Полная версия
Он срывается с места, бежит, придерживая болтающийся рюкзак. Ему мерещится, что за спиной, в нескольких метрах, уже догоняет Лёша. Ещё чуть-чуть – повалит его на землю.
Звук близко, прямо за ним. Лёва несётся без оглядки, что есть сил. Участки проносятся один за другим. Звук приближается, уже рядом. Сара… Она обгоняет Лёву и вырывается вперёд, виляя хвостом, в бестолковой надежде, что с ней играют. Тупая собака! Могла хотя бы команду защитную выучить за свои тринадцать лет!
Лёва не может обернуться, боится. Он добегает до леса, запрыгивает в кустарник, петляет, бежит налево, в сторону своего дома. Его крепость через пару улиц, надо только пробраться через заросли. Впереди какая-то грязная топь, Лёва держится кромки, всё ещё не оборачивается. Справа прыгает Сара, двигаясь с ним в такт.
7.
Урод ты, Лёша, никогда не прощу.
Оля вытирает сопливый нос рукавом красного худи. Весь спектр негативных эмоций хлещет её, словно плетью, подгоняя свалить подальше ото всех и больше не видеть их. Как этот урод мог её предать? Её – самую желанную девушку в поселке, и всех соседних. На Олю только слепой не засматривается! Она свои сильные стороны прекрасно осознает, никакой ложной скромности.
Ещё вчера она с Лешей была на дискотеке, они танцевали, а потом ночью сидели у него в комнате, занимались любовью, он её ласкал, целовал в шею, обнимал, говорил всякую хрень. Ту самую хрень, в которой обещал подарить ей своё сердце, самого себя, увезти отсюда в люди. Пиздабол и предатель. Она его презирает. Бывший еще не знает, что Оля заметила его с другой бабой, какой-то не местной шлюхой. Ей не хватило сил и мужества пойти разбираться, хотя желание выцарапать девке глаза было не иллюзорным.
Оля ревёт, всё – прорвало. Хочется заорать. Боже, как стыдно, где гордость? Дорога пустая, только что мимо неё прошёл Лёва и его отец. Если бы не эти двое, то она бы разрыдалась ещё раньше. Стойкое желание напиться, обкуриться и послать рыжего мудака… Написать. Написать так, чтобы наверняка. Окончательно и бесповоротно. Перед глазами снова эта картина, как Лёша сосётся с той сукой.
Изнутри поднимается скулящий стон. Оля ускоряет шаг, бежит. Не домой. Мать она видеть не хочет. При одной лишь мысли о домашней тюрьме подступает рвотный рефлекс. Это место осточертело, оно неприятно, а Лёша был единственным светлым пятном в кромешной тьме.
Оля заворачивает на свою улицу, бежит прямо: справа мелькает её дом, слева – дом председателя совета Михаила Евгеньевич. Впереди лес. Тот самый – Тихий. В него она не ходила никогда. В детстве жутко боялась историй с отцом Лёвы, а как выросла – не было нужды. Какие ей леса и озёра? Что там делать? Пачкаться и высматривать змей в траве? Но сейчас – насрать. Туда, и сесть где-нибудь недалеко, проораться и нареветься, чтобы никто не видел. Затем подготовить текст для её бывшего, написать и заблокировать везде.
А если эта тварь хоть слово вякнет и сольёт её голые фотки в сеть, которые она, как наивная дурочка, разрешала ему делать – засудит. Засудит, добьётся компенсации и свалит на эти бабки в Москву. Найдёт отца, который обеспечивает их, выплачивая финансовую помощь до сих пор, даже после совершеннолетия, и расскажет ему всё. Со слов матери – папа богат, вроде какой-то музыкант. Денег на их содержание не жалеет. А значит, дочь помнит и долг перед ней за своё отсутствие в её жизни исполнит – поможет. И хотя Оля никогда его не видела, а единственным напоминанием об отце осталось старое пианино, она уверена: он не оставит её в беде.
Глава 2.
1.
Лёва отдышался, сидит на какой-то коряге, всё ещё всматривается в кусты и деревья, которые недавно пробегал. Никто не гонится, вроде бы. Сидит уже минут пять, слушает дыхание и сердце. Он не спортсмен, физкультуру не любит – всё это для безмозглых кретинов, чтобы покрасоваться перед девчонками. Лёва искренне так думает, и даже то, что некоторые сверстники из параллельного класса называют его задротом и инцелом, таковым себя он не считает.
У него был опыт с девушкой. Да, не самый яркий – на днюхе у Санька в прошлом году. Там отмечал весь класс. Лерка нажралась, начала с ним заигрывать. Далее рассказывала, как он ей нравится, и его рэп, и выступления в школьном КВН. Сказала, что хочет, чтобы он был у неё первым. Затем типа пошла спать, поманила за собой в комнату, он за ней. Она, правда, в процессе предварительных ласк заснула. Но это не помешало Лёве завершить задуманное и потерять свою девственность. Он потом гордился, даже поменял никнейм в игровом лаунчере на более взрослый и убрал аниме-аватарку. А то несолидно. И насрать, что Лерка после этого обиделась и перестала с ним общаться.
Всё, хватит сидеть, до дома рукой подать. Близко, вроде где-то впереди – через эту слякоть и кустарники, за зарослью. Ну а потом левее, на улицу. Лёва на всякий случай достаёт телефон: связь ловит. Хреново, но на навигатор хватает. Всё верно – через 50 метров его участок. Выйдет как раз из Тихого леса, аккурат куда нужно.
Встаёт, подзывает собаку, лежащую рядом и смотрящую на него любопытными карими глазищами.
– Пойдём, Сара, пойдём, родная. Этому ублюдку ещё отомстим. Я тебя подрессирую – яйца ему откусишь, если они там вообще есть. За лето станешь у нас боевой единицей. А то ты бойцовская, а толку – зиро.
Кане-корсо моргает ресничками, водит носом, послушно идёт следом. Лёва разводит ветки руками, очередная лужа – прыжок, выдох. Не, нахрен такие приключения. От отца – на улице больше ни на шаг. Либо, когда рыжий на своей работе в городе, по будням.
Ещё несколько метров. Впереди звук, отчётливый. Лёва вытягивается в струнку, столбенеет. Откуда? Оттуда? Не может быть, послышалось? С первого раза не разобрать. Прислушивается.
Ветка сломалась – теперь отчётливый хруст. Лёва хватается за ближайшее дерево, впивается пальцами, всматривается. Его же не могли обойти? Они настолько запарились?
Из зарослей выныривает Оля.
2.
Оля сидит здесь уже несколько часов, пригрелась на мшистой кочке, вытянув ноги вперёд. Сообщение Лёше отправлено давно. Написала, что знает об измене и всё видела. Ясно дала понять, что между ними всё кончено и она его ненавидит, но если он всё же захочет объясниться и извиниться, то пусть знает – она в Тихом лесу. Сообщение вышло не таким гневным, как планировалось изначально, более плаксивым. Но, на вский случай, Оля всё же везде заблокировала его, показав свои намерения и серьезность, а пока что слушает музыку из плейлиста. Слёзы всё ещё накатывают волнами, хоть и прорыдалась. Девушка уже собирается уходить, снимает наушники. Где-то недалеко слышен шум и кряхтение. Вроде бы не показалось. Оля вслушивается. Тишина. Но внезапно – опять.
Неужели Лёша? Прочитал? Одумался? Послал ту девку и пошёл искать её? Она же написала, куда ушла, он знает. Девушка подскакивает, вытирает слёзы, стараясь скрыть слабость.
– Лёшенька? – неожиданно для самой себя, окликает нежно.
Направляется на звук. Перед ней ветки, которые она спешно раздвигает. Рывок в сторону шума. Блин, ещё и яма – чуть нога не ушла в грязищу. Наконец-то открытое пространство. Быстрый осмотр местности. Лес. И Лёва.
