Шёпот звёзд

И конечно танцы – моё любимое занятие, которое Давид всегда считал бессмысленным, вернее, оскорбляющим его и его дрожайщую мамочку – как же, невестка таких уважаемых людей, и вдруг ляжками трясёт на потеху публике.

Да-да, в народном ансамбле песни и пляски сплошной разврат – это всем известно.

Сейчас работа в местном ансамбле помогала не свалиться последним штанам с этих самых ляжек.

С миру по нитке зарабатывала, чтобы не голодать, достойно одевать Левона, кое-что оставлять на свои нужды. Да кланялась в ноги Погосянам, что не забрали мою одежду, попросту не нашлось родственниц моего размера.

Гаруник была выше меня на голову, а чашечку от её лифчика я могла как шапочку для пляжа носить – только это и остановило сучку. Большую часть ювелирных украшений Давид потребовал вернуть назад, в пользу молодой жены.

Что там, он не отдавал коллекцию Лего Левона, постоянно придумывал отмазки, почему не может, то ключи от квартиры потерял, то понос прохватил.

Гад малахольный!

В Краснодаре, конечно, больше возможностей заработка, но не было жилья. Квартира, в которой мы жили, принадлежала Давиду до брака.

И, что неприятней любого безденежья, Левон постоянно ездил бы к отцу на работу, бесконечно рвался к бабушке, невольно встречался бы с Гаруник, и каждый раз натыкался на холодный приём, неприкрытое отторжение.

Я не имела ни малейшего представления, каким образом объяснить Левону, что из единственного, любимого сына Давида Погосяна он превратился в пустое место.

Да, новая жена отца носила ребёнка – что и стало причиной нашего развода, – но ведь это не должно автоматически вычёркивать Левона из жизни всех Погосянов. Он их сын, внук, племянник.

Но вычёркивало, вымарывало с концами, навсегда.

– Иди, у курей убери, – раздался голос мамы, выдернув из вязких, как гудрон, мыслей.

– Ладно, – кивнула я, внутренне содрогаясь.

С детства не любила домашнюю живность. Кур, уток, гусей и прочих пернатых, поросят, которых долгое время держали родители, коз.

Сильнее ненавидела только огород. В наше время дешевле всё купить на рынке, но мама выращивала овощи в промышленных масштабах, не зная меры и отдыха.

Сама умаялась и остальных заманала…

Наверное, поэтому я и выскочила за Давида. Жизнь в просторной квартире в центре Краснодара, без постоянной прополки, ежедневной уборки птичьего помёта казалась настоящей сказкой.

Его родители, бабушки и дедушки жили за городом, в частном доме, и тоже имели огород, но в сравнении с нами – три жалких горшка на балконе.

До того, как я вернулась в родной город, маме постоянно помогал брат с невесткой. Сейчас они носа не показывали сюда.

По официальной версии из-за того, что пришлось переехать в ближайшую станицу. У матери жить не захотели, на съём жилья в городе Ванька не зарабатывал, Татьяна же не вылезала из декретов. Из квартиры, в которой они жили последние годы, пришлось съехать.

Наглая старшая сестра без стыда и совести вернулась из замужа и посмела забрать собственную недвижимость. Не захотела жить на вокзале с ребёнком или у матери, среди бесконечных грядок, а ведь обязана была войти в положение многодетной семьи, оставить квартиру им.

Ну простите, Ванька с семейством с момента покупки мной квартиры жил в ней бесплатно, и умудрился накопить долги по квартплате. Я до сих пор не все отдала.

Квартира-то моя, мне и платить, рассудил братец.

Мать со мной долго не разговаривала, как я посмела братишку младшего обидеть, племянников обделить, совсем зажралась девка. Пришлось напомнила, как именно мне достались деньги на квартиру. До выражения «зажралась» далековато.

Если бы у меня был выбор тогда и сейчас, я бы всё вернула вспять, сама бы заработала на жильё или всю жизнь снимала. Но выбора у меня не было и нет.

Оставалось сказать спасибо покойному отцу. Он настоял, буквально вынудил купить это жильё – единственное, на что хватало средств, – и записать на своё имя.

Как в воду глядел…

При покупке я едва не повелась на увещания матери. Ванечке необходимо своё жильё, он же мужчина, непременно оформленное на него, чтобы он «ощущал себя хозяином». Так мальчик повзрослеет, уму-разума наберётся, ответственность почувствует.

