Походная жена генерала дракона

И как же хорошо, что о позоре никто не знает. Но это пока! Стоит где-то мухе чихнуть, как весть разнесется по всей столице, и не будет ни одного званого ужина, на котором добросовестные сплетницы-прачки не будут полоскать мою репутацию и воспитание!

Раза три маменька и папенька выходили совещаться, прикрывая двери в комнату. Я к этому почти привыкла, но однажды они вошли с каменными и почти спокойными лицами и сказали, что мне срочно нужно замуж! Вот прямо срочнее некуда! Желательно завтра. Или сейчас!

Я потребности в волшебном «замуж» не чувствовала, но кое-что из разговоров уже поняла. В этом мире мамам-одиночкам платят только презрением и «фе!».

Так что замуж нужно вот прямо сейчас! Сию же секунду!

Тогда еще есть шанс, что ребенок родится в браке и не будет вызывать косые взгляды.

Через день я услышала стук кареты и увидела генерала, вошедшего в дом. На секунду мое сердце замерло. Я понимала, что сейчас в гостиной решается моя судьба.

Но генерал вышел минут через двадцать, бросив единственный взгляд на окна. Мне кажется, он меня даже не заметил.

Матушка и батюшка трудились аки пчёлы, перебирали список второсортных женихов, выбирая из них приличную партию. Я почувствовала себя троллейбусом. Ведь пионерам и пенсионерам полагались льготы!

Глава 7

Предпочтение отдавалось или совсем юным, или дряхлым, в надежде, что один не знает, что делает с женщиной в первую брачную ночь, а второй уже забыл. И факт отсутствия девственности будет надежно скрыт небольшой царапиной на руке.

“Их будет очень легко провести!” – кивала маменька, глядя на список фамилий. Все происходящее вокруг казалось мне сценой из абсурдного спектакля, где я – последняя актриса, готовая сыграть любую роль, лишь бы сбежать отсюда.

Сыграть приличную партию в неприличной ситуации было непросто, поэтому под конец они разрывались между лысым стариком, который похож пятнами на яйца дрозда, и каким-то Валентайном Легардом. Единственное, что я знала, так это то, что он молод, довольно привлекателен, достаточно богат и влюблен в меня.

И вот однажды ночью я гуляла в саду, как вдруг увидела, что кто-то перемахнул через забор. Я так испугалась, что закричала: “Ты кто?!” И только когда выбежали слуги и родители, я увидела стоящего передо мной генерала Вальтерна Моравиа, которого тут же спешно выпроводили из дома. А меня завели в дом, запретив даже выходить на улицу. Теперь мне приставили охрану из слуг, а в комнате всегда дежурили две-три горничные.

И хоть родители настояли на том, чтобы я вышла замуж за старика и быстрее овдовела, я решила, что лучше за молодого.

Если быть честной до конца, то я готова была выйти замуж за кого угодно, лишь бы уйти от череды бесконечных скандалов, обвинений и упреков.

К моему удивлению, жених мне даже понравился. Строгий, обстоятельный, довольно симпатичный. Он не дрогнул, когда ему сообщили новость о моем позорном положении. Он подумал несколько минут и дал согласие на брак.

Едва ли не с криком: “Благодетель ты наш!” – папенька и маменька бросились его любить. Я же поступок оценила. Так же как и решение убраться из столицы, чтобы никто не заподозрил, что ребенок родился раньше срока.

Я крепко зажмурилась, глядя на нас с мужем. Хоть и не был богат на момент свадьбы, но с недавних пор деньги у нас появились, причем довольно приличные. Месяц назад какой-то дальний родственник – добрая отлетевшая душа – оставил Валентайну внушительное наследство. И с этого момента наши финансовые дела пошли в гору. Раз мы могли позволить себе солидное столичное поместье и роскошные наряды.

Прикосновение его пальцев к моей руке вывело меня из задумчивого транса. Сейчас я готова была думать о чем угодно, лишь бы не сойти с ума.

– Это наш шанс, – прошептал он, крепко обнимая меня.

Я подняла вопросительный взгляд на мужа.

– Шарли, милая, – произнес Валентайн, его голос звучал твердо, – мы уже говорили об этом. Я рискнул всем, женившись на тебе. Я закрыл глаза на все, потому что есть условие: я погашаю ваши долги, а наш ребенок никогда не узнает, кто его отец. Даже я не знаю, кто его отец! И я никогда не попрекал тебя этим. Я сделал все, чтобы прикрыть твой позор. Заметь, что мальчику по документам шесть лет, хотя на самом деле ему уже семь! Именно поэтому мы удалились в Лисмирию, подальше от чужих глаз. Думаешь, мне приятно сидеть в провинциальном холоде в поместье, которое досталось мне от тетушки? Нет! Я ни разу не жаловался, не выказывал возмущения. Хотя я не привык, что единственным развлечением будет прогулка по окрестностям!

Глава 8

Я вдруг почувствовала, будто вышла из транса, опустив глаза на камин.

– Кириан считает меня своим отцом, и так будет всегда, – добавил муж.

Перед глазами плясали огненные всполохи. Казалось, что горит поместье, и маленький мальчик в центре этого пламени.

– Если он выживет, – прошептала я, чувствуя, как горе разрывает сердце на части, – он такой маленький…

– Ты забываешь, – с обидой в голосе произнес Валентайн, – мне было всего семь, когда я стал главой семьи. И я вложил в воспитание Кириана очень многое. Я уверен в нем. Он справится!

– С чем? С полчищами врагов? С огнем в поместье? – я чувствовала, как слезы катятся по лицу. – Я – мать. Он еще совсем ребенок. И верит, что мы придем к нему на помощь! Что я приду! Что мама придет и спасет его!

– А если ты поедешь туда… – перебил Валентайн с нажимом в голосе.

Я и забыла, что нужно не вставлять свои ремарки, пока муж не закончил мысль, поэтому терпеливо стиснула зубы и вздохнула.

– Ты погибнешь сама. Я не хочу тебя терять. Больше всего на свете я не хочу потерять тебя!

– Ты так говоришь только потому, что Кириан – не твой сын! – произнесла я, и в голосе прозвучала боль.

– Да, к сожалению, – признал Валентайн. – Но ты – моя родная жена. И ты можешь подарить мне моего ребенка.

Он прямо интонационно выделил это слово. "Моего!". Я почувствовала, как муж выдыхает, словно пытается унять волнение.

– Когда ты будешь готова стать матерью моего ребенка, я буду счастлив. Быть может, хоть это сподвигнет тебя родить мне наследника. Это не значит, что я буду любить кого-то больше, а кого-то меньше. Ни в коем случае. Просто ты понимаешь, что наследником семьи Легард станет мой ребенок. Но Кириана я тоже наследством не обижу. Он получит достаточно много. Но главой семьи станет мой сын, которого ты мне родишь! Поэтому… успокойся, не делай глупостей и, главное, оставайся дома. Нас и так сейчас обсуждают во всех гостиных!

Валентайн сглотнул, осматриваясь. Он усадил меня в кресло.

С выбором мужа мне даже повезло. Обычно такие люди умели хранить даже чужие постыдные тайны, если они касались его и его семьи. Ведь самым страшным для них было то, что кто-то посмеет подумать о них плохо.

Я смотрела на мужа, понимая, что из всех вариантов он был самым лучшим.

К тому же он был влюблен в меня. Я видела его отношение к Кириану, и в этот момент мне казалось, что я даже люблю Валентайна. По-своему, конечно. Без страсти, без огня. А может, это была не любовь, а благодарность?

Но сейчас я понимала, что сидеть сложа веер ни в коем случае нельзя! Чем дольше я здесь сижу, тем больше шансов, что я никогда не увижу своего мальчика!

Глава 9

– Нет! – я вырвалась из мягких оков кресла и направилась к двери. Валентайн схватил меня и вернул в кресло, нависая надо мной. – Ты разве не понимаешь? Я должна поехать! Обязательно!

– Подумай, – мягко сказал он, тяжело вздохнув. – Ты – леди. А леди не место в суровых фронтовых условиях. Там очень опасно. Хорошо, допустим. Ты как-то доберешься до Северного Форта. И что? Что дальше? Там дальше враги! Дальше не пустят. А что, если ты все-таки доберешься? Что с тобой сделают эти изголодавшиеся солдаты? Свои или вражеские? Поэтому успокойся. Лучше дождемся новостей от генерала.

Каждый раз, когда звучало слово «генерал», Валентайн менялся в лице. Он тут же начинал усмехаться, вспоминая, чьей невестой я была и чья я жена теперь. Его очень тешила эта маленькая странная победа, распирая его гордостью за свою фамилию.

– Но я хотя бы попробую! А вдруг генерал Моравиа ничего не станет делать? – произнесла я, сглатывая и едва сдерживая волнение внутри. – Лучше попробовать, чем сразу сдаться! Я буду знать, что сделала всё возможное и невозможное для спасения ребенка!

– Я уверен, что он откликнется на твою просьбу, – с каким-то пренебрежительным смешком заметил муж. – Или я не видел, как он на тебя смотрел?

Я снова направилась к зеркалу, пытаясь вызывать магией поместье. Как вдруг я увидела сына. Он был бледным и растрёпанным.

– Кириан! – закричала я, бросаясь к зеркалу, которое пошло рябью.

– Мама! – послышался голос Кириана. Он обернулся, а потом посмотрел на меня. – Мама, все исчезли! И горничная, и дворецкий! Мама! Я проснулся один!

– Всё хорошо! Ты пока спрячься! И не выходи! Просто спрячься! – прошептала я, как вдруг по зеркалу пошли светящиеся полосы, и всё исчезло.

Я раз за разом пыталась вызвать сына, но оно молчало. Тишина без ответа меня убивала. Раз за разом я рисовала знак, но больше ответа не было.

– Ты уже вызываешь раз сотый, – произнес Валентайн, положив руку мне на плечо.

– И что? Надо будет и тысячный! – дернулась я, хотя сама понимала, что это бесполезно.

В дверях прокашлялся дворецкий, держа в руках газету.

– Простите, господин, госпожа. У нас тут… новости, – произнес он тихо, словно удручённо.

Я вскочила с кресла и выхватила из рук дворецкого газету и чуть не порвала её. Заголовок бил по глазам: «Наша армия потерпела поражение, но врага удалось сдержать! Нам удалось отбить Фалендор, но не удалось выбить врага из Лисмирии!».

Я медленно опустилась в кресло, словно земля под ногами исчезает. Мне показалось, что я ползу в никуда, проваливаюсь в бездонную пропасть.

Глава 10. Дракон

– Итак, перед тобой выбор, – произнес мой отец, его голос звучал строго и безжалостно. – Или ты бросишь армию на верную смерть, чтобы спасти ребенка своей драгоценной Анны-Шарлотты. Или ты возьмёшь себя в руки и начнёшь думать головой.

Я стиснул зубы.

В роскошном кабинете отца царила тишина, нарушаемая лишь тихими звуками движений и редкими шорохами бумаги. Стены были украшены тяжелыми гобеленами с изображениями древних битв и героических подвигов, а позолоченные рамы картин мерцали при слабом свете свечей.

Портрет над камином был мне особенно дорог. На нем была изображена моя покойная матушка. Рядом с ней висел портрет моей мачехи.

Я вспомнил, что однажды сам чуть не женился на ней. «Одна невеста на двоих!» – пестрели заголовки газет.

Я действительно однажды поступил как подлец и обесчестил девушку. И это вскрылось во время моей помолвки с Анной-Шарлоттой. Обесчещенная девушка стала женой моего отца, который влюбился в нее как мальчишка. А Анна-Шарлотта после обморока во время помолвки сделала вид, что мы с ней не знакомы.

А буквально через неделю стала женой Легарда и уехала в Лисмирию.

Время шло, боль притупилась.

Я все это время любил её – и не мог остановить это чувство. Я знал, что это запретно. Шарли – жена другого человека. Я понимал, что нарушаю границы, поэтому поначалу старался держать себя в руках, старался не показывать это в глазах, когда она рядом, чтобы не выдать свою ревность, свою страсть, которая горела внутри.

Они часто приезжали на балы и званые вечера. Иногда я ее видел. Я видел, как она улыбается. От ее улыбки внутри сжималось, как будто я тону, и единственный способ не утонуть – это спрятать всё это под маской спокойствия.

Сколько раз я ловил себя на мысли, что мне хочется подойти, сказать что-то. Да что угодно, лишь бы просто услышать её голос, но я всеми силами подавлял это желание. Я знал: если я это сделаю – это сделает только хуже.

Я молился всем богам, чтобы однажды всё это ушло, чтобы я смог отпустить ее и оставить в покое.

И вот однажды я запретил себе любить ее. Я просто понял, что однажды не смогу с этим справиться. Я так долго боролся, чтобы не потеряться полностью, чтобы не разрушить ее спокойствие.

И даже сегодня я чувствовал стену между нами.

Я посмотрел на отца, который делал вид, что смотрит донесения, а сам ждал моего ответа. С того момента прошло семь лет. Но что-то в наших отношениях изменилось. И это – моя вина.

Годы идут, но тень прошлого не отпускает меня. Это прошлое лежит пятном на моей совести. И я никогда себя за это не прощу.

Наверное, моя сила в этом «непрощении». Именно оно заставляет меня первым идти в бой. Без страха и без сомнения.

За время службы я понял одно. Сомневаются только те, кому есть что терять. Тем, кому терять нечего, не сомневаются.

Я все потерял. Я потерял ту единственную. Теперь она – чужая жена.

Я научился не любить ее.

Научился не думать о ней каждую минуту, с горечью осознавая, что она теперь принадлежит другому.

Но сегодня все изменилось.

Я еле сдержал себя в руках.

Она смотрела на меня с такой надеждой, наплевав на все правила приличия.

И я поймал себя на мысли, что еще немного, и я бы бросился туда, в Лисмирию. Направил туда войска. И мне было бы плевать, какой ценой удалось бы отбить эту провинцию.

Поэтому я старался сохранять спокойствие. Чувства, запертые в чулане души, прорывались наружу, но я держал себя в руках.

Я понимал, что я обязан спасти этого ребенка. Но сделаю это сам. Я не хочу рисковать солдатами, их жизнями.

Легендарный генерал Аллендар Моравиа, мой отец, сидел за столом. Его фигура казалась еще более внушительной на фоне роскошного интерьера. Он был одет в алый мундир с золотыми пуговицами, а его лицо было суровым и решительным, словно камень, выдержавший века.

– Отец, я в любой момент могу потерять командование, – сказал я, глядя отцу прямо в глаза.

Глава 11. Дракон

В этот момент вся роскошь кабинета казалась мне чужой и холодной.

Я знал, что отец наблюдает за мной, даже если его лицо оставалось спокойным.

И не ошибся.

Черная бровь отца приподнялась, словно он задал мне вопрос раньше, чем его губы приоткрылись.

– С чего бы это? – в его голосе послышалась настороженность.

– Среди исмерийцев было много сильных магов. И наверняка они готовы ко встрече с драконом. Я знаю, что нужен достаточно сильный маг, чтобы оглушить дракона внутри меня, чтобы вывести меня из боя. Тогда я долго не смогу летать и оборачиваться. Меня никто не станет слушать. Я прошу тебя, чтобы, когда это случится, ты заменил меня на посту и взял командование армией на себя.

Огромный камин, облицованный мрамором, мягко потрескивал, отбрасывая теплое сияние на богатую мебель: кожаное кресло с высокой спинкой, массивный дубовый стол, покрытый картами и книгами. В воздухе витал запах старого дерева и старых пыльных книг. Запах моего детства.

Отец смотрел на меня долгим, оценивающим взглядом, словно пытаясь понять, насколько я серьезен.

– А ты не лезь на рожон, – произнес он строгим голосом.

– Разведка доложила, что там почти все боевые маги. Если вдруг в меня попадут, и я при этом выживу, мне понадобится две недели на восстановление. К счастью, средство есть. К несчастью, это небыстрый процесс. За это время враги могут уже продвинуться вперед, захватив новые земли. Сейчас силами бойцов Северного Форта их удалось сдержать и отбить Фалендор, но на границе с Лисмирией мы столкнулись с ожесточенным сопротивлением и вынуждены были отступить и ждать подкрепления. Сейчас в Северный Форт стягиваются основные силы.

– Я все это знаю. Вернемся к тебе. Полагаю, ты собрался делать глупости.

Отец усмехнулся с горечью, и его голос стал холоднее.

– Ты хочешь подставить под удар армию, чтобы вытащить оттуда ребенка своей дорогой Анны-Шарлотты? – произнес отец, глядя на меня так, словно насквозь видит.

– Я не собираюсь отправлять туда армию! – произнес я, резко мотнув головой.

– О! Еще лучше! Ты решил все сделать сам! – отец сделал паузу, и его лицо стало маской, скрывающей всю глубину чувств. – Очень осмотрительно!

Отец промолчал, а потом посмотрел мне в глаза. Я уже знал, что он скажет что-то, что мне не понравится.

– Ребенок чей? – в голосе отца прозвучала насмешка. – Почему ты, а не его законный отец, рвешься ради него на верную смерть? Там есть много других детей, а ты полетишь спасать одного!

– Мне нет дела до его законного отца, – произнес я сквозь зубы. Я питал к Валентайну Легарду искреннее желание набить ему морду. Его сын! Его сын в опасности! А его заботит, как он и его жена выглядят в глазах общества! Да разве так можно?!

– Я хочу отдать долг. За всю боль, которую ей причинил, – твердо произнес я, выдерживая взгляд отца. – Ты сам учил меня этому. И я усвоил урок. Это – мой последний подарок Анне-Шарлотте.

– Ты ведь до сих пор любишь ее, – усмехнулся отец.

– Я не имею права ее любить, – ответил я, не меняясь в лице.

Отец отвел взгляд и вздохнул. Он смотрел на меня так, как когда-то смотрел в детстве, объясняя, чем арьергард отличается от авангарда.

«Представь, что у тебя есть армия! И у тебя так крылья чешутся вломить им по самые границы! Но! Как вы будете двигаться? Не все ж полями идти? У вас в распоряжении дороги, на которых придётся слегка ужаться, чтобы как-то передвигаться. Но тут еще одна беда. Кто примет первый удар, если вы вдруг встретитесь с противником! Так вот! Первым идет авангард! Отряд должен быть сильным, но малочисленным, чтобы он мог первым принять бой и продержаться до подкрепления! Ну вот, сразились. Ты понимаешь, что положение невыгодное, пора отступить и занять хорошее место для обороны. И чтобы вас радостно всех не прибили, нужен арьергард. Второй сильный отряд, который прикрывает отступление!»

Воспоминания из детства стали такими яркими, а я вздохнул и посмотрел на отца.

– Слушай меня внимательно, сын. Армия подчиняется тебе не потому, что ты – дракон. А потому, что верят тебе. И верят в тебя. Ты – генерал. Ты знаешь, что делать. Они в этом уверены. Это я к тому, что даже лишившись крыльев, ты остаешься генералом. Пока у тебя на плечах есть голова. Впервые его голос смягчился.

– То есть, ты помогать не будешь! – произнес я, крепко стиснув зубы. – А если это твой внук?

Он посмотрел на меня долгим, пронизывающим взглядом, и его голос стал жестким.

– Сроки не сходятся! Мальчику – шесть, – произнес отец. – Он – не твой сын.

Вздохнув, отец посмотрел мне в глаза.

– Нет, сын. Я не стану тебя прикрывать. Точка! Я приду только тогда, когда тебя убьют. Не раньше. Когда я своими глазами увижу твое тело, тогда я возьму командование на себя.

Молчание заполнило комнату – тяжелое и неизбежное, словно приговор, который мы оба не могли отменить.

– Это чтобы ты не делал глупостей! – резко произнес отец. И я впервые увидел в его глазах тревогу. Она промелькнула на мгновенье, но тут же сменилась маской спокойствия.

– Мне пора, – вздохнул я, слыша, как часы пробили полночь. – Я лечу в Северный Форт.

Послышался стук в дверь, а я увидел адъютанта. Он тут же отдал честь и мне, и отцу.

– Господин генерал, мы взяли в плен исмерийца! Одного из боевых магов! – послышался запыхавшийся голос. – Вам нужно это услышать! Они твердят про какого-то дракона.

Глава 12

– Как? – прошептала я, глядя, как муж выхватывает газету.

– Дай сюда! – в волнении прошептала я, вырывая газету уже у него. Словно невидимая рука сжала горло мучительным нервным спазмом, когда я вчитывалась в чуть смазанные строчки.

Исмерийцы напоролись на бойцов Северного Форта, который оказал яростное сопротивление и отбросил врага из Фалендора. Но так и не смог пробиться в Лисмирию. Исмерийцы стоят насмерть.

Потом газету выхватил Валентайн. На его лице я прочитала смесь удивления и озадаченности. Оно словно застыло в неподдельном изумлении.

– Не удивлен, – заметил муж. – Они всегда считали Лисмирию своей.

– И после такого ты говоришь никуда не ехать? – дрожащим голосом произнесла я. – Ребенка никто не спасет, кроме меня! Ты понимаешь, что ты обрекаешь Кириана на смерть? Ты сам слышал, что он один в поместье! Слуги его бросили! Ребенок там совсем один!

Я знала, что Валентайн никогда не позволит мне ехать туда. И сам не рискнет.

Поэтому я уже приняла решение.

Уйти.

Ночью.

Тайно.

Но для этого мне нужно было обмануть мужа и усыпить его бдительность.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы быстро продумать план действий.

– Хотя… – вздохнула я, пряча лицо в ладони, – ты прав. Там действительно ужасно. Мне даже страшно представить, что сейчас там творится! И я благодарна тебе за то, что ты меня остановил – иначе я могла бы совершить необдуманный поступок. Нам остается только ждать и уповать… Уповать на чудо…

Лицо Валентайна тут же озарилось выражением, которое обычно бывает у учителей, когда ученик радует их правильным ответом.

– Отдыхай, моя любовь, – ласково произнес муж, поцеловав мою руку. Его сухие, теплые губы не вызвали во мне ни малейшего волнения и трепета. И вообще, прикосновения мужа меня не волновали так, как это описывают в любовных романах. Мне казалось, что этот человек, мужчина, стоявший передо мной, был просто на такое не способен. Даже супружеский долг исполнялся у нас четко по расписанию и с долгой педантичной подготовкой, от которой уснет любое женское либидо. Никаких спонтанных взрывов страсти. Пару месяцев брака я психовала, а потом смирилась, осознав, что требую от мужа невозможного.

– Лучше ложись пораньше спать, – улыбнулся Валентайн. – Ты выглядишь бледной и уставшей. Тебе стоит отдохнуть.

Я кротко и покорно кивнула, согласившись, что сегодня явно не лучший день в моей жизни.

Зато в голове уже вертелся список необходимых вещей: несколько простых платьев, чтобы пройти мимо незаметной – под видом мирной жительницы. Нож… Лучше два ножа, надёжно спрятанных поближе к телу. Веревка! Зачем она мне, я не знала, но все берут, и мне, наверное, стоило бы. Хотя здравый смысл советовал захватить побольше денег и украшений. Тогда и нож, и веревка, и еда – все появится в моей жизни, стоит мне только заплатить.

– Тёплая одежда, – шептала я, оставшись в одиночестве, – продукты… Что-то, что хранится долго и портится медленно…

Глава 13

Погруженная в задумчивость, я вдруг поняла, что мне мешают звуки, доносившиеся с улицы. Играла боевая задорная музыка, слышались голоса людей.

Я подошла к окну и увидела, как в конце улицы, где заканчивается респектабельный квартал, медленно движутся обозы с продовольствием для армии под охраной солдат.

Их провожала целая взволнованная толпа.

Сразу бросилась в глаза одинокая женская фигура в светлом платье. Девушка, похожая на невесту, бежала, плакала, крича что-то одному из отрядов. Но кто-то из толпы схватил ее и удержал. Она рвалась, но тут же подоспели ее родственники, и белое платье растворилось в толпе.

– Страшно-то как! – прошептала я, съежившись.

Я тихонько попросила служанку принести три большие сумки. Она покорно выполнила приказ. Чтобы она ничего не говорила мужу и не поднимала лишний шум, я подарила ей драгоценную брошь, которую я она спрятала в карман передника.

Через полчаса я уже тайком несла в комнату часть провизии: хлеб, воду, вяленое мясо. Одна сумка была почти полная, и я спрятала ее под кровать. В другую сложила несколько платьев и туфель. Эх! Мне бы сейчас джинсы и кроссовки! Ладно, только кроссовки.

Третья сумка оказалась набитой теплыми пледами. Настроение мгновенно испортилось. Я представляла, как мне тащить все это на себе, и заранее простонала от натуги.

Я вытащила из ящика письменного стола два ножа для писем и тут же спрятала их в чулки – другого места не нашлось. Накинув на плечи тёплую накидку, в которую еще день назад сняла в карете, удивляясь столичной жаре, я поёжилась, вспоминая суровое северное лето.

Отогнув корсет, я высыпала в него драгоценности.

Три сумки ждали меня, но я в последний момент решила сократить до двух – и выбросила половину вещей. Однако от этого моя поклажа не стала легче.

Затем я сняла со стены одной из комнат карту, аккуратно сложила ее квадратиком и спрятала в корсет.

– Малыш, я иду к тебе, – прошептала я, когда часы пробили полночь. Я взяла со стола бумагу и написала короткую записку мужу. О том, что я ухожу, что я не могу оставить сына в беде. Что это – мой долг как матери.

Положив ее на подушку кровати, я подошла к сумкам и взяла их, чувствуя, как заныли мои плечи.

– Ничего, ничего, – утешала я себя. – Сейчас привыкнешь! А то разучилась уже таскать тяжести! Тоже мне, кисейная барышня!