– Оля? Ты? Ты чего здесь?
Тишина. Перед ней стоит растрёпанный пацан с разгоряченным лицом и буравит её выпученными глазами, будто призрака увидел.
– Я? Это ты чего здесь? Вы же с Михаилом Евгеньевичем на рыбалке. Наврал? Следил за мной или что? – спрашивает гневливо.
Тот мнётся, начинает крутить башкой.
– Нет. Ты чего? Я просто оттуда и сюда, – хаотично тыкает пальцем за своё плечо. – Ну, решил, типа, пройти задворками. Правда.
– Ясно.
– Я не следил. Ты не подумай, жопу ставлю!
– Чего? – ошарашенно спрашивает она от его вульгарного и неуместного ответа, но пацан, похоже, общается так всегда, с молодёжным московским жаргоном.
– Не следил, – чуть повышает тон, подмечая недоумение девушки, – отвечаю!
– Господи… Ладно. Иди, пожалуйста, куда шёл.
Сара радостно перепрыгивает через земляные ухабы и упирается мордой в ладонь. «Мне бы твой оптимизм, подруга», – думает Оля, поглаживая её по крепкой голове.
– Я и иду, – бурчит под нос пацан. – Ну извини, что помешал. Не думал, что тебя здесь встречу, – он тянется к своему рюкзаку. – Вот, это тебе. Решил купить «Рафаэлло». Будешь?
Лёва подходит к Оле и протягивает маленькую упаковку конфет. Смотрит на девушку так, как смотрит на неё Сара – по-собачьи, будто с надеждой на ласку и нежность.
– Я не хочу.
– Не хочешь? Ну ладно, – торопливо убирает их в задний карман джинсов. – может… может, покурим тогда? – нервными движениями нащупывает пачку.
Он невероятно навязчив. По-любому же видит, что она не хочет сейчас общения.
И правда, видит. Достаёт сигареты и подмечает:
– Ты зарёванная какая-то. Чё-то случилось?
– Тебя не касается.
Оля отвечает нехотя, но сигарету берёт. Они закуривают.
– Слушай, правда, иди. Я хочу побыть одна.
– Это из-за рыжего?
– Рыжего?
– Ну, этого, Лёши.
Она делает глубокий вдох и выдох. Ей не хочется слышать от кого-то это имя, тем более так пренебрежительно. Его это вообще не касается. Наверняка видел её парня с другой бабой – и лезет. Как же тупо он себя ведёт, аж мерзко. Но девушка затягивается, держит себя в руках. Хватит истерить и показывать уязвимость – уж точно не перед этой малолеткой.
– Да. И надеюсь, ты понимаешь, что я хочу побыть одна. Пожалуйста, уйди.
Лёва будто смакует эти слова, затем куксится, словно малое дитя. Что у него в голове – она не знает и не хочет. Поскорее бы отвалил. Он просто кивает и как-то грубо одёргивает Сару за ошейник, после чего движется в сторону участков, оставляя Олю в необходимом ей одиночестве.
3.
Ну её, эту блондинку. Все блондинки недалёкие. Нарочно издевается – специально. Чужая и бесчувственная. Совсем не такая, как раньше. Ещё лет пять назад играла с ним на улице. Папа купил ему тогда воланчики, а играть было не с кем. Лёва часто приходил к Оле, звал её, и та не отказывалась. И в мяч, и воланчики, и воздушного змея пускать. Всегда была открыта для игр.
Когда она так отстранилась? Просто выросла? Лёва тоже вырос. Неужели недостаточно для неё? Но ведь его мама младше отца на целых восемь лет, а у него разница с Олей всего три года. Ерунда же!
Ладно, лето только началось, всё еще впереди. Главное – помнить: не навязываться, держать спину прямо, быть бодрячком, загадочным и умным, как детектив из какого-нибудь сериала. Девушкам такое нравится, как и сладкое. Правда, почему она тогда отказалась от презента?
С этими мыслями он пробирается через грубые ветки. Тропа уже перед ним, отсюда пришла Оля. Сара плетётся рядышком – верная, но уже уставшая за сегодня подруга.
Телефон в руке, навигатор штормит, связи нет. Зачем телефон, если улица в нескольких шагах? Но путь не ищется. Он идёт уже минут десять, как ему ощущается. Не может быть, чтобы потерялся. Солнце в зените. Через деревья оно тусклое и какое-то холодное, будто не греет. Сориентироваться затруднительно, но это и не нужно – его улица должна быть прямо перед ним.
Лёва останавливается, смотрит на собаку и склоняет голову на бок.
– Как отсюда дойти до дома? Тут невозможно заблудиться. Давай, найди дорогу! Проведи меня!
Легонечко и нежно похлопывает Сару по загривку, но та не двигается и водит мордой. В этом лесу она не бывала, места ей неизвестные.
– Блин, Сара, ты реально бесполезная, старая кляча.
Она не реагирует, только переставляет лапы и жалобно поглядывает на хозяина. Лёву это не раздражает, в конце концов они с ней в одинаковом положении.
Ещё несколько шагов, потом ещё. Что происходит? Где тропа? Сколько можно? Ему кажется, что он ушёл от места встречи с Олей уже на несколько сотен метров.
Парень дышит тяжело, замучался. Почему-то хочет крикнуть, но не решается – боится, что девушка может услышать. Но он так долго шёл и далеко забрёл. Судя по всему, услышать его она не должна. Он не сдерживается, кричит, хоть и не громко.
4.
Олю передёргивает от испуга. Даже через наушники она слышит крик соседского пацана. Звук доносится откуда-то из-за блекло-бурых кустов.
– Ты чего вопишь, дурной? – орёт ему в ответ со злобой. – Какого хрена не ушёл? Я же просила! На фига ты прячешься в кустах?!
Почему он никак не отвалит и не оставит её в покое? Малолетний маньяк, ей богу. Заросли шуршат, через несколько секунд из них вываливается краснощёкий Лёва. Он расстёгивает жилетку, оттягивает ворот водолазки, пытается отдышаться. Пацан выглядит так, словно всё это время прятался там, следил за ней, и делал физические упражнения, свойственные парням, подглядывающим за девушками.
– Ты чего, извращенец, что ли? – вызверилась она, выдёргивая наушники.
– Я не понимаю.
Вид у него ошарашенный.
– Боже, всё, окей, я сама уйду. Можешь здесь хоть обдрочиться.
Оля быстрым шагом обходит его, слегка толкая плечом, чтобы обиднее было. Но тот будто не замечает, бегает глазами по местности, опять мямлит:
– Я не понимаю.
Девушка уходит в сторону своей улицы и оставляет его не понимать одного. Он врос в землю, застыл на месте, только вскрикивает ей вслед:
– Там нет тропы, Оль!
Но тропа есть – она ступает по ней, перемешивая грязь и ломкую траву подошвами кроссовок. Вот те ветки, которые уже были примяты, когда Оля шла сюда. Вот те самые следы, деревья, сухие заросли. Парень, похоже, немного не в себе. Там все малолетки в Москве такие или этот особенно одарённый? Неудивительно, учитывая, что его папа имеет такую стрёмную историю в загашнике. Накапал пацану на мозги, которых и так не шибко много – вот и вырос неадекватным.
В своей задумчивости и рассуждениях девушка пробирается через ветки какое-то время. Должна была уже выйти – давно. Но улицы впереди не видно. Даже никакого намёка на неё. Где редеющие деревья и кустарники? Где просвет? Что за ерунда? Откуда-то из-за спины, недалеко, доносится взволнованный крик Лёвы:
– Оля, ты там? – через паузу: – Ты всё ещё там?
Она останавливается, оборачивается. Те же самые примятые ветки, следы, деревья. Девушка в непонимании идёт в сторону кричащего пацана. Через несколько секунд обнаруживает его на том же самом месте. Рядом озирается по сторонам Сара, чуть поодаль – примятая кочка мха, на которой Оля сидела всё это время и горевала.
Непонятно почему, но по спине пробегает неприятный холодок.
5.
– У тебя тоже не ловит? – дрожащим голосом спрашивает Лёва, водя телефоном над головой и всматриваясь в экран.
– Тоже.
– У меня ловило, блин. Недавно, даже навигатор пахал. Но теперь вообще нихрена!
– Здесь нормально ловит. У тебя оператор столичный, по регионам плохо работает, их вышки далеко от посёлка. Мы используем тут другого, они ближе, у въезда в СНТ.
– Ну так значит, у тебя должно ловить?
– Должно. Но связи нет, – проверяет в очередной раз полоску сети.
Лёва всматривается в хмурящееся, уставшее, но всё ещё красивое лицо Оли. Девушка выглядит взволнованной и растерянной. Ему хочется подойти к ней ближе и обнять, успокоить. Но он этого не делает. Ему бы самому сейчас не помешала поддержка – желательно отца, который должен помочь, как только хватится сына. Единственный правильный вариант – не оплошать перед Олей. Взять себя в руки, проявить инициативу и уверенность в этой ситуации. И главное – чтобы голос не дрожал перед его зазнобой. Сообщает решительно:
– Пойдём вместе? Ещё раз, но только теперь вдвоём? Я выведу нас.
Она отрывает глаза от телефона и пожимает плечами.
Вновь эти кустарники, заросли, плетущаяся рядом Сара. Вновь никакого просвета впереди. Ни через минуту, ни через пять, ни через десять. Айфон показывает тринадцать минут на секундомере. Рука, держащая мобильник, трясётся – не то от испуга, не то от усталости.
– Сколько идём? – интересуется девушка.
– Почти пятнадцать минут, – поникшим голосом, докладывает он.
– Нет, это какая-то ерунда. Пошли назад, по нашим следам.
Теперь девушка идёт первая, Лёва шагает за ней. Пришли. Сразу же. То же самое место, только тусклое солнце сдвинулось, как ни в чём не бывало. Оля матерится – громко и не по-девчачьи.
– Погоди пока отчаиваться. Я сюда пришёл с другой улицы, давай попробуем туда?
– Валяй, веди.
Вылазка закончилась ничем. Поменялась местность – уже не та небольшая поляна, но те самые рвы, которые Лёве знакомы. Останавливаются.
– Всё, пришли? – с какой-то издёвкой спрашивает она.
Оля нервно выдыхает, облокачивается о дерево, достаёт телефон и водит по сенсору большим пальцем, украшенным красным маникюром. Блин, да что же такое, не бывает так. Отчаяние подступает к горлу. Лёва не находит ничего лучше, чем позвать кого-то, кто бы мог услышать.
– Ау, люди, кто-нибудь слышит?! Помогите, мы заблудились! – кричит он в ту сторону, где, по его мнению, располагаются жилые участки.
Тишина. Он повторяет попытку. Безрезультатно.
– Дерьмо!
– Что? – поворачивается он к девушке.
– Не могу дозвониться в сто двенадцать!
– А как? Ведь связи нет.
– Когда не ловит твой оператор, то по этому номеру можно подключиться к любой доступной сети.
– Ясно. Хреново, – сокрушается он. – Ну мы же не настолько в отчаянии, чтобы уже звонить за помощью?
Оля поднимает на него глаза, сурово смотрит.
– Разве? Мне так не кажется.
6.
На часах – девять вечера. Всё это время они не бросали попыток пройти к СНТ. Точнее, какое-то время не бросали. Пару часов назад Оля махнула на это занятие рукой, и Лёва бродил один, но всегда возвращался. Солнце скоро зайдёт за горизонт, начинает смеркаться и холодать. Внутри, в душе, воцарилась пустота. Вначале было отчаяние, страх, но теперь эти чувства вытесняются усталостью. Если ночевать тут, то хоть одно утешение – Оля.
Надо развести костёр, у него есть зажигалка.
– Всё, находился? – бросает ему небрежно девушка, когда он подходит ближе.
Почему она ёрничает? Такое ощущение, что только он тут застрял, а ей что – по фиг? Её не парит, что им, скорее всего, придётся ночевать здесь, в лесу, близ озёр и болот? Лёва шарится по земле в поисках сухих веток, начинает их собирать в охапку. Он всё ещё надеется, что сегодня окажется в своей уютной постели. Папа по-любому пойдёт его искать. Прозвонит всех соседей и догадается, куда Лёву могло занести. Батя не дурак – отыщет мигом.
– Что ты делаешь?
– Ветки собираю, хочу костёр развести. Согреемся – и, может, заметит кто.
– Из этого? – указывает она кивком на деревяхи.
– Ну типа. А что такое?
– Ты вообще не разводил никогда костров, да?
Лёва отводит взгляд, смущается. Практики в этом у него действительно нет, но как она поняла? Тупо догадалась?
– Я и не говорил, что умею. Но а что тут уметь? Поджигаешь их жигой – и всё.
– Да? Ну, удачи тебе поджечь их зажигалкой.
Парень застыл, он не понимает, о чём говорит девушка и на что намекает. Она смотрит так, будто видит не его, а какого-то кретина. Что не так-то? Понятно, что она бесится и взволнована, но Лёва-то тут причём?
Похоже, что Оля замечает его недоумение. Встаёт, кривит губы, подходит почти вплотную. Ого, так близко! Лёва невольно сглатывает. Солнце светит уже с трудом, лишь кроны деревьев в серо-оранжевом отблеске, но этого хватает, чтобы увидеть её лицо, эти зелёные глаза – и забыть, как дышать.
– Ты чего застыл? Разучился думать? Дай сюда.
Берёт у него охапку и кидает на землю, прямо у ног.
– Иди ищи тонкие и сухие прутики. Можешь пройти чуть дальше, к началу озёр, найти сухую траву на открытой местности. Её там больше, чем здесь.
– Эмм…
– Ну не тупи, Лёва. Не поджечь эти ветки твоей зажигалкой, понимаешь? Нужен хворост, а потом уже ветки потолще. И только эти – в конце.
– А-а, ну да, я понял. Я так и хотел, – выдавливает из себя улыбку и приятно тает внутри, услышав из её уст своё имя. По имени девушка называет его редко. Он и не помнит, когда такое случалось последний раз.
– Я мигом, ща всё будет. Сара, оставайся здесь, никуда не уходи. Охраняй Олю! – говорит приказным тоном собаке и направляется вглубь леса.
Какая Оля умная и собранная, рассуждает про себя он. И эти глаза, словно изумруды. Он её не разочарует, не подведёт. Она, наверно, сейчас вообще офигела, когда Лёва сказал собаке охранять её, а не идти с ним. Проявил храбрость и заботу. Да, Сара, конечно, никого охранять не способна, но Оля же не знает.
Он очень доволен собой. И болот с озёрами он не боится. Не теперь.
Через какое-то время деревья редеют, становятся более сухими и облезлыми. Заросли всё такие же жухлые, серовато-золотистые. Внизу начинает хлюпать, но на небольшом пригорке виднеется невзрачный мох, веточки и сухая трава. Такая точно горит – что надо. Надо-то надо, а сколько надо? Он не уточнил, когда уходил. Ладно, не дурак же, разберётся. По-любому не горстка – надо нахватать побольше. Собирает, наклоняется, собирает ещё, идёт дальше, глубже.
Не замечает, как солнце ушло, оставив за собой лишь едва заметный просвет в тёмной синеве неба, где-то за горизонтом. Уже виднеются звёзды и луна. Но ничего, территория открытая более-менее – не заплутать. К тому же от Оли он ушёл недалеко, шагов на сто, не больше.
Здесь умиротворенно и красиво, насколько это можно назвать красотой. На летней веранде их дома озёр не видно, а тут они вон какие – далёкие, но с островками и тропами между ними. А если есть тропы, значит есть люди. В магазине мужики как раз рассказали про щуку и мелкую дичь в этих местах. Всё не так плохо, они просто заблудились, но всё ещё рядом с цивилизацией. Их обязательно найдут.
Где-то вдалеке что-то клокочет, какая-то живность. Где-то рядом – сверчки ещё. Места живые, с голоду тут не помрёшь, да и припасы есть пока что: бутеры, да пиво бесполезное.
Лёва всматривается вдаль. Впереди, в метрах ста, с водной глади взлетают утки, вода расходится небольшими волнами под светом луны. Ещё чуть дальше – серые камыши и что-то ещё. Что-то, что этих уток спугнуло. Парень расширяет веки, как бы пытаясь уловить больше света. Не сказать, что стало лучше, но не заметить невозможно. За камышами – какой-то силуэт, напоминающий выкорчеванное дерево с прямой веткой, похожей на руку, будто указывающей вглубь, на озёра.
Но ведь деревья не двигаются, а это двигается, пошатывается, как тряпка на ветру. А ветра нет. А силуэт есть. Он словно смотрит в сторону Лёвы, молчаливо наблюдает. Лёва наблюдает в ответ, дышит медленно, прерывисто. Пытается осознать, его глючит или нет? Затем силуэт направляется вперёд. Из камышей, по воде. Тёмный, неестественный, не человеческий, как призрак. Он идёт. Нет – плывёт. Над водой. К Лёве.
Ему кажется, что уши заполняет едва слышный стон или вой. Или даже какой-то писк – всё громче, ближе. Первобытный страх заполняет нутро. Лёва разворачивается, бежит обратно. Так быстро он не бегал никогда, даже от Лёши. Торопится, оттого спотыкается, но чудом не падает, сохраняет равновесие. Несётся, будто от смерти. Назад – к Оле.
Ни хрена не видно! Темень! Куда? Куда бежать? Он решает закричать, в надежде услышать ответ от девушки, но проглатывает крик на подходе. Впереди видит свет. Яркий и белый. Лёва мчится к нему, как мотылёк на огонь.
7.
Сара дремала, но словно что-то учуяла – приподняла любопытную морду. Теперь и Оля слышит звук, отрывается от телефона и включает вспышку. Светит в заросли, в сторону шума. Через мгновение перед ней предстаёт Лёва. Она почему-то не удивлена его состоянию и виду. Похоже, что пацан не заметил, как зашло солнце, и испугался темноты. Ну хоть хворост притащил, даже с излишком. Ладно, на что-то он да годится. В любом случае сейчас Лёва уже не так бесит, как весь этот день.
Признаться, когда она поняла, что что-то не так, и окончательно убедилась в том, что заблудилась, то пацана хотелось послать на три буквы. Потому что – с кем угодно, но только не с ним. Но, чуть подостыв, девушка поняла, что одной было бы в разы хуже и страшнее. Так что не стоит срываться, Лёва тоже в отчаянии, а учитывая возраст, может вообще распсиховаться.
– Молодец, собрал сколько нужно. Отдышись и давай разжигать огонь, а то холодно уже.
– Оля, я там это… – мечется, оглядывается, дышит тяжело.
– Что? Стемнело и испугался заблудиться?
– Чё? Не! Я не боюсь темноты. Даже мелким не боялся.
– Угу.
– Серьёзно, там просто какая-то херня. Не знаю что. Жуткая. На озёрах. Я не вру.
Говорит это так, будто реально что-то увидел. Ну, может, и увидел. Оля знает, что в страхе и потёмках сознание может дорисовывать и достраивать всякое. Главное – не паниковать в таких ситуациях. Ох блин, занесло же её. Меньше всего ей сейчас хочется быть мамкой для этого пацана. Она-то уже выросла, не присматривает за ним, как раньше. Да и он уже не совсем ребёнок.
