Смоленское сыскное отделение. Эпизоды криминальной жизни губернского гоорода

6 марта 1913 года после вечернего богослужения в Успенском Кафедральном Соборе обнаружили пропажу четырёх бриллиантов с Чудотворной Иконы Божей Матери «Одигитрия». Прибывший на место преступления начальник сыскного отделения Ткачёв, осмотрев место преступления, предположил, что злоумышленник, прикладываясь к иконе, зубами выкусывал бриллианты из золотых коронок-пуговиц, где они были закреплены. Два похищенных бриллианта были достаточно большими, и оценены священником Сенковским в 300 рублей каждый. Остальные два были маленькие и стоили по 50 рублей. Смоленский полицмейстер приказал частным приставам уведомить все ювелирные магазины и мастеров-ювелиров о краже и об ответственности за скупку краденного. Священник Сенковский и постоянная прихожанка Собора Чернавская описали приметы мужчины, который на вечернем богослужении часто прикладывался к Чудотворной Иконе. Среднего роста, лет 45-50, волосы и борода (клином) чёрные с сильной проседью.

О краже разосланы телеграммы на железнодорожные станции по направлениям к Москве, Риге и Орлу. В 40 сыскных отделений Империи направлены ориентировки. Агентами сыскного отделения совместно с приставом Рабчинским проверены все известные смоленские притоны. Также были проверены все гостиницы и постоялые дворы. В ювелирном магазине на Большой Благовещенской Ткачёву сообщили, что 6 марта какой-то неизвестный мужчина спрашивал у мастера-ювелира при магазине сколько будет стоить изготовить кольцо с бриллиантом. Принесённый им бриллиант был оценён, но заказывать кольца посетитель не стал. По приметам неизвестный походил на подозреваемого в краже из Собора. Параллельно проводя дознание пристав Рабчинский и начальник сыскного отделения Ткачёв одновременно выяснили, что 7 марта в Москву уехали двое из смоленских ювелиров – проживающий на НовоПетербургской улице Добровольский, и проживающий на Кирочной улице Авербух. У ювелирной лавки и чайной Добровольского Рабчинским был выставлен городовой, для сообщения о возвращении ювелира. Пока ожидали возвращения ювелиров из Москвы, Ткачёв получил информацию, что Добровольский пытался 6 марта продать какие-то бриллианты ювелиру Хорошу, но тот отказался.

Взятый в оборот Добровольский на допросе в сыскном признался, что 6 марта купил за 30 рублей небольшой бриллиант у неизвестного чернобородого мужчины. На следующий день тот же человек принёс ювелиру бриллиант побольше, каковой продал за 70 рублей. Уходя чернобородый пердупредил ювелира, что он личность в Смоленск е известная и работает садовником. Ювелир экстренно отправился в Москву, где продал бриллианты в ювелирном магазине Сольвьёва на Новых рядах, выручив за 4 бриллианта 250 рублей. Из предъявленных для опознания нескольких смоленских садовников, подходящих под описание вора, ювелир Добровольский уверенно опознал крестьянина Витебской губернии Дриссенского уезда Филипповской волости Андрея Стеапновича Ходоренкова, как человека, котрый продал ему в начале марта бриллианты. Проживающий в доме Павлова на Запольной улице Ходоренков в совершении кражи сознался, и подтвердил версию Ткачёва о выкусывании драгоценных каменей из оклада иконы зубами. (ГАСО, фонд 916, опись 1, дело 533, лист 19,22-30)

2 апреля 1913 года начальник Смоленского сыскного отделения Ткачёв получил уведомление от смоленского полицмейстера в каковом требовалось от Николая Евдокимовича передать все дела, книги, казённое имущество и вещественные доказательства полицейскому надзирателю Грундулю и убыть к новому месту службы в город Киев на должность помощника пристава Соломенского участка. В июне 1913 года в Смоленское сыскное отделение явился бывший помощник начальника Тульского сыскного отделения Семён Георгиевич Моисеев, который и был назначен на должность начальника отделения вместо Ткачёва. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 159, лист 390)

