Принцев.net

– Так что там с четырнадцатым?

– Твоя взяла, встретимся в субботу. В пятницу буду снова штудировать учебники. Совсем скоро вступительные.

– Ты все сможешь. Я так горжусь тобой… Ты даже не представляешь.

Шагнула вперед и до хруста сжала в объятиях. В тридцать менять свою жизнь решится не каждый. Стас не просто решился, он ее менял. Сначала, несколько лет назад, ушел со стабильной и любимой работы, потом стал участковым полицейским и начал усиленно готовиться, изучая все то, что раньше его вообще не интересовало. И вот – совсем скоро будет поступать на юридический. В груди перехватывало дыхание, стоило только вспомнить весь тот путь, который он прошел.

– Эй, малая, отцепись. Кости переломаешь, – и, отодвинув меня на расстояние вытянутой руки, продолжил: – Выпивка с тебя.

– Ну нет, Шепелев. Мы с тобой больше не пьем.

– Тебе с кем угодно, лишь бы не со мной, да?

И, одним движением преодолев расстояние между нами, впился щекоткой мне в ребра.

На мой смех в кухню прибежала мама. Увидев нас со Стасом в обнимку, как-то загадочно улыбнулась и сразу же вышла. Я обмякла в руках Шепелева:

– Ну вот, – обреченности в моем голове можно было только позавидовать, – опять сватать будут.

– Так, может, пора сдаться?

Мурашки снова скользнули по загривку, стоило только увидеть эту знакомую ухмылку и хитрый прищур серых глаз. Я почувствовала, как краска снова заливает лицо и, мысленно чертыхнувшись, спешно отвернулась, не забыв отвесить Стасу подзатыльник.

– Победители не сдаются.

– Прости, малая, но чет не вдохновило.

– Иди уже, только мешаешь, – буркнула в ответ, продолжая крошить яйца в салат. Так глупо я себя не чувствовала с тех самых пор, как застукала его в подворотне с какой-то размалеванной девахой. Тогда казалось, еще минута – и они сожрут друг друга, не оставив даже косточек на память. И я кинулась из этой подворотни с горящими щеками, а теперь молилась только об одном. Чтобы сейчас мои щеки оставались более-менее нормального цвета. Тогда легкий румянец вполне можно будет списать на обычную летнюю духоту.

Через полчаса все сидели за накрытым столом. Папка громко шутил и так же громко смеялся над своими же армейскими шуточками. И, надо признаться, чувство юмора у меня было папино: каждый раз прилетало обухом по голове всякому, кто не оценит. Поэтому Шепелев старательно ценил, а Юлька так же старательно делала вид, что ей смешно. Вот и теперь Стас гоготал над каждой шуткой, не забывая ухаживать за нашими мамами: то салатику подложит, то вина подольет. Неудивительно, что его мать смотрела на Шепелева с гордостью, а моя – с непотопляемыми надеждами. Но мы со Стасом никогда этих надежд не оправдывали. Странно, что они еще не скончались в страшных муках.

– Стасик, как дела на работе? Девушки есть? – мамины щеки покрылись хмельным румянцем, а глаза заблестели от выпитого.

– Есть, как не быть.

Серые глаза на миг скользнули взглядом по моему лицу. Я притворилась, что не заметила. Слишком странно чувствовала себя в последние дни и никак не могла понять, что творится с моими мозгами, которые рассыпались в труху всякий раз, как я ловила на себе взгляд друга.

– Красивые?

– Мам, ну какая разница?

– Мужчина не должен быть красивее своей женщины! – и вверх взметнулся наманикюренный указательный пальчик. Мать Стаса, тетя Люся, согласно кивнула.

– Ну да… – протянула я ехидно. – Мужчина должен быть чуть красивее обезьяны…

– На которой женился, – подхватил Шепелев, приобнимая меня за плечи. – Мартышка, ты выйдешь за меня?

– Страх потерял?

– Еще не поняла? Тебе от меня только в могилу.

