– Почему ты не позвонила мне вчера?! – почти прошипел он.
Катти сначала растерялась, ощущая чувство вины, потом хотела ответить, что сама еще ничего толком не понимала, но в итоге предпочла промолчать, поняв, что это был не вопрос.
Юсов отошел от нее на несколько шагов, к самой кромке воды. Водолазы продолжали исследовать дно реки, вторая группа поисковиков углубилась в лес, выкрикивая имя пропавшей девочки: мучительные всполохи прошлого, как лезвием ножа, резанули его сердце.
Велиор Юсов год назад уже стоял на этом берегу в тот день, когда в этом же месте пропала двенадцатилетняя девочка Катя Макеева. Найти ее до сих пор не удалось.
Глава 5
Юсов свернул на Северную Набережную улицу, где располагался дом Инги. От места происшествия до нужного ему адреса Юсов добрался за пятнадцать минут. Беломорск был одним из сотен городов России, который можно было обойти в течение часа вдоль и поперек. Город разместил свои дома на нескольких островах, соединенных мостами, омываемых разветвленным устьем реки Выг, будто река стремилась обхватить город своими крепкими объятиями и унести его с собой в холодные глубины Белого моря.
Еще не доехав до участка Инги, Велиор заметил стоящую возле забора ее дома темно-синюю "Ауди". В это же самое время калитка отворилась, и из нее вышел высокий черноволосый мужчина средних лет в джинсах и коричневой кожаной куртке. Он сел в машину и поехал в сторону Велиора. Юсов слегка притормозил, когда "Ауди" проезжала мимо него. Мужчина в машине не показался ему знакомым, насколько он мог разглядеть его через темное стекло автомобиля. Юсов запомнил номера машины: многолетняя служба в органах привила ему эту привычку.
Велиор припарковался на том же месте, где только что стояла "Ауди", вышел из машины, открыл калитку и направился по песчаной тропинке к покрашенному в красный цвет одноэтажному деревянному дому.
Придомовая территория выглядела ухоженной: трава скошена, короткие березовые доски аккуратно сложены возле стены дома, никаких разбросанных по участку тележек, ведер и садовых инструментов. Справа от тропинки разместились две прямоугольные грядки – густая и зеленая ботва моркови и свеклы говорила о том, что грядки не оставлены на произвол судьбы.
Велиор поднялся по ступеням на крыльцо и постучал в дверь. Неожиданно для него она открылась быстро. За дверью стояла молодая женщина с припухшими от слез глазами.
– Здравствуйте, Инга. Меня зовут Велиор Юсов, я старший следователь. Мне надо поговорить с вами по поводу пропажи вашей дочери.
– Вы нашли Лизу? – хрипловатым от слез голосом сразу же спросила Инга.
– Пока нет, – покачал головой Юсов, – но поисками мы уже занимаемся.
Инга устремила взгляд куда-то мимо Велиора, на ее глазах начали появляться свежие слезы, заменяя еще не просохшие. Юсов предположил: она, возможно, надеялась, что он, такой крупный и важный мужчина в погонах, пришел сказать ей, что ее дочь нашлась. А сейчас, после его слов, поняла: впереди ее еще ждут бесконечно долгие часы, дни, а может быть, и того дольше, мучительных ожиданий дочери.
– Можно мне войти? – спросил Велиор, в надежде развеять мрачные мысли Инги.
– Ах да, извините. – Инга распахнула дверь шире и отошла в сторону, пропуская следователя в дом.
Юсов вошел. Инга указала ему на мягкий диван, а сама села напротив него в кресло, подтянув ноги к груди. На стоящем рядом с креслом круглом журнальном столике, лежало несколько упаковок с успокоительными препаратами.
– Я видела водолазов на реке, – дрожащими губами проговорила Инга. – Вы считаете, что моя дочь утонула?
Велиор поспешил успокоить убитую горем мать:
– Инга, мы всегда вызываем водолазов, когда человек пропадает возле водоема. Это стандартная процедура. Положение оставленной удочки и лежавшей в метре от берега игрушки говорит о том, что Лиза не упала в воду. Я больше склоняюсь к версии, что вашу дочь похитили.
Инга смотрела прямо на Велиора, но ему казалось, что она его не видит. Она, будто погрузившись в себя, осмысляла последние услышанные слова.
