Грань

И всё, что я могу – это оставаться тенью.

Толпа ещё не утихла, вокруг гул голосов, аплодисменты, выкрики. Каэль снимает шлем, волосы растрёпаны, лицо горит азартом. Его взгляд сразу находит меня – прямой, жёсткий, как удар в грудь. И он идёт не к своей команде, не к друзьям, а прямо ко мне.

Каждый его шаг будто под прицелом десятков глаз. Я не двигаюсь, только сильнее сжимаю ремень своей куртки, сердце стучит где-то в горле.

– Ты видела это? – его голос хрипловатый от адреналина, дыхание сбивчивое. Он даже не ждёт ответа.

И прежде чем я успеваю хоть что-то сказать, он резко берёт меня за плечи, притягивает ближе и целует. Не осторожно, не скрытно – а дерзко, на глазах у всех.

Толпа реагирует мгновенно: восторженные возгласы, смех, кто-то свистит, кто-то перешёптывается. Я же будто теряю почву под ногами. Всё внутри горит – протест, страх, злость и невыносимое притяжение.

А потом к нам уже подходят его ребята, хлопают Каэля по плечам, что-то громко выкрикивают о победе, шутят, подзадоривают. Но для меня всё это будто на заднем фоне – я всё ещё ощущаю на губах его вкус и не могу заставить себя отстраниться.

Толпа ещё шумит, музыка начинает играть громче, кто-то уже поднимает бутылки в воздух, празднуя заезд. Ребята из команды переглядываются, явно довольные победой Каэля, и один из них, ухмыльнувшись, бросает:

– Ну что, остаёмся? Надо же отметить как положено.

Другой поддерживает:

– Конечно! Сегодня тусим тут. И ты, Эйлин, тоже оставайся, раз уж приехала.

Каэль всё это время стоит рядом, его рука уверенно держит меня за талию, как будто даже мысль, что я могу отойти, для него недопустима. Он не вмешивается в разговор, просто смотрит на меня своим наглым, полным огня взглядом. В нём нет вопроса – там вызов.

– Ты ведь не собираешься сбежать? – тихо, почти на ухо, спрашивает он, скользнув пальцами по моему боку.

Толпа смеётся, спорит, кто принесёт музыку погромче, кто за едой сгоняет. Я чувствую, как внутри всё переворачивается: остаться – значит окончательно переступить черту. Но уйти я не могу. Я чувствую, что если сейчас вырвусь, этот вечер будет преследовать меня ещё сильнее.

Я поднимаю взгляд на Каэля, дерзко прищуриваясь, и бросаю:

– С чего ты взял, что я вообще собиралась уходить?

Он довольно усмехается и, будто это само собой разумеется, подводит меня ближе к ребятам, давая понять всем: я здесь и я с ним.

Музыка гремит из колонок, в воздухе пахнет дымом и бензином, перемешанным с дешёвыми сигаретами и сладким газированным вином. Парни таскают из багажников еду, кто-то включает прожекторы, заливая площадку холодным светом. Всё вокруг напоминает маленький мир, живущий по своим диким законам.

– Эйлин, садись с нами! – машет рукой один из ребят, кидая на землю куртку, чтобы было удобнее.

Я сажусь, ощущая десятки взглядов, скользящих по мне. Любопытство, недоумение, лёгкая ревность – они все читаются в полумраке.

Каэль садится рядом, почти вплотную, так что его плечо греет моё. Я чувствую, что он не отпускает – будто своим присутствием ограждает от их вопросов.

– Странно, – бросает один из парней, ковыряя зубочисткой зубы. – Обычно он таких девчонок не привозит.

– Обычно? – я дерзко поднимаю бровь.

Тот усмехается, но взгляд отводит, не ожидая, что я отвечу так прямо.

Каэль в этот момент ухмыляется краем губ и, даже не глядя на него, лениво добавляет:

– Потому что других приводить смысла не было.

Смех прорывается в компании, кто-то свистит, кто-то одобрительно хлопает его по плечу. А я чувствую, как внутри всё переворачивается от его слов.

