Хочу я мужика, но 40+

Хотя часто вспоминает моего бывшего муженька, который оказался ещё тем козлом. Огород, сука, испортил, но, благо, оставил после себя два моих сокровища, а то я бы его убила.

К магазину доезжаю быстро, что радует. Но стоит мне войти в кабинет, как всё моё мало-мальски поднятое настроение падает вниз.

– Моя рыжая красотка, я пришёл поднять тебе настроение, – на меня смотрит Лёнчик, сверкая своим голым торсом, в трусах, носках, в новогоднем колпаке, мать вашу, и на моём рабочем столе. – Ты ждала меня, киса?

Глава 5

– Лёня, тебя кто пустил? – смотрю на это чудо и вот не хочу его.

Я другого хочу. Но это только в мечтах и за закрытой дверью. А вот этого малолетку – не хочу больше. Ну неужели не ясно, почему я игнорировала его всю неделю?

– Ясь, я соскучился, – и Лёня складывает губы трубочкой.

Как там девочки мои любят говорить, рука-лицо? Вот точно!

– Лёня, у меня работа, я устала и вообще – сними свой зад с моего стола, – подхожу и от души шлёпаю этого идиота.

– Ауч, киса, ты хочешь поиграть? – Лёня спрыгивает со стола и делает шаг ко мне.

– Ещё одно движение, и ты уйдёшь отсюда в чём есть, – тыкаю в него пальцем.

– Ясь, ну что не так? Тебя кто-то обидел? Давай я разберусь, – Лёня сразу выдвигает свои варианты.

А мне так хочется, чтобы он по глазам понял, что нет. «Мне просто не хочется тебя. По крайней мере, сейчас и в ближайшие месяцы точно».

– Лёнь, меня никто не обидел, не родился ещё такой, это раз. А два, я тебе ещё раз говорю, у меня работа, дети, школа, предновогодняя суматоха, и мне не до тебя, – говорю ему всё, кроме основного.

Вот всегда было интересно, почему так сложно сказать правду. Сказать, что ты мне надоел. Хотя нет, несложно. Но я должна дойти до определённой кондиции, когда достал. Тогда я быстро отшиваю.

А сейчас… ну а вдруг ещё пригодится.

– Я понял, – Лёня сощуривается. – Ты меня не хочешь! – и столько обиды в голосе, что мне даже смешно становится.

Боже, когда всё так изменилось? Почему я сейчас себя чувствую мужиком, который объясняет девке, что она больше ему неинтересна? Хотя, по сути, так и есть.

– Не хочу, – киваю я и понимаю, что мне сразу легче становится. – Я вообще в последнее время мало чего хочу. Устала просто.

– Ах, ты устала? – рычит Лёня, хватая свои штаны, и начинает одеваться. – А я не устал прогибаться под тебя? Не устал постоянно ублажать? Ты что о себе возомнила, что можешь меня, как мальчика, туда-сюда? – его голос повышается, а движения становятся резкими.

– Лёнь, ты бы шёл отсюда, пока можешь, – предупреждаю я.

– А то что? Что ты можешь? Старая дура! Да кому ты нуж… А-а-а! – его визг прямо бальзам на душу.

– Ну я же тебя просила, – трясу рукой. Больно, зараза.

Лёня скачет по кабинету, закрывая свой нос, из которого льётся кровь. Не разучилась ещё. Спасибо папочке за науку.

– Вали отсюда, а то сейчас ещё и убирать заставлю, – снова предупреждаю я. – Я же старая дура. Я всё могу.

– Ещё приползёшь! – визжит он, хватая свою куртку.

– Обязательно, – киваю я.

Лёня вылетает из кабинета, бахая дверью так, что даже ноутбук подпрыгивает. Вот же идиот малолетний. Хотя я примерно такой реакции и ожидала.

Сажусь за стол и думаю, может, мне погрустить ради приличия, но что-то не грустится. Наоборот, даже настроение поднялось. В дверь стучат, а следом появляется голова моего начбеза.

