Мир мастеров духа. История о Кидо и Бизо. Том 1

Пётр Куприн

Мир мастеров духа. История о Кидо и Бизо. Том 1

Предисловие:

Заметка из дневника Бизо:

Мы зачастую верим, человек мало на что влияет кроме своей собственной жизни. Я думал, это непоколебимая истина!

Истина в том, что каждый человек привязан к своим страхам, сомнениям. Но мой брат всегда опровергает эти слова и эту истину. Он верит, что мы те, кем сами выбираем быть.

Мечтатель и мой брат – Кидо. Он очень любит смотреть на звёздное небо. Трудные времена и неудачи не делают его мрачным и нелюдимым. Сегодня у него день рождения. Мой подарок ему будет ручная труба – телескоп, выменянный у тётушки Джун за работу в огороде и пара звонких монет заработанные в кулачной потасовке с местными гуляками и нетрезвыми ветеранами в местной таверне – “Огненная Метла“.

Я выиграл их честно, хотя и не стоило. Куплю сегодня ему бутылочку его любимого малинового эля: лёгкий, свежий с добавлением смеси редких трав. Стоя на пороге его дома с набухшим левым веком и разбитой губой, я улыбаюсь, обнимая крепко подарки. Мне радостно, на душе от мысли, что может сегодня Кидо найдёт в звёздном небе то, что искал…

Глава 1. Кидо – “Мотылёк” для болезни. Отпечаток Файдола.

Меня зовут Кидо. Мне семнадцать, и, если бы не “Карга”, я бы, наверное, уже работал в шахтах, как большинство здесь. Но вместо этого я пишу этот дневник, сидя у окна и глядя, как закат окрашивает Файдол в кроваво-красный. Отец говорит, что это из-за пыли с рудников – она смешивается с закатом и делает его таким… болезненно красивым. Как и всё здесь.

Мы с отцом живём здесь давно. Я тут родился. Это небольшой шахтёрский городок по добыче руды с численностью примерно в триста человек, из которых большинство профессий это: шахтёры, ремесленники, инженеры-заклинатели магических камней и торговая гильдия, чей филиал стоит и в нашем дорогом Файдоле. Численность здесь небольшая, из-за возможности нападения разного рода магических существ, которые становятся более агрессивными в период смены циклов времён года. Так же недуг жителей позволяет держать небольшую численность, а защита и оборона становиться более простой задачей. Магический барьер становиться проще поставить и удержать.

Этот городок не просто шахты и барьеры. Файдол – это ещё и вечный запах серы, металла, въевшийся в стены домов. Это крики торговцев, предлагающих “последнюю партию микстуры перед сезоном бурь.” Это старуха Мора, которая каждый вечер стоит у ворот и шепчет проклятия в сторону шахт – говорят, её сын стал одним из “Мотыльков”.

А ещё это звук. Постоянный, нудный, как зубная боль – стук кирок где-то глубоко под ногами. Иногда мне кажется, что город не просто стоит на шахтах – он медленно проваливается в них.”

Наша семья небольшая, в ней я бледный юноша с тёмными волосами и вдумчивым взглядом и отец…

Мой отец – “Инженер – Зачарователь”, магических пород. Он изучает природу гномьих рун, свойства руды и магическую инженерию. С помощью знаний о рунах и знаках силы, а также специальных принадлежностей он может наделять инструменты новыми свойствами. Кареглазый. Часто курит трубку и протирает свои круглые очки с толстыми линзами. Бритые скулы на морщинистых веках, сокровища его времени.

Отец может начертить сложную витиеватую систему рунных знаков путём высечки на металле кирки последовательного самовоспроизводящийся алгоритма знаков, основанный на “Трактате гномьих Жрецов Рун”.

Затем вдохнуть в них задачу и силу действия путем сложных пробуждающих кристаллов и “Рунического ядра”.

“Руническое Ядро” – Это батарея катализации. Ядро запуска с множеством функций. Проводник, выделяющий энергию. И направляющий её в систему рун.

Следствие этого, изменение свойств металлов. Наделения мощью магической, материю, оружие и многое другое…

Увеличить прочность ударного металла кирки?

Мой отец говорит, это детский уровень, такой скромный. Немногословен, вечно задумчив. Он статный мужик с короткими тёмными волосами. Вески же седые. Одет опрятно. Штаны, приталенные по фигуре. Сшитые по строгим лекалам – “ Торговой Гильдии. Любитель классики. Белая рубашка с жилеткой из плотной ткани, а поверх белого, всегда лёгкое темно синее пальто с эмблемой – “Заклинатель Камня.”

