Курсант Империи – 3

Дмитрий Коровников

Курсант Империи – 3

Глава 1

Яна вела аэролет на предельно малой высоте, лавируя между скальными выступами. Единственная турбина надрывалась, пытаясь удержать в воздухе машину с шестью пассажирами и двумя вакуумными бомбами – это было как заставить дворнягу тащить упряжку для ездовых собак.

– Держитесь крепче! – крикнула капитан, закладывая такой вираж, что мой желудок чуть не решил эмигрировать через горло. – Посадка будет нестандартной!

Нестандартной – это еще мягко сказано. Аэролет шел почти боком, компенсируя отсутствие правой турбины безумными маневрами, которые противоречили всем законам физики и здравого смысла. Внизу мелькали острые камни, готовые превратить наше днище в решето при малейшей ошибке пилота.

Я активировал тактический сканер на панели второго пилота. Экран ожил, показывая тепловые сигнатуры внутри пещерного комплекса – россыпь мелких точек вокруг одного огромного пульсирующего пятна.

– Мамаша здесь, – подтвердил я, настраивая разрешение. – Переместилась из глубины ближе к входу, как вы и предсказывали. Двести, может, двести пятьдесят метров от поверхности.

– Отлично! – Яна начала снижение, борясь с турбулентностью от скальных стен. – Сделаем заход на бомбометание, сбросим этих красоток прямо в…

Слова застряли у нее в горле. Мы все увидели проблему одновременно, и она была размером с саму гору.

Вход в пещеру, который два дня назад представлял собой аккуратный портал в скале, теперь выглядел как последствия неудачного эксперимента по перестройке ландшафта. Вчерашняя бомбардировка превратила вход в хаотичное нагромождение обломков – оплавленные валуны и обрушенные своды. Завал был плотным, монолитным, непробиваемым.

– Твою ж мать… – выдохнула Яна, переводя аэролет в режим зависания.

Машина покачивалась в воздухе как пьяница на канате. Приборы истерично мигали красным – температура турбины критическая, топливо на последнем издыхании, гидравлика скрипит как дверь в фильме ужасов.

– Может, все-таки пробьем завал? – без особой надежды уточнил Толик.

– Бесполезно, – Яна покачала головой, и я услышал в ее голосе то самое разочарование, которое бывает, когда последняя карта в колоде оказывается шестеркой, а тебе нужен туз. – Вакуумные бомбы работают в замкнутом пространстве – выжигают кислород, создают чудовищный перепад давления. На открытом воздухе против завала… Максимум разбросаем камни, может, обрушим еще пару сводов. До матки точно не достанет – двести метров скальной породы не пробить.

Тишина повисла в воздухе тяжелее наших бомб. Каждый переваривал эту информацию по-своему. Толик методично перебирал весь свой богатый арсенал ругательств, начиная с классики и заканчивая авторскими неологизмами. Кроха мрачно смотрел на завал, сжимая и разжимая кулаки – видимо, прикидывал, сколько времени займет разобрать его голыми руками. Мэри проверяла винтовку с механической точностью, хотя все понимали, что против горы камней пули бессильны. Капеллан шевелил губами в беззвучной молитве.

А у меня в голове вдруг щелкнуло – как переключатель, как озарение, как та самая лампочка над головой из мультфильмов. Идея была настолько простой и настолько безумной, что я сам удивился, как она вообще пришла мне в голову.

– Садимся, – сказал я вслух.

Все головы повернулись ко мне с синхронностью, достойной балета. Выражения лиц варьировались от недоумения до подозрений в тепловом ударе.

– Зачем? – осторожно спросил Капеллан, как спрашивают у человека, который вдруг заявил, что умеет летать.

– Садимся и несем бомбы внутрь вручную, – я старался говорить уверенно, хотя внутренний голос вопил о том, что это чистое безумие. – Смотрите, завал неплотный. Между камнями есть проходы, щели. Мы протащим одну бомбу через завал, спустимся к мамаше-богомолихе в гости, установим и…

– И благополучно там сдохнем, – закончил за меня Толик. – Санек, ты понимаешь, что предлагаешь? Это тебе не ящики на аэродроме перетаскивать! Это самоубийственная миссия в логово твари, которая жрет людей на завтрак!

– Ну, что думаете, ребята? – я повернулся к Яне и Капеллану, совершенно не обращая внимания на слова моего друга.

– Теоретически, – Бекетова прикусила губу, обдумывая план. – Если не встретим сильного сопротивления… И если… – она замолчала, понимая, что список "если" можно продолжать до бесконечности.

Капеллан перестал молиться и посмотрел на меня тем особым взглядом, которым ветераны смотрят на новобранцев, вызвавшихся в добровольцы на минное поле.

– Давид пошел против Голиафа без доспехов, только с пращой и верой. Мы пойдем против матки с бомбой и… тоже с верой.

– Не сильно вдохновили, старшина, – хмыкнул Толян.

– Это наш единственный шанс, – добавил я. – Хотя бы умрем, сделав что-то полезное. Убьем эту тварь, отомстим за всех погибших.

Повисла пауза. Не простая тишина, а то напряженное молчание, когда каждый взвешивает на внутренних весах жизнь против долга, страх против решимости, здравый смысл против безумной храбрости.

– Голосуем, – неожиданно предложил Капеллан. – Это слишком серьезное решение для приказа. Каждый должен выбрать сам. Кто за то, чтобы идти в пещеру?

Он первым поднял руку. Следом подняла руку Яна – резко, решительно, с тем огнем в глазах, который я уже видел раньше. Я поднял свою – глупо было бы не поддержать собственную идею. Мэри молча подняла винтовку вверх – ее способ проголосовать "за". Кроха посмотрел на всех, что-то промычал на своем языке и поднял ручищу размером с лопату.

Все взгляды обратились к Толику. Он сидел, уставившись в пол, челюсти сжаты так сильно, что я боялся, как бы зубы не раскрошились.

– Толян? – окликнул я.

– Знаю я, знаю! – взорвался он. – Просто перевариваю тот факт, что мои друзья-камикадзе решили покончить с собой особо изощренным способом. И я, идиот, собираюсь к ним присоединиться, потому что… потому что черт знает почему! Потому что деваться все равно некуда!

Он поднял руку, но тут же добавил:

– Только для протокола заявляю – это самая тупая затея в истории тупых затей.

– Единогласно, – констатировал Капеллан. – "И возопили сыны Израилевы к Господу; ибо крепка была рука его над ними"… Садимся, капитан.

Яна кивнула и начала снижение. Посадка вышла жесткой – аэролет практически грохнулся на каменистую площадку перед завалом, подпрыгнул как мячик, ударился второй раз и замер, накренившись градусов на двадцать. Турбина выдохнула последний клуб черного дыма и заглохла с таким звуком, будто умирающий дракон испустил дух.