– Ярослава Ильинична, отчёт принёс, что Вы просили, – говорит он проходя.

– Михалыч, а скажи-ка мне, как этот красавчик прошёл мимо ребят? – киваю в сторону входной двери.

– Так ты же сама говорила, что его пускать можно, – пожимает мужчина плечами. – Вот его и не останавливали.

– Больше не пускать. Никого, – говорю строго.

– Ну и отлично, – довольно улыбается Михалыч. – Он тебе всё равно не подходил.

– Папе всё докладывал, да? – смотрю на Михалыча внимательно, а он только улыбается.

Вот так и бери себе человека по совету родителя. Хотя я ничего не могу сказать. Сеть у меня небольшая. Всего пять супермаркетов. Но их расположенность даёт мне всегда отличную выручку, потому что я их строю в новых микрорайонах. А это выгодно.

Михалыч со мной почти с самого начала. Когда я уже готова была выть от безысходности, папа предложил вариант, как мне не скатиться в депрессию.

И Михалыч как раз тогда и подвернулся. Он ушёл со службы намного раньше папы. А я его сразу себе и забрала. Вот он мне как второй папа, но только мозг не выносит.

– Так и знала, – вздыхаю я.

– Ясь, ты же наша девочка, – улыбается он. – Вот были бы у меня сыновья, я бы точно женил одного на тебе. А так у меня тоже одни девки. Видать, мы с Илюхой обречены всю жизнь быть защитниками.

– Михалыч, у тебя зато есть внуки, – улыбаюсь я.

– Нет уж, – сразу отвечает Михалыч. – Сына не жалко бы было. А вот внука тебе не дам. Обойдёшься.

И мы оба уже смеёмся. Настроение поднимается ещё больше. А всего-то нужно было кого-то послать.

Время до вечера пробегает очень быстро. А вот моя задница начинает что-то нервничать. Вот с чего ей переживать? Сейчас попаду к Никусе. Меня там сделают гладенькой, красивой, отмассажируют, отлюбят. Но попа не перестаёт зудеть.

Набираю Нику и, получив заверение, что меня ждут, отправляюсь на процедуры.

Папа уже давно написал, что девочки у него. Лика с Алькой прислали даже видео, как они с дедом снег чистят во дворе. Папа у меня живёт за городом. Переделали дачу, так что у нас там теперь дворец.

И вроде же всё хорошо, но что-то неспокойно.

В салоне Нику не застаю. Она пишет, что сбежала по важным делам, но мне она и не нужна сегодня. Это завтра я попрусь к ней. И Машку тоже вытащу.

Процедуры мне делают все по высшему разряду. Уже лежу на столе у Ирины. Она массажист от бога. И знает моё тело как своё.

Наслаждаюсь похлопывающими движениями и чуть ли не мурлыкаю от удовольствия.

– Ярослава, я выйду на минутку, полежите пока так, – говорит Ирина, а я только мычу ей в ответ.

Понимаю, что уже поздно. И, вероятно, я поеду домой на такси, потому что состояние у меня полной эйфории. Ох, мне бы сейчас… Кожа покрывается мурашками, а воздух меняется моментально, что я даже не успеваю среагировать.

– Мамочки! – взвизгиваю я от холодных ладоней на бёдрах. – Ира, ты где была?

Хочу повернуться, чтобы посмотреть на неё, но меня прижимают к массажному столу.

– Ягодка, не дёргайся, – шепчет голос, который я слышу вот уже несколько ночей подряд во снах. Хотя усиленно гнала от себя этот образ. – Мне нравится твой вид, – и моё ухо обдаёт горячим дыханием. – А ещё ты мне должна, Ягодка. И теперь моё желание станет законом для тебя.

Глава 6

– Руки убрал, – стараюсь говорить строго, но получается нервно.

– М-м-м, какая кожа, – вместо того, чтобы сделать, как я сказала, Стальнов проходится своими лапищами по телу, не давая мне даже дёрнуться. – Не зря столько ждал.

– Стальнов, я же тебе твою печать оторву, и мне за это ничего не будет, – шиплю я. – Я девочка взрослая. У меня и справка есть.

Несу полную чушь, вспоминая весь запас моих любимых словечек, стараясь выплеснуть напряжение. А ещё понимание того, что я, мать вашу, голая под простынкой! А это чудище с руками-липучками уже пробирается по внутренней части бедра.

– Руки! – выкрикиваю я и сжимаю ноги так, что рука Стальнова не может продвинуться дальше.

– Ягодка, да ты, оказывается, девочка тренированная, – с восторгом говорит Стальнов и сдёргивает простынь с меня второй рукой, открывая себе вид моей попы. – Я тебя трахну, Ягодка. И это не предложение.

В этот раз дёргаюсь, и у меня получается вывернуться так, что я теперь смотрю на Стальнова. Лучше бы этого не делала!

Руку его так и держу зажатой между ног, и выходит, что он меня обнимает за бедро. А мне ну вот совсем неудобно прикрывать и сиськи, и письку, бляха!

– Не шевелись, Ягодка, – выдыхает сквозь зубы Стальнов, а сам бегает по мне бешеным взглядом.

Щёки пощипывает от прилива крови. Боже, мне реально стыдно, но этого не отнять. Я же девочка, а вот…

– Ты была плохой девочкой, – голос его садится так же быстро, как вырастает бугор в штанах.

– Ты куда Иру дел, Стальнов? – спрашиваю хоть что-нибудь толковое, чтобы перестать плавиться от его взгляда.

Да я забыла, когда на меня так смотрели!

– Ею занимаются, не волнуйся, – отвечает он и дёргает ремень на джинсах. – И тобой тоже нужно заняться.

За секунду в его руке уже дёргается увесистый член, обвитый тугими венами. Я смотрю на эту махину, а во рту собирается слюна, да такое количество, что мне страшно, чтобы по бороде не потекло, а то всё, позор на всю жизнь.

– Нравится, – не спрашивает. Констатирует Стальнов.

– Ну на разок сойдёт, – хмыкаю я как можно безразличнее и, поймав секундную растерянность в глазах этого мужика, спрыгиваю с кушетки на другую сторону.

Выдёргиваю простынь и, прижав её к себе, стараюсь обмотаться.

– Ягодка, ты же сейчас совершаешь ещё одну ошибку, – взгляд Стальнова становится тяжёлым.

Одна рука лежит на кушетке, второй он медленно водит по стволу, привлекая моё внимание и заманивая, как заклинатель, своим змеем.

На шее и груди в расстёгнутом вырезе виднеются татуировки. На руках тоже есть. И я ловлю себя на мысли, что я бы их рассмотрела.

– Стальнов, я, может, и Ягодка, но волчья. То есть ядовитая. Зачем тебе такие проблемы? – стараюсь говорить уверенно, но, блин, мы с ним в разных весовых категориях.

Нет, Стальнов не качок, которые сейчас любят красоваться на обложках журналов. Но он… боже, да я даже описать не могу его точно, но он Мужик!

Каждая мышца как нарисованная. Каждое движение хищника. Каждый взгляд будто проникает под кожу рентгеном.

– Я тебе открою секрет, но за это ты мне отсосёшь, – скалится Стальнов, и его кадык дёргается, заставляя меня внутренне сжаться. – У меня иммунитет на яды. На все.

– На меня невозможно выработать иммунитет, – хмыкаю я.

За дверью раздаётся крик Ники, а потом я слышу топот. Дёргаюсь к двери, но меня быстро подсекают и уже в полёте ловят над полом, прижимая к стальному телу.

Несколько движений, и я прижата лицом к входной двери, а мне в задницу упирается горячий пульсирующий член Стальнова.

– Нельзя от меня бегать, – хрипло произносит Стальнов в ухо. – Я всегда догоняю и всегда получаю что хочу.

Его рука быстро ныряет под простыню и ложится на гладкий лобок. Дыхание становится тяжёлым, и не только у Стальнова.

– Убери руку, – выдыхаю я, а глаза уже закатываются от его движений по телу.

Мой мозг пытается уловить возмущение Ники, но тело не слушает.

– Вот и умничка, – довольно отвечает Стальнов, замечая, что я сама прогибаю поясницу под его тело. – Ты как кошка, Яся. И я хочу, чтобы называла меня Дан, когда будешь кончать подо мной.

– Слишком много чести, Богдан Сергеевич, – отвечаю я.

– Ну что ты, Ярослава Ильинична, я только начал твою честь отбирать, – шепчет он. – Но, поверь мне, я заберу себе всё. Я ради тебя сутки сидел в кутузке.

По коже пробегают мурашки от воспоминаний моих прошлых выходных. Но всё рассыпается на кусочки, когда Стальнов добирается до клитора и сразу же ныряет во влажную глубину пальцами, издавая бешеный рык.

– Да-а-а!

Глава 7

***

Башка закипает. Нервы на пределе, а в яйцах напряжение такое, что я готов убивать. Мои ребята разбежались по углам и делают вид, что заняты работой, но меня это нихрена не устраивает.

Прикрываю глаза и, как конченный дебил, ощущаю кожей ЕЁ. Сука, я таких давно не видел. Это же просто какая-то дикая смесь всего, что можно было смешать в женщине.

Спина ещё печёт в месте, где эта рыжая достала своими коготками, но и это поправимо. Она мне отработает каждую минуту без секса.

– Сергеич, можно? – в кабинет просовывается голова Ивана, одного из моей охраны. – Мы, это, бабу тебе привезли, как заказывал, – и в кабинет входит шлюха. Дорогая, ухоженная, рыжая, но шлюха!

Киваю Ивану в знак согласия, а сам продолжаю смотреть на эту мадам. Медленно обвел её взглядом и ничего. Ничего, блядь! Даже не дёрнулся, сука!

– Ну что, Богдан Сергеевич, как Вы хотите? В рот, в жопу или по классике? – спрашивает девка.

Молодец, научена и понимает, что со мной нужно уметь всё. Все они научены. Те времена, когда я трахал шлюх на автобанах, давно позади и забыты как страшный сон. Тогда каждый крутился, как умел.

Я умею многое, но пришлось идти с низов, чтобы сейчас это многое могли оценить по достоинству и в верхах.

Зажравшиеся мудаки, но у кого бабки, тот и король. Так что выживаем, как можем.

Разворачиваюсь так, чтобы кресло отъехало от стола, и киваю на свой пах. Мне нужна разрядка. И срочно! Иначе я сорвусь, и пиздец Ягодке.

Рыжая шлюшка похотливо улыбается, предвкушая, что сейчас будет хорошо. Но с каждым её шагом во мне поднимается злость. Вот что за нах?

Она садится передо мной на колени. Вся дорогая, ухоженная, подтянутая, а мне оттолкнуть хочется. Дан, ты башкой потёк?

Щёлкает пряжка ремня, и в кабинет резко открывается дверь.

– Бать, вау! Да у тебя тут расслабончик, – скалится мой отпрыск, а я готов стянуть этот самый ремень, что только что расстегнулся, и надрать ему зад.

Вот только проблема в том, что стыдно как-то. У меня давно уже другие методы его воспитания.

– Тебя, бля, стучать учили? – рычу я и машу девке на выход.

Вот в чём плюс шлюх. Им не нужно объяснять, доказывать, просить. Махнул – исчезла. Свистнул – уже рядом. И я, вероятно, слишком привык к такому, раз не смог раскрутить рыжую заразу.

– Да нормально, вы продолжайте, – Ден падает на диван в кабинете и закидывает ноги на столик.

Жду, пока кабинет освободится, а сам сверлю взглядом сына. Ему скоро восемнадцать. А ведь кажется, что совсем недавно мне приволокли на крыльцо старого дома пацанёнка и, кинув в морду свидетельство о рождении, оставили как щенка.

Я его готов был в детдом определить. Куда мне ребёнка, когда я сам мог сдохнуть в любой момент. Не то время было, хотя и поспокойнее уже. Привёз его к воротам. Постоял возле них с ним, а потом развернулся и попёрся в пиццерию. Тогда они становились только популярными.

Там я и поймал очередную пулю! А этот пиздюк сидел рядом и закрывал мне рану.

Сын. Иногда его убить охота, особенно когда он творит дичь, но, как оказалось, действительно родной.

– Ты не ответил на вопрос, – давлю голосом, и это всегда срабатывает.

Не знаю, как долго ещё будет, но, надеюсь, не он меня прикончит.

– Слушай, я не хотел мешать, – улыбается Ден. – Но тут такое дело. Тебе завтра нужно явиться в школу.

– Ты опять? – врываюсь я. – Кто на этот раз? Ты, блядь, можешь нормально закончить эту ебучую школу, чтобы я выдохнул, а потом вали куда хочешь!

– Так ты же вечно нудишь, что каким бы козлом ни был, будь умным, – кривляется этот засранец. – Так что ты уж прости…

– Денис, мать твою! – удар по столу оживляет сына, и он напрягается.

– В этот раз я не виноват, – он садится ровно и поднимает обе руки. – Это всё малолетки. Эти две сучки берега попутали, но я…

– И ты ничего не сделаешь! – рычу я. – Я тебе яйца оторву и лишу наследства, ты понял! Когда тебе дойдёт, что ко всему нужно подходить с холодной башкой?

Ден злится. Вижу это по его напряжённой позе – вздувшимся венам и сжатым кулакам.

– В зал сегодня идёшь, – говорю строго. – И пока не выстоишь пять раундов против Ивана, хрен ты увидишь свой байк.

– Бать! – взвивается Денис.

– Нехрен было лажать!

– Я не виноват! Эти две идиотки решили, что меня можно разыграть, – взвивается он.

– Если баба тебя уделала, значит, это умная баба, – заключаю я. – А ты идиот. Пошёл. Путь тебе заказан на сегодня. И никаких дружков!

Ден вскакивает с дивана и вылетает из кабинета, бахая дверью. Перебесишься, сынок.

Да твою же мать! Это какая-то чёрная полоса у нас, что бабы нам палки в колёса ставят? И почему никто не сказал мне, что чем старше становятся дети, тем тяжелее с ними? Точно бы отправил его в детдом, если бы знал.

Хотя… Прикрываю глаза снова и понимаю, что дело здесь не в сыне, а в рыжей ведьме. И тут даже дело не в том, что она меня прокидала дважды. А в том, что эта Ярослава Макарова сама нарвалась.

И мне очень хочется узнать, как она смогла устоять, когда мой член уже был у входа, а эта сучка текла мне на пальцы. Сладко текла и только для меня.

Глава 8

***

– Яся, ты отбитая на всю голову, – шипит Ника. – И девчонки у тебя такие же. Мне жаль их мужей.

– Не нуди, – отмахиваюсь я от подруги и разливаю нам вино. – Маш, ну а ты что молчишь? – смотрю на ошарашенную Машку.

– Я немного в ах… в общем, там, где получают удовольствие, – отвечает Маша, принимая бокал. – Ты как умудрилась поймать на свой шикарный зад такое приключение, Ясь?

– Да откуда я знаю? – пожимаю плечами, а у самой внутри всё сжимается от воспоминаний о Стальнове. Сжимается так, что только от этого я готова получить оргазм.

Я дура!

– Всё она знает, – рычит Ника. – Эти аборигены мне Иру напугали. Идиоты!

– Ира меня сама оставила, – хочу выглядеть обиженной, но не выходит.

А ещё у меня даже ноги подрагивали от того, что Стальнов выделывал своими пальцами, пока Ника там, за дверью, выпирала его мордоворотов. Сейчас я понимаю, что если бы не она, то я бы ему дала у той двери.

Но жизнь штука коварная: сначала манит конфеткой, а потом включает мозг и вопит: «У тебя диета»!

Я больше суток провела у Ники, и не потому, что трусиха, а потому, что понимаю, что если увижу этого мужика рядом, то сама его трахну.

– У тебя сейчас такое выражение лица, будто ты снова раздираешь спину Стальнову, – хихикает Ника, а мне и правда смешно и кайфово становится.

Вот же! Мартышки мои! Это их словечки пробегают в меня.

– Что ты сделала? – Маша продолжает греть в руках бокал.

– Да блин, – вот почему-то именно это не хочу рассказывать девочкам.

Но снова эти воспоминания. И снова чувствую его запах. И снова понимаю, что я, оказывается, ещё ничего – так изогнуться и разодрать спину этого идиота до крови. Но блин! Я не могу этого рассказать.

Я же за столько лет привыкла делиться со своими девочками всем. Вплоть до размера члена, который когда-либо был рядом или в поле зрения!

Но у нас в этом плане всё обоюдно. Ника такая же коза, как и я. Только Маша у нас божий одуванчик и не колется, сколько сантиметров в трусах у её благоверного.

– Яся, а что он с тобой делал? – Маша чуть щурится и пытается заглянуть мне в глаза, которые я прячу за бокалом. – У Иры, насколько я помню, на массаж ходят голенькими, – задумчиво вспоминает Маша.

– Ой, только не говори, что он скорострел! – вскрикивает Ника, а мне так смешно становится, что уже нет сил сдерживаться, и отпускает сразу. – Ну нет! Не разочаровывай меня! Дай поверить в чудо! Я не переживу этого! – и Ника складывает руки в молитвенном жесте и губки уточкой.

– Всё, хватит, – я уже просто ржу. – Ника, ты бы в другом месте такие губки делала.

Мы смеёмся уже вместе, подначивая друг друга, и я почти довольна, что перевела тему. Но это была бы не Маша, если бы не внесла свою ложку коричневой дурнопахнущей жижи:

– Но, если серьёзно, это плохой признак, Ясь, – и Ника тоже затихает. – Тебе прекрасно известно, чем заканчивается твоё такое состояние. Если ты не хочешь перемыть ему косточки, значит, он уже пробирается тебе под кожу.

– Маш, – Ника первая приходит в себя, одёргивая подругу, а я ловлю ступор.

– Яся, мы тебя слишком любим, чтобы вот так отдавать такому как Стальнов.

– Не волнуйтесь, девочки, – отмахиваюсь я. – Я смогу устоять. Жизнь мне помогла выработать иммунитет.

– А может, это и плохо? – спрашивает Ника, покручивая в руках бокал. – Может, в этом и есть проблема, что мы с тобой до сих пор сидим по выходным за бокалом вместо того, чтобы кайфовать в постели и пить кофе вместе с кем-то по утрам, – и столько боли в голосе подруги, что пробирает до костей, разрывая душу.

– Моя рыбка, – поднимаюсь с кресла и, сев возле Ники, притягиваю её к себе в объятия.

Маша тоже недалеко ушла от нас. Ей совсем несладко, что и обижает. Но если у нас с Машей есть отдушина в нашем продолжении, то у Ники всё немного сложнее.

– А давай мы загадаем желание, Ник? – снова шальная мысль приходит в голову, а в отголосках стоит эхо «Плутону больше не наливать». – Давай загадаем, чтобы этот год принёс нам столько счастья, чтобы нам в нём купаться и наслаждаться.

– Яся, Новый год через двадцать пять дней, рано желания загадывать, – качает головой Маша.

– И вообще, лучше помолчи, – поддакивает Ника. – А то твои желания быстрее всех начинают сбываться.

– Ну тогда я пока обновляю наши бокальчики, а вы загадывайте каждая своё, – почему-то именно сейчас я начинаю снова хихикать. – И чтобы сбываться они начали уже завтра, – восторженно добавляю я.

– Завтра понедельник, – в Маше просыпается скептик.

– Ну и ладно, – отмахиваюсь я, пока до меня не доходит. – Бляха, завтра понедельник!

Бросаю взгляд на часы. Папа скоро должен привезти девочек домой. А завтра у нас поход в школу.