Так же у меня есть старший Брат и была Мама, но она ушла в шахту и не вернулась, но об этом я расскажу дальше.

“– Либрия не прощает слабости, – говорит отец, медленно изучая повреждения на шахтёрской кирке. – Особенно Файдол.”

Я сжимал голубой камень на шее – “Cветляк Инно”, подарок матери. Он грел пальцы, но не лечил.

Наши ноги знали это лучше всего.

– Три известных нам мира… – бормотал отец, рисуя краешком пальца руну в воздухе. – Но нам хватает и этого. Этого городка, где воздух пропитан спорами гриболиких, а каждый шахтёр к пятидесяти годам становиться “мотыльком”. Как Мама. Как я”.

Три разных символа обрели форму из золотой пыли. Они светились и парили в воздухе ровно минуту, прежде чем погаснуть и рассеяться.

Мир в центре наш – Либрия. Странной формы символ изменялся и углубился в моём сознании как нечто тёплое, знак нашего дома.

Отец называет наш мир иначе, – “Мир Мастеров Духа.”

Этот Мир наш дом, и он беспощаден, но также богат на обилие полезных ископаемых. Добывать многое можно, и также сгинуть в одночасье. Добыча и опасность будоражат сердца авантюристов. Они остаются здесь и берутся за шахтёрское ремесло становясь Рудокопами, и исследователями в одном лице.

Природа нестабильна и резко переменчива. Циклы времён года обуславливаются сменой магических эфиров. Ветра особой природы. Они пронизывают материю и влияют на представителей, обитающих в нём. Этот мир для добычи и ремёсел, в котором уживаются удивительные расы, владеющие разного рода магией. Так же в нашем мире живут создания неведомые, они со слов отца результат цикла выживания и циркуляции магической энергии этих ветров, что пропитывают воздух и мир как губку. Отец рассказал пару историй о рунных жрицах из народа гномов, они могут призывать духов кузни и огня. Вдыхать жизнь в металл и камень, заговаривать их с помощью рун. Усиливая двери, шкатулки, оружие и броню особыми свойствами. Самым распространённым считается заговорить и нанести руну на дверную ручку, сделанную из металла или камня определённой породы.

“Рунные жрицы” со слов отца называют такую породу – "Отзывчивой". Замок, дверь, кольца, кулоны и ворота много, где можно было нанести защиту от непрошеных гостей. Но обычно большинство останавливались только на защите дверных механизмов и ручек из-за дороговизны услуг таких мастеров, коими являлись лишь гномы. Люди тоже старались причаститься и освоить – “Трактат гномьих Жрецов Рун” и посещать специализированные “Храмы Рунного Слова”.

Самое эффективное было поселиться на какое-то время и жить рядом с самими мастерами, чтобы проникнуться особым восприятием. Сакральностью Мощи самих мастеров, как носителей, ощутивших своё знание.

Знаете, я далеко не атлет и мой старик смекнул, что местная экология не так проста. – В нашем мире много неизученного, говорит он, но феномен этого края меня поражает. Этот недуг называется – “Карга“ или “Отпечаток Файдола”.

Те, кто живут здесь, не были одарены долголетием.

Средний возраст не превышал сорока лет и нужно всегда принимать микстуру торговой гильдии. Недуг можно было заработать, работая в шахтах, а дальше это передавалось по наследству.

Микстура не была лекарством. Она лишь снимала боль и симптомы развития на время. Это жидкая, но неснимаемая цепь, на которой мы сидим. Каждый месяц я должен проглатывать эту мерзкую золотую жижу, иначе мои мышцы скрутит так, что я буду молить о смерти. А потом – ещё месяц. И ещё. Отец продолжает твердить, что однажды найдёт способ вылечить меня. Но я вижу, как он сжимает кулаки, когда гильдия поднимает цены.

И я знаю правду: Файдол никого не отпускает. Даже мёртвых.

Когда мне было пятнадцать, ноги впервые отказали на два дня. Отец нёс меня по городским улицам, а шахтёры шептались: “Ещё один мотылёк”. Я сжимал голубой камень – “Cветляк Инно”, но он не мог остановить “Каргу”. Только оттянуть её холодные пальцы. Затем пролежав в горизонтальном положении, ноги снова могли двигаться, но жгучая боль в связках и внутри икроножных мышц, сводила до минимума движения ниже пояса.

– Держись, сын, – хрипел отец. – Мы найдём способ.

Но я видел в его карих глазах: он не верил.

Амулет, подаренный Мамой. Это Инно. “Светляк Инно” – Живой. Иной свет.

Живые кристаллы очень похожие на прозрачный камень в форме вытянутой капли величиной с ладонь. Встречаются осколками, но реже. Он мерцал у меня на шее, как маленькое синее солнце. Отец говорил, что они растут на телах мертвецов. Полураспад замедляется и плоть становиться небольшим инкубатором. Влага и воздух способствуют к произрастанию этих удивительных кристаллов.

Я видел нечто странное: когда боль от “Карги” становилась невыносимой, каменный кристалл тянулся к земле. Будто звал вниз…

Прозрачная капля синего солнца. Что светиться, во тьме.

Я уже и не припомню, каково это – бегать. Мои ноги – это две чужие палки, привязанные к телу. Имя моего отца Сарит, он всегда помогает мне добраться на второй этаж нашего скромного жилища. Мы снимаем небольшую двухэтажную квартиру внутри блока Инженеров из “Торговой гильдии”. Отец здесь работает в учёном крыле. Иногда, когда боль особенно сильна, я представляю, как вырываю свои мышцы, просто чтобы они перестали гореть. Но потом приходит отец с микстурой, и я снова сажусь на свою коляску, и мы с ним идём на прогулку, лучшее время.

Отец рассказывает истории о гномах с которыми он познакомился, когда бывали казусы с рунами. Мы смеёмся и едим мороженное с полуденными грибами, у них металлический привкус. Слегка горчат, красиво нарезаны в треугольные формы. Они нормализуют кровоснабжение лёгких и циркуляцию крови в организме. После прогулки я пишу свои дневники и изучаю книги отца по микстурам и рунным знакам. Часто перед сном я смотрю в потолок и слышу из дальней туалетной комнаты как завывает ветер из вентиляционного отверстия. Все окна закрыты. Звуки пронизывающего ветра сильны. Будто дом на склоне высокой горы. Фантазия утихает, погружая моё сознание в сны.

Со временем Недуг, Болезнь развивается и приводит всех поражённых в касту – “Увядающих”. Это те, кто вынужден принимать золотую жижу круглосуточно, чтобы не потерять способность двигаться. А боль в теле при каждом движении отзывалась болью в мышцах – тысячи воткнутых в тело иголок пронизывали при каждом движении связок и мышц – “Увядающих”, напоминая о костлявых пальцах самой смерти. Местные говорят, что новой киркой, не задобрить – “Каргу”. Но они верят, что, если отдать дань, посвятив себя всецело добычи и поклонению богине шахт и горного дела “Карге” можно продлить себе жизнь.

Помню достопочтенный Гругни упоминал о том, что у них есть божество:

– Карга, это не просто яд в костях, – хрипел старый гном-рудокоп, поправляя кольца в бороде. Она смотрит из глубины. Ждёт, когда ей посветят кирку и жизнь. В такие моменты я неосознанно придерживал кулон Матери. Чувствуя, как его голубой свет меркнет при этих словах.

– А “Мотыльки”? —спросил я.

Гном закашлялся, выплёвывая чёрную слизь:

– Это её дары. Одних она сжигает за день. Других… переплавляет в нечто большее.”

Недуг с каждым днём прогрессирует. боль в теле усиливается, причиняя всё больший дискомфорт. Если не принимать микстуру хотя бы раз в месяц, то руки с ногами отказывались слушаться, приковывая людей к кровати на недели и месяцы. Такая стадия называлась – “Мотылёк”.

В таком состоянии практически невозможно вставать на ноги. Тем более выходить из своих домов. Подобно тлеющей свече их жизнь была так же ослепительна коротка. Поэтому более доступным вариантом для шахтёрского класса была вытяжка из полуденных грибов.

Они росли в туннелях на средних и нижних рабочих уровнях. Чёрная шляпка, покрытая зелёной слизью. Запах кисло-сладкий. Собирали их гроздями в походные обрамлённые железными полосами прямоугольные ящики, затем их настаивали в больших сосудах заливая холодной водой, через сутки добавляют целебные травы. Такие травы выращивают дома и использовались в домашнем промысле. Настоявшись ещё сутки отвар цедили и разливали на хранения. В день крупному мужчине следовало пить пятьдесят миллилитров чёрной, кисло пахнущей жидкости. Так надо было пропить десять дней подряд. Затем шёл перерыв в такой же срок и всё по новой. Ненавижу этот вяжущий болотный привкус, который пропитал все вкусовые рецепторы собой. А вот микстура от торговой гильдии продавалась в их фирменных лавках в изящных вытянутых банках по одной золотой монете за штуку. Ну это немного если ты шахтёр или ремесленник, но очень много если ты подросток на шее родителей.

Глава 2. Легенда об истоке болезни.

Легенда об истоке болезни – её рассказывают шепотом, будто боятся, что они услышат.

Первые шахтёры нашли не просто пещеру. Они нашли могилу.

Поговаривают, что первые кто бросил свои кирки тут, были бывалыми исследователями и искателями артефактов. Они раскапывали завалы, продвигаясь вглубь через давно позабытые проходы. Внутри необъятных гор.

Смельчаки в трудолюбии. Жадные до славы, но подготовлены и защищены. Их кирки крепки и модернизированы рунными словами, магнитными рукоятями и паровыми ускорителями.

Жила за жилой поддавалась им играючи. Словно масло, податливая руда крошилась под мощью ударного клина. Металл находил мелодию отражаясь от стен и звуки уплывали в дальние туннели. Обнаружились проходы в забытые царства древних.

Увядшие королевства, покрытые многовековой пылью, а посреди пыли живые, пульсирующие подобием жизни организмы. Язвенного, набухшего вида Грибы сплетались с почвой образуя целые вереницы органических связей.

В одном из северных рукавов они нашли огромную каменную арку. Пройдя через неё спускаясь ниже в темноту, перед ними открылась просторная пещера с подземными водами со своей экосистемой. Потолок был усеян светящимися существами похожими на стрекоз размером с небольшую рыбацкую лодку, они периодически отклеивались со своего места и улетали прочь, а на их свободное нагретое местечко, садился новый. Подземные озёра испаряли и поднимали к своду пещеры зеленоватый газ, которыми дышали местные формы жизни, но далеко не все. Там были кристаллы разных форм, цветов и размеров.

Ископаемые жилы драгоценных металлов щедро нагромождались возле источавшего ярко зеленоватый свет живой изгороди грибов. Шляпки раздувались, освещая темноту и снова сдувались. Передовая секрецию внутри своих тел другим грибам поменьше, и снова повторялся цикл рождения света, внутри пространства пещеры.

Аккуратно ступая, Шахтёры увидели стоящих по колено в воде гуманоидных существ с головой в виде гриба.

Там в темноте древнего каменного свода, стоя по колено в воде, они будто ждали в полудрёме.

Представьте себе, если у человека было за место обычной головы шляпка гриба…

Тысячи Гриболиких стояли в воде, словно ждали. Их пальцы шевелились, будто перебирали невидимые нити. А газ что они выдыхали из спор на своих телах, оседал на коже пришельцев, как роса.

Спящих не стали тревожить, и первые шахтёры вернулись из той пещеры… другими. Не сразу, нет. Сначала они просто кашляли. Потом их кожа начала шелушиться, как кора старого дерева. Отпадали ногти, слезились глаза.

А через месяц они перестали спать. Совсем…

Один из них, старый гном Гарт, перед тем как стать первым – “Увядающим”, рассказывал, что во сне к нему приходили они – “Грибоподобные существа” с телами отдалённо похожими на людские. Шептали что-то на языке, который звучал как треск ломающихся костей. Говорили, что Файдол построен на их земле. Что каждый камень, каждая жила руды – это части их тел.

По улицам и домам начали шептаться. Проскальзывали слухи о результатах и последствиях их возвращения. Посреди ночи слышались крики. Глаза щепали от солнечного света. Сосуды вокруг зрачков наливались кровью. Скрючивало горящей мышечной болью, а внутри волокон невыносимо горела, будто сама кровь. Зубы смягчались и крошилась эмаль. Происходила перестройка тела на клеточном уровне, и резко наступала разрастающаяся дрожь с параличом, во всём теле. Мрачный итог превзошёл любой надуманный исход.

