Каменный пояс. Демидовы. Наследники

Демидов прибеднился:

– Кабы я в купцы вышел, все бы два сот отвалил, а то приказчик, да самый маленький.

– По наряду как бы и приказчик, – крутнул головой ямщик, – а по роже купцу быть…

Никита не откликнулся: закинув за плечи руку, он почесал пригретую спину.

Староста утер рукавом жирные губы:

– А что я вам, братцы, расскажу, что наделал Александра Данилыч Меншиков с воронежскими купцами. Ох и что было!..

Ямщики, дожевывая пищу, насторожили уши. Стряпуха развесила мокрый кафтан Демидова перед печью; от кафтана поднимался пар. Староста, выждав, пока возросло нетерпение, начал рассказ:

– Красное яичко ко Христову дню преподнес ловкий Александра Данилыч батюшке-царю Петру Ляксеичу. На Святой неделе наехал на Воронеж царь, а Меншиков надумал: «Дай угожу, да отменно, его царской милости». Вот!

Ямщик перевел дух, помолчал; на него зыкнули:

– Не тяни, начал байку, досказывай!

– Вишь, братцы, созвал Александра Данилыч всех портных в Воронеже да наказал им сшить новое платье и все такое, даже рубашки, по-иноземщине. Мы стояли тогда обозом: решили на Святой-то хоть дён двое выстоять. Подошла Страстная суббота, и вот перед самой заутреней кличет Меншиков всех именитых воронежских купцов да и говорит им: «А что, господа купцы, каково живете-поживаете да плутуете? Вот неправдами беду на себя и накликали. Примчался ко мне гонец с именным указом его царского величества от Петра Ляксеича, и наказ тот строг, и выбирайте сами, что вам выгодней да сподручнее…»

Староста потянулся к жбану с квасом; посудина была пуста.

– Хозяюшка, налей еще, – попросил староста.

Ямщики закричали:

– Не томи, остуда! Дале что?

Демидов погладил бороду; байка про Меншикова задела его за живое. «Молодец Ляксандра Данилыч, и что такое наделал с купцами?» – подумал он, но сдержался и не спросил.

Ямщик продолжал:

– «А наказ царев таков, чтобы немедля обрили бороды да оделись бы в новое платье, а кто не хочет – готовься в чужедальнюю сторонушку, в Сибирь, а вот на то и подводы готовы, да никто отсель не пойдет проститься с женками да с детками. Выбирайте, купчики-голубчики, любое: либо бороду долой да в новое платье, либо дорожка дальняя на Сибирь».

Купцы бухнулись в ноги Меншикову, поднялся плач да рыдание. «Батюшка ты наш, милостивец! – Купцы хватали Ляксандру Данилыча за ноги и лобызали его ручки. – Заступись ты за нас, сирых, перед царем-государем. Легче нам головы стерять, нежели растлить на себе образ Божий».

Меншиков ни в какую; видят купцы, не выходит дело, заплакали, да и говорят: «Веди нас в заточение, такая, видно, у наc судьбина, а бород терять не будем…» И тут подходит обоз…

– В Сибирь отправили купцов? – закричали ямщики.

Демидов наморщил лоб. Староста усмехнулся:

– Не отправили, баба попутала.

– Неужто Ляксандра Данилыч на купчиху какую польстился?

– Осподи, какие вы непутевые! Да не Ляксандра Данилыч, а купец помоложе, любя молодую женочку, смалодушествовал. «Буде воля Божия», – сказал он, перекрестился и отдал свою браду на растление брадобрею.

Что тут делать? Купцы дрогнули и один за другим обрили бороды. К заутрене обрядили их в новое платье. Тут царь Петр Ляксеич в церковь подоспел, глянул на купцов и диву дался: «Данилыч, что это за народ?» – «Да это, ваша светлость, царь-государь, купчишки наши, чтобы порадовать вас, рыло свое оскоблили». – «Ох и молодцы же!» – обрадовался царь и пошел с купцами христосоваться…

– Гей, лешие, чьи кони? – закричали вдруг со двора. – Убери, дай дорогу…

Ямщицкая байка нежданно оборвалась.