Квадратные метры мою потерю не вернут, ничего не изменят, а о брате я подумать обязана.

В итоге я всё равно пустила его жить в квартиру, не жалко, брат всё-таки, племянники, коих от года к году становилось больше и больше. И, естественно, осталась виноватой. Ни одно доброе дело не проходит безнаказанно.

Пофиг!

Моя задача думать о своём сыне, раз уж отец о нём вспоминать не собирался.

Зазвонил телефон, я машинально ответила, не глядя на абонента.

– Мэри, – услышала голос, который не хотела слышать.

Вернее, хотеть-то я хотела, как не хотеть слышать – и видеть, – такого мужика, как Андреев Лукьян.

Оживший рекламный баннер с налётом чего-то истинно брутального, маскулинного, по-настоящему мужицкого, пышущего тестостероном, здоровьем, животной силой какой-то.

Только не понимала, зачем нам видеться.

Короткая интрижка, просто секс на разок-другой?

Вряд ли моя раздолбанная в хлам психика была готова выудить хотя бы капельку удовольствия из траха. Любого, даже самого фееричного. От воспоминаний об этом процессе мой организм сжимался от отвращения.

Оставалось единственное желание – притвориться пыльным картофельным мешком и сгинуть на дне самого глубокого подвала навсегда.

Нечто серьёзное?

Начнём с того, что «нечто серьёзное» с женатым мужиком – это ни хрена не серьёзно. Несмотря на то, что никакие угрызения совести за подобные планы меня бы точно не терзали.

Все мужики изменяют. Без исключений, поправок на ветер, возраст, финансовое положение, стоит ли вообще или хронически на полшестого показывает.

Последний обоссаный забулдыга смотрит, как бы изменить своей женщине, кому бы присунуть стручок. Что говорить про успешных, здоровых мужиков, с нормальным уровнем тестостерона и возможностями. Не пойдёт Лукьян налево со мной, отправится с другой. В этом плане у жены выбор небольшой: терпеть или уходить. Она, очевидно, терпит.

А закончим тем, что ни при каких обстоятельствах, ни с каким мужиком, будь он бестелесным принцем Датским, пукающим бабочками, с завязанным морским узлом членом, я не хотела ничего серьёзного.

Упаси господи! Нет, нет и нет!

Я уже сходила один раз замуж, впечатлений хватит до конца жизни. На смертном одре буду заикаться, вспоминая, как была частью семьи Погосянов этих…

Вернее, думала, что была.

– Мэри, ты здесь? – повторил вкрадчивый густой баритон, чисто мёд в уши налил.

Не удивительно, что на этого рыжего мужичару бабы слетались, как осы на сироп. Слухи не врали, собирал этот жук всё, что с радостью шевелилось, а что не шевелилось – шевелил, делал радостным и брал.

Лично знала троих девиц, из тех, кто попал под его чары и тело. Ни одна не пожалела, только глазки мечтательно закатывали, да ногу на ногу закидывали, вспоминая.

– Здесь я, по уши в говне, как обычно, в общем, – огрызнулась я.

– В говне – это хорошо. Подобные тебе цветочки нуждаются в удобрении.

– Слышь, ты, агроном, пришёл бы лучше, помог женщине, зубоскал.

– Ты где? – с готовностью ответил Лукьян.

Аж затошнило от готовности в голосе с непривычки.

Пионер – всем ребятам пример, нашёлся.

Где извечное мужское «справишься сама», «сегодня не могу», «посмотрим» и прочий шлак, щедро льющийся изо рта среднестатистического мужика?

– У матери.

– Через пять сек буду. С Витюхой посидишь, пока я разгребаю говно? – беззлобно гоготнул с той стороны провода, развеивая мою злость, как прах Давида в моих влажных мечтах.

– Звучит как описание декрета, – засмеялась я. – Посижу. Веди сюда Тюху.

В Витюху я влюбилась с первого взгляда, настолько очаровательным был малыш. Крепенький, щекастый, глазастый, с густыми рыжими кудряшками – как из рекламы детского питания. На отца похож, цветом волос точно.

А общительный какой, эмоциональный, живой. Недостаток словарного запаса с лихвой компенсировал жестикуляцией. Сообразительный, тактильный, с радостью шёл на руки, разрешал себя тискать, щекотать, целовать.

Я почти не помнила Левона в возрасте Витюхи. То время для меня – как одна сплошная непроглядная мгла, покрытая густым туманом дурных воспоминаний, похожих на психологический триллер.

Первые два года мы не выходили из больниц. Никто из врачей не давал никаких гарантий. Намекали, что нас ждут все беды сразу, от умственной отсталости, инвалидности, до самого страшного – мой мальчик не выкарабкается. Погибнет.

После двух лет стало понятно, Левон справился. Он начал догонять ровесников в физическом и умственном развитии, к школе же окончательно сравнялся.

Сейчас у меня рос здоровый парень, за чьё благополучие я не переставала благодарить бога, врачей, вселенную, себя и бывшего мужа. Финансовая поддержка его самого и семьи сыграла тогда огромную роль.

Без денег молитвы и врачи от бога не помогли бы.

Витюха невольно додавал мне то, чего не хватило с Левоном. При первой возможности я обнималась, нянчилась, играла с ним. Наслаждалась запахом малыша, тяжестью тельца в своих руках. Непременные капризы и взбрыки полуторогодовалого создания воспринимались чудом.

Карапуз совсем, а уже выражает свои мысли и желания, здоровенький – что ещё хотеть от малыша?

Только чтобы его папаша не появлялся…

Папаша, однако, заявился.

Он вообще не очень-то интересовался моими желаниями. Захотел и пришёл. Воплощение классического «на плечо и в пещеру», с поправкой, что я могу сначала отгрызть плечо, потом разнести пещеру, и Лукьян понимал это… так казалось.

Он окинул взглядом фронт работ, почесал озадаченно нос.

Что, непривычно господину норильчанину птичий помёт убирать? Не царское дело?

Ну, я не звала, не просила. Сам вызвался.

– Давай сюда, – потянулся Лукьян за щёткой, ставя Витюху на ноги.

Тот уже дрыгал ногами, пищал, выворачивался и глазел в сторону загона, где топтались его пернатые кумиры.

Сразу же рванул в сторону загона, начал дёргать калитку, пытаясь открыть, требовать на смеси своего лопочущего с русским свободы попугаям, вернее, курам. Я захватила жменю кукурузы, пошла к вожделенным потомкам тираннозавров, подняв малыша на руки.

– Цыпа, цыпа, цыпа, – начала я звать, рассыпая зёрна под ноги, отчего пернатые пришли в хаотическое движение, топтались друг по другу, по зерну, квохтали, – Зови курочек: «цыпа, цыпа, цыпа», – учила я, в душе млея от общения с крохой.

Своего бы такого, щекастого, бойкого, сладкого, только шкатулка с волшебством закрыта. Чудеса, полагающиеся мне, закончились в день свадьбы, дальше началась страшная сказка, из которой уже не выбраться.

– Какие планы на вечер? – тем временем поинтересовался Лукьян.

Банный лист на мою голову. Я ещё не простила его за выходку с домом. Вырвал с репетиции, из-за идиота экскаваторщика целый день возил меня на своём автомобиле. К авто претензий нет, намерения водителя бесили.

Теперь планами на вечер интересовался. Пришёл курятник чистить. Чисть!

– Дома буду, готовить, – с раздражением повела я плечом, присаживаясь рядом с топчущимся Витюхой. – Лео завтра отец привозит.

– Что готовить будешь?

– Напроситься хочешь? – приподняла я бровь, окидывая взглядом стоявшего с щёткой на длинной палке фактурного мужика.

Всё-таки Лукьян Андреев беспардонно хорош. Вызывающе преступно, я бы сказала.

Высоченный, широкоплечий, массивный, как медведь, при этом совсем не толстый, скорее мощный. С объёмными грудными мышцами, бицепсами, трицепсами и прочими полагающимися красотами, некоторые из которых отлично подчёркивали серые трикотажные шорты.

Интересно, выразительный бугор в штанах, особенно видимый из-за цвета и фактуры ткани – это недоразумение или умышленная диверсия?

Хотя… если там всё так, как рисует моё воображение, то никакими брюками не скроешь.

– Если ты собралась готовить то, на что смотришь, боюсь, без меня не обойтись, – ухмыльнулся Лукьян, перехватив мой взгляд на своей ширинке.

Покраснеть я как-то не сподобилась. Стыда по сусекам не наскребла.

