Сага астрофизика Тео

– Тогда как же полеты на Землю?

– Полеты ведутся в коридоре из луча волновой защиты. На Земле точно такая же сеть.

– А что же произошло в Наями?

– Совет послал нас с заданием обратить на себя внимание с целью заполучить побольше генетических тел…

– Вместо борьбы, вместо… – Перебил его товарищ.

– Ах, Эфес, – в сердцах отвечал ему Думар, – все наши старания результата не дали. Там еще на нас полезла разгневанная толпа. Но если бы нам удалось, то наши женщины не отдавали бы три плода.

– Так вот почему они молчат.

– Они дали обет молчания. И не вступают с мужчинами в контакты, обвиняя нас в своих страданиях.

– А ты-то как же?

– Ты задаешь мне вопрос после того, какой документ я добыл. Может ты ответишь, зачем? – обиженный тон друга успокоил Эфеса, он поспешил его унять.

– Ну, ну. Я тебе верю.

– Ну, спасибо и на этом. Тогда слушай…

Думар детально обрисовал картину будущего побега. Эфес выслушал его очень внимательно, потом ответил: – Но это же огромный риск?

– Да, дорогой друг. У нас нет выхода, пушка установлена на оси симметрии окна и всякое тело сгорает в ее смертоносном луче…

Выздоровление наступило. Теплым июньским днем к ним в палату вбежал Кечо, сверкая белизной накрахмаленного халата:

– Ну-с, беглецы, поздравляю, – начал он прямо с порога, – будем теперь трудиться на Земле.

– Это еще почему? – спросил Эфес, Но Кечо не счел нужным отвечать. Он лишь взглянул на Эфеса так, как смотрят на пустое место, дав понять, что говорит с людьми второго сорта. Задав еще несколько ничего не значащих вопросов, распорядился по поводу выписки больных и исчез. Медсестра что-то строчила авторучкой, затем скрылась следом за Кечо… Три фигуры в комбинезонах волновой защиты со скафандрами в руках уныло брели к грузовику, стоявшему среди таких же дисков. Невдалеке, мигая бортовыми огнями, стоял диск-разведчик. Эфес, прощаясь, взглянул в его сторону. Там внутри сидел Думар и знаком приказал всем бежать к нему. Эфес сделал было шаг, но вышедший из-за диска часовой внимательно посмотрел на него.

– Послушай, друг, – обратился к нему Эфес, но помня уловки шомонов, тут же зажмурил глаза, фигура часового стояла без изменений, – мы уезжаем на Землю. Не помог бы ты нам выполнить последнюю просьбу?

– Какую еще, говорите?

– Мы хотели бы проститься с разведчиком. Все-таки много времени работали на нем.

– Не велено!

– Ну будь человеком. Мы же при всех наших стараниях не уйдем все равно, чего ты боишься?

– Не велено! – Уперся часовой, но сделал вид, что не смотрит на товарищей. Эфес Кивком головы позвал спутников за собой. Они подошли к диску и стали обходить его со всех сторон. Часовой на всякий случай ушел за грузовой диск. Когда его фигура скрылась, все, как по команде, бросились по трапу вовнутрь. Даже не убрав за собой трап, последний из них, а им был Орт, задраил дверь. Думар стартовал курсом к окну. Внизу, точно по центру окна, стояла пушка. Она стреляла смертоносных лучом, способным превратить в пар любое тело величиной с размеры окна. А окно в космос было не более самого большого диска-грузовика. Единственным недостатком пушки являлась ее цикличность, но она была необходима для остывания. От луча происходил сильный нагрев, и время на охлаждение являлось циклом и длилось всего три секунды. В этот отрезок времени Думар рассчитывал проскользнуть. Риск, граничащий с самоубийством, но другого выхода нет, лучше смерть, чем покорность судьбе, так решили все. Думар подвел диск к краю отверстия и стал ждать. Яркий луч вонзался в пустоту. Вот он померк, Думар колебался, время утеряно. Снова вспышка, потекли томительные секунда. Глубокая морщина залегла на переносье, крутые желваки на скулах, зубы сдавлены, лицо превратилось в бронзовый монолит. Велико напряжение. Но миг настал. Луч еще сверкал в испепеляющем блеске, а пальцы с силой нажали клавишу «пуск». Разведчик рванулся с места. Периметр диска не задел луч. Яркое свечение уступило дорогу. Диск под напором двигателей рвануло в свободное пространство- секунда, боковые двигатели сделали свое дело- секунда, диск двинуло с такой силой, что ремни затрещали, Менакер крякнул. Секунда- луч, удаляясь в бешеном темпе остался позади, позади, позади… Стучало в висках. Первым пришел в себя Думар. В диком восторге он смотрел на друзей. Менакер висел на ремнях без сознания. Из носа и ушел у него текла кровь. Орт тихо стонал. Эфес, не скрывая слез, наполнивших глаза, молча смотрел Думару в лицо. Криков восторга не было. Эфес первым вскочил с кресла, стал хлопотать у Менакера. Полковник пришел наконец з себя.

