Хранительница грёз

– Если я соглашусь, – сказала она медленно, – это будет нарушением всех правил. Я могу потерять работу, лицензию, возможно, даже свободу.

– А если не согласитесь, я потеряю последнюю надежду, – ответил Адриан. – София, я понимаю, что прошу о многом. Но вы – единственная, кто может мне помочь. Ваша репутация, ваши работы я изучил всё. Если кто-то и способен безопасно интегрировать нейронные записи в виртуальную среду, то только вы.

София почувствовала, как что-то тёплое разливается в её груди от его слов. Профессиональная гордость? Или что-то другое, более личное?

– Мне нужны гарантии, – сказала она, принимая решение. – Полная конфиденциальность. Никто не должен знать о том, чем мы занимаемся. И если что-то пойдёт не так, если я пойму, что эксперимент опасен, мы немедленно его прекращаем.

Глаза Адриана вспыхнули надеждой.

– Конечно, всё, что вы скажете. София, я я не знаю, как вас благодарить.

– Пока не за что, – остановила его София. – Я ещё не сказала "да". Мне нужно изучить записи, понять, с чем мы имеем дело. Возможно, после анализа я приму другое решение.

– Понимаю, – кивнул Адриан. – Сколько времени вам потребуется?

– Неделя, – решила София. – За это время я проанализирую данные, разработаю предварительную концепцию виртуального пространства. Если всё будет в порядке, мы начнём работу.

Они ещё час сидели в кафе, обсуждая технические детали. Адриан рассказывал о любимых местах Селестины, о том, как она обустраивала их дом, какую музыку любила, какие книги читала. София делала записи на планшете, но большую часть времени просто слушала, заворожённая тем, как преображается лицо Адриана, когда он говорит о жене.

Когда солнце начало клониться к закату, окрашивая сады в золотистые тона, они наконец расстались. Адриан поднялся, чтобы уйти, но вдруг остановился и обернулся.

– София, – сказал он тихо, – спасибо, что даёте мне этот шанс. Даже если ничего не получится, сама возможность попробовать уже много значит.

После его ухода София долго сидела в кафе, вертя в руках нейронный регистратор. Вокруг постепенно зажигались фонари, превращая сады в сказочное место, полное тёплого света и теней. Она понимала, что стоит на пороге самого важного решения в своей жизни.

С одной стороны – профессиональная этика, правила безопасности, разумность. С другой – мужчина, чья боль отзывалась в её собственном сердце, и любовь, которая не хотела умирать даже перед лицом смерти.

Вернувшись домой, София заперлась в своей рабочей комнате и подключила нейронный регистратор к анализирующему компьютеру. То, что она увидела на экране, заставило её затаить дыхание.

Записи были невероятно детализированными и сложными. Селестина действительно работала с лучшими специалистами – каждая эмоция, каждое воспоминание были зафиксированы с потрясающей точностью. Это были не просто данные, это были фрагменты живой человеческой души, застывшие в кремниевых кристаллах.

София просматривала файл за файлом: "Первая встреча с Адрианом", "Наша свадьба", "Медовый месяц в Тоскане", "Ссора из-за переезда", "Примирение"Сотни моментов, составлявших историю любви.

И тут она наткнулась на файл, который заставил её сердце пропустить удар: "Сообщение для той, кто поможет Адриану".

С дрожащими пальцами София открыла запись. На экране появилось голограммное изображение женщины – именно такой, как описывал её Адриан. Нежное лицо, обрамлённое золотистыми волосами, светло-голубые глаза с зелёными искорками. Но что больше всего поразило Софию – выражение невероятной мудрости и доброты на этом лице.

– Здравствуйте, – сказала голограмма голосом, который был удивительно мелодичным, несмотря на лёгкую хрипотцу от болезни. – Если вы видите эту запись, значит, Адриан нашёл того, кто согласился ему помочь. Меня зовут Селестина Монте, и я знаю, что прошу вас о невозможном.

София не могла оторвать взгляд от экрана.

– Я не знаю, кто вы, – продолжала Селестина, – но догадываюсь, что вы очень талантливый специалист и, возможно, добрый человек, раз согласились на этот риск. Хочу, чтобы вы знали – я не прошу вас воскрешать мёртвых. Я прошу дать двум любящим сердцам шанс попрощаться правильно.

Голос Селестины стал тише, интимнее.

– Адриан винит себя в том, что произошло между нами в последние месяцы. Но это была не его вина – это болезнь превращала меня в чудовище. Я причиняла ему боль, хотя любила больше собственной жизни. Мне нужно сказать ему это, попросить прощения, дать ему разрешение жить дальше и быть счастливым.

Селестина улыбнулась, и эта улыбка была полна такой любви, что у Софии навернулись слёзы.

– И ещё, – добавила она, – если вы женщина и если между вами и Адрианом возникло что-то особенное не бойтесь этого. Он заслуживает новой любви. Мёртвые не должны держать живых в плену прошлого.

Запись закончилась, оставив Софию наедине с бурей эмоций. Она понимала, что Селестина каким-то образом предвидела, что произойдёт между ней и Адрианом. Эта женщина даже из-за границы смерти проявляла невероятную мудрость и самоотверженность.

София взяла телефон и набрала номер Адриана.

– Алло? – ответил он после первого же гудка.

– Адриан, это София, – сказала она, и в её голосе звучала твёрдая решимость. – Я изучила записи. Мы начинаем работу завтра.

Молчание на другом конце линии было таким долгим, что София подумала, не прервалась ли связь.

– Адриан? Вы меня слышите?

– Слышу, – ответил он хрипло. – Просто спасибо. Спасибо, что даёте нам этот шанс.

После разговора София ещё долго сидела в темноте, глядя на огни города за окном. Она знала, что вступает на опасный путь, который может изменить её жизнь навсегда. Но впервые за долгие годы она чувствовала, что делает что-то действительно важное.

Глава 3

София провела всю ночь за изучением нейронных записей Селестины, и то, что она обнаружила, потрясло её до глубины души. Каждый файл был произведением искусства – не просто набором данных, а живым отпечатком человеческой души. Воспоминания сияли яркими красками эмоций, мысли переливались оттенками чувств, а в каждом фрагменте сознания Селестины звучала любовь к Адриану.

Когда в девять утра он появился в её студии, София была готова к работе, но не была готова к тому, как её сердце отреагировало на его присутствие. Адриан выглядел лучше, чем вчера – в его глазах появился проблеск надежды, а движения стали более уверенными. Он принёс с собой небольшой чемодан.

– Доброе утро, София, – поздоровался он, и в его голосе звучала мягкая благодарность. – Я принёс то, о чём вы просили – фотографии, видеозаписи, личные вещи Селестины.

– Прекрасно, – ответила София, стараясь сохранить профессиональный тон, хотя её пульс учащился при звуке её имени на его губах. – Присаживайтесь. Для начала мне нужно показать вам, что я обнаружила в записях.

Она активировала голографический проектор, и пространство студии наполнилось мягким свечением. В воздухе появились трёхмерные схемы нейронных паттернов – сложные переплетения света, каждое из которых представляло фрагмент сознания Селестины.

– Это невероятно, – прошептал Адриан, протягивая руку к одной из светящихся структур. – Это действительно она?

– Часть её, – осторожно ответила София. – Ваша жена была удивительно сильной женщиной. Даже умирая, она думала не о себе, а о вас. Посмотрите на это.

София активировала один из файлов, и в воздухе возникла голографическая запись – фрагмент последних мыслей Селестины. Её голос, слабый, но полный решимости, наполнил комнату:

"Адриан, мой любимый Если ты слышишь это, значит, я уже ушла, а ты нашёл того, кто поможет нам встретиться ещё раз. Не вини себя за наши ссоры. Болезнь говорила моими устами, но сердце всегда принадлежало тебе. Я хочу, чтобы ты запомнил меня не больной и злой, а той, которой была в наши лучшие дни"

Адриан закрыл глаза, и София увидела, как по его щекам потекли слёзы. Инстинктивно она подошла к нему и положила руку на плечо, желая утешить.

– Это слишком больно? – тихо спросила она. – Мы можем остановиться.

– Нет, – покачал головой Адриан, накрывая её руку своей. – Продолжайте. Мне нужно это услышать.

Следующие три часа они провели, просматривая записи и изучая привезённые Адрианом материалы. София видела Селестину на фотографиях – действительно прекрасную женщину с золотистыми волосами и лучистыми глазами. На видеозаписях она танцевала фламенко, и её движения были полны такой страсти и грации, что София понимала, почему Адриан влюбился в неё с первого взгляда.

– Вот это наш дом в Мадриде, – показывал Адриан фотографии на планшете. – Селестина сама спроектировала сад. Говорила, что каждое растение должно рассказывать историю нашей любви. Розы – это наша первая встреча, жасмин – первый поцелуй, лаванда – наша свадьба.

София внимательно изучала каждую деталь, делая заметки. Для создания достоверного виртуального мира ей нужно было знать не только внешность Селестины, но и её привычки, манеру говорить, любимые цвета, запахи, звуки.

–А это что? – спросила она, указывая на маленькую серебряную шкатулку в чемодане.

– Её украшения, – объяснил Адриан, осторожно открывая крышку. – Те немногие, что остались после продажи. Селестина хотела, чтобы я их сохранил.

В шкатулке лежали простые, но изящные украшения – серьги с жемчугом, тонкая золотая цепочка, обручальное кольцо. София взяла кольцо и почувствовала странное покалывание в пальцах – словно металл хранил тепло той, кто его носила.

– Она никогда не снимала его, – тихо сказал Адриан, наблюдая за Софией. – Даже в больнице, когда руки опухли от лекарств. Врачи хотели снять, но она не позволила.

София аккуратно положила кольцо обратно, но образ упрямой умирающей женщины, защищающей символ своей любви, врезался ей в память.

– Мне нужно создать базовую архитектуру мира, – сказала она, отходя к голографической панели управления. – Где вы хотели бы встретиться с ней? В каком месте?

Адриан задумался.

– В нашем саду, – решил он. – В тот день, когда мы впервые сказали друг другу "я люблю тебя". Это было весной, розы только зацветали, и Селестина показывала мне, как правильно ухаживать за растениями.

София кивнула и начала работу. Её пальцы скользили по голографическим элементам управления, создавая виртуальное пространство из света и цифровых частиц. Постепенно в воздухе студии начал формироваться испанский сад – дорожки из терракотовой плитки, арки, увитые виноградом, клумбы с розами всех оттенков красного и розового.

– Боже мой, – прошептал Адриан, вставая с места. – Это это точная копия. Как вы это сделали?

– По вашим описаниям и фотографиям, – ответила София, не прекращая работы. – Но это только основа. Самое сложное впереди – интеграция записанного сознания Селестины.

Она работала с такой сосредоточенностью, что время перестало существовать. София творила мир, в котором должна была воскреснуть любовь, и каждая деталь имела значение. Она воссоздавала не просто место, а атмосферу, эмоцию, ощущение дома и счастья.

Адриан молча наблюдал за её работой, и София чувствовала его взгляд как физическое прикосновение. Иногда он подходил ближе, чтобы внести поправки, и его близость заставляла её сердце биться быстрее.

– Вот здесь должна быть скамейка, – сказал он, стоя рядом с ней у панели управления. – Мы сидели на ней в тот день, когда я впервые сказал ей, что люблю её.

– Какая именно скамейка? – спросила София, ощущая тепло его тела так близко от себя.

– Старая, кованая, с розами по спинке, – описывал Адриан, и его голос стал мягче. – Селестина нашла её на блошином рынке, сказала, что она хранит истории всех влюблённых, которые на ней сидели.

София создала скамейку, точно следуя его описанию, и почувствовала, как Адриан замер рядом с ней.

– Идеально, – прошептал он. – Как будто она сама её поставила.

Они стояли так близко, что София могла различить тонкий аромат его одеколона, смешанный с запахом утреннего кофе. Когда она обернулась, чтобы посмотреть на его реакцию, их лица оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга.

На мгновение время остановилось. София видела золотистые крапинки в его синих глазах, чувствовала его дыхание на своих губах. Что-то искрилось в воздухе между ними – не только статическое электричество от голографических проекторов, но и то необъяснимое притяжение, которое она ощущала с первой встречи.

– София – прошептал Адриан, и в его голосе звучало что-то, что заставило её сердце замереть.

Но в тот же момент в воздухе зазвучал сигнал входящего сообщения, разрушая магию момента. София отстранилась, чувствуя, как краска заливает её щёки.

– Извините, – пробормотала она, активируя коммуникатор. – Это корпоративная система, напоминание о планёрке.

– Конечно, – кивнул Адриан, тоже отступая на шаг. – Я не должен отвлекать вас от работы.

– Вы не отвлекаете, – быстро сказала София, понимая, что говорит больше, чем следует. – То есть ваше присутствие необходимо для работы. Для точности деталей.

В его глазах мелькнула улыбка – первая по-настоящему счастливая улыбка, которую она у него видела.

– Тогда я останусь, – сказал он. – Если позволите.

Остаток дня прошёл в работе над виртуальным садом. София создавала элемент за элементом – шум фонтана, аромат цветов, игру солнечного света на листьях. Адриан помогал, делясь своими воспоминаниями, и постепенно между ними установилась удивительная гармония.

Он рассказывал, она воплощала его слова в цифровую реальность. Он описывал звук смеха Селестины, и София программировала акустические параметры. Он вспоминал, как жена любила босиком ходить по траве, и София настраивала тактильные ощущения виртуального мира.

– У неё была привычка, – рассказывал Адриан, пока София работала над текстурой розовых лепестков, – когда она волновалась, она теребила прядь волос у правого виска. Всегда именно у правого.

– А когда смеялась? – спросила София, не поднимая глаз от работы.

– Запрокидывала голову назад и прикрывала рот ладонью, словно стеснялась своего счастья, – в голосе Адриана звучала такая нежность, что у Софии сжалось сердце. – И всегда, когда смеялась по-настоящему, на переносице появлялись крошечные морщинки.

София сохранила все эти детали в базе данных, понимая, что создаёт не просто виртуальную копию, а пытается воскресить живого человека во всей его сложности и красоте.

К вечеру базовая архитектура мира была готова. Виртуальный сад выглядел настолько реалистично, что казалось, можно почувствовать аромат роз и тепло испанского солнца.

– Завтра мы начнём самую сложную часть, – сказала София, сохраняя проект. – Интеграцию записей сознания Селестины. Это займёт несколько дней, и процесс будет эмоционально тяжёлым.

– Я готов, – твёрдо ответил Адриан. – Что мне нужно делать?

– Просто быть рядом, – ответила София. – Виртуальная личность должна формироваться с учётом ваших воспоминаний о Селестине. Чем больше вы расскажете мне о ней, тем более живой она получится.

Адриан собирал свои вещи, готовясь уйти, но у двери остановился.

– София, – сказал он, не оборачиваясь, – я хочу, чтобы вы знали То, что вы делаете для меня, это больше, чем профессиональная помощь. Вы даёте мне шанс на искупление, на закрытие самой болезненной главы моей жизни. Я никогда не смогу отплатить вам за это.

– Мне не нужна плата, – тихо ответила София. – Просто будьте готовы к тому, что встреча с виртуальной Селестиной может оказаться не такой, как вы ожидаете.

Адриан обернулся, и София увидела в его глазах решимость.

– Любая встреча лучше, чем эта пустота, – сказал он. – До завтра, София.

После его ухода студия показалась Софии холодной и пустой. Она стояла посреди виртуального сада, который создала для чужой любви, и чувствовала, как что-то меняется в её собственном сердце.

Впервые за годы работы архитектором грёз она завидовала мёртвой женщине – той глубине чувств, которые Адриан испытывал к Селестине, той самоотверженной любви, которая не боялась даже смерти.

И впервые София понимала, что создавая мир для воссоединения Адриана с призраком прошлого, она рискует потерять собственное будущее.

Потому что влюблялась в человека, чьё сердце принадлежало мёртвой женщине.

Глава 4

София не спала всю ночь. Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней возникали