От этих слов внутри что-то на мгновение замерло. Казалось, время замедлило бег, сердце приостановилось, и даже кислород застрял где-то между вдохом и выдохом. Потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки и спокойно, с насмешкой ответить:

– Да, я знаю, что ты меня в могилу сведешь.

Мы могли бы препираться еще долго. Каждый, кто мало с нами знаком, думал, что мы ругаемся, стоило только ему услышать наши пререкания. Но родители знали, что подколки и язвительные шуточки – наш стиль общения, поэтому просто терпеливо наблюдали, лениво потягивая из бокала остатки красного полусладкого.

– У него на работе, может, и нет девушек, а вот моя Катюшка глаз на Стаса положила, – вдруг выдала тетя Люся, стрельнув по мне нечитаемым взглядом.

– Катюшка? Что еще за Катюшка?! И что она, лучше Верунчика, что ли?

Мама выпрямилась, принимая воинственную позу. Мы с Шепелевым переглянулись, приготовившись к очередному спектаклю на тему “лучше Веры женщин нет, надо срочно женить на ней Стаса”.

– Секретарем у нас в школе работает. Стас как-то меня с работы забирал, так она увидела, потом вопросами закидала, – тетя Люся приосанилась, – до сих пор про него спрашивает. Даже как-то кексы домашние передавала.

– Кексы? – Шепелев задумался. Между бровей пролегла морщинка, которую вдруг так нестерпимо захотелось разгладить пальцами, что даже руки зачесались.

– Ну помнишь, шоколадные с работы приносила?

– А… Ну да, было дело. Вкусные, зараза! – И Стас широко улыбнулся. – Мишка, конечно, лучше всех, но ее кексы вышли бы точно несъедобными.

– Это еще почему?

Сердце как-то неприятно царапнуло. Пусть я особо не славилась талантом к готовке, но и откровенно несъедобные вещи никогда не готовила.

– Потому что ты влюблена в меня по уши! Точно бы пуд соли в тесто вбухала.

Ладони снова зачесались, но теперь от желания заехать одному наглому индивиду по смазливой его физиономии. Слава богам, что Стас снова сморозил чушь – мои мозг и сердце наконец-то синхронизировались. Шепелев – придурок. Никогда в такого не влюблюсь. Можно дышать дальше.

– Как же хорошо, что Катюшка любит тебя меньше. Значит, у меня все еще есть шанс.

– Ну не знаю, не знаю… – в бархатистый голос снова пробились хриплые нотки, когда Стас, игнорируя родителей, медленно наклонился к моему лицу, остановившись в паре сантиметров от уха. – А вдруг она гораздо красивее обезьяны? Не боишься упустить шанс?

– Увижу вместе – убью на месте, – так же томно прошептала в ответ, полуопустив ресницы.

Родители наблюдали за нами с затаенным ожиданием. Не знаю, на что они рассчитывали в этот раз, но мы с Шепелевым, встретившись взглядами, лишь расхохотались, нарушив атмосферу.

– Ну вы и артисты, – улыбнулся папа, почесав затылок. – Дочка, неси торт. Потом веселиться будете.

– Так точно! Есть “нести торт”!

– Мишка, я помогу.

И Стас, подскочив со стула, отвесил шутливый поклон. Все снова было как всегда, на своих местах. И этого стало легче.

Глава 12. Юлька

Я заканчивала последние приготовления, когда в дверь затрезвонила Мишка.

– Мать дорогая! У нас сегодня званый ужин с аристократами? – изумилась подруга, заглянув в комнату.

Я подбоченилась и, любовно оглядывая плоды своего труда, заявила:

– Нет, просто я отличная хозяйка и безмерно рада видеть свою лучшую в мире подругу. А ты – дуй мыть руки, пока я добрая!

Буркнув что-то в ответ, Мишка все же послушно потопала в ванную.

Сегодня “нашу пятницу” проводим у меня, так как у Мишки, по ее словам, дома творился кавардак, будто туда наведался цыганский табор. Потому пришлось включить режим гостеприимной хозяйки и проявить радушие.

Стол и правда радовал глаз: мое фирменное миндальное печенье, салат “Гранатовое кольцо”, запеченная курица с картошкой, ну и немного вкусных мелочей под настроение…

– Там у двери пакет с выпечкой из новой пекарни, разбери его пока! – пытаясь перекричать звук воды, сообщила подружка.

– Она что, не доверяет моей еде? Да если бы хотела отравить – давно бы это сделала, – проворчала я, занося в комнату внушительный пакет, от которого недурно пахло.

– Я все слышала!

– Я не сомневалась! – продолжила ворчать я, разбирая принесенную провизию.

В пакете лежали круассаны, пирожки и булочки. Куда нам это все? Таким темпом мы обе в дверь скоро боком пролезать будем. И Костику разонравлюсь еще.

При воспоминании о вчерашнем вечере губы сами по себе расползлись в улыбке.

– И чего это мы тут сияем, словно дискошар? Неужели булкам так радуешься?

Вытирая на ходу руки об синие джинсы, в комнату зашла подруга. Для кого полотенце придумали, называется?

– Да во-о-от…– счастливо вздохнула я. – Парня нашла…

Мишка плюхнулась на диван, схватила круассан и объявила:

– Походу нас ждет вечер очередных сопливых историй. Короче, наливай и побольше, подруга.

Я закатила глаза и пошла на кухню доставать бутылку.

– Тебе коньяк или игристое? – крикнула я, озадаченно глядя в свой мини-бар.

– Коньяк?! – раздался изумленный вопль подруги.

– Понятно. Игристое так игристое, – вынесла вердикт и достала прохладную бутылку, покрытую крошечными каплями воды.

Ну а что? Вдруг когда-нибудь наши отношения с Костиком выйдут на новый уровень, и он придет ко мне в гости. Надо же его будет чем-то угощать. Вооружен – значит, защищен.

– А вот и наша гарантия веселья сегодня! – объявила я, торжественно внося открытую бутылку в комнату.

– Я с вами точно сопьюсь, – буркнула Мишка, забирая протянутый мною бокал.

– Не говори ерунды. На дворе лето, отдых. Раз-два в неделю можно. А ты там когда пила в последний раз?

Подруга, сделав небольшой глоток, проговорила:

– Вчера…

Я ошарашено на нее посмотрела. Она пожала плечами, продолжая опустошать бокал и заедать это все круассаном:

– День рождения папы. Я же говорила тебе.

– Точно! – хлопнула себя по лбу. – Прости, запамятовала. Как все прошло?

В ожидании ответа, я схватила первую попавшуюся булочку и придвинулась поближе к Мишке. Хоть опробую то, на что променяла подруга мою еду.

– Да как обычно: папа разряжал обстановку своими байками и шуточками, мама пыталась найти мне жениха, а Шепелев вообще уже почти женат.

– Что? – я поперхнулась. Отложив злосчастную булку подальше, уставилась на подругу круглыми глазами.

Она пожала плечами.

– Да какая-то Катюша ему пироги да кексики готовит. Авось, так и женит на себе.

Я внимательно на нее посмотрела. На щеках Мишки появился едва заметный румянец. Она, может, и старается сделать вид, что ей все равно. Но видно, что ее это грызет.

– А ты как к этому относишься? – осторожно спросила я. Не любит подруга, когда начинаю намекать на очевидные вещи.

– А я к этому никакого отношения и не имею. Хочет жениться – пожалуйста. Флаг ему в руки.

Я вздохнула. Дурында она, и Стасик ее – тоже.

Вдруг подруга резко выпрямилась и, видимо, желая сменить тему, спросила:

– Так что там с новым парнем? Обычно ты с порога мне все выбалтываешь, а тут тянешь. Выкладывай давай.

На столике завибрировал телефон. Даже не глядя, я поняла, кто это.

– Мишка, я быстро!

Та вскинула бровь, провожая меня взглядом, полным ехидного любопытства. Ну да, все она поняла. Как всегда.

Я захлопнула за собой дверь, плюхнулась на кровать и, не успев даже выровнять дыхание, уже приняла вызов.

– Привет, – выдохнула, стараясь не выдать свою радость. Хотя пальцы предательски вжались в одеяло.

– Хм… – голос Костика невозможно не узнать. По позвоночнику будто ток прошелся. – Если б я не позвонил, ты вообще бы обо мне вспомнила?

Я закатила глаза. В его голосе звучала ирония. Скорее всего, сейчас в шоколадных глазах играют чертики, а губы растянуты в лукавой улыбке. Знает же, что думаю о нем круглосуточно.

– Тебе скучно, что ли? – хихикнула я, лениво растягиваясь на кровати.

– Мне? Нет, – протянул он. – Я только с зала. Вот как раз из душа вышел. Еле нашел силы набрать тебя.

Я уткнулась носом в подушку и невольно улыбнулась. О Боже, он даже уставшим мне звонит. Моя любовь к нему с каждым днем все сильнее и сильнее.

– Ты мой герой, – восхищенно протянула, приподнимаясь на локте. На лицо упала пара кудрявых прядей, рукой быстро перекинула их за ухо. – Прямо из душа, весь такой жертвенный.

– Весь такой мокрый, – его голос стал низкий, с хрипотцой, от которой мои плечи покрылись мурашками. – Стою, мерзну в одном полотенце. Все ради тебя.

Я сглотнула и села на кровати.

– Эм…ну… – запнулась, нервно хихикнув. Рука машинально потянулась поправить подушку, потом покрывало, потом снова подушку. Что он со мной делает? Сижу красная, как вареный рак, и слово вымолвить не могу. Он ведь ничего такого не сказал. Но в животе – жаркое сладкое покалывание, как от стыда и желания разом. И куда теперь с этим деваться?

– Благородно. Очень самоотверженно, – выдала я наконец, ненавидя себя за дрожь в голосе.

Костик слегка хмыкнул.

– Чем занимаешься, крошка? – спросил как ни в чем не бывало, будто не он сейчас одной фразой свел меня с ума.

– С подругой тусим, – пробормотала, стараясь восстановить дыхание. – У нас сегодня пятничные девочковые посиделки.

– Ага… Меня обсуждаете? – с любопытством поинтересовался Костик.

– Конечно, мистер “центр Вселенной”, – протянула с улыбкой. Голова вроде прояснилась, и я уже могла хотя бы шутить.

– Верно сказано, – усмехнулся он.

– Ну и как мне отблагодарить за честь услышать ваш голос? – мурлыкнула я.

– Начнем с того, что завтра в восемь вечера мы встречаемся.

Я прикусила губу. Сердце взвилось куда-то вверх. Пальцы сжались в кулак – так хотелось завизжать, но нет. Спокойно, Юлька. Не облажайся. Решаю немного подразнить:

– А вдруг у меня уже есть планы?

Костик помолчал полсекунды – и я чувствовала даже сквозь динамик, как его губы растягиваются в ленивой ухмылке.

– Не смеши. Твои лучшие планы – это я.

Он отключился, оставляя за собой последнее слово. Я посмотрела на экран телефона, глупо улыбаясь. Сказал, что встретимся вечером, а я бы, наверное, и утром примчалась, если бы позвал. И даже ночью. В груди разлилось тепло.

Вдруг трель телефона – новое сообщение. От него. Открываю.

Селфи в зеркале. Только полотенце на бедрах. Волосы мокрые, капли воды на ключицах. Полуулыбка. Под фото подпись:

“Чтобы не забывала обо мне…”

Я уставилась на экран. Щеки вспыхнули.

– Что ты делаешь…

Но все равно глянула еще раз. И еще. Ну а что, красивая фотография – кто откажется от эстетики?

Дрогнувшими пальцами настрочила ответ:

“Теперь точно не забуду.”

Отправила, а затем упала на спину и уставилась на потолок.

Даже не верится, что это происходит со мной. Такое чувство, будто я сорвала джекпот, о котором давно мечтала. Костик просто появился – и все сразу стало лучше. И жизнь, и я сама.

Я прижала телефон к губам и поцеловала экран.

Пусть и глупо. Но мне все равно. С ним мне хорошо. Очень.

Когда вернулась в комнату, Мишка, задумчиво разглядывая стену, попивала вино.

– Кто звонил? – спросила она.

Моя рука схватила брошенное мной ранее мучное изделие и отправила его в рот.

– М-м-м, слушай, а они неплохо готовят, – проговорила я с набитым ртом.

Мишка поставила бокал на стол и легла животом на диван. С интересом глядя на меня своими шикарными голубым глазами, проговорила:

– Ситуация складывается все интереснее и интереснее. Рассказывай уже, не юли Юла.

Походу, расспросов не избежать. Я вздохнула и снова отложила эту несчастную недоеденную булку в сторону. Моя выпечка, кстати, лучше!

– Ну, его зовут Костик, и он принц.

– У тебя любой красавчик с улицы – принц, – хохотнула подруга. – Больше конкретики, Юлька, больше конкретики.

Я посмотрела на подругу, которая нетерпеливо ждала моего ответа, подперев подбородок кулачками и слегка покачивая ногой. Светлые волосы шелковыми волнами рассыпались по ее спине и дивану. Ну красотка же. И чего Шепелев мнется? Давно бы уже стукнул дубинкой по голове и в пещеру. С ней только так и надо.

– Ох, долгая история, конечно.

– А мы для чего собираемся? У нас как ни вечер, так обсуждение твоих мужиков.

Я вздохнула. И то верно. Просто мне кажется, что Костик – это что-то нереальное. Боюсь, что если расскажу о нем, то он исчезнет, растает в воздухе, как несбывшаяся мечта.

– Ладно, слушай, – наконец произнесла я и начала свой рассказ.

Когда закончила, подруга, задумчиво закусив губу, казалось, о чем-то размышляла.

– Стоп, – наконец подала голос. – Тебе не кажется, что он слишком много тебя поучает? Ты уже коньяк хлещешь, судя по всему, хотя раньше от одного вида тошнило. Розам радуешься, хотя терпеть их не можешь. Да и странный он какой-то.

Я поморщилась. Вот не люблю я в ней эту черту: недоверие к людям, особенно, парням. Так и знала, что она даже к идеальному Костику придерется.

– Ну ты преувеличиваешь. Розы тоже вполне себе красивые. А коньяк… Он просто предложил попробовать – мне понравилось. Попробуй тоже, может, тебя за уши потом не оттащишь.

– Нет, спасибо, – фыркнула Мишка. – Мне вообще пора брать аскезу на алкоголь. Кстати, выпьем за это.

Хихикнув, мы соприкоснулись бокалами.

Через часа два, после того, как стол оказался опустошен, игристое выпито, а фильм про какого-то маньяка (настояла Мишка) просмотрен, мы молча лежали на диване и взирали в потолок.

– Как же хорошо! – вяло потянулась подруга.

– Ну-у-у! – утвердительно промычала я. – Тьфу, что это?

Изо рта я вытащила голубоватую прядь Мишкиных волос, которая случайно упала мне на лицо.

– Тебе не кажется, что пора обновить цвет? – спросила, разглядывая злополучную прядь на свету.

– Пора-то пора. Но ноги не доходят, а руки – тем более. Да и так нормально. Я художник, я так вижу.

Я резко подскочила, чуть не задев ногой стол.

– У меня идея!

Подруга вяло перекатилась на бок.

– Осторожно, сумасшедшая. Что опять выдумала твоя бедовая головушка?

Резко повернулась к ней и торжественно объявила:

– Сейчас будем тебя красить!

Мишка опасливо начала отодвигаться в угол дивана.

– Юлька, ты меня пугаешь. Мы, вроде, не так много выпили.

Сделав щенячьи глазки, я заискивающе сказала:

– Ну Мишенька! Ну вспомни, как раньше красили тебя. Все ж получалось!

Она отодвинулась еще дальше и уткнулась в спинку дивана:

– Юлька, уймись. После наших тогдашних экспериментов я неделю с соломой нежно-зеленого цвета ходила! Шепелев ржал как конь, кикиморой называл. Мне мои волосы еще нужны – желательно живыми!

Я махнула рукой:

– Да ладно тебе. Сейчас и тоника другая, и руки – тоже, – схватила подругу за плечи и начала ее трясти. – Ну давай! Будет весело!

– Все, все, прекрати, чокнутая, голова кружится. Хорошо! Только где мы найдем ее в это время?

Я радостно вскочила с дивана и побежала в спальню, по дороге выпалив:

– Круглосуточка – наше все. Сейчас, подожди, соберусь и пойдем.

За спиной раздался страдальческий голос подруги:

– Напомни, почему мы вообще дружим?

Пытаясь привести волосы в божеский вид, ответила:

– Потому что я лапочка.

– Ах да, точно. Это и объясняет мое бесконечное терпение к твоим очередным “гениальным” идеям.

Глава 13. Мишка

Июньское солнце жарило не по-детски. Кроссовки оставляли следы на плавящемся асфальте, а по позвоночнику медленно стекали капли пота. Зря надела футболку, надо было обойтись топом, но у Шепелева в квартире всегда царила прохлада. Даже в самый знойный день.

На звонок в дверь этот болван не отреагировал. На стук тоже.

– Чтоб тебя…

Ключи от его квартиры лишь чудом оказались в дальнем кармане спортивного рюкзака. Чтобы их достать, пришлось переворошить половину вещей, которые всегда таскала с собой к Стасу. Наконец, удалось провернуть ключ в замочной скважине.

– Эй, Шепелев! – крикнула куда-то внутрь квартиры, стремительно сбрасывая с себя и рюкзак, и кроссовки. Приятный холодок тут же побежал по мокрой спине, а от сквозняка зашевелились выбившиеся из наскоро заплетенной косы пряди.

В ответ мне не прилетело ни звука.

– Наверно, за пивом вышел, – собственный голос показался каким-то дурацким, и я решила, что молчание – золото.

Я прошлепала в зал. Квартира досталась Стасу от бабушки: советская стенка, антресоли, старый продавленный диван и обои в цветочек. Шепелев почти ничего не поменял. Только вместо сгоревшего телевизора теперь на полке красовался новенький экран, а под ним – приставка, в которую мы так часто рубились вместе.

– Так, что тут у нас…

На журнальном лакированном столике, рядом с какими-то юридическими словарями, учебниками и прорешанными наполовину тестами, распластались остатки засохшей пиццы. Наклонившись, подцепила пальцем колясик салями. Но не успела отправить его в рот, как услышала за спиной шаги. Резко выпрямившись, обернулась, готовая ко всему.

– Что…

Колбаса выпала из ослабевших пальцев.

– Прости, малая, не слышал, как ты пришла.

Блестящие глаза, широкая наглая ухмылка, капли воды… Стекающие с короткого ежика волос по шее на ключицы и обнаженный торс. Я сглотнула и зажмурилась.

– Почему ты голый! Совсем сбрендил?

– Ты больная? Открой глаза и увидишь, что я почти одет.

– Что? – снова повторила я и приоткрыла один глаз. Что ж, Шепелев и правда был одет. В трусы. – По шее хочешь? Какого хрена, Стас?

– Раньше тебя это не смущало, – выдал он вполне дельную мысль.

Я шумно вздохнула и рухнула на диван, все еще глядя на Стаса только одним глазом и отчаянно стараясь не залипать на влажные дорожки на загорелом теле. Он прав, раньше меня это не смущало. И не заводило. И не волновало.

– Прикройся уже, умник.

– А что, я горяч?

И этот балбес, выставив ногу вперед, чмокнул свой напрягшийся бицепс.

– Да, детка, ты горяч, как Везувий.

– Тогда смотри, малая, не обожгись.

И Шепелев бросился в атаку, опрокидывая меня на продавленный диван. Разгоряченное полуголое тело прижалось к моей мокрой футболке, а длинные пальцы тут же залезли под нее в поисках ребер. И я забилась в припадке от хохота, сама не понимая: то ли от щекотки, то ли от бесстыдных мыслей, которые снова появились в моей голове и, кажется, не собирались уходить.

– Кексы будешь? – запыхавшись, довольно спросил сброшенный мной на пол Шепелев. Повезло еще, что он был трусах, а не в полотенце. Полотенце, в лучших традициях ромкомов, точно бы слетело. И тогда было бы уже не до смеха.

– Кексы?

– Да, – Стас поднялся, потирая ушибленный локоть, – на кухне лежат. Можешь и чайку сварганить. А я все-таки оденусь пойду, прохладно как-то.

– А я думала, что ты горяч, – не смогла промолчать я.

– Даже лава однажды застывает и превращается в камень.

Его выставленный вверх палец и наставительный тон заставили мои руки дрогнуть и швырнуть подушку в эту наглую морду. Но морда увернулась.

– Иди, малая, чайник ставь.

От второй по счету подушки он успел спрятаться за дверью спальни.

Кексы и правда аккуратно лежали на большой плоской тарелке. Шоколадные, ароматные и ровненькие. Надо будет спросить у Шепелева, где брал. Этот сластена лучше меня знает толковые местечки с вкусной кондитеркой.

Чайник затарахтел, будто вот-вот взлетит. Я села у окна со старой деревянной рамой. Окна шепелевской квартиры выходили во двор, где сейчас тусила малышня. Самые мелкие дрались в песочнице, пока старшеклассники щелкали семки на турниках. Без пива, сигарет – и ладно.

– Эй, рыжая!

Самый крепкий из пацанов сплюнул шелуху и спрыгнул на землю. Та самая рыжая – конопатая девчушка лет шестнадцати – оглянулась и ускорила шаг. Пацан отряхнул руки и, криво ухмыльнувшись, двинулся следом. Девчушка упрямо сжала губы и пошла еще быстрее. Друзья этого недоумка подзадоривающе засвистели, продолжая лузгать семки.

– Эй, придурок! – крикнула, распахивая настежь окно. В прохладную кухню дохнуло полуденным жаром. Придурок затормозил.

– Чего? – ленивый прищур и растянутые слоги. Руки зачесались.

– Знаешь, кто живет в этом доме?

– Ну?

– Баранки гну. Мент тут живет. Не хочешь на пару суток в КПЗ? Могу организовать.

– На пшла ты…

– Пшла, – ничуть не удивившись, кивнула я. – За товарищем следователем. А ты пока догони рыжую, догони. Прямо с поличным и возьмем. Я свидетелем буду.

– Тоха, может, пойдем отсюда? – крикнул кто-то с турников. Умный, зараза.

Тоха задумчиво перекатился с носка на пятку и обратно, оглядел двор и, не увидев рыжей, зло сплюнул на траву.

– Да и черт с ней. Пошли. Будет еще Мальвина какая-то ментами пугать.

Я закрыла окно и задумчиво повертела в руках ярко-синюю прядь. Да, кажется, мы с Юлькой перестарались.

– Малая, чего сидим, кого ждем? Разливай! – Стас махнул подбородком в сторону в сторону замолчавшего чайника.

– В твоем доме гость за холопа?

– Я в твоем помогал. И даже штопор нашел. И омлет готовил. И пятно от вина с коврика оттирал.