– Мы живы? – прохрипел он.

– Ура-а!!! – прокричал очнувшийся Орт.

Эфес взглянул на Думара.

– Ну что ж, друзья, как говорили наши предки, с Богом, сказал тот. Диск изрядно тряхнуло, затем всех вдавило в кресла.

– С три тысячи метров, и мы в Мираже! – заговорил Думар снова, – Итак, напомню, друзья, ваши действия. Во-первых, Орт и господин полковник берут Мисара на себя, во-вторых, …, – Он кратко изложил всем место и действия каждого в предстоящей схватке.

Лица напряглись, каждый мысленно представил себя в действии. И когда диск замер на крыше дворца, Эфес ощутил легкий озноб. Он попрощался с Ортом, условившись держать связь по рации. Менакер вяло пожал руку Думару и Эфесу.

– Извините, если что не так? – Были его слова.

Думар и Эфес проследили, пока обе фигуры друзей не скрылись на ступеньках пожарной лестницы, ведущей к покоям Мисара. Затем сами, осторожно ступая по крыше, приблизились к поручням, окружавшим края. Думар ловко зацепил конец веревочной лестницы за ограждение и полез первым вниз. Он миновал несколько верхних этажей, остановился и легким движением руки вырезал оконное стекло. По тому, как дернулась лестница. Эфес понял, что Думар достиг цели. Быстро скатав лестницу. Эфес тенью скользнул в окошко чердака. В купели теплой летней ночи стрекотали цикады, их дружный хор не тревожат ночные шорохи…

Глава 25

– Докладывает пост номер один! – раздался металлический голос репродуктора в диспетчерской Совета Ученых.

– Докладывайте? – скомандовал Лион.

– Трое со скафандрами в руках направляются к диску-разведчику, что предпринять?

– Надеюсь, они ничего не заподозрили?

– Нет, им морочит голову двойник.

– Дайте им возможность занять разведчик.

– Слушаюсь!

– Лион, а не слишком ты беспечен в своих действиях? – спросил главного зоолога седой бородач в белой накидке.

– Нет, Ки, ты ведь знаешь, что ожидает нас, пусть испробуют судьбу?

– А если им это удастся, тогда что?

– Тогда мир воцарится на планете, и шомоны открыто вручат плоды знаний людям для их блага и процветания.

– А если их миссия провалится? Что-тогда? – настойчиво и с недоверием вопрошал Ки.

– Тогда, дорогой друг и соратник, ты ведь прекрасно осведомлен о том, что будет тогда. Но я повторю тебе, или напомню, что Шомон это космический город и даже катастрофа планеты, какова бы она не была, не причинит ему никакого вреда. Город благополучно, среди всеобщего хаоса распада планеты, переместится на Землю.

– Имей в виду, Лион, я не позволю, чтобы эти люди, сбежавшие от нас, как они об этом думают, погибли! – Лион не ответил.

– Докладывает пост номер два!

– Докладывайте?

– Диск-разведчик на подходе к окну.

– Луч уберите в последний момент, беглецы ничего не должны заподозрить.

– Слушаюсь. О, что он делает?

– Что произошло?

– Он не вошел в паузу, я выключил луч на долю секунды позже.

– Надеюсь, они не заметят. Впредь будьте внимательней?

– Слушаюсь. Он пошел, а черт, чуть было не влетел в луч, преждевременно на пять долей секунды. Его болтает в окне, пауза длится четыре секунды. Ушел из окна, включаю пушку на пятой секунде.

– Отлично, пост номер два. Выношу вам благодарность от имени Совета Ученых.

– Служу Мудрости! – ответит постовой.

– Да поможет им Свет разума! – сказал Лион, – Так что, Ки, ты у меня там спрашивал по поводу риска беглецов?

– Да, вот именно. Ведь в случае неудачи они погибнуть вместе с планетой?!

