Эталон

Ева Элатори

Эталон

Пролог

Кто я? Что я? Что тут делаю?

Если ты задумываешься о смысле существования, то вернее будет сказать: “Мы”! Что мы тут делаем?

Голоса надвигались со всех сторон, но ничего не было видно, кроме ярко светящегося выхода в конце туннеля. Я ощутил безысходность.

"Смотри, как он точно определил: безысходность!" – с ехидством проговорил кто-то рядом, и голоса начали поддакивать ему.

– Приятель, это ты точно подметил – исхода отсюда никакого нет!

– Простите, вы читаете мои мысли? – возмутился я.

– Чего тут читать-то? Пока всё как обычно, ничего нового, всё тривиально и скучно, – ответил кто-то из темноты.

Ярость захлестнула меня. Мало того, что они обсуждали меня там, за ярким светом, и высмеивали, я ещё и барахтался, крутясь в пустоте коридора. Чтобы лидер тримберов был посмешищем?

– Умолкли все! – выкрикнул высокий голос. Невидимая публика приутихла. – А ты, приятель, давай-ка поторопливайся, если не хочешь, чтобы тебя стёрли.

Меня кто-то довольно грубо толкнул в спину, и я кувырком вылетел в светящийся проход.

– Ну так-то лучше.

Яркий свет слепил после темноты, и я не мог разглядеть говорящего. Зато отлично разглядел своё голое пузо. Как только до меня дошло, что стою на виду у всех абсолютно нагим, я резко согнулся, пытаясь прикрыть самое важное место, которое есть у любого странника.

Вокруг раздался хохот. Я резко припал к полу и издал низкий устрашающий рык, который всегда повергал моих оппонентов. Если бы это всё происходило на равнинах Тримба, всё было бы просто, мало кто бы устоял перед грозным видом лидера, такого как я: весом почти в тонну, с ярко-оранжевым загривком, стальными мускулами и завораживающим голосом. Зародившись в глубине моего живота, звук должен был достичь их тонких ушей, войти в резонанс с биением крови и взорвать врага изнутри. Но в этом месте было два существенных обстоятельства, которые меняли всё:

Во-первых, я не дышал!

А во-вторых, сквозь ноги стал просвечивать чёткий рисунок мозаики пола.

Ужас охватил меня, и я, поддавшись панике, стал метаться по полу и выть, словно попавший в капкан щенок.

– Да он дикий! – воскликнул кто-то из света. – Наверно, фильтр вышел из строя, раз сюда попал испорченный эталон!

– Да, объективно, это не самый лучший вариант: бестолковый, эмоциональный, и к тому же полагающийся на свою биоформу, – подхватил кто-то за светом. И они забыли про меня, принявшись обсуждать что-то своё, бормоча о функциях, матрицах и полях.

Я стал вещью, ничем не интересным, неопасным и явно пустым предметом. Пустым, прозрачным и бесполезным лидером, что само по себе было хуже смерти. Я не рычал и, по всей видимости, не дышал. «Мёртв!» – промелькнуло в голове. Осознание этого было таким ярким, простым и понятным, что я почувствовал себя беспомощным щенком, свернулся калачиком на холодном мозаичном полу, тоскливо перебирая в памяти всё, что я знал о смерти. А знал я о ней мало, судя по тому, какая здесь была обстановка. В общем, никаких сиреневых полей Верхнего Тримберна, никакого вечного созерцания звёздных коридоров, одинокий круг света на мозаичном полу и какие-то несносные голоса. Врали все приспешники Тримба, врали как есть всё до последней капли! Я с горечью подумал о тех лишениях, которые накладывал на свой круг ради счастливого перехода, и мысленно пожелал сиреневым служкам Тримба Всемилостивого бури в красной степи, чтобы они на своей шкуре почувствовали всю обещанную сладость смерти.

За этими невесёлыми мыслями подкрался страх о будущем. Потеря пути – вот что страшит лидера. Я знал, как справляться с этим в холодную ночь, когда шансов выжить и застать восход Трёх очень и очень мало. Настоящий лидер сосредоточится на пустоте и сэкономит силы до рассвета, блуждая по звёздным коридорам. Будет день, будет и путь, если ты, конечно, сумеешь проснуться. Следуя этому простому правилу, я устроился на холодном полу, закрыл глаза и попробовал скользнуть разумом к звёздам. Звёзды молчали. Всё, что мне удалось увидеть – границы клетки, где я был заперт с сумасшедшими голосами. Великая тоска истинного одиночества захлестнула меня – один, без пути, без звёзд и без круга. Одно слово – безысходность.

– Полноте убиваться вам, молодой господин, – раздался голос того, кто вытолкнул меня из пустоты в круг, – поверьте, то, что с вами сейчас произошло – это повод для радости. Его бы устами да Богу в уши…

Глава 1. Рисунки судьбы

ЭК "Шмель", Корабельное время 2034, 720 стандартных суток, 1 вахта.

"Смена курса", – стучался в сознание через пелену сна монотонный голос. Тренированное тело привычно отреагировало на команду. Герметичный кокон-ложемент раскрылся, и лежащий в нем человек зашевелился, слабо осознавая, что нужно делать. Механический рукав медицинского сканера коснулся плеча, вколол стимуляторы, возвращая пилота к жизни.

Дабров, один из четырех пилотов парусника, оглядел рубку. Псевдоэкран был черен, рубка находилась во тьме и только его ложемент светился. «Правильно, экономим энергоресурсы» – отметил про себя Юрий Дабров, и поплелся к панели управления. В этот раз была его очередь корректировать курс.

Дабров, как его звали в экипаже, занял пилотское кресло, активировал ручное управление и запустил традиционную проверку систем корабля. Эмпатический интеллект Шмеля не отозвался, видимо система впала в спячку, экономя жалкие крохи энергии. Пока автоматика перечисляла параметры, он вяло отвечал «принять, отклонить», отмечая про себя, что в этот раз рейд затянулся дольше, чем рассчитывал один из его сменщиков.

Через полчаса, когда система закончила отчет и выдала параметры местоположения «Шмеля», он, следуя своей традиции, приказал активировать обзор. Темная поверхность сферического зала рубки слегка дрогнула, но вместо яркого скопления звезд на пилота обрушилась щемящая пустота космоса с небольшими плевками света – словно кто-то рассыпал крошки сахара на черном бархате.

«Дыра», – прошелестел шепотом Дабров и потянулся. Хотелось снять медкомбинезон, пойти в кубрик, принять душ. Роскошь, которую он сейчас не мог позволить.

Дальнейшие три часа пилот занимался настройкой курса корабля. Сначала свернул его потухшие и бесполезные паруса, потом запустил сканер излучения, и долго-долго ловил основной вектор, рассчитывая курс до ближайшей звезды, где можно было пополнить запасы энергии. Наконец, плавающая стрелка поля излучения, маленькая и слабая, была зафиксирована. Еще полчаса Дабров возился с ручным управлением, разворачивая корабль маршевыми двигателями. Маневр был сложным, и все-таки пилот не стал перекладывать его автоматике. Наконец на мониторе силуэт Шмеля приблизился к нужному направлению, и он постарался на оставшемся повороте раскрыть сетку паруса, чтобы использовать инерцию для начала движения. На панораме рубки звезды качнулись, подтверждая изменение курса.