Мир мастеров духа. История о Кидо и Бизо. Том 1

– Моё солнышко ты проснулся, я защекочу тебя.

Наклоняя голову ближе её локоны россыпью падали на меня, накрывая тёплым, золотистым ковром.

Она ушла. Когда её недуг развился в стадию – “Мотылёк”. Мама. Словно, бабочка, ожидала выхода в последний величественный полёт.

Грибное питьё её постоянный спутник. Она принципиально не пила микстуры от торговой гильдии. Предпочитала большую часть своего заработка тратить на золотистые Микстуры – “Торговой гильдии”. Такие золотистые флаконы стояли всегда на кухонной тумбе, возле двери. Рядом с обувью и шляпой.

“Увядающие”, принципиально отвергали гасящие болевые эффекты от дорогого аналога, считая печать Файдола неким долгом, а боль не давала им забыть. Даже страх перед утренним пробуждением в таком состоянии, не отталкивала их от спуска в подземные рукава. Они пили отвар круглосуточно, словно холодный чай. Запасаясь целыми партиями небольших флаконов или же, выливали его в круглые ёмкости.

Варили такой отвар дома. Затем выливали его в полые металлические сферы. Наполненные отваром изделия закрепляли в – “Систему Циркуляции Личного Костюма Шахтёра”. Медного цвета сфера размером с арбуз крепилась на спину, поверх плаща. Встраиваясь в эргономику, следом тянулись трубки из рюкзака. Трубки, заполненные отваром, для подачи чёрного снадобья облегчения от боли. Прямиком в ротовую полость. Трубки гибкие и аккуратно спрятаны в подкладки верхней одежды. В рыжеватом металле также врезали круглые линзы, чтобы наблюдать за уровнем отвара.

В тот день, когда мне уже было пятнадцать лет, она собралась в полном вооружении. Позвала меня и отца к главному шахтёрскому распределителю.

Сердце подземной жизни. Главный центр, с которого стартуют и возвращаются все те, кто хотят отправиться в подземный мир. Большая площадь, покрытая каменной кладкой. Друг за другом стояли лифты с фонарями и табличками в разные системы пещер. Лифты с входящими туда авантюристами спускались вниз. Скрываясь от взора в потаённой темноте. Её бригада уже загружалась в самый центральный лифт. Болтая между собой, они ждали мою маму, чтобы отправиться в последний спуск.

Она беззвучно подошла сзади. Громоздкая перчатка закопошилась в моих волосах у шеи. Высокий силуэт с вьющимся золотистыми волосами вышел вперёд. Улыбаясь, Мама встала во весь рост. Накинув на спину Массивный рюкзак с множеством трубок и бронзовых сфер.

Я уже знаю, что основная задача её спуска – основание маленького плацдарма для исследования способов исцеления от болезни – “Карги”. Вступив в отряд – “Увядающих”, она хотела исполнить мечту многих – исцелить этот ужасный недуг.

Меня пробивало дрожью. Даже по металлическому каркасу коляски чувствовалась моё напряжение. Спину обдало холодом. Он словно вытекал из сердца. Сковывая каждый мой мускул.

– Солнышко, – мама присела передо мной, поправляя воротник. Её глаза светились, как те самые “Cветляки Инно” в шахтах. – Знаешь, почему “Мотыльки” так называются?

Я мотал головой, сжимая подлокотники коляски.

– Потому что они сгорают за один день, но успевают осветить тьму. – Она прижала ладонь к моей груди. – Я не хочу гореть зря. Я хочу осветить путь для тебя.

Она крепко обняла меня за ноги. Тяжело выдохнув, повесила мне на шею прозрачную каплю из прозрачного кристалла величиной с ладонь внутри которого светилось синее солнце.

– Береги себя солнышко, я обязательно вернусь.

Она поднялась. Поправила плащ. Подтянула лямки рюкзака. Включила паровой ускоритель, плавно повернув внешний слой рукояти. Магнитные переключатели внутри рукояти мелодично переключились.

Гул от пара шипел внутри задней части навершия Кирки. “Матильда” – так звали двуручную Кирку. Мамино любимое орудие труда.

Проверив все застёжки спереди плаща. Она, с лёгкостью положила на плечо – “Матильду”. Поправила кожаную кромку головного убора. Свободной рукой достала из переднего кармана плаща красный камень на ремнях, и надела его поверх шляпы. Тёплый свет плавно рассеялся вокруг. Мне показалось её золотистые локоны в то мгновенье блестели больше прежнего.