– Инга, у вас есть предположения, кто мог похитить вашу дочь? – спросил Юсов.
– Нет… нет, – закачала головой Инга, вырвавшись из плена своих мыслей. – Ее некому было похищать. Зачем?
– Вела ли ваша дочь в последнее время себя странно? Не рассказывала ли, что кто-то подходил к ней на улице, хотел куда-то увести?
Инга вновь покачала головой.
– Все было как обычно. Если бы кто-то приставал к ней на улице, она бы мне непременно рассказала об этом.
– Расскажите мне о вчерашнем утре, когда пропала Лиза, – попросил Велиор. – Я знаю, что вы рассказывали об этом моим коллегам из полиции, но мне необходимо услышать это непременно от вас.
Инга протерла глаза платком.
– Я стояла на берегу с удочкой, а Лиза стала отходить от меня, сославшись на то, что в этом месте не клюет. Потом… потом я посмотрела в ту сторону, куда она ушла, но не увидела ее. Я стала ее звать…
Инге было невероятно тяжело заново вспоминать произошедшее. Она замолчала, обхватив колени руками. Слезы вновь горькими струйками потекли по ее щекам.
– Скажите, Инга, сколько прошло времени с момента, когда вы видели дочь в последний раз, и до того, как вы поняли, что она пропала?
– Не знаю. Не много. Может, минут пять.
– Криков дочери вы не слышали?
– Нет.
– Видели ли вы кого-нибудь в лесу?
– Я никого не видела. Мы там были одни.
– Инга, любая, даже незначительная, на ваш взгляд, деталь может оказаться полезной для расследования. Попытайтесь что-нибудь вспомнить, – настаивал Юсов.
– Я никого не видела. Мы там были одни.
Велиору показалась нотка раздраженности в голосе Инги. Он кивнул и задал новый вопрос:
– Случались ли в последнее время конфликты в школе у вашей дочери с учениками или учителями?
– Никаких жалоб я от нее не слышала. На родительских собраниях классная учительница Лизы ничего такого не упоминала.
– Лиза могла подолгу отсутствовать дома, не предупреждая вас?
– Она, конечно, иногда загуливалась с подружками, но ненадолго и всегда предупреждала меня.
– Поведение Лизы в последнее время бывало отстраненным?
– Нет, – качнула головой Инга, смотря в пол, – она всегда была общительной и жизнерадостной.
– Вы не заметили перемену в ее поведении? Не перестала ли она общаться с подругами, может, стала замкнутой?
На этот раз Инга просто отрицательно покачала головой, по-прежнему не отрывая взгляда от пола, словно там она могла найти ответы. На ее апатичное поведение, конечно же, повлияли сильный стресс из-за исчезновения дочери и, возможно, бесконтрольный прием успокаивающих препаратов.
Велиор внимательно посмотрел на женщину, сидящую перед ним. Длинные светлые волосы, красивое лицо, хоть и припухшее и покрасневшее сейчас от слез и бессонной ночи, стройная фигура, лишь подернутая легким налетом лишнего веса. Она почти не отличалась от самой себя изображенной на фотографиях, выстроенных в ряд на комоде.
Велиор назвал бы Ингу привлекательной.
Он присмотрелся к фотографиям. Инга и Лиза. Мать и дочь. На трех снимках Лиза одна, на двух вместе с матерью. На всех фотографиях Лиза уже школьного возраста.
– Вы живете вдвоем с дочерью? – спросил он.
– Да.
– Простите за нескромный вопрос, а где отец Лизы?
Инга резко подняла взгляд на Велиора: в лице ее что-то переменилось.
– Он бросил нас три года назад, – в ее ответе просочилась неприкрытая ненависть, обращенная к бывшему супругу.
– Извините, возможно, я задел личное…
– Марк нашел себе любовницу и променял меня и свою дочь на нее. Он в один день собрал вещи и ушел из дома. Только мне одной известно, как тяжело было Лизе без отца. Я не хочу его больше знать и не поддерживаю с ним связь.
Велиор даже растерялся от неожиданного всплеска эмоций. О подробностях их разрыва он не спрашивал. Она не дала ему договорить, вылив на него всю злость и обиду на бывшего мужа. Не приходилось сомневаться: уход мужа сильно травмировал ее психику.