– У тебя здесь волосинка, – я подошла вплотную, протянула руку к обсуждаемому месту.

Сняла воображаемый волосок, задев внешней стороной ладони член в приподнятом настроение… Если у Лукьяна во дворе моей родительницы, с ней же мелькающей на задней фоне, кудахтающими не в лад курами, со щёткой для чистки помёта и бегающим вокруг Витюхой такая реакция, то что будет в располагающих обстоятельствах?..

Обидно стало, что меня больше не интересовали мужики и всё, что к ним прилагалось.

Спасибо бывшему мужу, чтоб ему провалиться, уроду…

– Заценила? – хмыкнул Лукьян, слегка качнув бёдрами, отчего внушительный орган, явственно проступающий сквозь серую ткань, упёрся в мою руку. Наглец какой, ты посмотри на него, и я не про член сейчас. К нему вопросов нет, чуть приласкали – встал. – Что сердце подсказывает?

– Я сердце не слушаю, рукой предпочитаю проверять.

Глава 7

У Левона, не считая раннего детства, всегда был хороший аппетит, сейчас же он ел как троглодит, глотал без разбора всё, что не приколочено.

Целый вечер я убила на готовку в надежде, что четырёхлитровой кастрюли борща, голубцов, котлет и пюре хватит на два-три дня, это не считая пирожков и булочек, которые напекла.

Иногда казалось, что я работаю только на еду сыну, и если однажды в холодильнике не будет первого, второго, двух салатов и компота, он слопает меня.

Подростковый возраст со всеми полагающимися бонусами.

С облегчением выключила последнюю конфорку.

Отправилась в ванную, в очередной раз с тоской оглядела облезлую эмаль ванны, потёки, которые не отмывались ничем. Так засрать жильё – нужен отдельный талант, у семейства Ваньки он точно был. По обыкновению ограничилась душем, пусть и хотелось принять ванну с ароматной пеной, поваляться в своё удовольствие, помедитировать.

Зашла в спальню, уселась на расхлябанный диван, внешний вид которого не спасало и новое покрывало. Вытянула ноги, намереваясь отдохнуть.

Сериальчик посмотреть про любовь, чтобы красиво, аж до розовых соплей, и с хэппи-эндом до тошноты от неправдоподобия. Или про маньяка… да, лучше про серийного убийцу, кровь-кишки-распидорасило, а после умиротворённо лечь спать.

И масочку на лицо, главное – масочку не забыть.

Из идеалистических мечтаний о чудодейственных свойствах улиточного муцина – что маска за три копейки всенепременно заменит пропущенные аппаратные процедуры в косметологической клинике, – и о серийном маньяке выдернул звонок в дверь.

– Лукьян? – уставилась я на гостя.

Ты гляди-ка, джентльменский набор с собой.

Цветы, шампанское, конфеты. Подготовился, ага.

– Добрый вечер, Мэри, – улыбнулся он, протягивая цветы.

Красиво, не думала, что моно-букет лизиантусов может настолько выигрышно выглядеть. И приятно.

За годы брака я успела позабыть, как это – когда мужчина дарит тебе цветы. Не руководитель суёт дежурный букет после выступления, не сын на восьмое марта, потому что так положено, а именно тебе от него. Лично выбирал, может даже старался.

– Вижу, одна, значит, я вовремя, – бесцеремонно оглядев меня, заявил Лукьян и шагнул в прихожую.

Я крепче запахнула короткий трикотажный халатик, под которым из одежды у меня были одни трусы, благо приличные. Хотя какая разница?

В моё бельё вход товарищу заказан.

– Цветы с шампанским вижу, гондоны взял? – улыбнулась я сладенько, чтоб у него диабетический понос случился.

Самоуверенный северный олень нашёлся.

– Обижаешь, – с этими словами Лукьян нырнул в карман, вытащил запечатанную упаковку из двенадцати штук с говорящей надписью «Large».

– Меня пугаешь, или себе льстишь? – пропела я.

– Констатирую факт, – постучал по надписи пальцем. Ну-ну. – Слушай, а чем это так вкусно пахнет?

– Духами с феромонами, – фыркнула я.

– Запах котлет и борща – лучший феромон для мужика, ты не прогадала.

– Могу, умею, практикую, – протянула в ответ с ехидцей.

Посмотрите на этого наглеца. Пришёл без приглашения, с конкретной целью, несмотря на то что прямо сказали: секса не будет, иди дрочи. Носом в сторону еды ведёт.

