Тень Страха

– Чертова ведьма, – терпение приказало долго жить. Дернув истеричку ближе, я все же вскинул ее себе на плечо. Крылатая разъяренно охнула и попыталась лягаться, но я достаточно крепко сжал ее колени. Хрен с ним, пусть по спине колотит, может, вымотается и вырубится. Игнорируя возмущенные дергания ведьмы, я направился к точке следующего портала. Как ни крути, пора возвращаться, ей в любом случае нужна была помощь. Пусть и кого-нибудь другого.

Она ушла, как только мы оказались в особняке демона. Стоило мне поставить ее на ноги, ведьма сняла мою куртку, швырнула в меня и пошла прочь. Без слов, без взглядов. Развернулась и пошагала, как ни в чем не бывало. Разве что старалась держаться как-то поближе к стене.

Да и хер бы с ней, я ей не нянька. Хочет изображать из себя невесть кого – на здоровье.

Однако непрошеное чувство вины давило все сильнее. Я исходил свою комнату кругами, чередуя проклятия в адрес чокнутой с угрызениями совести, что заставил ее пережить. В конце концов, в очередной раз заметив следы ее крови на своих ладонях, сдался. Взял бинты, мазь из собственных запасов и поперся к крылатой, надеясь, что не выгляжу совсем уж идиотом. Это просто знак вежливости, что-то типа того. И, наверное, стоит как-то извиниться, что ли?

Она разрешила войти после второго стука, не спросив, кто за дверью.

Нет, я все же конченный идиот. Мог бы и догадаться, что Лина не будет целый час сидеть просто так.

На руках ведьмы красовались повязки. Плотные, пропитанные каким-то зеленоватым раствором, от самых локтей и почти до кончиков пальцев. Присмотревшись, я заметил, что углы завязок чуть, кривые, мокрые и рваные, будто завязывали их зубами.

Чертовски жаль, что я не спрятал бинты и мазь хотя бы в карман. Так был бы шанс избежать того позора, который крылатая явно собиралась мне организовать.

– Бог мой, стоило-то всего раз упасть на колени, – ядовито улыбнулась она, даже не пытаясь скрыть издевку в голосе, – как злой Гончий стал добрым доктором. Стесняюсь спросить, что ты собирался делать? – она кивком указала на банку в моей руке.

– Хотел поделиться действенным средством, – пришлось досчитать до десяти, прежде чем ответить. – Помочь.

– Ведьме? – алата практически рассмеялась. – Да я получше тебя разбираюсь в подобных вещах. Свободен.

День, когда эта кусачая стервь скажет, что надумала вернуться к Вильгельму, я встречу, как праздник. Пожалуй, меня впервые так унижали за порыв проявить добрые чувства.

– Что-то еще? – ведьма заметила мое молчание.

– Почему ты так отчаянно цепляешься за эту чертову маску сильной и несгибаемой? – Вообще-то я хотел спросить, зачем изображать из себя более злую суку, чем есть на самом деле, но все же сумел смягчить.

– Если тебе что-то во мне не нравится, это вовсе не значит, что ты видишь маску, – она зубами затянула потуже разболтавшийся узелок на повязке.

– Я видел тебя там. В тюрьме. Когда ты не пыталась держать лицо.

– Что с того? – глаза крылатой вдруг заледенели. – Погоди, это что – жалость? Решил, что за каких-то несколько минут разобрался, кто я, и выбор пал в сторону бедной-несчастной?

– Ты не так поняла.

– Мне твои терзания на хрен не сдались, – отрезала ведьма. – Жалость, помощь, сочувствие – по боку. Так что смело катись отсюда со своим непрошенным благородством…

– Блядь, да ты могла сказать, что все будет так! – сам не понял, как сорвался, повысив голос. – Предупредить, что там произойдет! Но предпочла выставить меня жестоким мудаком!

– Ах вот, что тебя так задело, – алата едва не замурлыкала, услышав то, что я вообще-то планировал оставить при себе. – Ну так я тут ни при чем. Говорила же, что не хочу туда идти, но ты сказал, что мои "хотения" – не твоя проблема.

– Разницу между «не хочу идти» и «окажусь со всем дерьмом один на один» чуешь? – у меня едва эмаль на зубах не закрошилась.

– И что бы ты сделал, если бы я все в красках описала? – вкрадчиво поинтересовалась крылатая.

– Не знаю, – покачал головой. – Ты лишила меня возможности честно ответить на этот вопрос, когда скрыла правду.

– Вовсе нет, – не согласилась ведьма. – Все довольно просто. Если бы я рассказала тебе то, что ты видел своими глазами, ты бы отказался от идеи вытащить своего драгоценного друга с моей помощью?

Правильный ответ был один – нет. Ни за что бы не позволил рисковать собой, взваливать на себя самую тяжелую часть плана.

Но честный… Я бы не поверил ее словам. Подумал бы, что это уловка.

Отвечать не хотелось, но алата смотрела чересчур выжидательно.

– Нет, – лгать было бессмысленно.

– Вот и ответ, – торжествующе хмыкнула Лина. – Ты и есть бесчувственный жестокий мудак. Так что не вали, пожалуйста, с больной головы на здоровую. Я без того устала.

Оказавшись в пустом коридоре, я на минуту замер. А потом с остервенением швырнул в банку с мазью и бинты в стену. Куски белой ткани разлетелись по полу, сверху звонко упали осколки склянки.

За что я так злюсь на нее? За то, что все же выставила идиотом? Или за то, что меня это так задело?

*****

Я дождалась, пока услышу стук соседней двери, и лишь потом осторожно выглянула в коридор. Так и есть, на полу перед моей комнатой смердела травами разбитая банка, что была в руках у Гончего. Да и черт с ним, не мне убирать. Чужие психи меня тоже не касаются, своих хватит.

Вернувшись в комнату, я в который раз с ненавистью затянула постоянно развязывающуюся повязку. Не мешало бы, конечно, попросить о помощи. Но в то же время я никого не хотела видеть пока что. Разве что Асмодея, но он бы при виде моих рук раскудахтался, как наседка, а я и так готова была развалиться на куски, лишнее сочувствие бы только послужило спусковым крючком. Поэтому предпочла пока не беспокоить его.

За те три дня, что мы готовились к этой долбанной вылазке я настроилась, что так надо. Что это действительно неплохой шанс, даже с учетом того, что придется идти с Гончим, а не Себастьяном. Казалось бы, в чем проблема: зашли, чуть-чуть потерпела, а потом получила сведения, что творится в свите Вильгельма. Просто, как никогда. Я даже вроде бы убедила себя, что терпеть придется не так уж много, ведь тюремные чары – далеко не самое худшее, что довелось пережить.

Дьявол, мне бы даже не было так обидно, что дала слабину на глазах у Гончего, если бы в этом был смысл!

Теперь же я знала, что все было впустую. Наша с ублюдком сделка осталась в силе по всем пунктам, я на несколько дней вышла из строя, пока не оправлюсь от последствий чар, повалялась на земле, потешив Гончего, да еще и выслушала обвинение в свой адрес. Мол, выставила козлом. Просто невероятно! Впервые вижу козла, который возмущен тем, что его таковым видят.

Хотя, если так подумать, меня выводило из себя кое-что другое. Там, в коридоре тюрьмы, я ведь сперва решила, что Альсер и Фер нашли меня по наводке Гончего. Когда он от них избавился… Не знаю, не могу точно понять, но, кажется, неожиданно ощутила проблеск доверия к нему. Или это было облегчение, что слова про «прикрыть спину» не оказались пустой болтовней.

Пока я не услышала, что друга Гончего, чтоб ему подавиться, не оказалось в тюрьме. Круговорот сомнений с той самой секунды не отпускал. Что, если бывшие соучастники по свите все же были подосланы Гончим? Может, он затащил меня в эту треклятую тюрьму, планируя оставить там после спасения товарища? Но не нашел его, поэтому был вынужден вытащить?

И что у него за источник такой, что не смог дать правильную информацию всего-навсего о том, в тюрьме ли какой-то один алат или нет?!

Стоит ли вообще верить хоть одному его слову?

Глава 17

Оказаться в стенах Гильдии после трехнедельного дурдома, наполненного демонами и алатами, было едва ли не благословением. Снующие по коридорам Гончие, занятые своими делами, тихий рабочий гул приемной – истинная благодать. Ни вспыльчивых ведьм, ни отбитых на голову демонов, ни ежечасно вспыхивающих скандалов между мелкой адской шушерой. Пробегающие мимо коллеги разве что коротко здоровались на ходу. Даже те, с кем я по разным причинам был не в ладах, коротко кивали из уважения, а не пытались опробовать на мне неистощимый запас острот и изощренных оскорблений. В какой-то момент мне даже показалось, что я впервые за долгое время смог совершенно расслабиться.