Но пока Грундуль исполнял обязанности начальника Смоленского сыскного отделения, дисциплина у сотрудников малость расшаталась. Вечером 16 апреля 1914 года патруль 2-го пехотного Софийского полка под командованием унтер-офицера 10 роты Алексея Евстратова, приданный полиции для слежения в городе за порядком, приволок в канцелярию 1-й части Смоленска пьяного в лоскуты полицейского надзирателя Афанасия Корнильева. На площади у Молоховских ворот Корнильев в «тёплой» компании старшего писаря унтер-офицерского звания (то бишь старшего разряда) 1 пехотного Невского полка Александра Михеевича Соловьёва, подошёл к воинскому патрулю и потребовал удалить из пивной лавки Ефременкова нижних чинов. Зайдя в лавку, Евстратов обнаружил в ней двух рядовых 3-го пехотного Нарвского полка. Но не дав унтеру и слова сказать, Корнильев заорал на солдат, топоча ногами и так размахивая руками, что стаканы и прочая посуда со столов полетели в разные стороны. На защиту «капиталистической собственности» встал грудью, обтянутой ситцевой рубахой, содержатель пивной лавки Волков. Хозяин пивной попытался словестно урезонить буяна и ухватил его за руку, после чего от всей широкой сыскной души получил по физиономии. Завязалась драка, которую разняли патрульные. Пока крутили руки Корнильеву, старший писарь материл последними словами начальника патруля и попытался вырвать у него из рук винтовку, собираясь, видимо, идти в штуковую «акаку» на содержателя пивной лавки. Благо солдат в патруле было аж 12 человек, хватило заломать всех буянов. Однако полицейский надзиратель смог вырваться и обнажил шашку. Тут выходит, что сыскарь мало того, что был до безобразия пьян, так ещё в таком виде барагозил при форменной одежде. Полицейского снова скрутили, шашку отобрали и, от греха подальше, отвели пьяную парочку в первую полицейскую часть, где пристав Рындин передал Корнильева дежурному надзирателю сыскного отделения. И уже 23 апреля по резолюции Смоленского губернского правления полицейский надзиратель Афанасий Корнильев уволен от службы «по собственному прошению». (ГАСО, фонд 916, опись 1, дело 545, лист 102-103)

Проверяя сообщения агентов, исполняющий обязанности начальника Смоленскогосыскного отделения Грундуль 24 мая в 9 часов вечера проводил проверку подозрительных лиц в номерах гостиницы «Лондон». В первом номере был обнаружен прилично одетый молодой человек, назвавшийся дворянином города Риги бароном Отто Генриховичем фон-де-Марни. В подтверждение своей личности барон предъявил удостоверение, выданное 20 декабря 1912 года взамен утерянной паспортной книжки Обществом Восточно-Китайской железной дороги. На удостоверении имелись явочные отметки полиции Екатеринодара, Москвы, Севастополя и Смоленска. Отто Генрихович объяснил Грундулю, что у него имеется крупное имение в Брянском уезде Орловской губернии. А в Смоленске он набирает для имения служащих в оное имение на должности кассира, конторщика и кладовщика с залогом в 500 рублей, о чём и сделал объявление в рекомендательной конторе Соловьёва.

Смоленский полицейский разглядел в удостоверении небольшую поправку одной цифры, да и объяснения барона показались странными. Мужчина был задержан на предмет выяснения личности. При личном обыске у него обнаружено несколько заполненных вексельных бланков на получение залога в 500 рублей от лиц, поступивших к нему на службу, а также несколько ломбардных квитанций на золотые и меховые вещи. Телеграфом были запрошены Брянское и Рижское полицейские управления, каковые о бароне фон-де-Марни дали отрицательный ответ. После продолжительного допроса «барон» признал себя как лишённого по суду всех прав состояния за мошенничество и подлоги мещанина города Минусинска Енисейской губернии Александра Дмитриевича Потылицина. После отбытия срока в два с половиной года в арестантских ротах, Потылицин скрылся из-под надзора полиции и хотел под видом найма заработать денег на залогах. (ГАСО, фонд 916, опись 1, дело 533, лист 121)

14 июня 1913 года чинами сыскного отделения была раскрыта прошлогодняя кража. 16 октября 1912 года в 3-й части по Петропавловской улице в доме Садовского из квартиры смоленской мещанки Надежды Васильевны Дьяконовой путём взлома были похищены различные золотые и серебряные вещи на сумму более 300 рублей. Производя дознание по делу о краже у Луис в Смоленске, сыскари проводили обыск в квартире смоленской мещанки Татьяны Никитичны Зубовой и её отца Никиты Ивановича Фёдорова. В оной квартире было обнаружено большое количество разных вещей из драгоценных металлов, из каковых потерпевшая Дьяконова признала за свои два золотых браслета, шесть столовых и двенадцать чайных серебрянных ложек. Вообще, нужно сказать, что Дьяконовой крайне повезло. 24 августа при производстве расследования о краже из квартиры правителя канцелярии смоленского губернатора Николая Фёдоровича Яблонского, чины Смоленского сыскного отделения проводили обыск в квартире крестьянки Новогрудского уезда Тиринской волости села Любаничи Дарьи Терентьевны Похолок. Среди изъятых у Похолок разных золотых вещей Дьяконова признала за свои два золотых кольца и золотую же брошь. Кстати за раскрытие кражи из квартиры Яблонского Моисеев и Грундуль удостоились благодарности от Смоленского губернатора, о чём было объявлено в приказе по смоленской городской полиции от 16 сентября 1913 года. (ГАСО, фонд 916, опись 1, дело 533, лист 141,181; дело 550, лист 131)

18 июня 1913 года приступил к исполнению своих должностных обязанностей новый начальник Смоленского сыскного отделения коллежский регистратор Семён Георгиевич Моисеев. О чём объявлено в приказе по полиции № 76 от 21 июня 1913 года. (ГАСО, фонд 916, опись1, дело 550, лист 81)

27 июня в минской гостинице «Метрополь» чинами Минского сыскного отделения во главе с начальником оного отделения были задержаны подозрительные мужчина и женщина, попытавшиеся оказать вооружённое сопротивление чинам сыскной полиции. На первом допросе задержанные назвались Филиппом Ивановичем Мамелюком, бердичевским купцом 2-й гильдии и его женою Ефросиньей Тарасовной. Большое количество изъятых при аресте драгоценностей и ломбардных квитанций парочка объяснить не смогла. Позднее выяснилось, что документы у задержанных поддельные, а в руках у минских сыщиков находятся крестьянин Иркутской губернии Франц Карлович Вержбицкий, бывший в каторжных работах за разбой и крестьянка той же губернии Екатерина Герасимовна Юргина, судившаяся ранее за кражи. В документах на имя Мамелюк стояли отметки о прописке во многих городах Империи, включая губернский город Смоленск. О чём в смоленское сыскное отделение была направлена из Минска информация. Смоленскими полицейскими было установлено, что Вержбицкий и Юргина проживали в Смоленске под именем супругов Мамелюк с 10 ноября 1912 года по 22 января 1913-го. В это время в городе было зарегистрировано несколько однотипных квартирных краж. Часть вещей, изъятых при аресте в гостинице «Метрополь», были опознаны личной почётной гражданкой Прасковьей Вонифатьевной Серебряковой как похищенные из её квартиры в доме Соколова на Одигитриевской улице. Также оказалось, что Юргина под именем Рудковской 12 ноября 1912 года сняла комнату в квартире капитана Барсукова и, прожив несколько дней, совершила кражу и скрылась. По фотографии Юргину опознали жена капитана Барсукова и его денщик. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 151, лист 5-10)

14 июля ночью на водяной мельнице «Архиерейская дача» возле села Дресна Богородицкой волости Смоленского уезда произошёл пожар. Сгорел отдельно стоящий от построек мельницы большой сарай, в котором арендатором Константином Петровичем Давалисом содержались лошадь, две коровы, двенадцать свиней и разнообразный пиломатериал. Сам арендатор оценил понесённый ущерб в 2000 рублей. А любой страховой агент, что в те поры, что в настоящее время мог бы сказать, и что ж ты, Давалис, не застраховал своё имущество. Как бы там ни было, начальник Смоленского сыскного отделения поручил расследование полицейскому надзирателю Константину Дмитриевичу Авдееву. Побродил тот на пепелище, но ничего путного установить не смог, чай не пожарный инспектор. А вот правильно заданные вопросы в селе Дресна и окрестных деревнях Богородицкой волости позволили полицейскому получить внятную картину преступления. По словам соседей, арендатор Давалис имеет крайне вспыльчивый характер и за те восемь лет, как он арендует «Архиерейскую дачу» не раз вступал в драки с местными крестьянами по самым мелким поводом. Рассказали Авдееву и о крестьянском мальчике, которого арендатор пару лет назад ранил из ружья. А вот буквально за неделю до поджога Давалис избил крестьянина деревни Цыгановка Ивана Сударева за то, что тот без спросу охотился на пруду у мельницы. Оный Сударев угрожал арендатору смертоубийством и поджогом. Но собрать доказательства для предания Ивана Сударева к судебной ответственности нет никакой возможности. Семья Сударевых живёт на окраине деревни неподалёку от мельницы, и найти посторонних свидетелей, могущих показать, что делал Иван в ночь поджога не представляется возможным. Ивану Судареву 20 лет, был судим за кражу из церкви и отбывал срок в колонии для малолетних преступников. Живёт с матерью и сестрой, занимается хлебопашеством. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 149, лист 10-13)