– А как мы спасли всех пассажиров, которым было суждено погибнуть? Точно так же мы спасем и наших незадачливых беглецов, только немного иначе.

– Послушай, Лион, взрыв планеты происходит так разрушительно с выбросом сгустка энергий в хаотическом переплетении, что от тел этих несчастных не останется даже пара.

– Мною предусмотрена программа сохранения их интеллектов во временном континууме. В замедленном режиме времени я извлеку каждого из хаоса катастрофы, но для их телесной оболочки это будет разрушительно. Им мы дадим новые тела, в любое время и всегда, когда это нам понадобится, даже через миллионы лет. Все это время их интеллекты будут пребывать в энергетических кристаллах. Они даже не будут подозревать, что у них нет тел.

– Я всегда восхищался твоей гениальностью, Лион? – не без теплоты в голосе сказал Ки…

Президент спал в своей спальне, по привычке разбросав длинные ноги на мягкой перине. Руками он сжимал подушку. Эфес вскочил в открытое окно, зажег свет.

– Господин Президент, вы арестованы! – громко выкрикнул он.

Президент, не шевелясь и не открывая глаза, так же громко сказал:

– Кто арестован, тут мы еще разберемся?! – Он вскочил с постели, но рука, сжимающая лучемет, камнем упала на затылок. В глазах померкло. А когда свет чуть просочился сквозь белый туман, язык ощутил мягкий ком ткани, а руки ноющую боль врезавшихся пут.

– Господин Президент, вы арестованы, пора бы это понять.

Думар в свою очередь информировал об успешном аресте Мисара. Эфес доложил Думару об аресте Президента. Проверил еще раз запоры на двери, затем подошел и включил телеэкран. Пока экран настраивался, он легко приподнял с постели Президента и усадил в кресле, напротив.

– Сейчас мы с вами посмотрим нечто не безынтересное?

Экран ожил. На нем появился Думар.

– Люди планеты, к вам обращается главнокомандующий войск, осуществивших правительственный переворот. Отныне народы Мира обретают статус самоопределения, со своим правительством, без права на армию. Все вооружение, все арсеналы будут уничтожены. Армия распущена. – Думар говорил о процветании и благосостоянии. И завершил свою речь словами, – Иного пути нет. Если народы Мира не положат конец вооружениям, что ожидает мир, может каждый узнать из следующей ленты, телестудии Мира… Внезапный сбой в передаче, нарушили помехи. Изображение Думара расплылось и исчезло. Вклинившийся голос в телепередачу, начал свое вещание. Волна, на которой работал этот передатчик, подавляла любые вещания. Это был голос Рени. Его голос сейчас звучал во всех уголках планеты:

– Я ставленник Советника Президента. Мои условия; во-первых, освобождение Президента. Во-вторых, освобождение его Советника. В-третьих, казнь бунтовщиков. Ответственность за проведение операции возлагаю на личную охрану Президента. Срок двадцать четыре часа с сего момента, докладывать о ходе операции на любой радиоволне. В случае невыполнения приказа-гибель человечества!

Выключив микрофон, Рени откинулся на спинку кресла. Потекли минуты, часы. Докладов не последовало. Прошло шесть часов. Рени нервно ходил из угла в угол в душном подземелье. Экран показывал города Мира. Улицы, заполненные ликующим народом, митинги и веселье. Среди моря людей на экране взгляд выхватил лозунг «Преступнику Мисару не запугать Мир!»

– Ах вы, негодяи. Ну, так не бывать этому? – трясущимися руками Рени нащупал на пульте две красные кнопки. В замешательстве застыл. Тощую сгорбленную фигуру старого лакея трясла лихорадка. Пот ручьями стекал на ряды разноцветных клавиш пульта. Два больших пальца уже лежали на кнопках. Глаза лихорадочно блестели, рот исказила зловещая гримаса кривой улыбкой, обнажив два ряда ослепительно белых вставных зубов. Пальцы медленно утонули в гнездах кнопок. Послышался отделенный нарастающий гул. Бункер сотрясался, с каждой секундой увеличивалась сила толчка. Экран потух. Потух свет. Лишь тускло тлела лампочка аварийного освещения, внезапно тщедушное тело Рени оторвалось от пульта, в бешенном броске распласталось на противоположной стенке глубокого подземного бункера…

Книга 4. Аномалия

Команда космических исследователей изучает астероиды в районе скопления Троянцев, крупных обломков астероидов предположительно Фаэтона (в книге Фаетона), с целью обнаружения следов жизни. Космический корабль попадает в дрейфующую аномальною зону, отбросившую космонавта между двумя временными мирами.