Разговоры уносятся в привычное для них русло: машины, заезды, чей мотор кого сделает. Я молча слушаю, иногда отвечаю коротко на вопросы, а Каэль то и дело наклоняется ближе, комментируя вполголоса что-то едкое, так что слышу только я.

– Ты всё ещё выглядишь так, будто думаешь, что сюда не вписываешься, – шепчет он, прикасаясь пальцами к моему запястью.

– А может, это место под меня не тянет, – огрызаюсь я, дерзко глядя ему прямо в глаза.

Он смеётся тихо, коротко, и в его смехе больше притяжения, чем насмешки. Вокруг кто-то поднимает тост, музыка становится ещё громче, но для меня будто всё это гаснет – остаётся только он и его взгляд, полный вызова и наглости.

Воздух густой от дыма, смеха и музыки. Ночь будто набирает обороты вместе с сердцем. Я сижу рядом с Каэлем, и каждый его шепот, каждое намеренное касание вызывает во мне дрожь, не похожую на страх. Он подливает масла в огонь, как будто ему нравится наблюдать, как я балансирую между холодной сдержанностью и тем, чтобы поддаться.

– Тебе здесь жарко или это я виноват? – наклоняется он ближе, его дыхание касается моего виска.

– Не льсти себе, – отвечаю я, но уголки губ предательски дёргаются.

– А зря. Ты бы удивилась, насколько я могу быть прав, – его пальцы скользят по моей ладони, будто случайно, и задерживаются чуть дольше, чем нужно.

Мир вокруг шумит, но всё внимание будто сужается до этих полутонов – взгляда, дыхания, его дерзкой усмешки. И именно в этот момент, когда кажется, что мы вот-вот сорвёмся в откровенность, которую уже невозможно будет спрятать.

И тут снова появляется она. Блондинка. В этот раз – уверенная, словно весь мир обязан вращаться вокруг неё. Она буквально врезается в наше пространство, кладёт ладонь на плечо Каэля и склоняется слишком близко.

– Ты меня совсем забыл, да? – её голос приторный, но в нём сквозит вызов. – Я ждала тебя сегодня.

Каэль дергается, его глаза мгновенно темнеют.

– Слушай, отстань, – бросает он резко, отводя её руку. – Я не собираюсь с тобой играть.

Она будто не слышит. Смеётся звонко, нагло, и снова пытается коснуться его.

– Да ладно, ты же не из тех, кто привязывается к одной… надолго, – её взгляд скользит по мне, полный яда. – Или я ошибаюсь?

– Ошибаешься, – его голос звучит холодно, почти с угрозой. – Хватит, ясно?

Она моргает, но вместо того чтобы отойти, ещё сильнее навязывается, словно нарочно проверяет его на прочность. Её пальцы снова тянутся к нему, но Каэль грубо перехватывает её запястье, отталкивает так, что она чуть не теряет равновесие.

– Ты тупо не понимаешь слов, да? – его голос громкий, резкий, и несколько человек рядом оборачиваются. – Я сказал – отвали.

Толпа вокруг замолкает на секунду, будто в воздухе повис электрический разряд. Но блондинка всё равно не сдаётся – делает шаг ближе, игнорируя унижение, и бросает:

– Посмотрим, кто из нас проиграет в итоге.

Я чувствую, как напряжение пробирает до костей. Его рука крепко держит меня за талию, как будто показывает: никакого выбора тут нет и быть не может.

Толпа снова оживает, музыка и голоса возвращаются, но внутри меня всё сжимается. Блондинка, наконец, уходит, оставляя за собой неприятный шлейф недосказанности и липкой наглости. Я напряжённо молчу, стараюсь не показать, как меня задела её наглая уверенность и слишком уж знакомый тон. Кто она такая? И почему считает, что имеет на Каэля права?

Я чувствую, как его взгляд буквально прожигает меня сбоку. Он чуть наклоняется, чтобы заглянуть мне в глаза, и, впервые за вечер, его голос звучит тише, мягче, без дерзости:

– Эйлин… всё в порядке?

Я резко отрываю взгляд от темноты, куда скрылась блондинка, и встречаюсь с ним глазами. Холодок всё ещё сидит внутри, и я не знаю, что ответить. Словно часть меня требует спросить прямо, а другая – держать маску равнодушия.

Эйлин сделала вид, что полностью сосредоточена на стакане в руках, но Каэль уловил напряжение и чуть наклонился ближе:

– Не смотри так. Она сама прицепилась, – в его голосе звучала лёгкая досада. – Я её не звал.

Эйлин медленно подняла глаза, в её взгляде мелькнул холод, потом она чуть усмехнулась уголком губ:

– Каэль, мне всё равно. Хочет на тебя вешаться – её дело.

Он хмыкнул, прищурившись, будто проверял, говорит ли она правду:

– Всё равно, значит?

– Да, – она выпрямилась, откинувшись чуть назад, будто ставя между ними невидимую черту. – Не лезу в то, что меня не касается.

На секунду в его взгляде мелькнула тень раздражения, но сменилось на знакомую наглую усмешку.

– Ты умеешь ставить границы… слишком холодно, Эйлин.

Она пожала плечами.

– А может, ты просто привык, что все вокруг их стирают ради тебя.

Каэль провёл рукой по волосам, будто собираясь с мыслями, и сказал уже серьёзнее, без привычной бравады:

– Хорошо, раз уж тебе любопытно. Она – моя бывшая. Давно. Мы расстались, и точка. Но… – он дернул уголком губ, явно раздражённый, – у неё до сих пор надежды. Думает, что раз после неё у меня никого не было, то у неё есть шанс.

Эйлин чуть напряглась, глаза её потемнели, но голос остался холодным и ровным:

– Каэль, я же сказала, мне всё равно.

Он прищурился, склонив голову набок, и его взгляд задержался на её лице дольше, чем следовало:

– Всё равно? – медленно повторил он, как будто пробуя слова на вкус.

Она выпрямилась, словно ставя стену:

– Да. Это твоя жизнь, твои девушки. Я здесь ни при чём.

Но Каэль уловил, как она машинально сцепила пальцы, как напряглись плечи. Его губы тронула хищная усмешка:

– Ты говоришь «всё равно», а смотришь так, будто готова убить её взглядом.

Эйлин метнула на него колкий взгляд, но слова застряли в горле.

Каэль не отводил взгляда, его улыбка стала дерзкой, но в голосе проскользнула мягкая насмешка:

– Знаешь, Эйлин, ты ужасно плохо врёшь. Говоришь, что тебе плевать, а сама уже третий раз за вечер губы прикусываешь. Это твой новый способ скрывать ревность?

Эйлин прищурилась, подалась чуть вперёд, словно готовая огрызнуться:

– Каэль, не льсти себе. Я не из тех, кто устраивает сцены из-за каждой блондинки, которая на тебя вешается.

– Но ты из тех, кто напрягается, когда на меня вешаются, – перебил он, делая шаг ближе. Его голос стал ниже, тише, как будто это был секрет только для неё. – Признай, хоть самую малость.

Эйлин резко встала направляясь к машинам и мотоциклам пытаясь сбежать, но он поймал её запястье, не давая уйти.

– Чего ты боишься? – шепнул он. – Сказать, что тебе не всё равно?

Она подняла глаза, в них горел вызов, но в груди всё колотилось.

– Даже если бы и была эта… ревность, – она вырвала руку, но голос сорвался на шёпот, – я бы тебе об этом никогда не сказала.

Каэль усмехнулся, сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между ними до опасно близкого.

– Уже сказала. – Его губы тронула почти победная усмешка. – В каждом взгляде.

Эйлин резко отстранилась, глаза сверкнули злостью:

– Ты совсем возомнил о себе, Блэквелл? Думаешь, я одна из твоих фанаток, которые только и ждут твоего внимания? Ошибаешься.

Каэль усмехнулся, но в усмешке чувствовалась сталь:

– А я думаю, ты слишком громко кричишь "мне всё равно", чтобы это было правдой.

– Может, я просто раздражена тем, что ты лезешь туда, куда тебя никто не звал! – парировала она, голос дрогнул от ярости.

