Туман – Долина смерти

Человека он увидел в самый последний момент. Только и успел, что выхватить глазами тот последний обреченный взгляд и окровавленное лицо оборванца, который невероятным прыжком заправского атлета выскочил на дорогу из придорожных зарослей. Удар, и тело, подлетев, с хрустом грохнулось на стекло, перелетело через машину и грузно приземлилось сзади автомобиля, издав громкий шлепок об асфальт, который было слышно даже в салоне автомобиля.

Вот только непонятно, что так сильно хрустело, то ли это был звук крошащегося стекла, то ли хрустели кости этого барана, прыгнувшего под колеса его колесницы.

Он даже не успел вдавить педаль тормоза. Всё случилось за доли секунды. Взгляд, сильный удар и, скорее всего, повреждения, несовместимые с жизнью. Только после удара пришло осознание произошедшего. Свист покрышек и гробовая тишина. Он продолжал давить на педаль со всей силы, уже застывшей на месте машины. Руки затряслись, а на лбу выступил холодный пот. «Вашу мать! Нет! Нет! Черт возьми!» – закричал мужчина, ударяя кулаком по рулю, так, что тот начал гнуться. «Вашу мать, какого хера? Откуда ты, сука, тут взялся!» – орал он в салоне.

Нервы натянулись до предела. Обстановка, исправно накалявшаяся с невероятной скоростью на протяжении последнего времени, теперь обернулась катастрофой. «Сбить человека – это последняя, мать её, капля. Что теперь, сука, делать?» – рычал он сквозь зубы.

Схватил телефон, связи нет. В порыве ярости отшвырнул бесполезное устройство, которое смачно влепилось в резиновый коврик и отскочило куда-то под кресло.

Следовало выйти, проверить. Если человек жив, а, скорее всего, так и было, двигался он медленно, то его нужно тащить в машину и везти в больницу. Где находиться ближайшая, он не ведал, навигатор не работал, а бумажной карты у него нет. Ведь знал же, что нельзя надеяться на все эти современные штучки. Слишком много мир возложил на них обязанностей и они обязательно в самый нужный момент подведут. Нет ничего надежнее старой-доброй бумаги и развитой памяти. Современные технологии, призванные облегчить жизнь человеку, в реальности только вредят ему, порабощая и размягчая мозги.

Курагин хищно оглянулся по сторонам, в его голову закралась крамольная мысль – свалить по-быстрому. Никто же не видел, туман спрятал всё. Но скривил кислую мину. Все люди должны оставаться людьми тем более в такой ситуации, и если человек нуждается в помощи, то необходимо ее оказать. Смотря то вперед, то в зеркало заднего вида, он судорожно соображал, как поступить. Выходить из машины не хотелось, да и торопиться надо. Там любимая жена, а тут бомжара какой-то. Хотя это суждение, возможно, не являлось справедливым, учитывая данные обстоятельства.

На видимую часть обочины в нескольких метрах от автомобиля, со стороны леса, где туман немного расступился и виднелись деревья, вышло существо. Курагин, заметив его краем глаза, сначала подумал, что это обычная собака, и хотел было отвернуться, решив все-таки выйти из автомобиля. Но уловил что-то странное в образе и резко вгрызся взглядом в зверя. Желание выходить из машины сразу улетело под водительское кресло и скрылось там вместе с остатками напускной бравады, которой он пытался обманывать себя с самого начала этой поганой истории.

Это существо не являлось собакой. Бугры мышц, огромная морда с узкими щелочками глаз и торчащими из длинной пасти серебристыми зубами и лоснящаяся шкура красного цвета. Могучая тварь двигалась медленно, вспарывая землю огромными когтями. От нее веяло могуществом, силой и еще чем-то потусторонним. Как он мог подумать, что это собака! Это существо скорее походило на медведя или на огромного волка, но в реальности не являлось ни тем, ни другим. Невероятная тварь водила мордой в разные стороны, как бы принюхиваясь и прислушиваясь, оценивая окружающую обстановку. Александр затаил дыхание, точнее, не мог вздохнуть от ужаса, который сковал всё его тело. Единственное, что он мог сейчас делать, это наблюдать за приближающимся невероятным существом.

Картина, представшая перед ним, была настолько фантастической, что он забыл обо всем: о тумане, о человеке, нуждающемся в помощи, которого он минуту назад сбил своим автомобилем, о всех метаморфозах, произошедших с окружающим миром за последний час, о всем том, что раньше вызывало удивление и вопросы.

Сейчас же в реальности его вселенной была только эта тварь, выходящая из тумана будто в замедленной съемке, и он, безмолвно сидящий в автомобиле, всеми силами старающийся не обделаться от страха.

Двигалась тварь очень грациозно, так, что в других обстоятельствах можно было бы ей залюбоваться. В движениях чувствовалась невероятная сила и грация. Огромные мышцы, перекатывающиеся под плотной шерстью, ничуть ей не мешали, а, наоборот, делали движения плавными и четко выверенными.

Заворожено разглядывая неведомого зверя, он заметил на её шее какое-то подобие ошейника или что-то, на него похожее. Ошейник обвивал шею твари и лентой уходил в подбрюшье, как будто это был не ошейник, а шлейка для собак. «Хозяйская тварь», – проскочила неуместная мысль.

Где-то в районе предполагаемых ушей, вместо которых были небольшие углубления, это устройство источало неяркое пульсирующее голубоватое свечение. Вещь выглядела явно рукотворной и имела техногенное происхождение, то есть сделали его явно не вручную. «Это какой-то сюрреализм, – думал Курагин, – туман, лес, жуткий зверь с видом посланника ада, с торчащими изо всех щелей клыками, когтями и еще черт знает чем, от вида которого можно наложить в штаны, и технологичный ошейник с, мать ее, долбанной подсветкой. Не хватало только дыма из ноздрей и огня из пасти».

Сзади автомобиля послышались стоны, и невероятная тварь устремила свой взор в направлении звука. Александр плавно повернул голову, и вместе с ней всё тело, до хруста шейных позвонков, и увидел краем глаза того самого мужика, которого прокатил по своему автомобилю.

Человек не отправился к праотцам. Он был не совсем здоровый и целый, но точно жив. Перевернувшись на спину, он медленно, смотря обреченными глазами, на огромного монстра, и жалобно скуля, делал судорожные попытки отползти подальше. Приподнявшись на локтях, он скреб одной целой ногой по асфальту и делал короткие рывки в направлении противоположной обочины. Его лицо покрывали свежие порезы. Одежда была разорвана на лоскуты, как будто ее резали ножницами или секли острой бритвой, а на местах разрезов она обильно пропиталась кровью. Такие повреждения одежды и самого пострадавшего вряд ли могли появиться в результате случившейся несколько минут назад аварии. Скорее всего, этот человек уже встречался с этим хищником и именно от него убегал, когда выбежал на дорогу.

Не успев оценить ситуацию с порезами и нападением на человека этой нечисти, как зверь в два прыжка оказался возле несчастного и молниеносным движением могучей лапы снёс бедолаге голову. Тот даже не успел понять, что умер. Голова отлетела на несколько метров и с неприятным стуком упала на асфальт. И, прокатившись по нему, застыла на обрубке, остановив мутный взор на своем убийце. Кровь брызнула из артерий тугими пульсирующими струями. Потом тело несколько раз конвульсивно дёрнулось и замерло в алой луже навсегда.

В этот момент все сомнения, связанные со сбитым человеком, которые еще могли тревожить Курагина до этого, теперь напрочь отпали, точнее, отлетели в безграничное космическое пространство вместе с оторванной головой, которую снесла эта совершенно невообразимая и непонятно кем порожденная тварь.

Зверь поднял голову и издал сначала дикий скрежет, а потом жуткий вой, не так давно слышанный в этом адском лесу. Клич был чужд нашему миру, ни одно известное животное не могло издавать подобные интонации. Вероятно, именно так ревут приспешники дьявола в преисподне. От возникающих акустических вибраций у Александра начало рябить в глазах и колоть сердце.

Вот оно как, родилась мысль в затемненном сознании. Это не что иное, как победный клич, убил и порадовался, вот сучара поганая. И тут же раздались похожий рёв и скрежет со всех сторон, красноречиво указывая на то, что такая тварь тут не одна. От режущего слух звука сильно закружилась голова и начало мутить. Но оторвать глаза он не мог, тело онемело, а взгляд прилип к происходящей за окном картине. Если эта гнида не заткнется, я точно грохнусь в обморок. Только возникал вопрос, от звука или от стресса, или от совокупности этих незнакомых чувств.

Курагин себя не считал слабаком, но столько впечатлений он не испытал за всю свою уже немалую жизнь. Он понимал, что беспамятство в данном случае означает смерть, а умирать он не хотел, да и просто не имел на это права. Потому что сейчас он в ответе не только за свое здоровье и целостность, но и за жизнь своей супруги.

Ошейник у псины замигал красным, и она, закрыв свою огромную пасть, молниеносно метнулась в чащу леса, исчезнув в ней, как будто её и не было. Только обезглавленное тело, лежащее на асфальте в луже собственной крови, оторванная голова и предобморочное состояние говорили об обратном.

Он остался один, наедине со своими мыслями и собственным страхом. Тут, на этом самом месте, сейчас, на его глазах, произошла ужасная трагедия, которой нет никакого разумного объяснения. Было совершенно непонятно, что это за тварь, и категорически неясно, как с ней бороться, и вообще, возможно ли это физически. А если принять во внимание, что таких враждебных существ оказалось много, то понадобиться целая дивизия военных на танках, чтобы их одолеть. Или, в крайнем случае, прямой удар тактической ядерной боеголовкой, дабы пресечь распространение этой дряни по всей планете. Как любят показывать в американских фильмах, когда уже всё вышло из-под контроля. И было абсолютно очевидно, что в прямом столкновении с таким зверем даже подготовленный человек погибнет, не успев это осознать. Оружие тоже не панацея, во всяком случае стрелковое: во-первых, непонятно, насколько высокие технологии заложены в те устройства, которые несла на себе эта тварь. Во-вторых, в этом тумане весь металл молниеносно превращается в мусор, а стрелять из ржавой пушки или автомата – значит обречь себя на смерть. Оставалось надеяться, что в условиях российской бюрократии такие страшные решения, как удары по Подмосковью, будут приниматься, как всегда, долго.

Зрение начало восстанавливаться, а картина за окном не изменилась. Туман, как и прежде, плотно стелился по округе, меняя привычный зеленый цвет на бурый. Трава стала тёмно-коричневой, а листва сравнялась по цвету со стволами деревьев, создавая иллюзию монолитности растений. Ощущение было отвратительное, как будто всё вокруг испортили, сломав природу. Чувство неправильности душило и пыталось ввергнуть в унылое безумие, чего допускать никак нельзя.

Почему эта тварь меня не тронула? Что ему помешало? Неужели зверь не увидел меня и не почуял? Но это вряд ли, такие всё узрят лучше человека. Или это потому, что я в машине сидел? Тоже маловероятно. То, что эта тварь легко и без угрызения совести могла прибить меня точно так же, как того мужика, сомнений не было, и тонкий металл его уже потрепанного корыта не стал бы сколь-нибудь ощутимой преградой. Но вот она этого не сделала, или не сделал, кто это, мальчик или девочка, или вообще оно, непонятно. Думал Александр, склонялся к версии, что ее целью был этот обезглавленный несчастный. А эти красные огни на его ошейнике могут указывать на то, что им кто-то или что-то управляет. И может так оказаться, что это вообще не живое существо в нормальном понимании этого определения, а нечто синтетическое, рукотворное. И если сложить два плюс два, то мы имеем идеальную машину для убийства. А вот кто и зачем прислал её сюда, загадка номер один. Вряд ли твари пришли просто убивать, для развлечения. Наверняка у них есть четко поставленная задача, и все цели уже определены. И если это так, даже отчасти, то мои шансы на выживание равны нулю.

Страха за себя уже не было, осталась только черная тоска, а осознание реальности сдавливало горло. Вдруг он больше не увидит свою любимую жену и единственную дочку, своих балбесов-собак, свой дом, в который вложил столько сил. Его внутренние моральные силы находились на пределе, так что руки готовы были опуститься. Но в еще большей степени его душило лютое чувство, что он может потерять жену и остаться в полном одиночестве. Эти страхи его преследовали всю жизнь, и он их считал проявлением трусости. С того самого момента, когда в пятилетнем возрасте его забыли забрать из детского сада. Сначала воспитательница сказав, что его скоро должны забрать убежала по своим делам. А затем родители подумали, что заберут бабушки и дедушки, те в свою очередь подумали, что заберут родители. И он прожив сорок восемь лет на земле, до сих пор помнил как стоял у окна раздевалки и смотрел на входные металлические ворота, в ожидании, что его не забыли, что его все таки заберут. И прекрасно помнил тот страх когда выключился свет погрузив детский сад в кромешную тьму. Тогда осталась только луна, которая тускло освещала его лицо без единой слезинки и пустота царящая в огромном здании. Его так и не забрали и он просидел всю ночь лавочке, в абсолютном одиночестве боясь пошевелиться.

Однако надо ехать дальше, рано себя хоронить, назад пути все равно нет. Он это прекрасно осознавал и уже принял. Неизвестно, сколько еще проработает мотор автомобиля. Звуки он издает уже совсем неправильные. Значит, надо из него выжать максимум, а дальше посмотрим, как говорили предки: «Будет день, будет и пища».

Курагин вытер дрожащей рукой липкий пот со лба, затем включил передачу, ватной ногой нажал на педаль газа и в обнимку со своей тоской и литрами адреналина, держась за погнутый руль, поехал дальше, навстречу уже имеющей вполне реальные очертания опасности в виде невиданных тварей и еще бог знает чего. Хотя к богу творящееся тут непотребство, скорее всего, не имело никакого отношения.

Глава 3

Садовое товарищество “Сухое”

Среда 14 июня

Загоняя машину во двор через плавно открывающиеся автоматические откатные ворота, Пётр Васильевич Синицын улыбался. У него была хорошая жизнь, которую он провел со смыслом не жалея ни о чем. На своем участке он построил качественный дом, справил добротную баньку, недавно сделал мангальную зону из кирпича. Еще у него была прекрасная жена, с которой он жил душа в душу, а на лето к нему привозили его шаловливых, но замечательных внуков, которых он любил больше жизни. Ведь сейчас выйдя в отставку, он уже мог себе позволить не работать, обеспечив себе нормальную безбедную жизнь, и посвятить всё свое время внукам и детям, которым в бытность службы отечеству не смог дать всего того, чего дать желал.

Запарковав свой внедорожник под навесом, он вытащил из багажника сладости, которые обещал Владику и Светланке, и, хлопнув по щеке, убивая очередного кровососа, направился в дом.

Его собака, огромная немецкая овчарка Найда, подлетела к нему, чуть не сбив с ног. Начала ласкаться, виляя хвостом, как пропеллером, поскуливая и слюнявя его своим огромным розовым языком.

– Найда, фу, отойди, блин, ты меня всего уже обслюнявила. – подняв вверх пакет с детскими гостинцами, не злобно возмущался бывший генерал, пытаясь зайти в дом.

Свою собаку он тоже любил и уважал. Она была очень умная и понимала его с первого взгляда или жеста. Их дружба была крепкой и взаимной. Потом она была прекрасным защитником его маленького царства. Он никогда не сомневался, что его собака за семью голову положит, но не даст никого в обиду и сами никому не навредит.

– Да погоди ты, – отодвигая морду собаки от пакета, ласково говорил генерал, – тебе тоже есть вкусняшка, сейчас дам. – Та, поняв, что ей светит лакомство, еще сильнее завиляла хвостом, хотя, по мнению Петра Васильевича, быстрее было уже было некуда. – На, бери, самую большую выбрал.

Получив огромную прессованную кость, довольная Найда скрылась в своих апартаментах. Это был огромный вольер с красивой, сделанной на заказ резной будкой. Собака высунула морду в проем и, зажав косточку лапами, начала с удовольствием и оттяжкой ее погрызывать и полизывать. Еще раз улыбнувшись и подумав о том, что вот только она так искренне умеет радоваться и так смачно поедать лакомство, генерал вошел в дом.

Не прошло и часа, как он приехал домой, когда что-то неуловимо изменилось. Странное беспокойство начало одолевать Петра Васильевича, а своему чутью он привык доверять. Оно не раз его спасало, сохраняя ему жизнь. И он всегда плевал в тех, кто не верил в это, несомненно, невероятное, но реально существующее явление.

Он встал из своего любимого кресла и подошел к окну, задернутому полупрозрачной шторой, и, отдернув ее, ничего не увидел: ни бани, ни вольера с довольной Найдой, ничего. За окном клубилась розовая дымка, скрывающая за плотной завесой даже траву под окном.

– Соня, подойди посмотри, – негромко сказал генерал своей жене, которая читала, сидя на диване, поджав под себя ноги, – что думаешь?

– Ух ты, – удивилась она, подойдя к окну и встав рядом с мужем.

Такого тумана она в жизни не видела. Был, конечно, в ее детстве, когда туман был очень высокой плотности, что буквально в двух шагах ничего не увидеть. Но это явление, происходившее сейчас за окном, было совсем другим, от него веяло чем-то зловещим и потусторонним. Ее хорошее настроение внезапно испарилось вместе с очередным всполохом густого марева, сменившись липким и влажным страхом. По спине женщины пробежал холодок, перетекая на руки, поднимая волоски. – Это что, туман такой или что? – дрожащим голосом произнесла женщина и вопросительно взглянула на супруга.

– Не думаю, что это простой туман, – задумчиво сказал генерал, вглядываясь в клубящиеся потоки розовой массы за окном. Это марево походило на убежавший из кастрюли кисель, и он уже учуял тяжелый запах тухлятины, который начал просачиваться в дом. Это был точно не туман, а какой-то газ, и ему показалось, что он уже слышал нечто подобное, и на него шквалом нахлынули воспоминания.

*******

На заре его карьеры, когда он был еще старшим лейтенантом и работал в отделе расследований. Им в один день поступили сигналы о пропаже большого количества человек. Сначала о том, что сотрудники лесопилки не вернулись со смены. Потом пропали грибники, ушедшие в лес, и завершилось все истерикой супруги директора той же пресловутой лесопилки, который перестал отвечать на звонки, и всё это произошло за очень короткий отрезок времени. Но если на пропажу работников лесопилки, которые могли просто забухать, и на заплутавших в лесах грибников можно было не реагировать, во всяком случае сейчас, то директор Сергей Степанов был авторитетным человеком, и в совокупности с истерикой его жены заставило руководство отреагировать и послать на предприятие оперативную группу во главе с капитаном Стариковым Тимуром и старшим лейтенантом Петром Синицыным, являющемся его помощником и непосредственным подчиненным.

Времена тогда были неспокойные, и на такие задания приходилось брать автоматическое оружие и надевать бронежилет в обязательном порядке. На лесопилке они могли столкнуться с чем угодно, от нападения диких зверей до криминальных разборок, которые в последнее время сильно участились.

– Готов? – спросил Тимур.

Пётр согласно кивнул. Они сели в патрульный УАЗ и, медленно вырулив из ворот территории отделения, выдвинулись выполнять задание.

– Тимур, что-то мне не по себе сегодня. Не пойму, то ли знобит от болезни, то ли просто холодно. – Пётр поёжился.

На улице была глубокая осень, дул сильный холодный ветер, но яркое солнышко ласково пригревало сквозь автомобильное окно, распространяя тепло по озябшему телу Петра. В помещениях отдела еще не включили отопление, а обогреватели были строго запрещены. По этому все мерзли и болели без остановки.

– Не ссы, салага, – Тимур растянул рот в ухмылке, сверкнув золотым зубом, приняв дрожь напарника за страх. – Скорее всего, там просто большой сейшн. Отдыхают ребята, вот и всё. Может, и нам нальют. А эта истеричка просто нагнетает обстановку. Она так делает каждый раз, когда пропадает ее благоверный.

– И часто он пропадает? – спросил Петр, потирая сонные глаза и зевая. В теплой машине его начало размаривать, и предательски слипались глаза. Только чувство тревоги и болтовня напарника не давали окончательно провалиться в сон.

– Не часто, но бывает, думаю, и сейчас та же история. Он же как, то забухает, то уедет в город на блядки, то на охоту свалит, не предупредив никого, короче, сбегает он от своей бабы на отдых постоянно, – Тимур рассмеялся. – Вот она и нервничает, бедная.

Они свернули с асфальтированной дороги на гравийную, окруженную густым лесом, и сразу потемнело, как будто настали сумерки. Высокие сосны стояли плотной стеной и закрывали густыми кронами солнечный свет. Лесная глушь была тихой и сумрачной – здесь царили тишина и тайна, скрывая нечто зловещее от посторонних взоров. Петр поднял глаза, всматриваясь в высокие кроны деревьев. Ему стало страшно, и по телу побежали мурашки. Лиственные деревья, растопырив свои корявые оголившиеся черные пальцы, выглядели жутко. Они нависали со всех сторон, как человек над муравейником, страждущий разрушений и аннигиляции. Ему казалось, что лес живой, что он движется и шепчет, а ветви шевелятся, как змеи.

Дорога, которую преодолевал автомобиль, вернула Петра, своим качеством покрытия, в реальность. Вся дорога была разбита тяжелыми грузовиками, которые возили лес, и оперативники подлетали на каждой кочке, рискуя удариться о потолок головой. От гравийного покрытия, вдавленного многотонными машинами в грунт, не осталось и следа, превратившись в грязевое месиво из размокшего грунта и нападавших веток с глубокими накатанными колеями.

– Твою мать, Тимур, сбавь скорость, я чуть язык не прикусил, что тут за дорога такая поганая! Раздолбали всё на хрен. – Трясло и кидало оперативников нещадно. Пётр крепко вцепился за поручень на торпеде, пытался удержаться на месте и не вылететь в лобовое стекло. Ему казалось, что вот-вот у их бобика отвалится колесо или они приземлятся на грунт, пробивая днище машины повсюду торчащими корнями.

– Вот ты городской человек, не нюхавший сельской жизни. Привыкай. Тут так, ямы да колдобины, причем не только на дорогах, но и в головах, – Тимур заржал, – вы же там у себя в городе разнежились совсем. Дороги ровные, в магазинах всё есть, метро с эскалаторами, в общем, всё, как положено и как нужно человеку. А тут не так, брат, тут всё сделано из говна и палок и вкопано в дерьмо. И по всему этому еще и трактор своими гусеницами прокатил, ну или грузовик с армейскими колесами проехал, что в принципе равнозначно.

– Слушай, Тимур, ты не думай, если я из города, то и жизни не видел. – Начал Петр, немного повысив голос от возмущения. – Видел, у меня тоже в жизни бывало много дичи, от которой даже сейчас не по себе. В том районе, в котором я жил…

– Ой, да знаю я про твой район, не кипишуй, знаю я, как вам там тяжко живется, прямо слезы наворачиваются каждый раз, когда думаю об этом, – перебил оперативник своего напарника, не желая слушать сказки про плохую жизнь в городе. Его всегда раздражали люди, которые, имея всё, жаловались на свою такую «несчастную жизнь». При этом, живя в комфортных квартирах, в холодильниках у них всегда есть еда, они каждое лето мчатся на море, а то и за границу, считая себя очень уставшими, абсолютно не зная и не задумываясь, в каких условиях живет периферия. Как иной раз трудно добыть элементарные, но жизненно необходимые вещи. А порой даже минимальное пропитание, и даже не для себя, а для своей семьи.

– Вот ты зря, – не сдавался Петр, – как говорил профессор Преображенский из бессмертного произведения Булгакова, «разруха не в клозетах, а в головах». И я с ним реально согласен. Ты говоришь: «Всё сделано из говна и палок и воткнуто в дерьмо». Тогда ответь мне, кто это всё сделал, не мы ли всё это сотворили, или, точнее, ничего не сделали ради того, чтобы стало лучше. Мы только сетуем на плохую жизнь и все надеемся на кого-то, что вот он должен для нас что-то хорошее сделать, думая, что от нас конкретно ничего не зависит. А вот это не так, только от нас и зависит. Только от того, как мы будем выполнять свою работу, будет зависеть качество нашей жизни и наших граждан. Человек не ленивый, с мозгами всегда заработает себе на хлеб и сможет построить для себя и для своей семьи достойную жизнь.

– Хорош, хорош. Эка тебя занесло, – Тимур хмыкнул, – правдоруб ты наш. Ты еще молодой, многого не знаешь, идеалист ты наш, но вектор мыслей у тебя верный, одобряю. – И он хлопнул молодого напарника по плечу. Ему понравилось, что Петр не ныл, как часто делают горожане, а имел четкую позицию и нерушимые принципы, за которые был готов бороться.

Когда перед ними выросли старые, ржавые и настежь распахнутые ворота, все замолкли. Они добрались до территории предприятия, которое встречало их неприветливым серым осенним мраком и завывающим ветром, от которого заныли суставы. Патрульный УАЗ пересек линию ворот и остановился недалеко от основного ангара, выпуская из себя людей.