– Иди уже, – толкнула я Лукьяна в кухню. – Накормлю, раз мамка голодным держит. Жена-то когда приедет? Не надоело по чужим кухням и койкам шароёбиться?

– Если койка и кухня твоя – нет, – почти гаркнул Лукьян, аж подпрыгнула от неожиданности.

Как только такие здоровенные мужики на свет появляются? В чан с радиоактивными отходами сразу после рождения их опускают, что ли?

Сел на стул у окна – вид на улицу собой закрыл. Руки потирает, ладони как лопаты, бицепсы как бидоны, волосы тёмно-рыжие на груди видны в расстёгнутом вороте рубашки.

Налила борща, достала сметану, котлету положила на тарелку, пюре, поставила на стол, туда же отправился салат из овощей.

Вздохнула про себя, если я столько съем, если просто посмотрю дольше десяти секунд – это сразу же осядет на боках неубиваемым слоем жира навсегда.

Моё меню – трава с травой в заправке из травы и чуть-чуть белка.

– Сама готовила? – одобрительно протянул Лукьян, проглотив пару ложек борща. – Вкусно!

– Сама, – пожала я плечами. – Что тут готовить-то? Обычный кубанский борщ.

– А какие ещё умеешь готовить?

– На роль жены экзаменуешь? – засмеялась я во всё горло. – Я сразу пас.

– Это мы ещё посмотрим, – подмигнул Лукьян.

Вот же скотина наглая.

Законную супругу куда денем? Я второй женой не пойду, из меня и первая-то не вышла. Первой тоже не пойду, и десятой. Побывала, хватит.

Если вдруг я захочу испортить себе жизнь – заведу хаски. Говна и хаоса столько же, сколько от мужа, жрать постоянно хочет так же, за сучками бегает с тем же энтузиазмом, зато в остальное время – истинная очаровашка, в отличие от любого мужика.

– Так что с борщами-то? – напомнил свой вопрос.

– Ленинградский… – начала я, Лукьян перебил вопросом:

– Это как?

– Видишь, кубанский оранжевого цвета, с большим количеством помидоров, а ленинградский ярко-красный, – закатила я глаза в раздражении. Мы не в кулинарном колледже на экзамене по борщеведению? – Зелёный борщ, холодный, холодник или шалтибарщай, московский – с копчёностями, черниговский, южнороссийский – этот без свёклы, как щи, только борщ, ростовский с рыбой, борщ с килькой в томате…

– Гляжу, ты знаешь толк в извращениях, – загоготал Лукьян. – Борщ с килькой!

– Сырая рыба тоже, знаешь, не верх кулинарного искусства. От кильки в борще глисты не заведутся, а от сугудая твоего – запросто, – фыркнула я.

– Ничего-то ты не понимаешь, Мэри. Вот я наелся, – довольно провёл ладонью по животу. – Благодарствую, хозяюшка.

– Всё, спать? – подколола я.

– Ебаться, – напомнил он цель своего визита.

– Ебаться не получится, – протянула я, убирая тарелки со стола. – Я расклад делала на картах Таро – говорят, не судьба нам ебаться.

– Переделай, – уверенно заявил Лукьян. – Давай телефон своей гадалки, скажу, что говно она, а не таролог.

– Могу и переделать, – достала я с полки завалявшиеся карты, остались от невестки.

Был за мной грешок, иногда баловалась, раскидывала картишки в иррациональной надежде на всё хорошее, против всего плохого, что случилось в моей жизни.

Карты постоянно отвечали то же самое, что всегда говорил Давид: тихо сиди, мышь безродная, твой поезд ушёл, и дыма из трубы не видно.

– Давай, – кивнул Лукьян, схватил салфетку, протёр стол, клоунским жестом пригласил сесть напротив, громогласно заявил: – Прошу! Ну, и что это? – ткнул пальцем в ближайшую карту.

– Жезл.

– А что за мужик?

– Король.

– Ну, всё сходится. Король – есть, – Лукьян постучал кулаком себе в грудь, издав глухой звук. – Жезл – есть, – здесь он встал, и бесцеремонного обхватил собственную ширинку, дважды, с прокрутом качнув бёдрами. – Таро говорят, пора ебаться.

– С Императрицей что делать? – показала я на следующую карту.

– В рот выдать.