Юсов решил сделать небольшую паузу, чтобы Инге было время успокоиться. Он осмотрел дом. Большой телевизор, сейчас не работающий, стоял на современной стильной тумбе, просторный трехдверный шкаф и комод явно из одного комплекта, мягкая мебель на которой они сейчас сидели, была нигде не потертой. Линолеум на полу, изображающий рисунком паркет, и темно-зеленые виниловые обои выглядели довольно свежими.
– Скажите, где вы работаете? – спросил Юсов, решив, что дал достаточно времени женщине успокоиться.
– Продавцом в мясной лавке на Свердлова.
– Замечали ли вы кого-нибудь, кто бы часто показывался возле вашего дома или возле места вашей работы, или следил за вами, когда вы с дочерью прогуливались?
– Никто за нами не следил, – усталым голосом проговорила Инга. – Лиза была обычным ребенком. Я не знаю, кому понадобилось похищать ее.
Велиор вздохнул и поднял свое грузное тело с дивана. Если бы диван был живой, он бы непременно облегченно выдохнул. Больше ему ничего не узнать у Инги; собственно, он ни на что и не надеялся.
– Я могу взять фотографию Лизы? – спросил он. – Мне она нужна для поисков. Коллеги из полиции вчера были очень заняты и не успели у вас ее попросить.
– Да, возьмите. Ту, с краю. Я сделала ее несколько месяцев назад.
Юсов подошел к комоду, взял в руки фотографию, на которой Лиза была изображена по пояс на фоне зеленых деревьев. Она улыбалась, смотря прямо в камеру. Велиор аккуратно вынул фотографию из рамки и положил ее в карман.
– Спасибо за помощь, – сказал он. – Если что-нибудь вспомните, непременно позвоните.
Инга схватилась руками за подлокотники кресла и посмотрела Юсову прямо в глаза.
– Скажите, вы найдете мою дочь?
Велиор слегка опустил голову. Он боялся этого вопроса. Он снова вздохнул, поднял взгляд и встретился со взглядом Инги. В ее глазах, сквозь слезы отчаяния, горел огонек надежды, и сейчас эти глаза пронзали его до самой души. Велиор уже видел такой взгляд – умоляющий, просящий. Тогда, год назад, он дал обещание, подпитал огонек, оградил его от блуждающего рядом ледяного ветра. Но так и не выполнил обещания. Не смог. Он наблюдал, как с течением времени огонек в глазах матери пропавшей Кати Макеевой постепенно угасает. После этого в нем самом что-то погасло. Он больше не будет давать пустых надежд, чтобы не делать больнее ни другим, ни себе.
– Я сделаю все, что в моих силах, – только это смог вымолвить Велиор.
Он повернулся и направился к двери, намереваясь уйти, как Инга окликнула его:
– Я могу вас кое о чем попросить?
Велиор остановился.
– Да, конечно.
Инга поднялась с кресла и подошла к Велиору.
– Лиза вчера была с игрушкой, с плюшевым зайцем. Я видела ее лежавшей на берегу. Видимо, она обронила ее когда… когда… – Инга не могла подобрать слов. Велиор помог ей кивком – он понимал. Инга собралась с мыслями и продолжила: – Это любимая игрушка дочери. Наверное, вы забрали ее как вещественное доказательство или, как там это называется… Если она вам будет не нужна, могли бы вы вернуть ее мне? Она хоть как-то будет связывать меня с дочерью.
– Конечно, я завезу ее вам. – Ну хоть что-то он сможет сделать без пустых обещаний.
С этими словами Велиор вышел из дома.
Глава 6
Велиор Юсов вошел в здание следственного отдела. Поздоровавшись с несколькими коллегами, попавшимися ему на пути, он зашел в свой строго обставленный кабинет и сел за рабочий стол.
После утреннего звонка Катти он не мог прийти в себя: та глубокая колея отчаяния, по которой он, будто в пустоте, двигался последний год и с которой, как ему казалось, он начал сходить в сторону нормальной жизни, снова затягивала его в свои тесные, тревожные объятия. Словно никакой другой судьбы, кроме этой, быть у него уже не могло.
В эту колею его загнало происшествие, случившееся год назад. Двенадцатилетняя девочка Катя Макеева вместе со своими родителями пришла на берег реки отдохнуть на выходных. Погода еще стояла теплая, и семья накануне пришла к решению, что упускать возможность понаслаждаться последними теплыми лучами сентябрьского солнца перед длинной и холодной зимой непростительно, поэтому проводить лето нужно непременно на природе.