А вот Харитон Павлович Пашеткин, владелец имения Глазково Слободской волости Поречского уезда своё имущество застраховал. Но обстоятельства произошедшего в имении пожара были настолько странными, что по требованию смоленского губернатора Моисеев направил для проведения расследования полицейского надзирателя Сапожникова. Тот выяснил, что 18 октября примерно в половину двенадцатого вечера вспыхнули сразу два деревянных сарая, предназначенных для выкормки быков. Работники имения с пожаром справиться не смогли, в результате чего с сараев огонь перекинулся на устроенные неподалёку винокуренный завод, каковой выгорел полностью. По негласным распросам Сапожникову так и не удалось выяснить, кто бы мог поджечь имение. Надзиратель докладывал Моисееву, что все окрестные крестьяне не имеют к Пашеткину никакой злобы, хоть иногда их и ловят за незаконной порубкой в лесной даче имения Глазково. Но хозяин имения ни разу не производил взыскания по составленным протоколам. Сараи для выкорма быков были застрахованы на 1300 рублей, а сумма страховой выплаты по винокуренному заводу и вовсе должна была составить 27 000 рублей. Единственное, что удалось выяснить точно, это сведения об уборке сараев днём 18 октября в стельку пьяными работниками имения Глазково. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 149, лист 20-21)

18 июля 1913 года постановлением Смоленского губернского правления канцелярский служитель Смоленского губернского правления, откомандированный в распоряжение смоленского полицмейстера, не имеющий чина Константин Авдеев назначен исправляющим должность полицейского надзирателя Смоленского сыскного отделения. (ГАСО, фонд 916, опись 1, дело 550, лист 98)

Утром 20 июля заведёющий хозяйством местного военного лазарета Блюменталь обнаружил, что путём взлома замка на дверях кладовой была совершена кража различных продуктов на сумму около 300 рублей. По осмотру замка кладовой военными властями, появилось сомнение, что сломанный замок всего лишь симуляция (привет Леониду Гайдаю и «Операции Ы»). В оной «операции» заподозрили помощника надзирателя кладовой младшего унтер-офицера Баранова. Военный следователь отношением своим просил Смоленское сыскное отделение оказать содействие в расследовании. Сбором негласных сведений удалось установить, что младший унтер-офицер Баранов втупил в преступный сговор с владельцем продуктовой лавки на Покровской горе крестьянином Глущенковым. Оный лавкосодержатель обязался по контракту поставлять продукты в военный лазарет, но иногда привозил лишь счета, каковые Баранов обналичивал у заведующего хозяйством, утверждая, что продукты помещены в кладовую. Не гнушался Баранов перенаправить в лавку Глущенкова товар и из других мест. 19 июля из магазина Ланина в лазарет на двух подводах были отправлены чай, крупа, сахар и прочие продукты питания. В магазин возчики Сысин и Тихонов привезли разносную книгу с отметкой младшего унтер-офицера Баранова о приёмке товара. Весь ланинский товар, вместе с восьмипудовым бочонком коровьего масла от Глущенкова был записан в похищенное в ночь на 20 июля. Чины сыскного отделения поднасели на возчиков, которые признались, что по указанию помощника надзирателя сгрузили весь товар из магазина Ланина в лавку Глущенкова. За что и были отблагодарены бутылкой водки. В лавке Глущенкова был проведён обыск, и завхоз лазарета по оплаченным счетам опознал переданные Барановым продукты. (ГАСО, фонд 916, опись 1, дело 533, лист 152)