Глава 1

Беглый обзор результатов не дал. Причин внезапного прекращения связи с Землей обнаружить не удавалось. Корабль, ведомый автопилотом, двигался по расчетному курсу в направлении самого крупного из скопления астероидов, Патрокл.

«А, может, вышел из строя блок связи», – подумал космонавт, щелкая тумблером запасной радиостанции. Шум и треск эфира в наушниках и больше ничего. Леонид включил аварийную систему связи с Землей – безуспешно. Связь исчезла по непонятным причинам. Беспокойство холодным прикосновением задело кончики пальцев на ногах, поползло под надежную защиту скафандра. Холодный пот каплями выступил на лбу. Космонавт вдохнул полные легкие воздушно-кислородной смеси и с шумом выдохнул. Полегчало немного. Мысли завертелись вокруг случившегося. Проверив еще и еще раз работу автопилота, он щелкнул замками привязных ремней и всплыл над креслом. Его подсознательно влекло к иллюминатору. Поддавшись всецело этому чувству, Леонид подплыл к стеклу «окна». За иллюминатором царило желтое свечение, сплошь усыпанное черными точками вместо звезд. Космонавт удивленно замигал глазами. Глубокая морщина по среди бровей разгладилась на миг, затем вновь обозначила раздел черных густых бровей. Глаза сосредоточились на видении:

«Страшновато, что-то. Неужели это галлюцинации», – он поднял руки к стеклу шлеммофона скафандра, намереваясь протереть глаза. Сухой удар перчаток о прозрачное стекло вернул Леонида к действительности. Свечение пространства за иллюминатором не исчезало, а черные точки оставались незыблемо на своих местах.

«Все наоборот, звезды; – тьма, тьма; – желтый свет. Что же это?!»

Он тысячи раз задавал себе один и тот же вопрос. Свечение пространства за иллюминатором не исчезало, а черные точки оставались незыблемо на своих местах!

«Все наоборот! Все наоборот!!! Что же это такое?!»

Тем временем системы корабля безупречно выполняли свои функции. Приборы в норме отклонений по курсу нет. На смену страху вселялась банальная злость. И надо же такому случиться в то самое время, когда обнаружились следы деятельности разумных существ.

И теперь надо возвращаться, прервать экспедицию и домой.

«Что поделать, явление мне непонятно, будь то отклонение психического порядка, что исключается, или космического происхождения, Земля наверняка прикажет возвращаться; – и точка!» В раздумьях, Леонид подплыл к креслу. Рывком ловко бросил тело в удобное сидение перед пультом управления кораблем. Резким движением щелкнул замками привязных ремней, прихватывая себя к креслу. С минуту сидел, взвешивая все за и против случившегося. Затем нехотя правая рука потянулась к ручке ручного управления кораблем, левой быстрым и точным движением отключил автопилот. Корабль слегка качнуло; – верный признак работы ручного управления. Леонид стал поочередно включать системы тормозных двигателей, умело, маневрируя реактивной тягой, изменяя направление полета… Корабль двигался по направлению к Земле. Связь по-прежнему не работала. За иллюминатором все также желтым свечением горело пространство.

Сориентировав корабль, космонавт задал автопилоту расчетный курс и включил его системы. Теперь космический аппарат точно приземлится на космодроме, откуда взял старт. Спустя пять часов полета Кразимов искал лоцманской навигационной системой околоземную станцию-пристань, где корабли заправлялись топливом и уходили в дальние рейсы к звездам. Но, экран локатора был пуст. Леонид раздраженно выключил видео обзор. Экран угас.

«Видимо вся радиоволновая аппаратура не действует. Тогда как же корабль выдерживает курс?» – настороженно подумал пилот. Леонид, вконец измотанный душевным смятением, закрыл глаза. Размеренное жужжание приборов успокаивало, придавало уверенности. Душевное равновесие мало-помалу возвращалось к нему. Леонид решил ждать встречи с Землей. В минуты нетерпения. В минуты ожидания скорейшей развязки особенно медленно и тягостно идет время. Секунды превращаются в часы, минуты в вечность. Чтобы как-то отвлечь свое нетерпение, Леонид стал вспоминать весь комплекс работ, проведенных им по изучению малых планет. Этап за этапом он восстанавливал в памяти цепочки слагаемых в единую целостность, из которой проступали очертания исчезнувшей планеты. И вот последний штрих- цивилизация была или нет? Этот вопрос повис в воздухе безответно. Экспедиция не состоялась. Мысли упорно возвращались к действительности, сознание фиксировало время с момента возникновения явления- шесть часов.