Ямской староста мигом выскочил в сени, но быстро вернулся, красный, перепуганный, выпучив глаза.

– Сбирайся, артель, живо! Сам фискал-прибыльщик, господин Нестеров, пожаловал… Эй, мил-человек, приказчик-доглядчик, – моргнул он Демидову, – коль бережешь кису, сматывай удочки!

Никиту встревожила весть, но он не шелохнулся:

– Пустое, я человек бедный.

Он опустил голову.

«Недобра встреча с прибыльщиком», – недовольно подумал Демидов. Подозревал он, что к его следу принюхивается крапивное семя.

Ямщики наспех опоясались, похватали шапки, скоро выбрались из горницы. Изба опустела.

Дверь распахнулась; в горницу ворвался ветер с дождем. Вместе с непогодою в избу ввалился человек в суконном кафтане, в треуголке, с краев ее ручьем сбегала вода. Человек был мокр и зол.

– Ямской! – закричал он, скинув треуголку.

Стряпуха проворно подбирала со стола остатки пищи. Она смиренно подняла глаза на проезжего:

– Батюшка, хозяин ямской-то на полатях почивает.

Проезжий прошел вперед, сбросил кафтан; перед Демидовым предстал плотный угловатый дядька с бритым подбородком и рачьими глазами.

Не глядя на Демидова, гость крикнул хозяину:

– Эй, леший, будет дрыхнуть! Коней!

Полати заскрипели, с них свесилась плешивая голова ямского. Старик был сед, борода невелика и курчевата.

– Гляди, никак тут Микола-святитель за ямского. Слезай, угодник! – пошутил приезжий фискал.

Ямской на самом деле походил на иконописного Чудотворца. Он, кряхтя, полез с полатей. Прибыльщик круто повернулся к Демидову, поглядел на него строго:

– Ты кто?

– Приказчик, проездом. – Никита скромно опустил глаза.

– Уж не демидовский ли?

– Нет, сосед демидовским, – отрекся от себя Демидов.

– Хозяйка, перекусить! А ты проворней, хрыч, слазь да коней – живо!

Ямской слез с полатей, засеменил босыми ногами.

– Да коньков, батюшка, всех поразогнали, до утра не будет…

Фискал насмешливо оглядел старика; ямской был дряхл.

– Неужто молодого не подыскали за ямского?

– Молодого на войну царь-батюшка позвал… А ты, баба, спроворь гостьку чего; небось оголодал… А коньки в полуночь придут, отдохнут да и тебя повезут.

Речь ямского текла мерно; Демидов в бороде скрывал плутовскую улыбку. Прибыльщик подсел к столу:

– Отколь едешь?

Демидов поднял жгучие глаза:

– Во многих местах побывал.

– Может, конокрад?

Демидова подмывали озорство и дерзость, хотелось проучить назойливого фискала. Однако на спрос прибыльщика он откликнулся спокойно:

– Был квас, да осталась ноне квасина. Мы – деревенщина, живем в лесу, молимся колесу…

– Знать, краснобай?

– Куда мне! – откликнулся заводчик.

Хозяйка подала на стол горячие щи, прибыльщик принялся за них, в горнице начало темнеть, пузыри в окнах заволокло мглой. Демидов вышел из ямской. На дворе возились ямщики: примащивались на ночлег. У ворот понуро стояла лошадь, демидовский холоп проталкивал телегу во двор. Хозяин подошел к нему:

– Ты, мил друг, никому не сказывай, что Демидов едет. Был, да весь вышел. «Едет приказчик, а боле не знаю, не ведаю». Понял?

Ямщик кивнул головой:

– Аль нам не знать?

А сам подумал: «Задурил хозяин. Ладно, пусть потешится!»

– К утру колесо сыщи, да затемно тронемся, – сказал Демидов ямщику и вернулся в избу.

За столом прибыльщик, обжигаясь, ел кашу. Глаза его остановились на Демидове:

– Сказывал, что ты сосед демидовский; как живется купцу?

– Демидов-то богато живет; он – друг самому царю Петру Ляксеичу. – Никита сел на скамью против прибыльщика, облокотился и пожаловался: – Купцам-то что? Неплохо живется! Богатеют и не скучают.

Прибыльщик утер полотенцем усы; лицо было строгое. Пригрозил:

– Отошла коту масленая, давненько добирался до Демидова: укрывает, пес, беглых да металлы беспошлинно сбывает, а теперь вот в Тулу нагряну – пиши пропало. Я, брат, такой!

– Но-о! – покачал головой Никита. – Ишь ты! Выходит, и на Демидова власть есть. Это добро! – Заводчик поежился, ухмыльнулся в бороду. Ямской сидел в сторонке на скамье и поддакивал гостю:

– Так, так, батюшка…

Демидов снизил голос, моргнул прибыльщику:

– Только добро-то прибыльщики из-под самых рук упустили. Едешь ты, скажем, в Тулу, а из Тулы Демидовы все поубрали. Ежели хочешь, то скажу, где припрятал Демидов добро-то. Налетишь да накроешь. Во как!

Прибыльщик перестал есть, отодвинул миску с кашей:

– А ты не врешь?

– Зачем врать-то? Вот истин Бог. – Никита положил уставной крест. – Я Демидовым первый ворог и скажу, где они таят беспошлинное железо. Слухай!..

– Погоди! – Прибыльщик поднялся из-за стола, подошел к ямскому. – Ты, Микола-угодничек, шасть на полати, пока мы тут обмозгуем. Ну-ну, лезь!

Ямской недовольно буркнул:

– То с полатей, то на полати. Нигде старому и покою нетути…

Однако старик полез на полати; крикнул оттуда:

– Кони утром придут, а поколь я сосну!

Прибыльщик насупился и, глядя в черные глаза Никиты, казал:

– Глаз-то у тебя воровской. Не из цыган ли?

Демидов от гнева сжал зубы, но пересилил себя, сдержался.

– Я у матки не спрашивал, кто мой батя, – сердито отозвался он на вопрос прибыльщика. – А коли хочешь Демидову хвост прищемить, так вертай сейчас в другую сторону. На Москве-реке, ниже села Бронниц, на винокуренном заводе Данилки Евстафьева скрытно сложено демидовское железо! Удумал Демидов его тайно, беспошлинно сбыть!

– Ты тише, лешай! А еще что? – Прибыльщик схватил Демидова за руку. – Ты что горяч больно?

– Это со зла на Демидовых, – вздохнул Никита. Он отошел от прибыльщика и сел в темный угол. Огонь в печке погас; стряпуха сгребла угольки в загнеток. На дворе стихло; на полатях посвистывал носом уснувший ямской; в светце потрескивала лучина. Стряпуха поклонилась гостям:

– Вот бы на скамьях прилегли бы. У нас полати да скамьи, вот и все тут…

Никита подошел к развешанному кафтану, стащил его и кинул на скамью:

– Пожалуй, баба правду гуторит; не прилечь ли? Утро вечера мудренее. На зорьке, глядишь, кони будут…

Он вытянулся на скамье; прошла минута, в избе раздался богатырский храп. Баба ненавидяще поглядела в сторону Демидова:

– Ишь, жадный какой, и щей не похлебал. Скаредничает!

Ворча, она проворно полезла к ямскому на полати.

Прибыльщик прилег в красном углу; радостные мысли отгоняли сон: «Вот нанес Господь дурака, все и рассказал. Теперь жди, Демидовы, гостя!»

За стеной ржали кони; баба на полатях о чем-то шепотом упрашивала ямского. Прибыльщик лежал с открытыми глазами и глядел, как в загнетке один за другим подергивались сизым пеплом раскаленные угли…

2

В осенней тьме все еще спало, когда Никита Демидов выбрался из сельца. Ямщик раздобыл дубовое колесо; ехали по стылой дороге медленно. Дождь перестал хлестать, дул пронзительный сиверко, слегка подмораживало. Над полями стояла мгла.

Демидов зорко вглядывался в нее и посмеивался в бороду. Знал он, что прибыльщик не упустит случая показать свою ретивость, донесет обо всем Сенату…

Все так и вышло, как ожидал Демидов. Через день он добрался до Москвы, немедленно снарядил доверенного человека в Тулу. Слал хозяин строгий наказ: наскоро развести беглых людей по заимкам и попрятать их от прибыльщиков, а металлы укрыть по амбарам под замки, чтобы чужой глаз не доглядел, сколько у Демидовых добра…

Прибыльщик Нестеров тоже не зевал; он выслал на Москву-реку доглядчика к селу Бронницы. Проныра-приказный напал на демидовские струги; на них он высмотрел сибирское железо и, не мешкая, помчался к Нестерову.

Спустя два дня, 3 ноября, Сенат получил от государственного фискала Нестерова челобитную, в ней он обвинял Демидова, что тот тайно сложил привезенное на стругах по Москве-реке сибирское железо на винокуренном заводе своего знакомца Данилы Евстафьева; завод тот стоит пониже села Бронницы, а железа сибирского припрятано двадцать тысяч пудов, и скрыто оно для беспошлинной продажи. Фискал просил Сенат на то железо наложить арест, а Демидова допросить.

В Сенате всполошились. Знали сенаторы, что Никита Демидов приласкан государем, состоит в большом доверии у царя, но, с другой стороны, думали сенаторы, если дознается Петр Алексеевич об утайке заворуйского дела, несдобровать и сенаторам. Демидова призвали в Сенат. За широким столом, крытым зеленым сукном, сидели важные и надутые сенаторы в пышных париках.

«Вырядились как павлины», – с усмешкой подумал Никита.

Первоприсутствующий был проворен в движениях и остер на язык.

«Молод, а умница», – сразу определил Никита.

Демидов низко поклонился сенаторам и стал степенно выжидать. День стоял морозный, солнечный; золотой орел на петровском зерцале[23] искрился от солнечных лучей. Председательствующий учтиво поглядел на Демидова, потом перевел взор на дородного обер-фискала, состоящего при Сенате, и предложил:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

 Фузея – мушкет, ружье.

2

 Глыбовая руда – бурый железняк.

3

67 копеек.

4

 Свейское – шведское.

5

 Багинет – штык.

6

 Во второй половине XVI века Тула и окружающие районы представляли сплошной укрепленный лагерь. Для обережения от татарских наездов была устроена особая засечная полоса – ряды полусрубленных, «засеченных» деревьев, отсюда и само название «засека». Малиновая засека тянулась к юго-западу от Тулы.

7

 Тать – вор, хищник, похититель.

8

 Пить ртом табак – курить. (Уложение царя Алексея Михайловича.)

9

 Стрекава – крапива.

10

 Потесь – рулевое весло на струге.

11

 Потесный – рулевой.

12

 Под Бахусом – под хмелем.

13

 Ловасы – шалаши.

14

 Терновка – тюрьма.

15

 Каптырга – кожаный кушак.

16

 Чувал – очаг со вмазанным котлом для варки пищи.

17

 Борти – колоды для пчел.

18

 Сарыки – суконные чулки с кожаными подошвами.

19

 Махан – конина.

20

 Аманат – заложник.

21

 Умет – постоялый двор.

22

 Помету вел – мстил.

23

 Треугольная призма с написанными на ее гранях указами Петра I, стоявшая в присутственных местах до революции.