Сага астрофизика Тео

«Теперь, главное, не делать резких движений?», – предостерег себя космонавт.

Осторожно вскарабкался на плоскую верхушку камня. С этого места хорошо просматривается широкая панорама мертвого пейзажа. Везде хаотическое нагромождение глыб. Сквозь их острые грани до самого горизонта тянется черным призраком пропасть. Космонавт делает прыжок. Тело движется вперед вдоль трещины. Поверхность, медленно ускоряясь, удаляется от серебристой фигурки. Ужас морозными иглами впился в тело, сковал руки. Мгновение! Космонавт овладел собой. Быстро оценил обстановку. Близость Юпитера, вот возможность гибели! Пальцы лихорадочно забегали по клавишам встроенной в скафандре миниатюрной панели. Вмиг скафандр задрожал под напором реактивных струй ранцевых двигателей, разворачивая его лицом к ракете, и понесли навстречу. Поверхность астероида приближалась.

«Ага, – облегченно подумалось, – помогает Патрокл, а хотел отдать в лапы Юпитеру?»

И уже, сидя в кресле у пульта управления, он почувствовал невероятное облегчение. Отдохнув, как следует, он вновь вышел на поиски безопасного убежища от космического обстрела. Черный метеорит бросился сразу в глаза за нагромождением глыб. И как он раньше его не заметил?

– Теперь к нему! – приказал он себе. По цвету, вблизи, камень резко отличался от породы астероида. Словно обломок железорудной скалы невесть откуда свалившейся на поверхность Патрокла. Характерный темно-коричневый оттенок присущ именно железно рудным породам.

«В поперечнике метров с девять будет?» – прикинул в уме.

Подошел ближе, внимательно рассматривая трещины, образованные при ударе глыбы о поверхность Патрокла. Впечатление складывалось весьма убедительное в пользу метеоритного ее происхождения, об этом свидетельствовали трещины, а самое главное, что бросилось в глаза, борозда пропасти у самого основания метеорита была шире, как бы суживалась к концам. Да, сомнений не было, трещина образовалась от падения этого черного камня на Патрокл. У основания, там, где метеорит стыковался с астероидом, ширина провала равнялась метрам двум-трем. Космонавт подошел к самому краю и включил фонарь на шлеме. Слепящий луч выхватил из черноты теней бездну и утонул в ней. Глыба образовывала свод. Под этим сводом различалась удобная площадка, ступенькой выступающая над пропастью. Леонид пролез по карнизу и очутился под надежным укрытием глыбы. Площадка оказалась больше чем казалась сверху. Подпрыгнув от радости, глухой удар в шлем быстро охладил эмоции. Земные привычки не любит Патрокл. Облачка пыли то тут, то там появлялись, салютуя серебристой фигуре космонавта. « Стоп!!! Бомбардировка!» . Настороженно наблюдая за красивым фейерверком из искр и баранчиков пыли, поспешил укрыться под метеоритом. Внезапно все вздрогнуло. Космонавт взволнованно выбрался из укрытия. Пыль толстым слоем висела над Патроклом.

«Как на лугу, Туман?» – подумалось с грустинкой.