– Я так понимаю, мартышки наши что-то учудили, – настроение Ники снова поднимается.

– Если честно, понятия не имею, – вздыхаю я. – Но то, что они что-то сделали пацану из одиннадцатого класса, факт.

– Ну, впрочем, как я и говорила, – хихикает Ника, намекая на характер моих красоток.

– Ну тогда пусть мечты начнут сбываться завтра, – Маша чокается о наши бокалы. – А сегодня ещё можно похулиганить.

Глава 9

– Пап, ну раз ты остался, то мне нужно смеситель в ванной посмотреть, – кричу папе с кухни.

Я вчера успела прийти домой до того, как приехал папа с девочками. Все счастливые, довольные, но папа отказался ехать обратно, сказав, что соскучился.

– Конечно, посмотрю, мартышечка моя, – седая голова папы заглядывает на кухню, а в руках у него уже шуруповёрт.

Вот от кого я переняла это прозвище и для своих мартышек. Папа всегда так называл меня. И не потому, что я страшненькая, а потому что всё детство только и знала, что лазить по деревьям, заборам да пацанов соседских дразнить.

– И что ты там уже придумал? – улыбаюсь родителю я.

– У тебя полка прохудилась, дочь, – вздыхает папа. – Но если бы вы с девочками разгрузили её и половину своих курток, шубок, пальтишек убрали по местам, то, может, и крючки на месте бы были.

– Пап, у меня вот как будет выходной, я обязательно займусь, – киваю родителю и делаю самое честное выражение лица.

Но папа только усмехается, а в глазах так и читается: «Кому ты рассказываешь»?

– Мама! – а вот и мои мартышки проснулись уже. – Мы не опоздаем?

Девочки входят на кухню и сразу же усаживаются за стол, где стоят их тарелки с кашей. И ни слова возмущения. Ни единого! По спине даже холодок пробегает.

– Нет, не опоздаем, – отвечаю я и, подхватывая свою тарелку, сажусь рядом. – А что, нам так каша нравится? – смотрю внимательно на Лику и Алю.

– Конечно, мамуль, – кивает Лика. – Я вообще всегда в восторге от твоих каш, скажи, Аль?

– Да, – кивает Аля и полную ложку в рот засовывает, набивая за щёки.

– Может, запить? – предлагаю Але, но дочь отрицательно машет головой. Ох, девки! – Маленькие мои, вы мне лучше сразу скажите, к чему мне готовиться. А то что-то у меня и ноги затряслись.

– А к чему готовится? – на кухню заходит папа. – Полку починил, сейчас займусь смесителем, – отчитывается он. – Так к чему, дочь?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Не признаются твои внучки, – киваю на дочек.

– Может, помочь? – папа сразу становится серьёзным, теряя всю расслабленность.

– Нет, – машу головой я. – Сами справимся. Тем более Людмила Семёновна настоятельно просила, чтобы я пришла к ней.

– А что это Людочка так меня не жалует? – хмурится папа, привлекая к себе наше пристальное внимание.

– Па-а-ап, – тяну я. – Я чего-то не знаю?

– Конечно, не знаешь, – уверенно отвечает папа. – Людмила Семёновна широкой души человек, но слишком наивная. Ты, если что, хоть подарок ей привези какой.

– Папа, – смотрю на отца по-другому уже.

– И то, что ты себе там придумала в своей рыжей головке, выбрось, – папин голос напрягается. – Она очень хорошо дружила с твоей мамой. Поэтому и знаю её, – даже с обидой говорит отец, а мне стыдно становится.

– Папуль, ну прости, – поднимаюсь со стула и обнимаю папу. – Я просто…

– Дурёха, – завершает за меня отец, обнимая в ответ. – Но если я соберусь с кем-то жить, то ты об этом узнаешь первой.

Да, я, оказывается, собственница. Даже с папой. Эх, может, поэтому и не ведусь на все эти мужские бронетанковые действия? А точнее отбиваюсь, хотя сама страшно хочу.