Глубоко вдохнув запыленный воздух архива, насквозь пропахшего старым деревом и книгами, с трудом подавил желание застонать от облегчения. Будь моя воля, я бы тут на месяц прописался. Но, увы. Надо было как можно быстрее отчитаться, вернее, наврать с три короба, и валить обратно. Пока эта чокнутая не успела что-нибудь выкинуть в мое отсутствие. На ее внешнюю усталость надежды было мало, ведьма себя не пощадит, лишь бы вляпаться во что-то.

Я полночи угрохал на то, чтобы подготовить фальшивый отчет, и еще не один час прикидывал в уме, какие вопросы могут последовать, что ответить.

– Какие люди, – Мелитон так резко вышел из кабинета Аристарха, что едва не прописал мне дверью в лоб. – Вы разминулись с начальством.

Вздох облегчения пришлось прикрыть огорчением.

– Жаль, – покачал головой почти естественно. – А я надеялся поболтать.

Надеялся? Да я готов вознести благодарственную молитву всем богам, что Аристарха куда-то ветром сдуло. Не то, чтобы врать Мелу было приятнее, мы вообще-то считались хорошими приятелями. Но именно поэтому ему лапшу на уши навешать будет проще.

– Можешь подождать, – философски пожал плечами Мелитон, уходя прочь из приемной. Я не колебался ни секунды, последовав за ним и оставив за спиной такой парадный, но неуютный кабинет. – Правда, не знаю, сколько. По слухам, дорогого начальника умыкнула супруга, так что…

Договаривать секретарь Гильдии не стал, лишь ограничился многозначительным поигрыванием бровями. Супруга нашего начальника являлась элементалью воздуха, и среди Гончих небезосновательно бытовало мнение, что она всегда была в курсе, что сказано вслух о ее муже. Наверное, именно поэтому Аристарх неизменно был в курсе недовольств его решениями и мог войти в историю как самый непорицаемый глава Гильдии. Собственно, Алайна была также причиной, по которой многие, в том числе и я, предпочитали селиться подальше от Гильдии. Вот так ляпнешь что-то в сердцах, а потом получаешь вызов в кабинет.

– Что ж, не буду терять время, отчитаюсь тебе, – «обрадовал» я Мелитона. – По поводу Ли… алаты Страх.

– Ты что, правда вышел не нее? – секретарь Гильдии вроде не заметил тупой оговорки. Идиот. Не Мел, разумеется. Надо бы лучше следить за тем, что говорю. Не сбавляя шаг, секретарь Гильдии свернул в сторону своего личного кабинета. – И как успехи?

– Утекла, зараза, как вода сквозь пальцы, – правдоподобно расстроился я. – Сам знаешь, ее непросто поймать.

– Что б тебя, – скривился Мелитон. – Выходит, что я проиграл пари. По крайней мере, одно.

– Одно из? – сам факт пари не удивлял, это дело привычное. – На что ставили?

– Первое – действительно ли ты обнаружил синекрылую мерзавку, – ухмыльнулся Мел. – Это, выходит, я вроде как выиграл, но получу куш только после доказательств с твоей стороны. Второе – что она сможет удрать. Вот тут ты меня разочаровал, дружище, я ж буквально бил себя пяткой в грудь, доказывая, что от тебя пока ни один крылатый не уходил.

– Не переживай, эта тоже не уйдет, – я сочувственно похлопал товарища по плечу. На этот раз мое сожаление было вполне настоящим, ибо плакали денежки Мелитона.

– Есть еще третье, кстати, – немного подумав, отозвался секретарь Гильдии. – Пополнит ли она тобою свой список жертв или пронесет.

– И на что ты поставил? – поперхнулся я от неожиданности. Интересно, кому на ум пришла эта идея? Есть у меня пара вариантов, конечно, но хотелось бы верить, что это не они. В противном случае, попахивает обострением давних терок. Ставить на смерть коллеги считалось чем-то вроде дурной приметы.

– Обижаешь, – возмутился Мел. – Я посчитал неэтичным делать ставки на смерть давнего приятеля.

Неожиданно, но приятно.

– Потом поставлю, когда получу больше информации или первым узнаю, кто кого, – тут же заржал Мелитон, явно довольный собой.

А вот это уже неприятно, но ожидаемо. Дом, милый дом.

– Пока для третьего пари рановато, – поумерил я радость товарища. – Передашь Аристарху отчет?

Секретарь Гильдии бегло пролистал тонкую папку, что я ему протянул, и скептически хмыкнул. Сам знаю, что маловато. Но если расписать больше, врать станет намного сложнее: чересчур много деталей придется держать в памяти. Пока же вроде удавалось более-менее балансировать на уровне полуправды. Фактически, до момента моего столкновения с алатой в библиотеке Гревальского в отчете была сплошная истина, кроме упоминания Роланда и Каролины. А вот дальше, со дня, как я ушел в свободное плавание около полутора месяцев назад, начиналась лютая сказка про белого бычка. Вернее, про синекрылую алату и ее коварное бегство с уловками, обманами и интригами. По тексту получалось, что мерзавка всегда опережает меня на шаг-другой. Пока писал, представил себе выражение лица ведьмы, доведись ей прочитать сей труд, и сам едва не захрюкал.

Гореть мне в аду за мое вранье, ей-богу.

– О, кстати, – Мел на мгновение оторвался от чтения. – Девица-то оклемалась.

– Какая?

– Дэнна, – уточнил Мелитон. Не заметив на моем лице и тени понимания, тяжело вздохнул. – Ну та, которой ты показывал, что такое быть Гончей.

– Меня это как-то должно обрадовать? Или огорчить? – я действительно не мог взять в толк, к чему эта бесценная информация. Девчонку я выкинул из головы в тот же миг, как закончилось то тупое поручение.

– С учетом, какую истерику она мне катала, когда оказалась на пороге Гильдии по уши в кишках какого-то чудища – хотя бы спасибо скажи, что я ее в чувство привел до того, как показаться Аристарху, – хмыкнул секретарь Гильдии. – Теперь вот уже второе прошение о стажировке настрочила.

– Мел, читай отчет, – поторопил я друга. – След алаты стынет, а ты мне черт знает про кого заливаешь.

Секретарь Гильдии уставился обратно в плод моей бессонной творческой ночи.

– Хорошо, не знаю, как у Аристарха, а у меня вопросов вроде нет, – спустя минуту захлопнул он папку. – Как будет что-то новенькое – сообщи.

– Разумеется, только пока я сосредоточен на поимке алаты Страх, тут отвлекаться не вариант, – нужный разговор завел издалека, будто невзначай. – Сам понимаешь, не до постоянных явок и паролей.

– Не проблема, думаю, Аристарх тоже не будет требовать ежедневного отчета. Результат его всяко больше интересует.

Вот и чудно, вот это, по сути, и нужно было: чтобы меня вроде как и из виду не теряли, и в то же время не дергали попусту. Надо бы только продумать на будущее, как буду огребать от начальства за «сбежавшую» крылатую и чем прикрыть свой зад.

– Кстати, Мел, не в службу, а в дружбу, – я едва не забыл, что хотел. – У нас чисто случайно на эту алату не завалялось неофициального досье?

– У нас и официальное-то не нее шить практически не из чего было, кроме списка грехов и жалоб, – удивленно вскинул брови Мелитон. – Почему ты решил, что есть другое?

– Мы же оба знаем, что такое бывает, – смерил товарища укоризненным взглядом. Ну правда, к чему это мнимое изумление? Шкафчик в углу кабинета Аристарха для Гончих моего круга не был секретом. – Так есть на нее или нет?

– На алату Страх точно нет, – покачал головой секретарь Гильдии. – Все сведения в архиве.

– И никто не знает о ней больше, чем та вшивая папка? – надежда всегда умирает последней.

– Понятия не имею. Разве что кто-то из тех, кому довелось с ней лично пересечься, но таких не знаю. Витор был единственным, кто пережил несколько встреч с алатой и выжил, но если учесть, что его подозревали в сговоре с ней… Впрочем, судьба его после изгнания мне не известна. Даже не уверен, что он все еще жив.

Точно. Витор. И как я сам не додумался до этого?!

– А на Пандорру у нас досье есть? – этот вопрос интересовал не меньше самой ведьмы. – Я про ту загадочную алату.

– Пандорру? – нахмурился Мелитон. – Это же просто сказочка для непослушных пернатых, миф.

– Если нет? – прищурился я. – Что нам о ней известно?

– Ну, точнее будет спросить в архиве, я отчеты по ней читал, но очень давно. Все, что помню, сводится к заключению, что существование Пандорры – чушь собачья, – развел руками с папкой Мел. – Одно время ходили слухи, что среди алатов объявилась какая-то самобытная особа, это факт. Только появлений ее мало было, буквально по пальцам руки пересчитать можно, и характер дара никак было не определить. Да и вообще все эти проявления Пандорры скорее носили демонический или хтонический след, нежели алатский. Так что мы быстро исключили существование такой алаты.

Ох и зря, конечно, аналитикам бы тут было, что покопать. Впрочем, любой Гончий – немного аналитик, порасследую это сам. Пока что.

– Ладно, ты отчет передай, а я…

– Не так быстро, – щелкнул пальцами Мелитон. Папка с моим отчетом исчезла в недрах его письменного стола, зато из соседнего ящика появилась другая. Подозрительно пухлая, грозившая вот-вот растерять напиханное в нее содержимое. – Возьми-ка вот задание.

– Я же занят поисками Ли… алаты Страх, – попытался откреститься. Не из лени. Просто действительно есть уже, на что потратить свободное время. Не мешало бы еще выгадать момент и нормально отоспаться.

– Сколько ты за этой «Ли» будешь мотаться – одним богам ведомо, – на второй раз Мел не пропустил огрех мимо ушей. – А задание связано со свитой Вильгельма. Если повезет, увяжешь все в одну цепочку со своей алатой Страх. Мы бы поручили еще кому-нибудь, но спецов твоего уровня по крылатым маловато, остальные все в работе по уши. В последнее время пернатые совсем охренели.

Вот теперь папка выглядела куда интереснее. Забрав из рук Мелитона топорщащийся бумагами талмуд, я попытался заглянуть туда хотя бы одним глазом, но потерпел поражение: листы и свитки пергамента, вложенные как попало, едва не разлетелись во все стороны.

– Скажи честно, это барахло кто-то пытался систематизировать? – покосился я на товарища, изучающего папку в моих руках опасливым взглядом.

– Смотря, что считать системой, – туманно отозвался Мел. – Вроде рассортировали на свитки и записки. Но после этого несколько раз роняли.

Смирившись с неизбежной бумажной возней, я пообещал товарищу заглянуть с очередным отчетом, как будет время, и направился в особняк Асмодея. В конце концов, я обещал ловить алату – я ее ловлю, разве нет? Остальное – просто мелкие детали.

*****

Я никак не могла понять, что было не так. Тепло, яркий солнечный свет, легкий ветерок. От цветочного ковра под ногами рябило в глазах, трава мягко щекотала голые ноги. Но вместо умиротворения я с тревогой оглядывалась по сторонам. И видела только чертово цветущее поле до самого горизонта, куда не глянь.

А потом вдруг поняла, что вызывало во мне страх. Тишина. Противоестественная, душащая, как предвестие чего-то жуткого. Даже шелеста листвы или собственных шагов не слышно.

Мое внимание привлек яркий солнечный блик, резанувший взгляд откуда-то чуть снизу. Я недоуменно покосилась на собственную руку и застыла: запястье оплетал широкий узорчатый браслет из золотых листьев, с вкраплениями мелких зеленых камушков. Вцепившись негнущимися пальцами в безобидное с виду украшение, я попыталась стянуть его, но лишь оцарапала сама себя, а металлический ободок словно сжался, сдавив руку мертвенным холодом.

Над поляной поплый все более явный дымок пожара, воздух наполнился треском горящего дерева, шипением съеживающихся цветов. Я заозиралась по сторонам, пытаясь понять, откуда так тянет гарью, как вдруг браслет со звоном раскололся пополам и упал в траву. В тот же миг полоса огня взметнулась перед глазами, пожирая беззаботную зеленую лужайку. Мгновенно забыв про чертово украшение, я бросилась бежать прочь, но теперь трава цеплялась за непривычно длинное платье, словно тянула назад. Запутавшись подолом в невесть откуда взявшемся кусте шиповника, я свалилась на землю и…

Как оказалось, правда свалилась. Не под надвигающийся огонь, но с узкого диванчика в гостиной на пол, больно приложившись еще заживающей рукой. Собственно, именно боль в следах от шипов отрезвила достаточно, чтобы я поняла, где нахожусь. Выпутавшись из тонкого покрывала, я с досадой потерла пальцами переносицу и потянулась до хруста в костях. Все же эта антикварная хрень рядом не стояла с кроватью в моей спальне. У меня затекло все, что только было возможно. По крайней мере, здесь я хотя бы смогла уснуть.

С тоской покосившись на непривлекательный диванчик, я грешным делом подумала, продолжить сон прямо на полу. Но то ли холодная поверхность дубовых досок к тому не располагала, то ли чертов кошмар выбил из колеи – сон больше не шел. Темнота в дальних углах комнаты показалась неуютной, таящей в себе что-то неизвестное. И я как-то была не в настроении гадать, мои ли это чувства.

С кряхтением столетней бабки, что вообще-то не особо характерно для четырехсотлетних алат, я поднялась с пола, уселась в самый угол дивана и поджала под себя замерзшие ноги. В камине послушно вспыхнул огонек, шустро расползаясь по дровам. Вообще-то, наверно, я бы предпочла сейчас не добавлять памяти лишних раздражителей, но в отсветах камина отступила темнота, да и холод быстро улетучивался. Немного поколебавшись, я все же выпустила крылья, свесив их через подлокотник, и отрешенно уставилась на пляшущий огонек. Поймала себя на том, что машинально потираю левое запястье, где был браслет, и переплела пальцы рук, чинно сложив их поверх коленей.

Понятия не имею, сколько так просидела.

– Неожиданное зрелище, – Асмодей не то телепортировался в гостиную, не то вошел так тихо, что я даже не заметила. Демон кивком указал на крылья, о которых я успела позабыть. – К чему парадное оперение при ночной сорочке?

– Просто выпустила, проветрить, – я повела плечом, и крылья растворились без следа.

– Спишь тут по той же причине? – прищурился друг. – Чтобы проветриться?

– С чего ты…

– Другому кому-нибудь заливай, – закатил глаза Ас. – Я был в твоей комнате, Лина. Голый матрас, белье комом на полу.

– Просто захотелось сменить.

– А вазочка с цветами, просвистевшая посреди ночи из твоего окна? – бровь демона изогнулась. – Между прочим, ты ею чуть башку моему садовнику не проломила.

– Что садовник делал посреди ночи под моим окном? – нахмурилась, пытаясь уйти в сторону от неприятного разговора.

– Грядку полол, – хмыкнул Асмодей, прекрасно догадавшись о моем маневре. – Ты не увиливай от вопроса, дорогуша, со мной эти фокусы не пройдут.

Очень, очень жаль. Потому что я совершенно не хотела отвечать. Ну что я скажу? Что сама во всем виновата? Ас предупреждал меня, что после тюремных чар будет плохо, отговаривал. Я заявила, что смогу справиться. А теперь признаться ему, что прокололась? Или соврать, что внезапно обзавелась жесточайшей аллергией на цветы?

– Пока ты думаешь, а я не забыл, – демон осторожно кашлянул. – В твоей комнате уже проводят уборку, к вечеру заменят все ткани, косметику и прочую женскую лабуду на что-нибудь с нейтральным запахом. А садовник, собственно, убирал все цветущее с клумбы, за что и был почти бит тобою. Так что сегодня можешь смело идти и спать с комфортом.

Горло сдавило спазмом. Кого я надеялась обвести вокруг пальца?

– Если ты все понял, зачем спрашивал? – я отвернулась от Асмодея, снова уставившись в камин. Так хоть можно сказать, что глаза от дыма или света защипало.

– Оставил тебе возможность соврать, – друг пожал плечами, будто это было что-то само собой разумеющееся. – Но ты долго думала, поэтому решил упростить процесс.

Иногда мне кажется, что он чересчур хорошо меня знает. Пугающе хорошо. Скорее всего, кого-то бы даже напрягло подобное понимание, но я сейчас только ощутила невероятное облегчение: Асу не надо будет мучительно пересказывать то, что творится на душе.

– Мало кому предлагаю подобное, но если вдруг хочешь поговорить о своих кошмарах – я готов, – демон снова первым прервал молчание.

– Не хочу, – помотала я головой поспешно. – Это слишком старая история, чтобы снова ее мусолить.

– Снова? Ты никогда не обсуждала со мной случившееся. Ни разу.

– Обсуждение что-то изменит? – в голосе невольно прорезалось раздражение. Резко выдохнув, я попыталась смягчить его. – Извини. Просто от того, что я поплачусь тебе в жилетку, прошлое останется ровно таким же. Поэтому нет смысла.

– Мое дело – предложить, – Асмодей вообще-то умел быть весьма настырным, но не в данный момент, к счастью. – Может, тогда расскажешь, кто возле твоей комнаты кидался баночками?

– Конченный придурок.

– Так, личность прояснилась, – фыркнул демон, не сдержав смешок. – А зачем он это сделал?

– Потому что он конченный придурок, – спасибо, конечно, другу, что попытался перевести тему, но направление выбрал как-то неудачно.