На пути к ракете пыль понемногу спадала. Вот уже и скопление глыб. Влез на их возвышенность. Взгляд напряженно искал ракету. Всюду почти до самого горизонта хаос из глыб и мелких камней. На месте челнока-спасателя лишь остатки опор да чернота от взрыва ракетного топлива. Космонавт тревожно засуетился среди каменных глыб и торопливо, насколько позволяло снаряжение и сила тяжести Патрокла, поспешил туда. В поисках кислородных баллонов осмотрел разбросанные взрывом клочки искореженного металла. Без внимания не осталась ни одна трещина, ни один обломок обнаруженный и там. Солнце внезапно вынырнуло из-за горизонта, ударило в глаза ослепительно-ярким блеском. Удлиненные тени, от хаотически разбросанных камней, бежали таинственными призраками. Среди этого дикого танца теней ярко вспыхнул отраженным лучом баллон. Человек быстро направился туда. В узкой щели между камней втиснут взрывом голубой продолговатый цилиндр с зеркально отполированной поверхностью вентиля. Космонавт схватил его, поднял высоко над прозрачным шлемом скафандра, затряс крепко держа в руках… Сколько прошло времени с тех пор, как нашелся первый баллон с кислородом он не помнил. Знал лишь, одно, что кислород, того, первого баллона закончился, что заканчиваются запасы другого, а помощи нет. Потеряв всякую надежду на спасение, он сидел в убежище, тупо уставившись в одну точку перед собой. Уже давно закончился концентрат и мучил голод. Неотвратимо приближалась развязка. И решил космонавт умереть не в этом капкане, а там, на пыльном теле Патрокла. Он выбрался из своего убежища и пошел по каменной пустыне. Куда? Он не знал. Рядом, то тут, то там высекались красивые снопы искр, укутываясь курчавыми баранчиками пыли. Скорость, с которой падали метеориты, была настолько высокой, что глаз не улавливал их движения и кажется, что кучевые облачка возникают сами по себе из тела астероида. Неожиданно мелкие осколки застучали по брони стекла шлема, почти у самых ног, медленно таяло облачко. Космонавт двигался дальше, смертельная опасность ему была не страшна. Он шел навстречу ей, навстречу верной гибели. Но смерть обошла его. Пушистые баранчики пыли опадали, тая на глазах и исчезали совсем. Снова поверхность Патрокла разостлала перед ним свое однообразие… Тишина летних вечерних сумерек укрыла берег озера. Стройная рать сосняка, опускаясь к самой воде, закрывает от глаз прибрежные холмы, сливается в единую стену. Стеклянная поверхность озера отражает яркие мигающие звезды. Камыш шепчется в первых рядах, переговариваясь с сосняком. И вот, наконец, тишина уже царствует над озером, слышны лишь шум далекой воды, испуганное хлопанье крыльев взлетевшей птицы. Луна выплыла огромным светляком. Залила сказочным светом плотину. Свет ее упал на поручни кладки и, наконец, нырнул в тишину воды, превращаясь в глубине в маленький подводный светящийся кораблик. Этот сказочный кораблик подплыл к берегу, дразнил:

– Излови меня, и я буду светить в твоих руках! – но хитрая Луна быстро убегает, прячется за ширмой волн, чтобы вынырнуть снова, – Не изловишь меня, не изловишь, не изловишь?!» … Сознание постепенно возвращалось. Рука скрюченными пальцами держит серебристый обломок, так похожий на лунный кораблик:

«Я поймал его! – подумал космонавт, – Вот в руках, но почему он дразнится? – снова услышал, – Не изловишь, не изловишь?!» – космонавт напряг слух.

Сквозь трескотню в наушниках чуть слышны ритмические сигналы:

– Пи-пи-пи, пи-пи-пи, пи-пи-пи… – Что это?! – шепчут пересохшие губы.

Сознание окончательно вернулось к нему, когда другой космонавт включил подпитку кислорода со своего скафандра. Помутневший взгляд потеплел:

– Это ты, Петр? – шептали губы.

– Я, Петр Собинов. Был в параллельном рейсе. А тут сигнал!

– Спасибо друг! – ослабевшим голосом сказал космонавт.

– Ну, как ты?! – озабоченно спросил Собинов, поднимая легкое тело космонавта на ноги.

– Ничего, уже легче! А ты-то как?!

– Леня, я в порядке. Давай, кислорода мало, пошли…

В бледном сиянии Юпитера каменистая почва астероида кажется мертвой, и только причудливые формы застывших глыб породы, как фантастические чудища, сплетенные между собой в страшной схватке могучими объятиями «вдыхают» жизнь в мертвый пейзаж. Ничто не тревожит покой, царящий здесь. И только редкие облачка космической пыли вздымаются иногда тут и там от врезающихся в мертвую поверхность астероида мелких метеоритов. Подолгу висят на небольшой высоте курчавыми «барашками», чтобы с новой бомбардировкой появиться вновь. Среди сплетения теней внезапно ожили две фигуры, задвигались и поплыли вдоль недвижимого нагромождения. А вот и ожившие изваяния. Нет, это не мертвые тени от нагромождения скал, ожившие в свете небесного светила. Это люди в скафандрах двигаются в направлении космического аппарата, застывшего над сверкающей поверхностью астероида.

– Странно! Почему станция села на обратной стороне?! – спросил один из них.

– Не знаю. А может у нее обратный пеленг. Как ты думаешь, Леонид?

– Может и так. Но я все время следил за работой привода. Сигналы были четкими и равномерными.

– Мы должны успеть. На обратный путь кислорода хватит! – ответил Петр.

Вскоре по выдвижной лестнице двое поднялись к переходной камере. Внутри, в просторном помещении станции, космонавты, наконец, освободились от скафандров. В дезокамере принял каждый из них душ. И уже посвежевшие они уселись у передатчика, готовые к свиданию с Землей. По их уставшим, но радостно возбужденным лицам, заметно нескрываемое нетерпение. Экран монитора вспыхнул. На нем появилось, сияющее добродушной улыбкой, полное лицо:

– Очень рад за тебя, Дима! – сказал улыбающийся с экрана человек, – Можешь ничего не рассказывать, нам все уже известно из первой вашей передачи. Экспедиция сформирована Собиновым и под его руководством на подходе к Патроклу. Правда, он настоял на своем предварительном старте на твою выручку, как он там, в порядке?!

– Успел вовремя! Я остаюсь здесь! – неожиданно перебил говорившего Леонид Кразимов.

– Нет, это невозможно! По всем врачебным нормам тебе нельзя и суток оставаться на астероиде! Ты и твой спутник Собинов уже схватили львиную долю космического излучения. Вы немедленно должны замедлить все функции организма иначе через двенадцать часов наступит распад крови и вас невозможно уже будет спасти. Немедленно, друзья, ложитесь в приготовленные капсулы для сна. Они в спальном отсеке вместо обычных коек. Станция автоматически доставит вас на Землю.

Радостные лица слушавших сменила гримаса разочарования. Резче выступили черты усталости, мгновенно как бы состарив обоих. Почувствовалась скованность в движениях и ломота в теле. Неожиданно обоим захотелось спать. Простившись с Алексеем Алексеевичем Гариновым, угрюмо, в сознании своего бессилия перед действительностью, друзья направились в спальный отсек. Через тридцать минут свет на станции потух, известив пустыню астероида о сне экипажа. Бледный свет Юпитера отпечатался круглым пятном, проникающим сквозь иллюминатор на входной герметической двери, в которою совсем недавно вошли космонавты. Пятно неожиданно затряслось, потом запрыгало по каюте, на мгновение замерло, и вновь медленно, и ускоряясь, сползло в сторону входной двери… Еще долго облако космической пыли, белым призраком, отражая лучи светила, таяло на фоне звездного неба. И вскоре осело, исчезнув совсем, слилось с астероидом. А станция превратилась в маленькую яркую звездочку, двигающуюся в направлении Солнца к Земле, унося на своем борту двух отважных людей…

Эпилог

Какие пути им предстоит еще пройти на родной планете по увлекательной дороге исследований, останется для нас лишь догадкой. Но можно с уверенностью сказать, что Земля позовет к себе своими тайнами, бывшими свидетелями космических пришельцев, оставивших нам память в исполинских каменных глыбах построек в Южной Америке и на Канарских островах, в Трилитонах Баальбекской терассы у подножья горы АнтиЛивана в Северной Африке и во многих других неразгаданных тайнах ждущих своих Колумбов, обращенных в безмолвном молчании к людям…

Книга 5. Проект Троянский Конь

Команда генерала Гаринова продолжает работы над новым транспортным средством, использующим принцип антигравитации, не учитывая искривления временных аномальных явлений, приведших к непредсказуемым последствиям …

Глава 1

Над зелеными верхушками парка, выросшего и возмужавшего с того самого времени, когда еще первые космонавты вместе с Юрием Гагариным посадили здесь свои первые деревца, с неизменным звенящим писком, пролетела стая ласточек, и скрылась в выси, очерчивая там замысловатые фигуры полета. Их веселый писк, отсюда, с ухоженных дорожек парка, едва доносился с высоты, а трепетания крыльев было так трогательно, что хотелось взлететь следом и окунуться в их веселый хоровод, туда, под самые облака.

Но двум друзьям, Леониду Кразимову и Петру Собинову, не скоро еще в необъятные просторы неба. После возвращения из цепких объятий «Двуликого мира» и вынужденной посадки на астероид Патрокл, Леониду, вместе со своим спасителем, Петром Собиновым долгие месяцы реабилитации в Центральном реабилитационном центре космонавтов. Леонида и Петра поместили в палату №12 «Радиологической реабилитации». Бесконечные процедуры и бездеятельность побуждали двоих энергичных и непоседливых исследователей космического пространства к длительным беседам обо всем на свете, что могло прийти в голову в этом ничем не занятые вынужденного пребывания в Центре дни. Все разговоры заканчивались одним и тем же, рассуждением о странном явлении, существования бытия одновременно с прошлым и будущим.