мужем. Фиктивный брак, говоришь? Всё по плану: я идеальная кукла для его имиджа, он кошелёк с холодными глазами. И всё же, когда я застукала его с Лерой… Чёрт, почему это так задело? Я же знала, что наш брак – фикция. Знала, что он не мой и никогда не будет. Но видеть его с этой блондинистой змеёй, с задранной юбкой и самодовольной ухмылкой… Сердце кольнуло, и я злилась на себя за эту слабость. «Не смей реветь, Женя, – твердила я себе. – Ты выше этого». Но в груди всё равно жгло, словно раскалённым железом.

День свадьбы:

Банкет гудел, как улей. Я сбежала из-за стола, пробормотав что-то про головную боль, и направилась в кабинет Верестова за телефоном, забытым после фотосессии. Дверь была приоткрыта, и я услышала звуки – ритмичное дыхание, сдавленный смешок. Сердце ухнуло в пятки. Толкнула дверь – и вот они. Евгений, мой муж, с расстёгнутой рубашкой и спущенными брюками, и Лера, дочь, его будущего партнёра по бизнесу, на краю стола, с задранной юбкой и блузкой на полу. Они даже не заметили меня, пока я не выдавила:

– Что… что это, чёрт возьми? – мой голос дрожал, но я пыталась держать себя в руках.

Верестов обернулся, его тёмные глаза сузились. Лера ахнула и попыталась прикрыться, но не слишком старательно.

– Чёрт! Как не вовремя, – Верестов поправил брюки, даже не смутившись.

Я не поняла, к чему относилось его ругательство, к тому, что я прервала их на самом интересном месте или к тому, что застала их.

– Ты что тут делаешь? – продолжал он.

– Я? – я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. – Да так, за телефоном зашла. Простите, что помешала. Продолжайте, не буду мешать.

Я прикрыла дверь и пошла к банкетному залу. Сделала пару шагов, как он меня догнал:

– Жень, подожди, – он схватил меня за руку, второй рукой пытаясь застегнуть рубашку.

– Я не в претензии, – отрезала я, выдёргивая руку. – Запираться надо, а то, что люди подумают? Они же не в курсе, что у нас фиктивный брак.

– Давай позже поговорим, идёт? – Верестов покачал головой, в его голосе сквозило раздражение. – Успокойся, Женя. Вернись на банкет, улыбайся, делай вид, что всё в порядке.

– Всё в порядке, я спокойна, – я шагнула назад, чувствуя, как слёзы жгут глаза, но не позволила им пролиться. – Иди в кабинет, закончи начатое. Лера ждёт.

Я развернулась и пошла дальше, игнорируя его окрик. В голове стучала одна мысль: бежать. Бежать как можно дальше.

***

Я выключила душ, завернулась в полотенце и попыталась расчесать спутавшиеся волосы. Вернувшись в гостиную, застала Аньку, роющуюся в шкафу. Она торжественно извлекла чёрные джинсы с цепями и футболку с ухмыляющимся черепом.

– Твоя готическая фаза, помнишь? – она подмигнула. – Никто не заподозрит сбежавшую невесту в таком виде.

– Это было в шестнадцать, Ань, – я закатила глаза, но втайне обрадовалась. – Я тогда мечтала стать рок-звездой.

– Ну, рок-звезда, переодевайся, – Анька швырнула мне шмотки.

Я натянула джинсы, чувствуя, как холодные цепи трутся о бёдра. Футболка пахла стиральным порошком, но в ней было что-то родное – отголосок той Жени, которая плевала на правила. Ромка. Мой бывший, автомеханик с руками в мазуте и улыбкой, от которой я когда-то таяла. Год назад он исчез из города, прислав смс: «Не жди». Без объяснений, просто испарился, как будто я была эпизодом, который можно вычеркнуть. Я часами сидела у окна, надеясь, что он вернётся, но его телефон молчал, а в мастерской, где он работал, сказали, что он просто уволился. Виталик, конечно, не упустил шанса: «Я же говорил, он ненадёжный. Забудь его, Женя. Тебе нужен кто-то вроде Верестова». Как же я ненавидела его за эти слова.

Я допивала второй стакан чая, когда в дверь громко постучали. Анька напряглась, её рука замерла над сковородкой с блинами.

– Виталик, – прошептала она, хотя мы обе знали, кто это.

Я сглотнула, сердце снова заколотилось, как вчера во время побега. Анька бросила взгляд на меня, молча спрашивая, готова ли я. Я кивнула, хотя внутри всё сжималось от страха.

Дверь распахнулась, и на пороге появился наш старший брат. Высокий, подтянутый, в дорогом пальто, которое он, видимо, надел, чтобы подчеркнуть свой статус. Его русые волосы были слегка растрёпаны, а голубые глаза, обычно холодные и расчётливые, пылали смесью гнева и недоумения. Он шагнул внутрь, не дожидаясь приглашения, и окинул меня взглядом.

– Женя, какого чёрта? – его голос был низким, почти рычащим. – Ты сбежала со свадьбы? Серьёзно? Ты хоть понимаешь, что натворила?

Я молчала, стиснув зубы. Не хотела признаваться, что сцена с Верестовым и Лерой разорвала что-то внутри меня. Не хотела, чтобы он видел мою слабость.

– Виталик, успокойся, – Анька встала, между нами, скрестив руки. – Она здесь, она в порядке. Это главное.

– В порядке? – он резко повернулся к ней, его лицо покраснело. – Она унизила Верестова перед всеми! Половина гостей видела, как она неслась через сад, как сумасшедшая! Жень, когда ты повзрослеешь? Ведёшь себя, как маленькая взбалмошная девчонка.

– Взбалмошная девчонка? – огрызнулась Анька.

Виталик фыркнул, проигнорировав вопрос Ани, перевёл взгляд на меня.

– Женя, скажи, почему? – он шагнул ближе, его голос смягчился, но я знала этот тон – так он уговаривал меня, когда я была ребёнком. – Верестов – надёжный человек. Богатый, влиятельный. Он дал бы тебе всё. Что случилось? Ведь мы же договорились. Два года подождать и побыть женой Евгения. Это из-за Ромки, да? Ты всё ещё думаешь о том ПТУ-шнике, который бросил тебя и удрал, даже не попрощавшись?

Я вздрогнула, словно он ударил меня. Ромка. Его имя, произнесённое с таким презрением, резануло по сердцу. Да, он ушёл без объяснений, оставив меня с кучей вопросов и болью, от которой я до сих пор не оправилась и проблемами. Но это не значило, что я готова терпеть Верестова.

– Это не из-за Ромки, – тихо сказала я, глядя в пол. – Я просто не хочу быть с Верестовым. Даже фиктивно. Он… он не тот, за кого себя выдаёт.

– Что ты несёшь? – Виталик нахмурился, его брови сдвинулись. – Евгений – мой партнёр, я знаю его лучше, чем ты. Он даст тебе то, что обещал. Вернись, Женя. Всё ещё можно исправить.

– Нет, – я подняла глаза, чувствуя, как внутри закипает злость. – Я не вернусь. И не проси. Пошли вы к чёрту вместе с ним и с вашими планами и договорённостями.

Виталик замер, явно не ожидавший такого отпора. Анька посмотрела на меня с лёгкой улыбкой, словно говоря: «Молодец, Женька».

– Жень, какая муха тебя укусила? Тебя же всё устраивало ещё два дня назад. – помолчав немного, брат продолжил. – Ты делаешь ошибку, не понимаешь, какие ставки на кону. Верестов не из тех, кто просто так отпускает.

– Это угроза? – Анька шагнула вперёд, её глаза сверкнули. – Ты правда готов тащить её обратно, как вещь?

– Я забочусь о семье, – отрезал он, кивнув в мою сторону.

– Хватит, – я вскочила с дивана, не выдержав. – Хватит решать за меня! Я не твоя марионетка, Виталик. И не Верестова. Я остаюсь здесь.

Он смотрел на меня долго, словно искал в моих глазах прежнюю послушную девочку, но не находил. Наконец, он развернулся и молча вышел, хлопнув дверью так, что стёкла в окнах задрожали.

Анька выдохнула и обняла меня.

– Ты молодец, – прошептала она. – Но он прав в одном: Верестов не отступит.

– Ему придётся, – ответила я, решительно тряхнув головой, прогоняя неуверенность, которая снова начала заползать в мысли. – К нему я ни за что не вернусь.

В тепле Анькиного дома, с её поддержкой, я знала, что не одна. Мне нужно всего два дня, чтобы прийти в себя и решить, как жить дальше.

– Расскажешь, почему сбежала? – Анька отстранилась, глядя мне в глаза. – Или это великая тайна?

– Ань, давай не сейчас, – попросила я, отводя взгляд. – Мне нужно время.

Она кивнула, не настаивая, и потащила меня к столу. Блины безнадёжно остыли, но я всё равно уминала их за обе щёки. Впереди ждали испытания. Верестов не отпустит так просто. «Господи, почему я согласилась на эту авантюру?» – мысль крутилась в голове, но я отгоняла её, сосредоточившись на вкусе блинов и Анькиной болтовне о том, как она однажды пыталась вырастить ананас в горшке. С ней я чувствовала себя дома. Хотя бы на эти два дня.

Глава 3

Два года назад.

Я ввалилась домой после изнурительных пар в университете, вымотанная до предела. Третий курс филфака выжимал все соки: старославянский язык, зарубежная литература, а ещё курсовая по Достоевскому, которая не двигалась с места уже месяц. В рюкзаке – гора книг, в голове – обрывки цитат из «Братьев Карамазовых», которые я знала наизусть.

На кухне гудели голоса. Мой брат Виталик говорил с кем-то. Мужской голос, низкий, с хрипотцой, звучал уверенно, будто его обладатель привык, что его слушают. Я скинула кроссовки и прошла на кухню, мечтая о чём-нибудь съедобном.

– …сделка будет чистой, не переживай, – произнёс незнакомец, сидя спиной ко мне.

Я вошла, и он обернулся. Тёмные волосы, идеально уложенные, чёткая линия подбородка, глаза цвета горького шоколада. Костюм сидел так, словно его шили прямо на нём. Лет тридцать, может, чуть больше. Красивый, ничего не скажешь, но его взгляд – внимательный, почти сканирующий – заставил меня внутренне напрячься.

– Виталик, я голодная, как волк, – сказала я, игнорируя гостя и открывая холодильник. – У нас есть что-нибудь, кроме воздуха?

– Женя, познакомься, – Виталик поднялся, сдерживая колкость в мой адрес. – Евгений Верестов, мой деловой партнёр и друг. Евгений, моя младшая сестра, Женя.

Мужчина встал, протягивая руку. Я бросила взгляд на его ладонь, затем на него и, вместо рукопожатия, вытащила йогурт.

– Приятно, – буркнула я, открывая крышку. – Виталик, ты опять съел мою клубнику?

– Женя, не начинай, – брат устало вздохнул, явно смущённый моим поведением.

– Я не начинаю, а интересуюсь, – парировала я, усаживаясь на стул и закинув ногу на ногу. – Вы надолго? Я планировала почитать Достоевского в тишине.

Евгений слегка улыбнулся, присаживаясь обратно.

– Красота и остроумие – редкое сочетание, – заметил он, обращаясь к Виталику, но глядя на меня.

– Спасибо за комплимент, – ответила я, чуть смутившись.

– Вы боретесь с Достоевским, – он кивнул на мой рюкзак, из которого торчал потрёпанный том «Братьев Карамазовых», утыканный закладками. – Курсовая, судя по стикерам?

Я прищурилась. Наблюдательный.

– А вы чем занимаетесь? – спросила я с лёгкой насмешкой.

– Недвижимость, девелопмент, – он откинулся на спинку стула. – В юности увлекался русской классикой. «Красота спасёт мир» – помните?

– «Мир спасёт красота», – поправила я, доедая йогурт. – так Мышкин сказал у Достоевского. А сам Достоевский считал, что красота без души и морали – пустышка.

Виталик кашлянул, явно не в восторге от моего тона. Верестов же смотрел с любопытством.

– Вы всегда такая… острая на язык? – спросил он, слегка наклонив голову.

– А вы всегда так внимательно разглядываете младших сестёр своих партнёров? – парировала я с улыбкой, чтобы смягчить выпад. – Ваш взгляд скоро дыру во мне протрёт.

– Женя, – Виталик бросил на меня укоризненный взгляд.

– Что? – я пожала плечами. – Просто уточняю. Мне неловко, когда на меня так смотрят.

Виталик шумно выдохнул.

– Евгений, не обращайте внимания. Женя у нас… с характером.

– Очаровательным и независимым характером, – добавил Верестов, вставая. – Виталий, мы всё обсудили. Пора идти. Женя, было приятно познакомиться. Надеюсь, мы ещё обсудим классику.

Он кивнул и направился к выходу. У двери обернулся:

– Кстати, о Достоевском. Попробуйте читать «Братьев Карамазовых» как детектив. Кто убил Фёдора Павловича – не главная загадка. Главное – почему каждый из братьев мог это сделать.

Он ушёл, оставив меня с лёгким чувством поражения. Я ненавидела, когда последнее слово оставалось не за мной.

– Что это было? – Виталик сверлил меня взглядом.

– Понятия не имею, – я пожала плечами, доставая ещё один йогурт. – Твой друг… странный. И староват. Ему сколько, сорок?

– Тридцать один, – поправил Виталик, качая головой.

– Ну, всё равно староват, – усмехнулась я. – И смотрит как-то… слишком внимательно.

– Женя, он серьёзный человек. Не вздумай…

– Что не вздумай? – я упёрла руки в бока. – Мы просто поболтали. Можно я пойду страдать над курсовой?

Виталик махнул рукой, и я утащила книги в свою комнату. Но весь вечер ловила себя на мыслях о его тёмных глазах.

На следующий день мы с Ромкой возвращались из кино, где смотрели дурацкую комедию. Шли, смеясь, держась за руки, обсуждали фильм. У подъезда Ромка притянул меня к себе и поцеловал. Его ладони пахли машинным маслом – он примчался прямо из мастерской.

– Завтра увидимся? – спросил он, убирая прядь волос с моего лица.

– Конечно, – я улыбнулась.

Мы ещё немного постояли, обнимаясь. Расставаться, даже ненадолго, не хотелось. Ромка был… своим. С ним всё было просто: понятные шутки, шаурма на улице, ленивые вечера на его диване. Никаких загадок, никаких подтекстов.

Наконец я зашла в подъезд. На моём этаже, прислонившись к перилам, стоял Верестов.

– Добрый вечер, Женя, – сказал он с лёгкой улыбкой.

– Добрый вечер, Евгений, – ответила я, стараясь быть вежливой. – Виталика ждёте?

– Да, задерживается, – он пожал плечами.

– Не похоже на вас, – хмыкнула я. – Вы же весь такой… организованный. И не согласовали время?

Он усмехнулся, пропуская мою шпильку.

– Весёлое было свидание? – спросил он, кивнув в сторону выхода.

Я напряглась.

– Следите за мной? – прищурилась я, стараясь говорить спокойно.

– Окна подъезда выходят на улицу. Трудно не заметить, – ответил он.

– И что, решили понаблюдать? – я скрестила руки.

– Просто любопытно, – он чуть наклонил голову. – Виталий упомянул, что вы встречаетесь с… автомехаником.

– И? – я подняла бровь. – У вас предубеждение против рабочих профессий?

– Нет, – он покачал головой. – Просто интересно, что такая девушка, как вы, нашла в…

– В ком? – я шагнула ближе, не давая ему уйти от ответа. – Договаривайте.

– В человеке, который не вашего уровня, – сказал он, глядя мне в глаза.

Я рассмеялась – звонко, но без злобы.

– Мой уровень? – я покачала головой. – Вы уже определили мой уровень? Думаете, раз процитировали Достоевского, то всё про меня знаете? Ромка честный, добрый, настоящий. А вы… человек в дорогом костюме, который слишком много о себе вообразил.

– И который не может отвести от вас глаз, – сказал он.

Я опешила. Эта фраза не вязалась с мужчиной, стоявшим напротив.

– Простите? – переспросила я, надеясь, что ослышалась.

– Вы слышали, – он не отвёл взгляд.

– Вам тридцать один. Мне двадцать один, – отрезала я, стараясь говорить твёрдо. – У меня есть парень. У нас с вами большая разница в возрасте. Так что держите свои взгляды при себе.

– Влюблены в него? – проигнорировал он, мою фразу про возраст.

– Да, – ответила я резко. – И знаете что? Не надо играть в психолога. Когда Виталик придёт, скажите, что я легла спать.

Открыв квартиру и впустив его в прихожую, я прошла мимо, стараясь не оглянуться. В комнате я рухнула на кровать, сердце колотилось. Что за чушь он несёт? «Не могу отвести глаз»… Самоуверенный тип. Хотя… он правда красивый. И умный. Но это не важно! У меня есть Ромка. Простой, родной, понятный Ромка.

Телефон пиликнул. СМС от Ромки: «Сладких снов, красавица. Люблю тебя.»

Я улыбнулась, отвечая: «И я тебя.»

Но засыпая, почему-то думала о тёмных глазах и словах про «что-то большее».

С того дня Евгений стал частым гостем в нашем доме. Я старалась избегать встреч с ним, но он, казалось, делал всё, чтобы привлечь моё внимание. Увидев его машину у подъезда, я обходила свой дом и шла к соседнему, где жила моя подруга Таня. Мы с ней дружили с детства и вместе поступили на филфак. Таня выбегала во двор, проверяла, уехал ли Верестов, и только тогда я возвращалась домой. Этот бесконечный бег меня измотал. В итоге я буквально, возненавидела его и решила съехать на съёмную квартиру, попросив денег у сестры. Виталик, узнав о моём решении, пытался возражать, но я настояла: мне надоело прятаться и просиживать у подруги, иногда, до позднего вечера, ожидая, когда друг брата уедет. В конце концов, брат уступил, пообещав оплатить первые три месяца аренды.