Люди гибли в своих кроватях. Гномы были более выносливей…

Они неспешно. Экономив остатки жизненной силы, уходили в шахты. А там тихо в обнимку с киркой, засыпали навечно. Распечатав и напившись в усмерть лучшей бочкой – “Киркволский Чёрный Эль”. Тот, что варят братья Рудокопы из города —”Кирка”.

А ещё через полгода первые сотни пострадавших, которые уже долгие месяцы мучались в агонии от многочисленных подарков того, биологического мира нашли свой выход. Они пришли к той самой арке и встали на колени.

“Мы не мстим, – шептали Гриболикие во снах. – Мы просто забираем своё.”

Позже люди с недугом основали целый культ – “Увядающие”, а недуг перерос в цельную болезнь, что стала передаваться по наследству будущим поколениям. До конца вся природа болезни не изучена, но зато всегда будут авантюристы жаждущие заработать на добычи минералов в шахтах Файдола.

Шло время и Культ разрастался. Шахтёры построили небольшое поселение, а позже стены, рынок и необходимые для жизни больницы, лаборатории изучения и филиал – “Торговой Гильдии”.

Культ закрепился фундаментально…

“Увядающие” носили на шее амулеты – высушенные куски грибов, похожие на те, что росли в пещере. Говорили, это “дань”, чтобы болезнь не съедала так быстро. Пишут, что они собирались у старой шахты №4, где когда-то нашли арку. Был среди них один безумец. Он кричал: “Они в воде! Пьёте их – пьёте смерть!”

На следующий день его нашли в колодце. С разбитой головой. Случайность, сказала стража.

Гномы, люди жившие здесь приспосабливались к такому тяжёлому року судьбы, и продолжали развиваться в ремёслах, труде и всячески полюбили жить. Дар оказался в проклятии осознания того – жить нужно в настоящем моменте…

Глава 3. Золотые Локоны Моей Мамы.

Визитные карточки любого оседлого образа жизни, это Изобилие. Ценность работы, и добыча материалов общей важности.

Перерастающее желание в сохранении накопленного приводило здешних приключенцев к оседлому образу жизни.

Женщины учёные, медики, ремесленницы остаются основой распространения живой силы, влекущей мужчин. Мужское стремление поделиться в ответ своим моментом жизни, привело моих родителей к знакомству.

Мой отец, будучи “Заклинателем камня”, состоял в – “Касте инженеров Зачарователей”, а моя мать была из – “Касты шахтёров”. Не уступающие, гордые, сильные и зачастую – “Увядающие”. Так мне отец описывал их, а в частности маму. Позже она вступила в касту —” Увядающих”. Они познакомились ровно семнадцать лет назад. Когда молодая девушка с золотистыми кучерявыми волосами пришла к нему на работу, а работал он тогда на городской площади между крупными магазинами торговой гильдии. Там располагалась, его маленькая каморка, по зачарованию.

Незнакомка стояла напротив моего отца. Её милое лицо испещрено тонкими изящными шрамами. На её голове красовалась широкая шляпа, сделанная из коричневой кожи, на которую был надет “огненный шахтёрский камень”, который помогал ориентироваться и излучал яркий свет в темноте шахт. Из-под шляпы видно было, что кожа на носу и возле глаз была более загорелой, а щёки её горели румянцем. Она стояла, молча изучая его взглядам своих голубых глаз. На деревянной столешнице стояла табличка с пометкой:

“Инженер-зачарователь – работа с магическими камнями и предметами личного обихода. Придаю им прочность, отражающую силу и устойчивость. Владею знаниями о Рунах. Вплетаю силу магических руд”.

Отец отдавал пошлину за возможность работать на их земле, а гильдия в свою очередь направляла работников с заказами ему. Ведь им нужно было поддерживать постоянные работы в шахтах и пригодность орудия труда работников.

Девушка положила на столешницу, повреждённую с обугленным кончиком шахтёрскую кирку.

– Кто тот умник, который посоветовал сделать кирки для добычи Акамана?

Тем умником оказался мой отец. Поправляя очки, он невозмутимо высунулся из-под столешницы и ответил, что это был он. Всё было сделано и выдано шахтерской группе с разрешения экспертов – магов проверки качества, поэтому он не имел к этому причастия.

– Эй, красавчик! – девушка швырнула обугленную кирку на стол. – Ты хоть понимаешь, что твоё “зачарование от коррозии” расплавило наши инструменты? Из-за тебя четвёрка шахтёров чуть не сгорела заживо!