Его глаза одарили меня последним нежным взглядом. Улыбнувшись, она произнесла:

– Я люблю тебя, мой герой.

Еле сдерживаюсь. Тело будто окаменело. Слёзы ручьями полились с глаз. Сопли покидали нос сливаясь воедино с солёным привкусом во рту.

Гномье кресло, не отпускало. Я не смог пошевелиться. Нервная система перегрузила тело.

Я глядел на маму и не мог, произнесли ни слова. Небесного цвета глаза переключились на Отца. Они вместе отошли к лифту. Попрощавшись с ним крепким поцелуем, она повернулась к своей команде. Перебрала пальцами по рукояти, и зашла в лифт.

Прозвучал сигнал и лифт с табличкой – “Шахта №4”, стартовал. Зазвенели металлические шестерни и круги механизмов. Зашипел пар. Проснулись магические алгоритмы рунной инженерии. Погружая их Команду вниз, в темноту подземных туннелей. Группа красных огоньков отдалялась всё дальше и дальше от меня. Я провожал взглядом последние лучики удаляющихся шахтёрских касок и не заметил, как сжимал правой рукой Мамин подарок.

Он висел на цепочке, и с уходом матери, свет внутри прозрачного камня, потускнел. Я храню и по сей день её образ…

Через два года никто из отряда увядающих так и не вернулся назад. Ни весточки, ни упоминания, ничего!

Иногда, когда отец выпивал, он доставал оставшиеся мамины шляпы. Говорил, что пахнет ещё ею. А потом замолкал и смотрел в стену, будто надеясь, что она войдёт в дверь, отряхнёт пыль с сапог и скажет: “Что, скучал?”

Я не могу вспомнить её голос.

Отец раздавлен, а я попытался не исчезнуть в грёзах о возвращении Мамы. Мы не понимали, что нам делать дальше. Мой Брат Бизо уже очень давно жил в другом городе.

Ответы на то, что “Торговая гильдия” организовала тот спуск, были скрыты от отца. Позже он всё же узнал, что это их рук дело. Отец нашёл информацию, а точнее легенды, что распространялись в городке под названием “Кирка“. Там, со слов отца моё наследие можно было попробовать вылечить. Когда появилась, возможность после событий в Файдоле, мне стукнуло – семнадцать.

Папу назначили в “Отделение экспериментального исследования”, в одном из самых крупных городов Либрии.

Новая работа, и всё также под руководством – “Торговой Гильдии”. Он не простил их, и теперь держался в стороне от бывших коллег. Его назначили старшим по Рунной Инженерии и Исследованию древних существ. В частности, их заинтересовали – Гриблары.

Мамины книги и разговоры о “Гриболиких” просочились дальше нашей семьи, и вскоре Гильдия заинтересовалась его кандидатурой. Случилось редкое явление – Отцу дали белый билет, на выезд из вечно туманного Файдола, в крупный Центр ремёсел. Город и Крепость – Кирка.

Неожиданный поворот судьбы…

Нас погрузили с охраной и другими семьями в повозочный картеж и перевезли в тот город.

Отец вновь обрёл – цель. Он хочет найти способ. Излечить меня и себя, вопреки всему.

Глава 4. Город, в котором Дым пахнет надеждой.

Архаичный. Древний. Величественный фундамент, оставленный былыми жильцами, позабытыми всеми, а позже взятый в облагораживание Гномьими Рунными Жрецами, Кастой Рудокопов и Благородным Домом Рыцарей с символикой Белой Ласточки.

Не многие слышали истории о тех, кто изначально возводил здешние старобытные своды и высокие стены. Строители, что вкладывали душу в каменную твердь.

На сегодняшний день – это Город. Воздвигнут он, на руинах Крепости, что была построена не руками: Человека, Гнома или Эльфа, но позже ими заселённая. Массивные стены в круговую защищали расы, живущие внутри чёрных возвышений, сделанных из загадочного металла. Высокие, массивные. Они обнимали жилые постройки и защищали сон спящих жильцов.

Дозорные башни и магические печати работают на сложных рунических системах. Кровь их – движение магической силы, внутри кристаллов и камней. Такие мастера возвели и встроили в оборонительные постройки защитные меры уже после заселения. Облагородив здешние руины домами, дорогами и бытом.

Опасность с наступлением цикла “Фейруна” сподвигло заселить, этот некогда пустующее место.

Мы проехали ровно четыре дня и добрались всё же до него. Картеж выгрузил несколько семей вместе с нами, и я проводил взглядом Воителей в серебряной броне, восседавших на белых скакунах. Нас спешно подвинули другие новоприбывшие. Стражники впустили нас через массивные паровые ворота. Скрип и Громкий впрыск пара над головой открыл новый Мир без кислого привкуса на языке и в горле. Я с трепетом и нетерпением последовал за зовом Города, что приоткрыл свои объятия.

Дым. Первое, что поприветствовало меня в “Кирке” – это древесный дым кузниц, смешанный с маслянистым машинным запахом исходящий от усердно работающих гномьих – Пресс Молотов. Они работали, методично отбивая огненного цвета металл, под пристальных взглядом – Мастера Кузни. Тот в свою очередь курил трубку, от которой стелился сладковатый запах горящих, белых листьев – “Багуана”.

Я ощутил, что даже воздух в этом Городе, пропитан магической силой. Мне известно от Отца, что “Кирка” – это дом, для разношёрстных ремёсел, во главе которых, уверенно преобладали мастера Рунного дела.

Здешние мастера не просто вырезают символы на камнях. Они разговаривают с ними. А самые сильные умеют призывать покровителей огня – древних духов кузнечного дела, что питаются жаром горнов и звоном молотов. Благодаря им город расцветал: улицы мостили камнем, который сам залечивал трещины, а в мастерских рождалось оружие, способное вспыхивать синим пламенем в руках достойного.

Также здесь нашли свой дом несколько выдающихся ученых. Некогда легенды рудокопов, а нынче седобородые ветераны со степенью инвалидности, без какой-либо конечности.

Такого горожанина называли – завсегдатай, в местных Трактирах. Утрата руки, пальцев, либо других конечностей не отбивало внутреннего желания участвовать в потасовках за пару медяков. Бывало, случались моменты услышать под окнами посреди ночи радостные тирады. Простая, но отрадная радость от триумфа выигрыша особо редких, драгоценных камней. Спускаться в шахту они уже не могли, а вот продать камни и открыть свой магазин или своё дело, вполне.

Мы поселились в двухэтажном кирпичном доме с покатой деревянной крышей. В доме есть камин, выложенный из белого огнеупорного камня. На двери – руны, тускло светящиеся в сумерках. В центре – эмблема мастера Хамела: буква “А”, выкованная из металла, что меняет цвет в зависимости от времени суток.

– Кидо, не приводи гостей без спроса, – предупредил отец, когда руны вспыхнули красным в ответ на наши имена. – Им не поздоровится.

Руны не пускают посторонних. Либо незваных гостей. Когда мы зашли отец назвал наши имена на пороге и знаки на мгновение заблестели ярко красным светом.

– Незваные гости, сгорят.

Отец злобно ухмыльнулся. Был случай в Файдоле, когда нас обокрали…

– Предупрежден, значит, вооружён.

Второй этаж был мансардой. Потолок был крышей. Каминная труба тянулась с первого этажа и тепло прогретого камина мягко согревало в прохладную погоду. Отец на втором этаже сделал себе лабораторию для сборки и углублённого исследования – “Трактата о Гномьих рунах”, а также изучал природу феноменов магических пород и их влияние на органику. Молекулярная жизнь в бумажных пергаментах, по уши завлекла его.

Днём отец пропадал в “Чёрной пыли” – научном квартале, где изучали магические минералы. По ночам я лежал в своей комнате и слушал, как скрипят половицы под его шагами. Он не спал. Лишь ходил из угла в угол, бормоча формулы и запинаясь о разбросанные чертежи.

Я же редко выходил из дома. Лишь выкатывался на крыльцо и смотрел, как дым из труб растворяется в тёмном покрывале усеянным звёздами.

Так прошла неделя.

Лето кончилось. Листья на старом дубе за моим окном пожелтели и теперь падали, кружась в воздухе, будто пытаясь убежать от ветра. Они жёлтые и мёртвые. Иногда мне казалось, что я такой же лист. Медленно растворяюсь, как снег в летнем воздухе.

Пока в одну из таких ночей, не уловил сладковатый запах выпечки…

Из отдалённых кварталов иногда подымаются над домами разноцветные огни фейерверков и самый желанные – это полёт Дракона, воспламенённая форма, сотворённая чудесами магии. Летающий образ дракона пролетает над всем Городом и растворяется, поднявшись в плотные небесные тучи.

Наш дом потрепан временем, и несвежая краска отшелушивается местами. Находится он на окраине, в бедном квартале, на отшибе. Это наш островок уединения.

Осмелившись, я съехал по наклонной доске (отец приладил её специально) и покатил навстречу теплому ощущению. Желание обволокло меня и заглушило все отказы. Дрожание пальцев и новый оборот колёс ведёт меня по следам сладкого запаха. Особо выделился аромат корицы, который обгоняя остальные запахи трудился с кулинаром этого дома. Хлебопёк удивлял своей работоспособностью в столь поздний час. Изнутри дома шипела печь разогревая свежее тесто, а белый дым поднимался вверх, делясь со звёздами запахом ванили.

Ваниль привела меня к небольшому жилому дому с открытыми окнами, из которых доносилось пение. Не сразу, но я подкатился поближе и будто по некому зову к открытому окну подошёл хозяин дома – Пекарь.

Крепкий мужчина с седыми волосами и поредевшей сединой на бороде. Волосы завязаны у темечка в седой бутон. Лицо, подрумяненное от печного жара и бледное за пределами носа и щёк. Задумчивое с двумя седыми прядями под сетчатой поварской шапкой. На вид ему было сорок лет, но глаза два больших малахита в которых жил цвет молодой зелёной травы, цветущей в самом начале лета.

Глаза – цвета молодого лета. Испещрённые морщинами уголки глаз выражали доброту мира.

В глубине глаз застыл зарождающийся вопрос, ведь старик стоял, повернувшись в мою сторону корпусом, а за его спиной стояла раскалённая печь. Держал он в руках поднос, вырезанный из тёмного камня, на котором остывают только что сделанные овсяные печенья величиной с ладонь. Одетый в белую футболку, на руках плотные рукавицы из красной кожи. Помимо футболки брюки коричневатого цвета и потёртые замшевые туфли из мягкой кожи срезанной с грудного отдела огненной саламандры. На его левом запястье набита татуировка их древнего защитника, дракона – народа “Рит”, а на правом запястье шрам – тонкий, как паутинка. Старик подошёл ближе к окну, улыбнулся и спросил:

– Будешь печенье?

– Мне нечем заплатить

– Есть Бесплатный чай, будешь?

Так мы и познакомились с Винсом. Выезжал практически каждую ночь из дома до пекарни и проводил время в ней. Помогая Винсу с выпечкой.

Тяжело сначала приноровиться ездить на коляске с подносами от раскатного стола, окроплённого мукой до печи лёгкого нагрева, но как-то адаптировался. Моей задачей было делать заготовки из вкусного песочного теста для утренней смены, пока Винс дремал на каменной кровати. Такую редкость ему подарил один из его постоянных заказчиков, а такие кровати делали только гномы. Надёжная и не скрипит при резком пробуждении. Винсу нравиться она за некую брутальность ровных углов и за внешнюю эстетику. Также Винс говорил, что камень очень отзывчив к психической энергии нашего мозга и магической силе. Камень с его слов был – проводником. Холодным, молчаливым, но при этом живым. Винс беспечно посапывал, шепча сквозь сон вереницы рецептов. Выдыхая под ершистым пледом накопленную усталость. Я же расширял свой островок бытия.

Шли недели за неделями, и я теперь – Тестовод на полную ставку. Научился правильно пользоваться центральной печкой – “Адская Жаровня”. В не за раз можно испечь до трёхсот пирожков или кренделей. В общем мощная вещь. Моя зарплата за смену десять медных монет – медяков. Вечерами я сидел вместе с Винсом на крыше его пекарни. Мы ели горячие пирожки с капустой, макая их в сметану, смотря при этом в ночное небо. Винс рассказывал мне истории о своей молодости, о героях и удивительных личностях, что жили в этом городе. Он, перебирая пальцами бережно забивал свою трубку из белого камня с длинной ручкой.

Винс тоже поклонник белых листьев “Багуана”. Серебристый дым будил в его улыбке наслаждение этим процессом. Обильный вдох пробуждал краешки листьев и те быстро подгорали. Угольки тлели, растворяясь на фоне черных дождевых туч. Запах дыма от них напоминал свежесть луговых цветов, но как сказал Винс:

– Эти листья придают ясность мысли и запах дыма от них у каждого разный. Он смаковал, приговаривая: у меня запах дыма напоминает, что-то ягодное с цитрусом и терпким послевкусием на кончике языка как будто пьёшь крепкий, но благородный напиток.

Винс не был стариком тем более дряблым. Я его так называю, потому что по сравнению с ним я молод, практически восемнадцать. Он же крепкий и уплотнённый, как массивный железный прямоугольник. Без пуза и излучает неуловимый глазу свет. Это чувствуется кожей, самой дермой. Некий носитель недосягаемой глазу силы.

Хотел бы я так выглядеть в его то годы. Он человек, но мускулистый как гном. Может он добавляет в свою выпечку усиливающие снадобья для тела, но это вроде как опасно для физиологии…

А небо такое красивое, звёзды и луна бледно красного цвета. Допив малиновый чай в восьмой день недели, я пожелал ему доброй смены и почувствовал пронизывающую боль внутри костей в районе таза. Пора пить особо густой грибной отвар и абсорбирующую настойку, которая помогает мне с мышечными судорогами, приходящие по ночам. Редкое явление, но после микса из нескольких зелий я чувствовал себя более спокойно, ментально.

По дороге расходятся городские звуки жизни: голоса, бред нетрезвых побратимов. Глаза слипаются и щипают.

Здесь и вправду дым из труб пахнет надеждой…

Теперь дым иной – не едкий, как в Файдоле, а сладковатый, с нотками яблок и корицы. Теперь вдохнув, будто могу набрать в лёгкие жизнь, которой мне не хватало. Новые воспоминания затекают в меня с каждым сладким вдохом, оседая на ткань коричневой рубахи.

– Эй, парень! – кричал сосед – гном, таща на плече мешок с рудой. – Шевелись, а то замерзнешь!

Точно. Остановился ведь я минуты три назад. Гусиная коша и вечерний холод подавлял температуру моего тела.

Я поднял руку в ответ, пряча дрожь в пальцах. Пора до дома, накинуть тёплую вуаль комфорта и почитать мамины записи. В них десятки лет путешествий в шахтах. Концентрат опыта, записанного чернильными буквами в строчки на бумажных листах. Знания о флоре и фауне, внутри разношёрстных экосистем. Карты с подземными расами, их поселениями c особо опасными местами. Пометки о нахождении мифической – “Кровавой руды”. Пометки о живых пленниках запертых внутри органических коконах, наполненных амниотической жидкостью.

Живой кокон это – Хризалида, спящая форма между стадиями метаморфозы. Они встречались в живых колониях распространения спор у формы жизни, расы, названной жителями нашего Мира как – “Гриблары”.

Также заметки инженерии рудокопов и свои индивидуальные улучшения снаряжения. Что можно приготовить и съесть из собранного. Где добыть огненные кристаллы, даже привычки и дни рождения товарищей по шахтёрскому ремеслу записаны изящным, местами размашистым у петелек заглавных букв почерком. Перо выдавало в Маме живой интерес к написанному.

Отдельный раздел с чёрно металлической закладкой, на которой золотистая гравюра в виде знака Касты Шахтёров – Две пересекающихся кирки с кузничным молотом сверху. Там записаны имена павших в шахтах и где находились их могилы, если таковые имелись. Такие записи помогали живым передавать память, обучая уважать жизнь, через ритуальные разговоры с местом погибели соратников. На закладке грубо выбит с глубиной мысли текст:

“Когда ты настолько жаждешь Смерти, что сама Смерть начинает поддерживает в тебе жизнь” – Слова Гримбатора, Друга Эльфа, что полюбил гномью “ Каменную Дхарму”. Философию Гномов.

Добрался до дома. Выложил на обеденный стол ещё тёплую выпечку. Испёк Картофельный пирог с фаршем, картофелем и садовыми грибами, что растут за домом Винса. Поднимаюсь, подтягивая себя на порог, затем перекатываю коляску, и я дома. Поужинал и плюхнувшись бес сил с кусочком пирога, согревшем моё сердце.

Глава 5. История о “ Тысяче Кирок”. Жертва Братства Кирок.

В нашем доме – всё просто. Кухня по правую руку, по левую моя комната. Если я выезжаю по ночам, то поглядываю на лестницу по центру. Она ведёт на второй этаж к Отцу. Там, его ремесленный храм, созданный среди бытовых вещей.

Он подкидывает полешки в камин и свежие волокна дерева распадаются в жаре, обрастая заревом. Свет неряшливо расползается, освещая небольшую кровать посреди научной утвари. Всюду разбросаны чертежи с корректировками рунных схем. Большая часть принесена с работы, но в последнее время у отца прибавляются свои чертежи с рисунками и образами компонентов нового шахтёрского костюма. Самые интересные и одобренные самим же отцом лежат на массивном столе из цельного дубового сруба. Ворох бумажных листов с непонятными механизмами с гномьей стилистической фактурой. Ванная и уборная тоже на первом этаже, за кухней.

Так же есть пара пыльных кладовок. В одной такой хранятся: удочки, зимние вещи, пара магических посохов, что не прошли нормирование качеством. Каждый, кто владеет магической силой, может пользоваться лёгким древковым посохом. Такие умельцы могут впускать свою магическую силу в древко, напитывая живой материал. Раз в цикл после окончания “Фейруна” нужно отдать свой посох на проверку в “Чёрная пыль” – научное отделение. Там же проверяют камни, вставленные в навершие посоха на взрывоопасность и структурные повреждения.

Затем, когда проверка проходит, посохи возвращают владельцам, но видимо владельцы запропастились, раз уж посохи опечатаны красными печатями поверх бумажной ленты и стоят здесь у нас впитывая пыль.

Может владельца съели мертвецы… или раздавил голем? Непонятно.

Перед сном мне нравиться лежать в своей комнате на кровати, всматриваюсь в деревянные балки на потолке. Считаю в них участки со срубленными ветками. Периодически смотрю в больше круглое окно. Лунный свет, отражает тень от старого дуба, который растёт за прозрачностью стекла. Тени от ветвей разрастаются в ширь, отражаясь прямо на стены.

Вглядываясь в чёрное движение на стенах, я размышлял, обо всём. Так проходит лето…

Теперь в нашем доме есть постоянный запас булочек. Недавно я узнал самую популярную городскую легенду!

Этот город был, воздвигнут на древнем фундаменте ценною тысяч шахтёрских кирок. Тысяча шахтёров пожертвовали собой в сражении за жизнь под солнечными лучами.

Именно в этом городе произошло массовое вторжение расы – “Гриблар”. Шахтёры здесь помимо руды, специализировались на добычи особо редких полезных камней, которые пользовались популярностью, из-за свой способностью облегчать физическую боль. Прозрачные, затвердевшие слезы величиной с ладонь. Светящееся синее солнце – “Светляк Инно”.

Таким редким камням присвоили отдельную категорию – “Магико – Лечебные”.

Эти камни, как и прочие, добывались в самых глубоких туннелях вблизи подземных королевств. Королевств, что когда-то принадлежали расам могущественным, но ныне ничего живого среди полуразрушенных подземных крепостей. Такие камни произрастали в исключительной среде на теле погибающего разумом и телом. Наличие разума в угасающем сознании по Маминым записям, главный катализатор роста такого редчайшего артефакта, который сподоблен ценности в годовалый запас той самой золотистой жидкости. Дороговизна микстуры от Торговой Гильдии. Светляк необычайно ценный артефакт.

“Светляки Инно” – шахтёры верили, что эти камни напрямую связанны с Божеством Шахт – “Каргой”. Многим даже чудились полупрозрачные образы девы в лохмотьях из еле уловимой дымки. Стоило навести источник света и мгновение хватило чтобы фантом испарился.

– Оно втягивается, как оттянутая и выстрелянная резина в прозрачный воздух, тая на глазах. Запись в Маминой книге. Некий Рендарт Шалтир.

Второе из свойств этого камня является лечащий эффект. Если носить камень, то раны и недуги заметно быстрее затягивались. Яркий голубоватый свет, резко начинал тускнеть, если тот, кто его носит, нуждался в лечении. После улучшения самочувствия свечение вновь восстанавливает свой свет. Этот камень в итоге навлёк на Рудокопов роковую печаль…

Каста шахтеров, которые пришли, извне основали своё ремесленническое движение. Они поднимали эти камни на поверхность и продавали их с помощью Филиала Торговой Гильдии в соседние государства. Небольшой палаточный лагерь Новоиспечённой Касты вблизи центральной шахты посреди уже сформированного города Крепости. Молва шла и сила слова, дела ремесла становилось всё больше и больше, привлекая новый авантюристов. Стало быть, удача развернулась в обратную сторону с тот день сто лет назад.

Это был четвёртый день восьмого тысячелетия в рукаве небесного слоя громового Шарона. Шахтёры на одной из смен прорыли проход в подземное живое царство грибовиков.