– Логично. Вернёшься из отпуска и выдашь. Императрица – это, Лукьян, твоя жена, а вся комбинация, – провела ладонью над картами, – однозначно говорит, что ты со своим жезлом идёшь нахер отсюда, – я встала, показала рукой на дверь. – Ну? Пришёл. Пожрал. Ушёл. Презервативы не забудь, пригодятся. Шампанское тоже забери, я сладенькое с пузырьками мочегонное не пью, если это не Куба либре или Отвёртка.

– Про ром с колой и водку с апельсиновым соком понял, принял, – невозмутимо ответил Лукьян. – Могу прямо сейчас сгонять или за пивом, как скажешь. А вот с императрицей неувязочка вышла, врут твои карты. Нет у меня жены.

– Слушай, мог бы пойти проторённым путём, как вы все делаете: жена тяжело больна, живу ради детей, в соседней комнате. Нет жены… А сын у тебя от святого духа появился? В святом писании без женщины не обошлось, а ты справился. Если бы с твоей женой что-то случилось, весь Грушевый на ушах стоял, уж моя маман точно не прошла бы мимо такой новости, так что не заливай про «нет жены».

– Хрен знает, если честно, может и случилось, не знаю и знать не хочу, – чуть нахмурившись, ответил Лукьян. – Проторённым путём не пойду, скажу правду, всё равно узнаешь. Развелись мы, Витюха остался со мной. Отец-одиночка, выходит. Только с тех пор, как остался с ребёнком, один ни разу не был, – заржал Лукьян. – Нужно нашим законодателям другой термин придумать, а то «одиночка» вообще не передаёт весь пиздец ситуации.

– Ребёнка оставили тебе? – усмехнулась я.

Давид в порыве насрать мне на голову попытался было забрать у меня Левона. Адвокат быстро объяснил, что даже при таких исходных: у матери хуже жильё, нестабильное материальное положение, связи отца, – шансы, что суд встанет на сторону Погосянов, практически равны нулю.

Для того, чтобы ребёнка оставили с отцом, мать должна не просыхать, валяться обоссаной в луже, вести настолько аморальный образ жизни, что жители Содома и Гоморры охренеют. Вряд ли невестка Андреевых такая.

– Она сама отказалась, – спокойно ответил Лукьян.

– В смысле?

– В смысле – родила и в роддоме написала отказ от ребёнка. Мы развелись.

Я молча смотрела на Лукьяна, не веря тому, что слышу.

До сего момента я думала, что это моя жизнь – полный звездец, щедро политый охренином. Выходит – бывает хуже.

Не в том смысле, что дееспособный мужик надорвётся, поднимая в одиночку ребёнка. Если женщины летают в космос, мужчины в состоянии не сдохнуть в декрете. А в том, что женщина отказывается от своего ребёнка, а мужчина – забирает.

Растит, воспитывает, любит…

– Тебе документы показать, чтобы поебаться? – выдал Лукьян.

– Ты кроме ебаться о чём-нибудь думать можешь, а?! – почти взвизгнула я.

Перед глазами стоял Тюха. Твою дивизию, как можно от такого сокровища отказаться?!

– Не могу, – развёл ручищами Лукьян. – Я последний раз бабу нюхал три месяца назад.

– На, понюхай, – схватила мужскую шею – горячую, мощную, как у коня, – уткнула себе в грудь, постояла несколько секунд, чувствуя, как глубоко вдыхает и с силой выдыхает Лукьян. На мгновение стало обидно, что не нужен мне мужик, даже такой – породистый. – Понюхал? Теперь вали и без справки об отсутствии уреаплазмоза, микоплазмоза, хламидиоза, ВПЧ шестнадцатого и восемнадцатого типа, гепатита С, ВИЧ, ну и триппера с сифилисом, естественно, не появляйся.

Глава 8

– Дядь Лукьян, дашь нам с Лео квадрик покататься? – прозвучал голос Сашки за спиной Лукьяна. – Ты обещал! – напомнил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сугудай – традиционное блюдо северных народов России. Это сырая подмаринованная рыба, которую готовят из омуля, муксуна и других северных рыб.

2

Парочка – (здесь) женский казачий костюм.

3

Усэ́йн Сент-Ле́о Болт – ямайский легкоатлет, специализировался в беге на короткие дистанции, восьмикратный олимпийский чемпион и 11-кратный чемпион мира.