Потому что это шахта, в которой жилы из породы “Равета”, а эта порода очень крепкая и токсичная, и “Акаман” не подходит для этого.

– Но, как же. Я ведь не знал, что это другая порода. Сборщики пробников не могли ошибиться!

– Могли и ошиблись. Она указал взглядом на кирку.

– Скажи им, чтобы прислали новые и побыстрей. Старшая просит.

– А как имя старшой?

– Моё имя, Кара.

– Да, а моё имя Сарит. Она посмотрела ему в глаза, затем встала в пол оборота и улыбнувшись произнесла.

– Красивое у тебя имя, как драгоценный камень Сарит.

Отец, опешив замер на мгновенье, будто в него ударило током. Сердце само на биологическом уровне, выработало своё электричество. Свободное движение души привело мышцы губ в дрожание, и затем он улыбнулся не своей обычно сдержанной улыбкой инженера, а по-настоящему, до морщинок в уголках глаз. Так, говорят, улыбаются только дураки и влюблённые.

Мама потом признавалась своим подругам по ремеслу, что в тот момент поняла – этот занудный зачарователь с руками, исцарапанными рудой, уже не вырвется из её жизни. Их сердца уже переплавляются вместе, как камни в магме, пока она не остынет.

Через двенадцать месяцев на свет появился я. С первым криком акушерка перекрестилась – ножки младенца были тонкими, как спички, и холодными, будто выточенными из пещерного сланца. “Карга”, – прошептала она, избегая смотреть отцу в глаза. “Увядающий с пелёнок”.

С рождения мои ноги были слабыми, чувство земли под босыми ногами влекло меня больше всего в те года. Кости хрупкие, как пережжённый уголь. Мышцы были в немного лучшей форме. Мы с братом, часто бродили по лесам вблизи Файдола до моего тринадцатилетия.

За три недели до моего дня рождения я слышал, как по ночам в мастерской моего отца звенел молот, а по утрам мы находили его спящим среди чертежей, с лицом, испачканным сажей и слезами.

В день моего тринадцатилетия он выкатил во двор кресло-каталку из гномьего металла – лёгкого, как перо, и прочного, как скала. "Это временно", – сказал он, слишком громко стуча молотком по последней заклёпке. "Я найду способ. Обязательно найду."

Но когда он поднял на меня глаза, я увидел в них то же, что видел у шахтёров, спускающихся в шахту №4 – туда, откуда не возвращаются. Глухую, беспощадную правду Файдола: ничего в этом городе не бывает временным…

“Мамин смех пах малиновым элем.”

Я помню его даже сквозь грибной отвар, который приходилось пить каждый день. Она приходила с шахты, сбрасывала плащ, пропитанный серой и потом, и тут же – будто перевоплощалась. Её руки, иссечённые шрамами от “Раветы”, могли раздавить орех пальцами, но, когда она гладила меня по волосам – касались, как пух.

– Солнышко, шептала она, и в голосе звенели колокольчики. – Сегодня я видела их.

Они – “Гриболикие”. Те, что спят в пещерах под Файдолом. Мама верила, что они знают, как вылечить “Каргу.”

– Они красивые, – говорила она, завязывая мне шнурки на ботинках, которые периодически я мог носить. – Как будто из сказки. Большие, тихие…

Отец хмурился, сжимая стакан с микстурой. Но не спорил.

Потому что знал – она уже решилась…

Мамины глаза были невероятно светлые, добрые – ярко голубые.

Локоны спадали россыпью как вьющиеся лианы в колыбель, на моё маленькое личико, а затем следовал нежный голос и улыбка, пропитанная солнцем. Она зачастую носила просторный костюм шахтера с множеством глубоких карманов под пробники руды. На поясе красовался широкий ремень с карабинами на которых висели маленькие двухсторонние кирки из разного вида металла.

Её шляпа и верхняя часть костюма была сделана из кожи огненной саламандры. Кожа была огнеупорная. Когда она уходила на смену в самые глубокие подземные туннели за добычей руды, она надевала широкий плащ, сделанный из чешуек “Глубинного шарлинга” – это крупный ночной хищник, который обитал в темноте шахт и обладал устойчивостью к низким температурам. Застёгивался он спереди плотно, без видимых швов. Защищая тело от потери тепла.

Помню, когда я был совсем маленьким, мама разговаривала со мной: