Эталон

Ева Элатори

Эталон

Пролог

Кто я? Что я? Что тут делаю?

Если ты задумываешься о смысле существования, то вернее будет сказать: “Мы”! Что мы тут делаем?

Голоса надвигались со всех сторон, но ничего не было видно, кроме ярко светящегося выхода в конце туннеля. Я ощутил безысходность.

"Смотри, как он точно определил: безысходность!"– с ехидством проговорил кто-то рядом, и голоса начали поддакивать ему.

– Приятель, это ты точно подметил – исхода отсюда никакого нет!

– Простите, вы читаете мои мысли? – возмутился я.

– Чего тут читать-то? Пока всё как обычно, ничего нового, всё тривиально и скучно, – ответил кто-то из темноты.

Ярость захлестнула меня. Мало того, что они обсуждали меня там, за ярким светом, и высмеивали, я ещё и барахтался, крутясь в пустоте коридора. Чтобы лидер тримберов был посмешищем?

– Умолкли все! – выкрикнул высокий голос. Невидимая публика приутихла. – А ты, приятель, давай-ка поторопливайся, если не хочешь, чтобы тебя стёрли.

Меня кто-то довольно грубо толкнул в спину, и я кувырком вылетел в светящийся проход.

– Ну так-то лучше.

Яркий свет слепил после темноты, и я не мог разглядеть говорящего. Зато отлично разглядел своё голое пузо. Как только до меня дошло, что стою на виду у всех абсолютно нагим, я резко согнулся, пытаясь прикрыть самое важное место, которое есть у любого странника.

Вокруг раздался хохот. Я резко припал к полу и издал низкий устрашающий рык, который всегда повергал моих оппонентов. Если бы это всё происходило на равнинах Тримба, всё было бы просто, мало кто бы устоял перед грозным видом лидера, такого как я: весом почти в тонну, с ярко-оранжевым загривком, стальными мускулами и завораживающим голосом. Зародившись в глубине моего живота, звук должен был достичь их тонких ушей, войти в резонанс с биением крови и взорвать врага изнутри. Но в этом месте было два существенных обстоятельства, которые меняли всё:

Во-первых, я не дышал!

А во-вторых, сквозь ноги стал просвечивать чёткий рисунок мозаики пола.

Ужас охватил меня, и я, поддавшись панике, стал метаться по полу и выть, словно попавший в капкан щенок.

– Да он дикий! – воскликнул кто-то из света. – Наверно, фильтр вышел из строя, раз сюда попал испорченный эталон!

– Да, объективно, это не самый лучший вариант: бестолковый, эмоциональный, и к тому же полагающийся на свою биоформу, – подхватил кто-то за светом. И они забыли про меня, принявшись обсуждать что-то своё, бормоча о функциях, матрицах и полях.

Я стал вещью, ничем не интересным, неопасным и явно пустым предметом. Пустым, прозрачным и бесполезным лидером, что само по себе было хуже смерти. Я не рычал и, по всей видимости, не дышал. «Мёртв!» – промелькнуло в голове. Осознание этого было таким ярким, простым и понятным, что я почувствовал себя беспомощным щенком, свернулся калачиком на холодном мозаичном полу, тоскливо перебирая в памяти всё, что я знал о смерти. А знал я о ней мало, судя по тому, какая здесь была обстановка. В общем, никаких сиреневых полей Верхнего Тримберна, никакого вечного созерцания звёздных коридоров, одинокий круг света на мозаичном полу и какие-то несносные голоса. Врали все приспешники Тримба, врали как есть всё до последней капли! Я с горечью подумал о тех лишениях, которые накладывал на свой круг ради счастливого перехода, и мысленно пожелал сиреневым служкам Тримба Всемилостивого бури в красной степи, чтобы они на своей шкуре почувствовали всю обещанную сладость смерти.

За этими невесёлыми мыслями подкрался страх о будущем. Потеря пути – вот что страшит лидера. Я знал, как справляться с этим в холодную ночь, когда шансов выжить и застать восход Трёх очень и очень мало. Настоящий лидер сосредоточится на пустоте и сэкономит силы до рассвета, блуждая по звёздным коридорам. Будет день, будет и путь, если ты, конечно, сумеешь проснуться. Следуя этому простому правилу, я устроился на холодном полу, закрыл глаза и попробовал скользнуть разумом к звёздам. Звёзды молчали. Всё, что мне удалось увидеть – границы клетки, где я был заперт с сумасшедшими голосами. Великая тоска истинного одиночества захлестнула меня – один, без пути, без звёзд и без круга. Одно слово – безысходность.

– Полноте убиваться вам, молодой господин, – раздался голос того, кто вытолкнул меня из пустоты в круг, – поверьте, то, что с вами сейчас произошло – это повод для радости. Его бы устами да Богу в уши…

Глава 1. Рисунки судьбы

ЭК "Шмель", Корабельное время 2034, 720 стандартных суток, 1 вахта.

"Смена курса", – стучался в сознание через пелену сна монотонный голос. Тренированное тело привычно отреагировало на команду. Герметичный кокон-ложемент раскрылся, и лежащий в нем человек зашевелился, слабо осознавая, что нужно делать. Механический рукав медицинского сканера коснулся плеча, вколол стимуляторы, возвращая пилота к жизни.

Дабров, один из четырех пилотов парусника, оглядел рубку. Псевдоэкран был черен, рубка находилась во тьме и только его ложемент светился. «Правильно, экономим энергоресурсы» – отметил про себя Юрий Дабров, и поплелся к панели управления. В этот раз была его очередь корректировать курс.

Дабров, как его звали в экипаже, занял пилотское кресло, активировал ручное управление и запустил традиционную проверку систем корабля. Эмпатический интеллект Шмеля не отозвался, видимо система впала в спячку, экономя жалкие крохи энергии. Пока автоматика перечисляла параметры, он вяло отвечал «принять, отклонить», отмечая про себя, что в этот раз рейд затянулся дольше, чем рассчитывал один из его сменщиков.

Через полчаса, когда система закончила отчет и выдала параметры местоположения «Шмеля», он, следуя своей традиции, приказал активировать обзор. Темная поверхность сферического зала рубки слегка дрогнула, но вместо яркого скопления звезд на пилота обрушилась щемящая пустота космоса с небольшими плевками света – словно кто-то рассыпал крошки сахара на черном бархате.

«Дыра», – прошелестел шепотом Дабров и потянулся. Хотелось снять медкомбинезон, пойти в кубрик, принять душ. Роскошь, которую он сейчас не мог позволить.

Дальнейшие три часа пилот занимался настройкой курса корабля. Сначала свернул его потухшие и бесполезные паруса, потом запустил сканер излучения, и долго-долго ловил основной вектор, рассчитывая курс до ближайшей звезды, где можно было пополнить запасы энергии. Наконец, плавающая стрелка поля излучения, маленькая и слабая, была зафиксирована. Еще полчаса Дабров возился с ручным управлением, разворачивая корабль маршевыми двигателями. Маневр был сложным, и все-таки пилот не стал перекладывать его автоматике. Наконец на мониторе силуэт Шмеля приблизился к нужному направлению, и он постарался на оставшемся повороте раскрыть сетку паруса, чтобы использовать инерцию для начала движения. На панораме рубки звезды качнулись, подтверждая изменение курса.

«Плохо дело, – вздохнул Юрий, – придется перейти в ноль-режим» и, подтвердив курс, поплелся к своему ложементу. Ноль-режим означал отключение всего, что могло быть отключено. Остаток энергии тратился на поддержание жизни экипажа, навигационное оборудование и автопилот. Одна надежда на паруса, хотя бы легкий намек на ветер и корабль оживет.

Дабров перенаправил управление на ложемент, включил таймер побудки и активировал вторую защиту капсул. Следующая вахта была не его, он вполне мог отказаться от еще одного тяжелого пробуждения от медицинского сна. Но идея отправиться на поиски жизни была его, и он чувствовал ответственность за то, что втянул в это еще 14 человек, особенно сейчас, когда «Шмель» испытывал энергоголод.

Дабров смотрел, как над капсулами экипажа опускается второй бронированный купол, отрезая жизнь от пустоты космоса. «Скоро корабль станет таким же мертвым» – отметил пилот, и подумал, что вся экспедиция скорей всего потерпела крах. Краем засыпающего сознания пилот успел захватить ускользающую мысль: «А ведь мы можем больше не проснуться».

На самом деле, в этот самый момент совершалось нечто очень важное. Открытие, с которым можно было поздравить только что заснувшего Даброва. И его, и еще несколько сотен человек, которые сделали все, чтобы Открытие произошло: гения, изобретателя звездного паруса, и его треклятых противников, изрядно гению жизнь попортивших. Нельзя не упомянуть и не почтить благодарностью неизвестных изобретателей андроида, а также великих ученых и сумасшедших мечтателей. Все они, так или иначе, приложили достаточно усилий, чтобы Открытие произошло.

Да-да, именно так! Целый ряд событий произошел задолго до того, как Дабров очнулся на задворках галактики и выбрал единственный возможный разумный вариант – сделал свой маленький кораблик почти мертвым куском материи, подвластной только звездному ветру. Пожалуй, мы должны воздать хвалу всем тем, кто приложил свои руки к идее, а также огромному числу индивидов, которые явили немало усилий и мерзопакостного отношения ко всяким изобретателям. Вознесем же нашу благодарность и им тоже, ведь они потратили массу энергии, сил и времени на то, чтобы все эти удивительные открытия произошли. Как говорится, нас бьют, а мы только крепче становимся.

Гений Звездного Ветра, пожалуй, не согласился бы с такой формулировкой. А между прочим, эти негодяи, охальники, карьеристы и бюрократы, которые мечтали только о возвышении себя на фоне огромных трат на космические программы, эти людишки с мелкими бытовыми мечтами – самые что ни на есть активные участники Открытия. Уж с этим не поспоришь.

Именно они явились важной частью рисунка Судьбы. Именно они загнали Гения с его идеями в частный авантюристский сектор, туда, где корабли строились без правил для таких же ненормальных, как сам Гений. И, к радости последних, появился простой, дешевый и безвозвратный путь в Космос.

(Когда я пишу эти строки по поручению некоего высокоразумного существа по имени Ю (ТЫ), я не верю своим словам, но Ю настаивала именно на таком философском варианте интерпретации событий).

Гений мог бы радоваться: в конце концов, какая-то часть человечества не только признала его гениальность, но и рискнула воспользоваться его трудами. Не лучшая часть с точки зрения самого человечества: отщепенцы, сумасброды, искатели приключений, нарушители установленного порядка и спокойствия. Все те, от кого с легкостью отказывается благопристойное общество и кого с той же легкостью канонизирует, если они сделают что-то выгодное для нормальных людей. Гений к нормальным людям не принадлежал, а отщепенцы, авантюристы и сумасброды ему порядком надоели.

И Гений, как водится, напоследок подложил ненавистному человечеству большую, просто огромную космическую свинью. Как только его маленькие «Шмели», эти пылинки материи, словно семена одуванчика, подхватил звездный ветер, и они разлетелись в разные стороны из своей альма-матер, по необъятным просторам великого Космоса прошелся сигнал тревоги. Не то чтобы это было непредвиденное событие. Но, скажем так, с точки зрения Создателей событие нежелательное, опасное и подлежащее ликвидации. (Действительно, кому понравится, что его великолепный проект, основанный на сотрудничестве, согласии, равенстве и всеобщем братстве, может навернуться из-за пары миллиардов не очень-то разумных полуобезьян?)

Бюрократы, которые преследовали Гения Звездного Ветра, не знали, что человечество и компания планетариев Солнечной системы были под запретом. Одним из тех миров, который при любом раскладе вероятностей ничего хорошего никому не сулил. Человечество, с упорством маниакального психа, думало исключительно о собственном величии и о разделе важных ресурсов. Пока шла эта постоянная дележка, распиливание собственной планеты и ее окружения, оно, человечество, даже не могло предполагать, что тот, кто создал этот звездный сектор и блокаду вокруг него, совсем не в восторге от такого поворота событий. Создатель не рассчитывал, что его подопытные творения, вылепленные с великой любовью и с расчетом на исключительную разумность, почти равные по силам ему, но так и не сумевшие перейти черту естественного отбора, полезут, словно опара из кастрюли, со своим рыбно-кроли-мышиным мнением о сущности бытия в великую пустоту Космоса. В конце концов, у Создателя тоже есть свой начальник, у начальника свои планы, а у планов свои критерии. И человечество этим критериям не удовлетворяло.

Поэтому, как только стайка «Шмелей» преодолела барьер Солнечной системы, человечеству был подписан Приказ. Приказ был передан в надлежащую инстанцию. Инстанция назначила исполнителя, и Сеятель, получив необходимые инструкции, рванул к разгерметизированному опасному скоплению планет. Дабров же и еще несколько сотен «Шмелей» в этот момент рванули совсем в других направлениях. Так невидимая рука Провидения развела в разные стороны обстоятельства, создав все условия для Открытия. Оно, в свою очередь, сыграет большую роль в извечном вопросе «быть или не быть» для человечества в момент исполнения Приказа о ликвидации прорыва.

Круг замкнулся: Гений, подложивший Космическую Свинью, обеспечил в конечном счете счастливый исход для своих недружелюбных соплеменников.

Дабров не вникал в столь подробное изучение исторических реалий и уж конечно, ничего не думал о структурной стороне вопроса. Дитя своего времени, Дабр просто соответствовал тому, что в данный момент люди думали о себе и о Космосе в частности. Поэтому свой авантюрный план строил исключительно на логичных для него доводах.

Во-первых, человечество к тому моменту изрядно себя поиздержалось в плане идей, которым стоило посвящать жизнь. Предложенные обществом три основных жизненных цели Даброву и его компаньонам были неинтересны.

Действительно, кому будет интересно тратить свою жизнь на:

Карьерный рост,

Карьерный рост в квадрате,

Карьерный рост в кубе?

Все поползновения сделать что-нибудь важное, нужное и грандиозное укладывались в эти три цели. Даже поиск женщины, игры в любовь – стали давным-давно атрибутами карьеры. Если ты сумел занять пост А, то и флиртовать будешь с партнерами класса А. И чем выше ты полз по общественной социальной лестнице, тем дешевле стоила тебе жизнь.

Молодежь, конечно, с этим не мирилась, но не мирилась она очень недолго, до первой заслуженной ступени в карьерной лестнице, до первого получения бонуса социальных благ. Были, конечно, и те, кто свое место под Солнцем в строгой иерархической системе не получал, именно они пополняли ряды авантюристов, антагонистов и прочих социопатов с не очень-то позитивным названием на общегалактическом (еще один атрибут человеческого высокомерия!). Этих типов звали ренегат, каствей, крок или более оскорбительное «экзит» слетало с губ примерно 80% землян. В отместку пусть незначительная, но, пожалуй, самая активная часть людского рода всячески поддевала своих соплеменников манерами, одеждой, правилами, которые были где-то на грани откровенного хамства и жестокости.

Ничего не изменилось под Солнцем: одни правили миром непререкаемой уверенностью в своем праве повелевать, другие сражались за право стать частью системы. Познав всю тщетность усилий и ничего не достигая, озлобившись, стремились сбежать, а так как место на Земле было занято, сбежать в пустоту космоса, благо технологии позволяли.

Дабров стал одним из ренегатов по собственной воле, хотя обстоятельства этого решения никак нельзя назвать последовательными и спокойными. Но вторым логическим посылом к полету стал поиск планеты, где все могли построить по-настоящему счастливое будущее (равенство, братство и тому подобное). Между прочим, идея, выпестованная не кем-нибудь, а самой социальной системой. Стремясь расширить границы своего влияния за пределы планеты и четырех колоний, человечество с легкостью жертвовало ради всеобщего блага такими, как Дабр.

Как и все безбашенные, открытия и изобретения ренегаты делали очень часто. Не то, чтобы их очень любил Бог, просто их не связывали никакие жесткие рамки типовых правил, инструкций и протоколов. Они изобретали чаще, чем человечество в целом. Где-то в глубине души человечество понимало: не будь этих ненормальных отщепенцев, оно загнило бы, как застойное болото. Однако анархии и авантюр должно быть в меру, и численность отверженных система держала под строгим контролем. К ним не применяли какие-то особые нормы и правила размножения, нет. Достаточно было поддерживать не самые благоразумные идеи, и они сами сворачивали себе головы. Идеи поистине правят миром, нуи численностью сообщества в частности.

Если поначалу перед ними ставились риторические вопросы типа «есть ли жизнь на Марсе», то потом, когда выяснилось, что жизнь там есть и Марс интересен основной массе человечества, всякие авантюрные проекты «Даешь атмосферу Марса» были в спешном порядке свернуты в секторе джентльменов удачи и переведены в общечеловеческую программу. Как только система приняла такой жизненно важный постулат, на Марсе появилось правительство, аппарат, войска и прочие атрибуты общества, где каждый четко знает, что и как должно происходить. Ну и что с того, что раньше идея лежала в области табу? В конце концов героев всегда можно канонизировать, переписать в нужном русле историю их жизни, желательно посмертно.

Что касается ренегатов, то вопрос об их надлежащем поведении не стоял: человечество давно научилось укрощать недовольных, просто подменяя одни безумные идеи идеями качественно новыми, например, почему бы не поискать в Космосе братьев по разуму и идеальные планеты для несогласных? Естественно, с чисто практическим расчетом – а вдруг получится? Создать нужное правительство под прикрытием армий можно в любом из миров, тем более что отверженные не размножались как кролики, а дохли с завидной регулярностью.

Вот так Дабров и его экипаж, с предельным числом человек для «Шмеля», ринулись в открытый Космос: поискать свою новую альма-матер или найти разум (чужого ума буквально набраться). Поскольку полеты «Шмелей» были в большинстве случаев безвозвратными, беспокойства за их судьбу с момента старта никто не испытывал. Человечество моментально вычеркнуло из своей памяти еще 15 человек с неудобными взглядами и скверным характером. Хотя самое время было как раз воззвать к ним с воплями надежды, ведь в этот момент к планетарной системе желтого карлика под названием «Солнце» приближался Сеятель, он же Создатель, он же Владетель Живого.

Глава 2. Ловушка

ЭК "Шмель", Корабельное время 2034, 725 стандартные сутки, аврал.

Брошенный на окраине галактики на милость Провидения, «Шмель» тем временем начал свое движение. То ли настроение у Провидения в этот момент было милостивым, то ли Дабр и «Шмель» как нельзя кстати подходили под очередной рисунок Судьбы. Звездный парусник незаметно соскользнул с курса, подхватил слабый поток звездного ветра и стал набирать скорость, все дальше и дальше отклоняясь от курса, заданного пилотом.

Через несколько часов сработал сигнал побудки, хотя на самом деле это должно было случиться несколькими неделями позже. Дабр очнулся, перебарывая тошноту от передоза стимуляторов, выбрался из капсулы, сполз на пол и, прислонившись к стойке ложемента, включил сферический экран.

На маленький, бездвижно зависший в космосе, «Шмель» с огромной скоростью надвигался диск планеты. Ужас охватил Даброва, он включил экстренный подъем экипажа и судорожно начал метаться по пульту управления, не зная, что предпринять.

– Сэр, я думаю, в этой непростой ситуации… (пауза) надо вывести нас на орбиту планеты… – сказал ехидный женский голос. Это включился интеллект корабля. – Что вы думаете по этому поводу, сэр?… (опять пауза).

Дабр ничего не думал. Совсем. Хотел бы, но не мог. В голове словно таймер отсчитывал секунды до гравизахвата и… бабах! «Шмель» весом в несколько сотен тысяч тонн расплющивается о планетку… Дабр очень даже живо все это представлял. И, видимо, лично он, Дабр, даже сумеет прикоснуться к поверхности планеты на единый миг и добавит невообразимое число своих атомов в ее атмосферу…

– Сэр? У Вас есть идеи? – вкрадчиво спросила Ю. Ее голос явно не вязался со всей этой апокалиптической картиной, но пилот не обратил на это внимание.

– Мммм, – промычал Дабр.

– Так я и думала, ну что ж, раз у вас есть только мммм…, могу я предложить что-то свое?

– И что же? – прохрипел Дабр, не отдавая себе отчета о том, что Ю просто нагло издевается над ним.

– Даешь ручной контроль! – с энтузиазмом болельщика футбола прозвенела система и начала вываливать на мониторы расчеты и команды в каждое отделение корабля, одновременно активируя боевое размещение экипажа.

(Теперь представьте, как за несколько секунд до падения Вам дали порулить самолетом и голосом строгой учительницы начальных классов начали объяснять, что к чему с этим самым рулем! Именно так себя и чувствовал Дабр…)

Дальше все пошло как в фильме ужаса с замедленной скоростью показа. Экипаж, выблевывая остатки питательного раствора, едва очнувшись от принудительного сна, в полуобморочном состоянии, цепляясь за поручни, расползался по штатным местам, совсем не понимая, зачем все это и что нужно делать. Мигали раздражающие красные огни, завывал голос Ю, скакала гравитация. Корабль был холоден, ведь никому в голову не пришло включить системы жизнеобеспечения.

Но одной картинки на мониторе было достаточно, чтобы забыть про все на свете и начать паниковать. Космос светился миллиардами звезд, ярким заревом, на фоне которого с катастрофической скоростью приближался диск планеты. «Шмель» медленно разворачивался, и было видно, что он не успеет войти под нужным углом на орбиту.

Паника нарастала. Сначала начал орать Дабр, потом в наушниках слилась какофония всех, кто имел какой-либо способ издавать звуки. И в этот момент на экраны вывалилась еще одна картинка, еще один участник бешеного вальса. Справа на монитор начал вползать яркий венчик звезды.

Ю, единственная, кто не впал в истерику, развернула парус, поток настоящего звездного шторма подхватил «Шмель», который с невообразимой скоростью начал удаляться от угрожающего натиска планеты.

Картина на мониторе была страшная, как будто два огромных шара для боулинга соревнуются в попытке раздавить несчастную пылинку корабля, словно таракана, который забрел на дорожку в момент чемпионата.

Дабр только и успевал, что выполнять приказы Ю, завороженный призраком надвигающейся катастрофы.

Но в этот момент траектория «Шмеля» начала меняться, он плавно заходил на орбиту планеты, а навстречу ему из-за диска вышел спутник. Теперь уже три шара катились на мониторах, каждый своего размера, цвета и со своей непредсказуемой траекторией. «Шмель» летел на встречной скорости к спутнику неправильной формы, словно потерявший руль древний парусник, гонимый штормом на приближающиеся рифы.

И тут тень спутника упала на него, корабль снизил ход, потом темным покрывалом собственной тени планета укрыла его от света ближних звезд.

Корабль, как и положено паруснику, внезапно попавшему в полосу штиля, тормозил по инерции, захваченный гравитацией, а Ю довершала маневр, корректируя орбиту и скорость маршевыми двигателями.

– Психом можно стать! – выдохнул кто-то из экипажа, и по системе прошли глубокие вздохи, словно последние 10 минут экипаж тщательно сдерживал дыхание.

Теперь можно было разглядеть всю панораму и сделать свои выводы: космос вокруг скорее был полон, чем пуст. С точки расположения «Шмеля» были видны не все участники местных взаимоотношений, однако уже сейчас можно было сказать, что отношения эти непредсказуемы, сложны и опасны. С этой «ночной стороны» открывался вид на вторую звезду, которая на мониторе отображалась кружком с диаметром в полсантиметра. Или она была чудовищно большой, или была близко от траектории планеты. Впрочем, сейчас корабль находился в относительной безопасности, надо было успокоиться, проверить системы и оценить обстановку.

– Есть кто живой? – сипло спросил Дабр. В наушниках ответило несколько голосов. – Давайте переводите все на Ю и сползаемся в рубке.

– Ю, состояние курса? – уточнил пилот.

– Стабильно, сэр, – пророкотала эмпат-система корабля.

Дабр прилепился к ложементу. В невесомости не важно, сколько ты весишь и сколько ты провалялся в медицинском сне, тем более что ложемент тренирует твои мышцы. Но в этот момент Ю врубила все системы жизнеобеспечения и внутреннюю гравитацию, тело придавило к полу, и оно запротестовало. В динамиках послышались стоны, звуки падающих незакрепленных предметов, упреки и комментарии в сторону Ю.

Наконец, экипаж приковылял в рубку. Страшно было смотреть на этих людей, которые восемь лет назад покинули свою родину. Бледные, со впалыми щеками, обросшие. Некоторым пилотам удавалось привести себя в порядок в их краткосрочные дежурства, поэтому растительность была разной длины. Большинство было похоже на бабуинов в серебристых комбинезонах глубокого сна. Сходство прибавляли полусогнутые спины и колени. Мышцы хоть и были тренированными, но все равно отказывались работать как нужно после экстренной побудки.