Пока родители, уютно разместившись на покрывале на одной из небольших полянок между деревьями, отдыхали после рабочей недели, Катя отправилась прогуляться к воде. Родители наблюдали, как она прыгает по плоским камням, неровной цепочкой протянувшимся вдоль берега и наполовину погруженным в воду.
Отец крикнул ей, что они с мамой собираются обедать. Катя ответила, что скоро подойдет, только допрыгает по камням до самой толстой сосны на берегу, чья могучая крона возвышалась неподалеку над другими деревьями.
Больше родители свою дочь не видели.
Никаких следов борьбы на берегу обнаружено не было. Поисковая бригада не нашла девочку в окрестных лесах, водолазы не выловили ее тело из воды.
Со слов родителей, они упустили дочь из виду не более чем на десять минут, пока доставали еду из пакета и раскладывали ее на покрывале. Заметив, что Кати нет на берегу, отец бросился к большой сосне в надежде увидеть ее там. Но и возле дерева дочери не оказалось.
Велиор отдал самого себя на поиски Кати. Он опрашивал родных девочки и знакомых семьи, ее друзей и одноклассников, учителей. Казалось, он опросил всех жителей Беломорска и побывал в каждом доме, в каждой квартире, но Кати так и не нашел.
Все предположения, которые он строил по ходу расследования, рассыпались в прах прямо у него в руках: отдельные элементы, собранные им, нечем было склеить воедино. Велиор никак не мог отыскать самого главного – конец ниточки, пусть самый маленький и еле заметный, но потянув за который, можно было напасть на желанный след, ведущий к разгадке этого странного исчезновения.
У Юсова создавалось впечатление, что в исчезновении девочки не было никакой логики: она ни с кем не ссорилась, за ее родителями не было замечено никаких связей с преступным миром, они не были богаты – версия с выкупом также отпала. Макеевы были обычной, добропорядочной семьей.
Катя будто растворилась в воздухе.
Велиор больше склонялся к версии о похищении, хотя никаких подтверждающих эту версию доказательств у него не имелось. Но его внутренне чутье подсказывало, что это именно так. Он подозревал, что в Беломорске или его окрестностях завелся маньяк-похититель, удерживающий девочку в плену. Оставалось лишь надеяться, что маньяк еще не убил ее и не спрятал тело. Правда, от этой надежды к сегодняшнему дню остались только потускневшие лохмотья: год – это слишком много.
Когда Юсов начал поиски, он отодвинул все остальное на второй план. Домой приходил поздно, только заночевать, а впоследствии все чаще спал у себя в кабинете на потертом кожаном диване.
Велиор сам понимал, что поступает, возможно, неправильно. Но представляя себе запуганную двенадцатилетнюю девочку, запертую в каком-нибудь темном подвале или погребе, жаждущую, что ее вот-вот кто-нибудь освободит и вернет обратно родителям, и весь этот кошмар закончится, – он вставал рано утром и отправлялся на поиски. Снова и снова.
Он не мог по другому.
Конечно же, у него разладились отношения с женой. Нет, Люда не была эгоисткой: первое время она поддерживала его, с пониманием относилась к его многодневным отсутствиям. Но когда миновало более полугода с момента пропажи Кати, когда даже у ее родителей пропала всякая надежда на возвращение дочери живой, а он продолжал пропадать вне дома, Люда сначала устроила ему серьезный разговор. Без упреков и обвинений в отсутствии их семейной жизни, дала понять, что по-прежнему поддерживает его, но считает, что ему стоит переосмыслить ситуацию и подумать в первую очередь о себе.
Велиор пытался прислушаться к словам жены, и иногда у него даже получалось провести с ней день или два, побыть снова подобием нормального мужа. Хоть эти дни он больше молчал, погруженный в свои тяжелые раздумья. Но потом ему снился сон. Его СОН. И Велиор снова убегал на поиски Кати, а может быть и от самого себя, гонимый непонятной окружающим силой.
Теперь Люда не пыталась вразумить его. Он возвращался домой, они перебрасывались несколькими фразами и ложились спать. Каждый на свой край кровати. Наверное, Люда смирилась с тем, что живет уже не с человеком, а с некой оболочкой, чья душа постепенно растворилась среди городских домов, быстрых рек, туманных лесов и скалистых берегов.
Может, она и права. Юсов ощущал свою вину. И он по-прежнему любил Люду. Только позабыл, когда приглашал куда-нибудь жену в последний раз.
Велиор сам понимал, что топчется в расследовании на месте, и планировал наладить отношения с женой – снова стать заботливым мужем.
Но вот опять! Еще одна девочка пропала. В том же самом месте. Как обухом по голове. Он не знал, что ему делать. Все снова повторялось. Юсову казалось, что его затянуло в бесконечный водоворот, из которого нет выхода: ни ему, ни пропавшим девочкам.
Велиор потер ладонями лицо, прогоняя нахлынувшие в очередной раз воспоминания. Он открыл верхний ящик стола и извлек оттуда фотографию Кати Макеевой: юное, открытое лицо, полное надежд, с крупными голубыми глазами и черными, слегка вьющимися волосами. Велиор нежно, почти по-отечески, провел пальцами по снимку.
Ему с самого начала расследования казалось, что Катя с фотографии смотрит только на него, и в ее взгляде он ощущал упрек в свою сторону – в том, что он до сих пор не может ее найти. Но в то же время глаза Кати видели в нем спасителя. Велиор понимал, что напридумывал все это себе сам, но отделаться теперь от навязчивых мыслей было невозможно: чувство вины останется с ним навсегда.
С момента пропажи Кати Юсов почти не расставался с фотографией – так он сохранял с девочкой невидимую связь. Он ощущал бы себя предателем, убрав фотографию куда-нибудь в кипу бумаг и забыв про нее.
Велиор вынул из кармана фотографию Лизы и положил оба снимка на стол перед собой. Теперь на Юсова смотрели две девочки: Катя Макеева и Лиза Цветкова.
Велиор бросил все силы на поиски Кати, хоть они до сих пор не увенчались успехом. Но это не значит, что он не станет разыскивать Лизу! Он снова отдаст самого себя – если нужно, перевернет все округу.
Сдаваться заочно Юсов не собирался.
Глава 7
После того как Велиор дал распоряжение Катти наведаться в школу, где училась Лиза, она немедля села в машину, заехала за Федором в отделение полиции – он добросовестно дожидался ее там, где и было велено, – и теперь они вместе ехали к школе.
Катти безуспешно старалась накинуть узду на разбушевавшиеся нервы после того, как ей лично пришлось поведать Большому о случившемся и более того встретиться с ним после этого.
– Как отреагировал Большой? – словно прочитав ее мысли, спросил Федор.
– А как ты думаешь? – вопросом ответила Катти.
Федор вздохнул и уставился в боковое окно.
– Да, нелегко ему пришлось в последний год, – проговорил он, – выжал себя, как лимон.
– И не только он, Федя. Мы были рядом с ним все это время. Только, в отличие от нас, Большой принял исчезновение Кати очень близко к сердцу. Насколько я знаю, у него даже с женой отношения разладились.
– Представляю, что он чувствует сейчас.
Катти покосилась на напарника:
– Поверь мне, Федя, это трудно представить.
Федор понимающе кивнул, пряча ладонью зевок.
– Что, не выспался?
– Ага. Просто после вчерашнего долго не мог заснуть. Мысли всякие в голове…
Катти его понимала: Федор принимал активное участие в поисках Кати. Если было необходимо, работал сверх нормы, не задавая лишних вопросов. Катти чувствовала в нем сострадание к пропавшей девочке и бескорыстное желание ее найти.
Федор служил в полиции полтора года. Его сразу приставили к Катти, и они быстро подружились, стали настоящими напарниками, несмотря на разницу в возрасте в десять лет.
Федор все быстро схватывал на лету и зарекомендовал себя ответственным и исполнительным. Катти охарактеризовала бы его так: "Всегда под рукой."
Федор нравился Катти как мужчина и как человек в целом. Может, ей, тридцатипятилетней замужней женщине, не подобало так думать, но этот стройный молодой парень с копной рыжих волос порой не выходил у нее из головы.
Тот факт, что Катти думала о Федоре, иногда даже дома, в постели рядом с мужем, грустно констатировал: ее брак нельзя назвать счастливым.
Конечно, Федору она ни в чем не признавалась и старалась не подавать вида, что симпатизирует ему. Насколько хорошо или плохо это у нее получалось, она не знала, но ответных реакций от Федора не следовало. Девушки у него не было, это Катти знала точно. Может, она просто старовата для него? Или в его личных правилах стоял пункт: не завязывать отношений с замужними женщинами?
Когда они остановились возле школы, первые капли дождя застенчиво застучали по капоту машины.
Федор с легкой улыбкой посмотрел на небольшое двухэтажное строение.
– Ты помнишь свои школьные годы? – спросил он у Катти. – Говорят, это лучшее время в жизни.
– А ты что, не помнишь? – удивилась напарница.
– Да нет, помню. Просто давно это было.
Катти похлопал Федора по плечу:
– Да прямо давно! Вот мне действительно уже сложно вспомнить школьную атмосферу. А ты молодой, звонки на перемену должны еще звенеть в твоих ушах.
Федор пожал плечами:
– Я-то, может, и молодой, но и ты еще не старая.
– Ты так считаешь? – уставилась на него Катти.
Федор подтверждающе кивнул. Они вышли из машины и под накрапывающим дождем зашагали к школе. Зайдя в нее они первыми делом направились к кабинету директора. Коридоры школы были пусты, и стояла тишина. В это время проводились уроки, и все ученики находились в классах.
Директором школы была Светлана Юрьевна – стройная рыжеволосая женщина лет шестидесяти. Катти помнила ее: Светлана Юрьевна заправляла школой еще в те времена, когда она в ней училась. Стройность женщина сохранила, а вот возрастные изменения лица безжалостно брали свое. Наверное, она сейчас даже и не вспомнит Катти, что и не удивительно – прошло почти двадцать лет с тех пор, как будущий лейтенант полиции переступила порог школы в последний раз.
– Я уже слышала эту ужасную новость, что Лиза Цветкова, ученица нашей школы, пропала, – говорила директор, приглашая сотрудников полиции сесть на стулья. – Это такое горе для матери.
– Вы могли бы нам рассказать про отношения Лизы с одноклассниками и учителями? – спросила Катти, ощущая странное чувство, опрашивая свою бывшую директрису. – Возникали ли у Лизы с кем- нибудь из них конфликты? И не подвергалась ли она насмешкам и унижениям со стороны учеников?
Светлана Юрьевна села за свой стол.
– Знаете, я не так часто общаюсь с учениками, тем более учебный год только начался и у меня много бумажной работы. Но если бы случилось нечто подобное и это увидели преподаватели, они бы непременно об этом мне доложили, и я бы приняла меры, – сказала она, переводя взгляд с Катти на Федора. – Если вы хотите узнать о том, как вела себя Лиза, то вам надо поговорить с ее классной учительницей – Ольгой Владимировной. Она преподает в девятом кабинете. Через пять минут заканчивается урок, и она освободится.
Катти с Федором встали и направились к двери, как директор школы их остановила:
– Скажите, а исчезновение Лизы связано с исчезновением другой нашей ученицы, Кати Макеевой? Ведь ее так и не нашли… Бедные девочки.
Катти посмотрела сначала на Федора, затем перевела взгляд на обеспокоенное лицо Светланы Григорьевны.
– Мы над этим работаем, – только вымолвила она.
Покинув кабинет директора школы, Катти и Федор направились к девятому кабинету. Катти обратила внимание, что коридоры школы почти не изменились за двадцать лет. Проведенный косметический ремонт выглядел свежо, деревянные рамы сменили стеклопакеты, но в остальном все осталось, как прежде. Дух юности дотронулся до сердца Катти.
Когда они подошли к нужному кабинету, зазвенел звонок. Двери классов пооткрывались, и из них какофонией звонких голосов, как безудержная лавина, хлынули школьники разных возрастов. Федор, стоящий близко к двери, чудом остался не затоптанным. Дети веселой ватагой направились к выходу: закончился последний урок.
Катти с Федором шагнули в опустевший класс. За большим столом возле школьной доски сидела молодая женщина лет тридцати в черном брючном костюме, пододвигая к себе неровную стопку разноцветных тетрадей. В ее взгляде не было удивления при виде людей в полицейской форме.
– Ольга Владимировна? – спросила Катти.