«Как медленно ползет время. До посадки еще столько же? – ему вспомнился Собинов, – Леня, я категорически настаиваю на своем участии в полете?!» – говорил он перед стартом, его серые глаза с упорством смотрели на непреклонного командира, но Леонид был тверд; «Ты ведь знаешь, что это опасно! Ну и пусть погибну я, ты же сможешь завершить начатое, пойми ты, упрямец?» И Кразимов Леонид с трудом отговорил помощника остаться на Земле и, как видно, поступил справедливо? Вздох облечения вырвался из уст космонавта. Он поймал себя на мысли, что воспоминания приобрели форму исповеди перед своей совестью. Дурной признак? Или нет, Кразимов не был суеверным, но где-то в глубине души забилось предательское чувство обреченности. Пытаясь избавится от него, он стал припоминать забавные случаи из своей жизни, истории близких и знакомых людей… Время «ускорило» свой бег. Уставшее сознание воспринимало снотворным бальзамом воспоминания, и космонавт незаметно для себя уснул. Ему снились голубые небесные просторы. «Вот высоко в небе парит он на легком дельтаплане. Рядом аист, далеко внизу Земля. Птица, широко расправила крылья, чуть покачиваясь, уплывает в даль. Леонид изменил угол полета и ринулся вдогонку. Аист приближался. Уже отчетливо видны расправленные крылья, в них теряется ветер и от этого все отчетливее слышится свистит в перьях птицы, все ближе и ближе аист… Дельтаплан мчится на белый живой комочек огромным цветным полотнищем. Сердце дрогнуло. Леонид с усилием отвернул, чуть задев крыло птицы. Аист испуганно покосился на пилота; «Не бойся, глупое существо, я не трону тебя?» – с нежностью сказал птице пилот. Внезапный порыв набегающего потока швырнул аиста на дельтаплан. В одно мгновение перепуганная птица, ломая крылья, забилась о ткань крыла. Леонид в ужасе увидел, как стремительно приближалась Земля», – он, вздрогнув, проснулся. Непривычная тишина царила вокруг. В ушах звенело от бурно циркулирующей крови. Холодное мигание цветной гаммы контрольных лампочек на приборах немного успокоило его. Реальность ввинчивалась в сознание этой звенящей тишиной и наконец он понял, что приземлился, и автоматически выключены все навигационные системы корабля. В волнении сорвал с себя шлемофон, сбросил цепкую вязь привязных ремней. Теперь его удерживала лишь сила тяжести. Он медленно, устало поднялся и как мог, скорее, двинулся к иллюминатору. Яркий свет солнца брызнул в глаза, на мгновение ослепил. Леонид зажмурился, взгляд, привыкая к слепящим лучам, различил зелень незнакомой растительности, сплошной стеной девственного леса, подступавшей к кораблю. Края этой стены еще дымились. От обгорелых стволов ветер уносил дым и пар над вершинами гигантских папоротников и хвощей. Тоже и с противоположного «окна». Крайне возбужденный он бросился к выходу. С нетерпением ожидал, как медленно за ним закрывался люк автоматической переходной гермокамеры. Наконец, когда сквозь створки выходного люка брызнули яркие лучи солнца, он спохватился…

«Шлемофон?» Но воздух гермокамеры мгновенно смешался с атмосферой насыщенной густыми ароматами, испускаемыми изобилием ярких огромных и разнообразных цветков причудливой формы виднеющимися то тут, то там, укрывая собой панораму первобытного леса. Леонид уже дышал этим ароматным настоем чужой атмосферы, замечая лишь, что духота сдавила грудь, что дышалось с трудом и что сознание не оставит его, и он решительно ступил на выдвижной трап. Неуклюже спустился вниз. У подножья корабля осмотрелся, жадно хватая открытым ртом терпкие дурманящие запахи. В висках стучало. Отдышавшись, двинулся к ближайшим растениям, уцелевшим от реактивной струи посадочных двигателей. Гигантский хвощ подымался высоко, как десятиэтажный дом. Впечатление было такое, словно Леонид уменьшился в масштабе, сто к одному и теперь вся трава превратилась в гигантские джунгли. Незнакомая растительность и атмосфера создавали впечатлении чужой планеты. Но это чувство прошло с детальным осмотром первобытного леса. Так и есть, растения соответствуют эпохе Мезозойской эры на Земле:

«Неужели я в эпохе, что была на Земле сорок миллионов лет тому назад?!; – страшные мысли стали роится в измученном догадками сознании космонавта, мешая, сосредоточится, мешая осознать и оценить произошедшее, – Какой-то абсурд! Откуда этот лес?! Откуда все это?!» Леонид лихорадочно стал восстанавливать в памяти этап за этапом полет- посадку; – полет проходил нормально, сбоев и отказов систем корабля не наблюдалось, все казалось в норме, да и он в полном порядке. Взгляд скользнул по щитку индивидуального врачебного контроля на левом рукаве скафандра. Давление несколько выше нормы, пульс сто двадцать ударов в минуту, температура тела нормальная. Организм перегружен, но изменений в нем не отмечено. Он снова вернулся мысленно к анализу полета:

«Как обнаружилось необъяснимое явление?! Ах да, во время связи с Землей! А до этого? Да, кажется, это было во время сна. Так и есть, он спал согласно расписанию, был час отдыха» Леонид посмотрел вверх. Сквозь кроны зелени проступало небо в рваных свинцовых тучах, слышались отдаленные раскаты грома. Приближалась гроза. Порывы ветра уже врывались в верхушки тяжелых первобытных папоротников и гнули толстые стволы, похожие внешне на колонны Египетского храма, высокие ростки хвоща. Где-то невдалеке раздался треск падающего дерева:

«Вот, кажется, так формируется каменный уголь? – подумалось Леониду, вспоминая школьную программу, – А может это какой-то летаргический сон?!» Он дотронулся перчаткой до щеки и больно ущипнул себя. Вконец раздавленный происходящим угрюмо побрел к кораблю. Странное оцепенение охватило все его существо. Он был как робот: без мыслей, без чувств, без желаний. Он шел к трапу не понимая, зачем это делает. Тем временем, среди опорных стоек корабля, его уже поджидало притаившийся огромное пресмыкающееся укрытое, как броней, толстыми листами чешуи. Внезапное столкновение космонавта с этим чудищем повергло его в оцепенение. Страх сковал движения, и чувство приближающейся смерти парализовало, лишило возможности оценить обстановку. Тем временем, ряд желтых зловонных клыков со свисающей толстыми нитями ядовитой слюной, многотонным кузнечным молотом лязгнули в сантиметре от головы бедного Леонида. Он инстинктивно втянул голову в плечи и машинально сделал шаг в сторону. Но, скованный громоздким скафандром и неполноценной для дыхания атмосферой, рухнул на землю, закрывая руками голову. Он слышал, как под мощью костистых лап дрожала земля, как, обдав удушьем, склонилось над ним животное и зажмурил глаза в ожидании неизбежного. Вихрем пронеслись первые секунды, но избавления от реалий кошмара не наступало. Он все еще слышал страшный рев ящера, он чувствовал, как в бессильной злобе животное швыряло когтями комья земли вперемешку с вырванными корнями растений, но был неуязвим. От удивления сел на земле, чтобы тут же закрыть руками голову, защищаясь от распростертой над ним страшной пасти, захватившей в мгновение верхнюю часть тела. Отчетливо слышался лязг смыкаемых в бешеной злобе клыков. Холодом обдало тело, но ощущения боли не было. Скрежет клыков слышался в районе грудной клетки, но даже щекочущего намека на прикосновение не было. Леонид осмелел и осторожно открыл глаза. Животное в ярости набрасывалось на него, погружая в скафандр и в тело острые крючья зубов. Космонавт, вдруг понял, что неуязвим, что доисторический мир его не воспринимает как материальное целое. Ему стало нехорошо, он поднялся на ноги под бешеный скрежет и лязг зубов зловонной пасти и долго и тяжело блевал, пока не ощутил некоторое облегчение. Затем медленно, стараясь не смотреть на собравшуюся стаю разно племенных доисторических монстров, что уже начали «выяснять отношения» между собой, поплелся к кораблю прямо сквозь призрачные видения. И только возле трапа он вдруг обнаружил, что ноги, обутые в башмаки скафандра, утопали по щиколотки, в песке, не ощущая его сопротивления, словно он шел по твердой асфальтированной поверхности космодрома. У самой нижней ступеньки лежал обгорелый обломок ствола. Потрогав его рукой, ощущения предмета нет. Рука скользила внутри ствола как в воздухе: