Хроники Лаэриса: Вестник шторма

– Знаю. – Прошептала она так, будто делится сокровенным. Таким мягким голосом, как бархатная удавка. Театрально откинув волосы, она раскинула руки, словно собирается обнять весь Талларис, и певуче продолжила: “Белый – цвет тех, кто уже станцевал с бездной однажды и вернулся, сияя ярче чем прежде.”

Затем она услышала их смех, грубый и громкий, совершенно не аристократический. Фрейна звонко захохотала так, что я чуть не порвался на две эфирные медузы. Я честно удивлен, что стекла в ближайших домах остались на месте.

Лираэль застыла, вперив в троицу взгляд с ледяной снисходительностью. Медленно склонила голову, как будто прислушиваясь к отдаленной музыке, что слышна только ей. Смех начал стихать. Она сделала медленный шаг вперед, прямо к этой троице, и еще один. Каждый ее жест был выверен, точно в последнем акте какой-то комичной пьесы. Платье мягко скользит по мокрой мостовой, словно ртутная река. Глаза цвета Лаэрисского моря вспыхнули холодным блеском.

– Скажи, Фрейна, – почти ласково, с фальшивой заботой произнесла Лираэль, подходя вплотную, – каково это, завидовать той, что шепчется с тенями, а самой всю жизнь дрожать перед собственной?

Фрейна попятилась за спины своих неуклюжих дружков.

– Ах… ты… Проклятая! – Выпалила она, запинаясь о подол собственного платья, и схватившись за Денариона и Маллео, чтобы не упасть.

Лираэль театрально вздохнула, как разочарованная примадонна, которой вновь предлагают одну и ту же роль.

– О, кулиса святая, проклятая! – Вскинула бровь и приложила ладонь к груди. – Какая трогательная банальность! Мне пора завести счет этим милым прозвищам. – И тут же рассыпалась в заливистом, звонком театральном смехе. Искристом, с легкой безумной ноткой, как у героини гротескной трагикомедии. Именно в этот миг Фрейна Севрель оступилась! Она отпрянула от Лираэль, наступила на подолом своего платья и, махнув руками, как курица крыльями, с визгом перевалилась через край красивого кованого ограждения прямо в Канал Ночной Лилии!

– Она меня сглазила! Проклятая колдовка, унеси ее отлив! – Завопила Фрейна, булькая в мутной воде, окруженная кувшинками, подсвеченными красивыми фонариками из эфритовых кристаллов в виде морских лилий.

Я ликую. Если бы мог смеяться, мой смех сейчас сотрясал бы весь Талларис. За неимением этой возможности, я лишь довольно перебираю невидимыми щупальцами влажный морской воздух, задорно покачивая своей такой же невидимой медузьей шляпкой.

Денарион и Маллео отпрыгнули от Лираэль как от разъяренного духа и неуклюже полезли доставать из воды свою горе-подругу. Из переулков уже начали стекаться люди: торговцы, музыканты, пара рыбаков с фонарями, и просто любопытные горожане. Толпа жадно ловит глазами эту сцену. Лираэль заметила это и сделала еще шаг, точно выходя к воображаемой рампе. Она вскинула руки, словно ловя свет софитов, и ее пальцы выгнулись в нарочито изящных жестах. Голос зазвучал певуче, напыщенно, с лукавым блеском в глазах.

– Я вас предупреждала. – Лираэль нарочито сделала паузу, позволив молчанию налиться напряжением, как грозовой туче над городом. Затем, с тем же игривым, наигранным трагизмом, продолжила дальше. – Никогда не играйте со звездами, – она закатила глаза к небу, словно подчиняясь великому роковому сценарию, и уже почти весело, чуть повысив тон, продолжила, – они могут сжечь!

В этот момент ее голос напомнил мне реплику примы в пышной маскарадной трагедии, где смерть – всего лишь эффектный поворот сюжета, а не финал. Я наблюдаю, как ее слова ложатся на притихшую толпу. Никто уже не решается смеяться, скорее мечтают провалиться под землю от недоумения. Я ощутил щекотку древнего восторга: она не угрожает, она просто играет. Все эти жалкие смертные, перекрещивающие свои лбы большими пальцами, скрюченными от страха, всегда были всего лишь статистами в ее пьесе. Когда толпа неодобрительно зашепталась, Лираэль сделала элегантный реверанс. Затем, постепенно удаляясь в сторону своего практически личного утеса, театрально стала рассыпать зевакам воздушные поцелуи.

– Ах, как же прекрасно быть поводом для ваших ночных кошмаров! – Звонко провозгласила она, чуть вздернув подбородок. – Не забудьте помолиться Безмолвной о том, чтобы я вернулась, ведь без меня ваши жизни так скучны!

И плавно исчезла в переулке, оставив за собой только колыхание воздуха и шепоты зевак.

***

Лираэль идет все медленнее. Белое платье шуршит по камням, как сорвавшийся с неба холодный туман. На мгновение мне показалось, что город исчез за ее спиной, и остались только ветер, соленый воздух и знакомое чувство пустоты. Она миновала старую башню караульных, не глядя на нее, пересекла мосток, где камни истерлись до блеска под ногами бесчисленных поколений рыбаков и воров, и перед глазами открылся вид на полуобрушенный старый дом на самом краю утеса, остатки ограждающих лент, и покрытый мхом памятный камень.

Она вновь дошла до злополучного края утеса Марианны. Море встретило ее привычным низким гулом. Волны перекатываются внизу, освещенные отражением серпов двух Лун, и кажется, что в их глубинах дрожит что-то, чего обычные люди не замечают. Но она, возможно, что-то видит.

Лираэль подошла к краю – месту, где когда-то земля раскололась, унося с собой часть города и души тех, кто пал в тот роковой день. Ветер, свежий и соленый, треплет ее чернильно-вишневые волосы, отбрасывая их назад и оголяя бледное лицо, в котором читается тяжесть воспоминаний. Юбка ее платья развевается в такт порывам ветра, напоминая парус затерянного судна, брошенного посреди безмолвного океана.

Под ногами – скалы, черные и шершавые, покрытые морским мхом и соляными кристаллами. Слева, на пригорке, на расстоянии вытянутой руки, стоит старый каменный памятник. Массивный, грубоватый и обветшалый от времени, но в нем хранится гнетущая память. На его поверхности выбиты имена тех, кто погиб шестнадцать лет назад, когда обвал поглотил Лазурную улицу: талантливые декораторы Театрона Лунного Серпа, супруги Невариен, и множество простых жителей, чьи жизни навсегда остались в беснующихся водах под утесом Марианны.

Откуда-то из глубины памятника, кажется, доносится тихий шепот – голоса тех, кто больше не вернулся из темной пучины. На деле же, это всего лишь отдаленные голоса переговаривающихся где-то в порту под скалой живых людей. Лираэль присела на знакомый обломок камня, поросший мхом и выветренный штормами, где еще едва читаются обрывки выбитых слов прежней таблички – «…ли…а Л…зу…ная». Она подогнула под себя ноги и уставилась в темноту, где когда-то остановилось время.

– Ну здравствуй, Друг, – тихо выдохнула она в ночь, – ты видел сегодня, как эта дурочка в канал свалилась? Ох, Великие, какой театр, правда? Они все вечно шепчут: “Проклятая, проклятая”… А что я? Я разве не обязана их радовать? Немного ужаса, немного безумия, немного белого в сине-зеленой толпе.

Она замолчала. Ветер затих, словно прислушиваясь. Волны внизу вспыхнули фантомным свечением. Где-то возле Островов забытых кораблей мелькнул далекий полупрозрачный корабль-призрак с горящими парусами. Лираэль медленно провела ладонью по воздуху, как бы нащупывая что-то невидимое.

– Ты слишком добра, девочка. В мое время их бы давно изгнали, как позор нации за неподобающее поведение! Когда-нибудь я верну хотя бы часть своих сил и натравлю на них рогатых акул! – Сказал я так бодро, будто она меня слышит, и возмущенно дернул щупальцами. Она смотрит вдаль. Туда, где под Лунами снова появляются очертания древних стен моего родного Элейрина, и, то тут, то там, зажигаются фантомные огни.

– Мне иногда кажется, что ты действительно там. – Шепотом сказала она, прислушиваясь. – Или, может быть, ты – это я? Просто та часть, что осталась там, шестнадцать лет назад, под обвалом, вместе с ними. – Сказала она и посмотрела на обветшалый памятник. Вздохнула, провела рукой по именам своих родителей.

– Я здесь, но я древнее, чем ты думаешь. Для меня ты – несмышленый ребенок, за которым нужно присматривать. – Сказал я беззвучно, качнувшись в воздухе. Я задел ее плечо своими щупальцами. Пусть она и не чувствует, для меня это подобие общения. Первого общения за последние пятьсот лет, не считая выслушивания завываний страдающих духов Элейрина.

Впрочем, я должен присматривать за всеми этими призраками. Таков мой долг, пока кто-то не решит проблему с Разрывом душ. В конечном счете, я такой же дух, как и они, и тоже хочу, чтобы меня слышали, но меня лишили формы и возможности говорить. Я могу только смотреть на последствия своих необдуманных решений, и на то, как развивается жизнь вокруг меня. Еще я иногда могу трогать призраков, потому что они тоже из эфира, вот только они меня тоже не видят.

Она вдруг посмотрела в мою сторону так, будто видит меня. Я даже слегка сжался.

– Сегодня снова был сон, – продолжила Лираэль, – мама пела, папа учил мастерить что-то из подручных материалов, а потом опять тишина и жуткая тьма. Я проснулась в холодном поту, а на чердаке, как обычно, пусто, тихо, темно, и костюмы висят, как безголовые призраки.

Она вслушалась в гул морской воды, в треск камней, в слабое эхо собственного голоса, а потом снова отвернулась к миражу и попыталась убрать за ухо растрепанные ветром волосы изящным движением правой руки. Она молчала несколько минут и неотрывно смотрела вниз.

– Ты знаешь, Друг, иногда я думаю, может, стоит сделать это? Просто шагнуть вниз. Ведь тогда, кто знает, может быть, я, наконец, встречу их там? Или, хотя бы, перестану все это чувствовать. – Ее губы дрогнули. Она улыбнулась чуть криво, чуть безумно.

– Ты не сделаешь этого, Лираэль! Не сделаешь, потому что ты сильная. – Я безуспешно пытаюсь утешить подругу, которая меня даже не видит. – Ты – звезда, а они – пыль! В мое время с такими невеждами не церемонились. Эти аристократы совсем зазнались!

– Ладно, уговорил. – С горькой усмешкой сказала она, будто услышала мои стенания. – Еще не хватало мне получить в Запределье выговор от родителей за такие выходки. – Девушка поднялась так легко, будто не в силах ощутить вес собственного тела, затем отряхнула подол платья от песка, пыли и мха несколькими резкими движениями и в последний раз перед уходом посмотрела вниз: туда, где вода переливается зеленым и синим.

– Спокойной ночи, Друг. – Почти ласково сказала она.

Лираэль развернулась и медленно пошла прочь, оставляя за собой только легкий запах цветочных духов, бледное сияние платья в лунном свете и странное ощущение, что ночь следит за ней. Спустя несколько шагов она остановилась. Ветер растрепал ее волосы и платье. Она вновь обернулась к обрыву, вновь подошла к нему и посмотрела вниз закусив губу.

– Не нравится мне твое поведение сегодня. – Пробубнил я недовольно и беззвучно прямо у нее над ухом. – Давай-ка, девочка, разворачивайся и брысь отсюда, а-то бездна начнет к тебе присматриваться.

Белое платье словно светится в ночи, а ветер путает пряди ее темно-вишневых волос, обнимает, будто уговаривая вернуться. Море внизу мечется, как раненый зверь, а фантомные огни дрожат в водах, отражая все те же две Луны и россыпь звезд. Лираэль смотрит вниз долго, молча. Я начинаю нервничать.

– Ты знаешь, Друг, – заговорила она. Голос ровный, без надрыва, будто отрепетированный монолог. – я устала. Устала быть легендой, проклятием, тенью на их светлом празднике. Устала от взглядов, шепота за спиной и от того, что даже самые дешевые слухи о себе приходится делать красивыми. – Она выпрямилась, отбросила волосы со лба. – Они думают, что я безумна. Так пусть будет так. – Лираэль спокойно улыбнулась.

И тут, из-за поворота на тропе к утесу, донесся стук каблуков и взволнованные голоса.

– Она здесь! Быстрее! – С визгом крикнул Денарион. За ним семенит мокрая, как испуганная курица, Фрейна, и тяжело дышит мокрый до нитки Маллео, хромая на левую ногу. Вероятно, после того, как поскользнулся на мокрых камнях, пытаясь вытащить из канала Фрейну, и свалился сам. Хотел бы я видеть этот цирк!

– Она должна извиниться! Это позор! – Прорычал Грэнторн.

– Она испортила мне платье за сто пятьдесят лунных монет! – Добавила Фрейна Севрель с обиженной истерикой. Та самая актриса, что искупалась в Канале Ночной Лилии, и, судя по всему, утянула за собой и своего рыжего дружка Грэнторна.

Когда они выбежали к обрыву, они резко остановились. Их взгляды зацепились за силуэт на краю: Лираэль стоит спиной к бездне и лицом к Селемарису. Белое платье струится вокруг ног, волосы разметались по плечам, глаза сияют в лунном свете. Она раскинула руки, словно актриса в кульминации трагедии, и кажется, что мир вокруг – лишь сцена, а зал вокруг пуст, и вокруг – ни души. Троица остается в тени, слишком далеко, чтобы Лираэль могла их заметить. Морской ветер и плеск воды внизу создают слишком много шума, чтобы она могла услышать их вопли про "извинения"и "испорченное платье за сто пятьдесят лунных монет". Для нее их присутствие лишь шепот ветра.

– Лираэль! – Крикнул я, пытаясь остановить ее, хотя знаю, что это бессмысленно. – Не делай этого, Лираэль! Ты не знаешь, что ждет за гранью! Ты станешь таким же мучающимся злобным духом! Твоих родителей тут нет, они давно ушли в Запределье! Надеюсь, что ушли… Не важно, прошу, остановись!

– Благодарю, дорогие мои! – Крикнула она театрально в сторону огней вечернего Селемариса, расправив руки, как птицы расправляют крылья. – Аплодируйте, плачьте, умоляйте! Сегодня ваша звезда уходит красиво!

Я кричу в пустоту. Меня никто не слышит. Паника охватила мое эфемерное естество так, что мне показалось, что меня разрывает на куски. И вот, с изящным движением, словно танцуя, Лираэль Невариен опрокинулась назад и полетела спиной вниз, прямо в бездну Лаэрисского моря!

– НЕТ! – Крикнул я бессильно, но сделать ничего не могу. Я, как и всегда, просто жалкий наблюдатель без формы, голоса и имени, которого не достоин.

Она летит вниз как белое пятно на фоне темного неба и вспыхивающих внизу фантомных огоньков. Темные воды с шумом бьются о скалы, предвкушая "падение звезды". Лираэль улыбается. В ее глазах ни страха, ни боли. Она давно хотела этого. Воды Лаэрисского моря манили ее с того самого дня шестнадцать лет назад. И вот, она решилась, и даже это сделала грандиозно, как финал театральной пьесы, вихреница! Потом исчезла в бездне. Вслед раздались визги застывшей в шоке троицы.

– Во имя прилива!.. Она.. Она прыгнула?! – Фрейна в панике схватилась за Денариона.

– Это… это проклятие! – Прохрипел Маллео, отступая и заикаясь.

Тройка жалких аристократишек испуганно закричала и бросилась наутек. В любой другой момент я бы полетел за ними, мысленно смеясь над их напуганными нежными лицами. Но там, в моих водах, погибает она – Лираэль.

***

Меня нельзя назвать сентиментальным духом. За пятьсот лет я насмотрелся на многое: падение Элейрина, резня в деревне Аст-Эриа на празднике Светопада, жестокие бойни в “Белой Башне”, сотни кораблекрушений, даже суициды из-за неразделенной любви. Я каждый раз смотрел на это и думал, сколько еще огоньков засветится в моих водах? Тех самых огоньков, которые колышутся под водой, с трудом удерживая человеческую форму среди шелеста волн и крика назойливых чаек, и плачут. А я должен слушать этот плач, слушать каждого из сотен страдающих призраков.

Да, красивыми огоньками они выглядят лишь с высоты Селемариса. На самом деле под водой плавает огромное количество полупрозрачных, плачущих и воющих даже под толщей воды, духов, которые светятся от своих сожалений и страданий. Это те души, что так и не нашли покой, простившись с жизнью в водах Лаэрисского моря.

Примерно двести лет назад люди заинтересовались феноменом этих водных огней и миража, и отправили туда пару кораблей для исследования. Корабли стояли в водах морского Элейринского плато несколько суток, не подавая никаких признаков жизни на них. С обоих кораблей исчезли все: и экипаж, и зеваки-аристократы, заплатившие уйму полных кругов Лунного серебра, отправляясь в экспедицию. Люди до сих пор гадают, что тогда произошло. А вот я лично все видел своими глазами-бусинами, и это было интересно. Призраки, что становились особенно активными ночью, нашли, на кого излить свою боль и утянули всех на дно морское.

О, я помню, как они накинулись на людей на тех кораблях, будто голодающие на хлеб! Кто-то из живых даже мельком смог увидеть их мертвые тени. Паразиты цеплялись к живым и сводили их с ума, Песнопевцы скорби выли во много раз сильнее, чем обычно, заставляя людей чувствовать непреодолимую тоску, и даже Блуждающие ходили по кораблям и шептали что-то несчастным прямо на ухо. В итоге, кто-то сбросился сам, а кто-то кого-то убил. Никто не выжил тогда. Теперь стонут вместе. А я должен слушать!

Вот только я хочу слушать истории Лираэль. Живой Лираэль! Пусть она не видит, не слышит, и не чувствует меня. Пусть она не знает обо мне, при этом называя пустоту “Другом”. Она заставила меня поверить в то, что эта пустота – я. И как друг, я не хочу видеть ее в этом пятисотлетнем могильнике и слушать ее плач! Я лечу вниз.

Внизу лишь шепот волн и зыбкое свечение, будто сама богиня приливов Фарелина осторожно сжала в ладони свою сбежавшую звезду.

Глава 2. Пред