– Раздражена? – Каэль шагнул ближе, не давая ей уйти. – Или ревнуешь и сама не знаешь, как это проглотить?

– Каэль, ты невыносим! – Эйлин сжала кулаки, чувствуя, как в груди все кипит. – Своими самодовольными фразами, своими ухмылками… Ты сводишь меня с ума!

– Так и скажи, что я тебе не безразличен, – рыкнул он, наклоняясь к её лицу. – Это будет честнее, чем вот эта твоя злая игра.

Эйлин метнула в него испепеляющий взгляд, но сердце стучало так громко, что она боялась – он услышит.

Эйлин сжала зубы, ногти впились в ладони. Она злилась – не на него, а на себя, на то, что позволила себе почувствовать что-то большее. Но язык выдавал совсем другое:

– Ты такой наглый, Каэль! Думаешь, всё вокруг должно крутиться вокруг тебя? Что каждая девушка обязана падать в обморок от твоей ухмылки?

Каэль прищурился, голос стал ниже и жёстче:

– А ты всё ещё пытаешься меня убедить, что я для тебя никто. Только почему тогда у тебя такой тон, Эйлин?

– Потому что ты доводишь меня! – почти выкрикнула она, чувствуя, как щеки пылают. – Я не обязана выслушивать твои дешёвые намёки и терпеть твое самомнение!

– Знаешь, – ухмыльнулся он, хотя в глазах вспыхнуло раздражение, – обычно, когда человек так бесится, это не ненависть. Это страх. Страх признать очевидное.

– Очевидное?! – Эйлин шагнула ближе, будто бросая ему вызов. – Очевидное в том, что ты просто привык, что тебя хотят! Но я не собираюсь быть одной из этих!

Её голос дрожал, но не от страха, а от того урагана, который она пыталась задавить внутри.

Каэль сделал шаг вперёд, почти вплотную к ней, его глаза сверкали от злости и упрямства.

– Замолчи, Эйлин, – процедил он сквозь зубы.

– Нет! – она оттолкнула его в грудь, но он не шелохнулся. – Ты не смеешь диктовать мне, что чувствовать и что говорить!

– А ты сама себя предаёшь! – бросил он, схватив её за запястья и притянув ближе.

Она хотела вырваться, но он резко наклонился и поцеловал её. Поцелуй был резким, злым, наполненным упрямством и тем огнём, что пылал между ними все это время.

Эйлин пыталась оттолкнуть его, пальцы упирались ему в грудь, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее ощущала, что тонет. Сердце колотилось в висках, дыхание сбилось. И вот уже её губы отвечали ему, так же отчаянно, как и его.

Она рванулась снова, вырываясь, но остановилась на полпути. Голова закружилась от близости, и, ненавидя себя за это, она позволила ему задержать её ещё на секунду.

Наконец, отстранившись, она резко отдёрнула руки, дыхание её было сбивчивым.

– Ты… ненормальный, Каэль! – выдохнула она, в глазах всё ещё горел огонь, но не только злости.

Каэль ухмыльнулся, тяжело дыша, его голос был низким и хриплым:

– А ты – лгунья, Эйлин.

Он не отступает, в его голосе слышится презрение и какая-то хищная уверенность:

– Не хочешь признать, что ревнуешь? – шепчет он близко к губам. – Тогда я тебя заставлю.

Он тянет её к себе, поцелуй снова накрывает – резкий, требовательный. В нём нет жалости, только стальной нажим и обещание не сдавать позиции. Эйлин на долю секунды сопротивляется, пальцы впиваются в его куртку, но горькое притяжение тянет её обратно. Сердце бьётся слишком громко, воздух режет напряжение.

Когда их губы наконец расходятся, она отстраняется резко, делая шаг назад, чтобы восстановить дистанцию. В её глазах – взрыв: злость, недовольство и усталое понимание собственной слабости.

– Не играй со мной, – тихо, но твёрдо произносит она, – проиграешь.

Глава 9

9 Глава

Каэль замирает на долю секунды, а потом в его гл