В объятиях бандита

Несколько раз с усилием моргнула, чтобы прогнать наваждение, и попыталась вернуть себе строгий вид.

– С твоим другом всё будет хорошо, – сдержанным тоном сообщила я, не в силах перестать наслаждаться теплом его куртки. – Ножевое ранение серьёзное, но, к счастью, внутренние органы не пострадали. Доктор Макаров – настоящий профессионал. Твоему другу очень повезло.

Алексей выдохнул дым и качнул головой с явным облегчением.

– Тогда я его забираю?

Я напряглась.

– С ума сошёл? Его недавно только прооперировали. Ему нужен покой и медицинское наблюдение.

– Да ладно тебе, ничего с ним не случится. Зашили, главное, а дальше уже как-нибудь оклемается.

– Нет, так нельзя, – строго отрезала я, раздражаясь от такого беспечного отношения Алексея к здоровью его же друга. Ну или пускай, подельника. Главное – живого человека.

Алексей прищурился и двинулся на меня, заставляя инстинктивно отступать назад до тех пор, пока я не угодила в ловушку, оказавшись зажатой между его шкафообразной фигурой и кирпичной стеной.

– Слушай, ну ты ведь умная девочка и должна понимать, что моему другу небезопасно оставаться здесь надолго, – вкрадчиво произнёс он, нависая надо мной и угрожающе глядя сверху вниз. – Я не могу тут бесконечно торчать и охранять его, у меня есть свои дела.

– Я всё понимаю, но если ты заберёшь его сейчас, это может плохо кончиться. Кровотечение может возобновиться в любой момент.

Мы стояли так близко друг к другу, что я чувствовала тепло его тела даже сквозь одежду. Глаза Алексея – неожиданно голубые на фоне смуглой кожи – пристально изучали моё лицо, будто он пытался прочитать мои мысли.

– Почему ты так печёшься о моём друге, Алина? – спросил он, и его голос вдруг стал ниже, интимнее, заставляя моё тело покрыться мурашками. – Ты ведь явно не испытываешь симпатии к таким, как мы.

– Это моя работа, – нервно ответила я. – Заботиться о пациентах. Независимо от того, кто они и чем занимаются.

Алексей неожиданно протянул руку и убрал прядь волос с моего лица, заправив её мне за ухо. Это прикосновение было вполне невинным, но… У меня перехватило дыхание.

– Ему… Ему нужно побыть под наблюдением хотя бы два дня, – отстранённо произнесла я, изо всех сил надеясь, что мой голос не дрожит.

Алексей тихо рассмеялся, и его смех был таким низким и бархатистым, что заставил меня покраснеть.

– Что? – не поняла я.

– Ты так мило заботишься о здоровье Кирпича, – посмотрел он на меня с каким-то ненормальным весельем во взгляде.

– Чего? – нахмурилась я, всё ещё ничего не понимая.

– Кирпича. Моего друга, – с улыбкой повторил Алексей, качнув головой в сторону двери в отделение. – А он бы тебя не пожалел, знаешь ли.

От его слов по спине пробежал холодок. Мне не хотелось даже представлять, что под этим имелось в виду. Как именно этот Кирпич меня бы «не пожалел».

– Я тоже его не жалею, – достаточно резко ответила я, вздёрнув подбородок. – Просто говорю как положено. После такого ранения и операции пациенту требуется наблюдение врача.

Алексей сделал шаг ко мне, сокращая и без того мизерное расстояние между нами до нуля.

– Неужели ты никогда-никогда не нарушаешь правила, Алина? – улыбнулся он одним уголком рта, сверля меня своими невозможными глазами.

– Нарушаю. Иногда, – зачем-то ответила я и тут же пожалела о своих словах. Когда в его взгляде вспыхнул неподдельный интерес.

– Например?

– Например… – замялась я. – Например, сейчас, когда стою тут с тобой… Хотя мне говорили избегать подобных личностей.

Он снова засмеялся, и на этот раз его смех оказался таким заразительным, что я тоже улыбнулась.

– Ты мне нравишься, Алина, – неожиданно серьёзно сказал Алексей. – Не знаю почему, но очень нравишься.

Я замерла, не зная, что ответить. Мое сердце билось как сумасшедшее, и я боялась, что он это слышит.

– А я не должна тебе нравиться, – наконец выдавила я из себя. – И ты мне не должен.

– Но нравлюсь? – Алексей склонил голову набок, пристально глядя мне в глаза.

По моему телу пробежала волна мурашек. Я не знала, куда деть взгляд. Казалось, что Лёша вот-вот наклонится и поцелует меня, и, господи, клянусь, я не стала бы сопротивляться.

Но вместо этого он сделал шаг назад и запустил руку в свои тёмные волосы, взъерошивая их.

– Ладно, – улыбнулся он, но как-то слегка натянуто. – Так уж и быть, не буду тебя смущать. Мне правда надо ехать. Завтра будешь здесь?

– Нет. Я отработала сутки, теперь два дня выходных, – ответила я, к своему ужасу, испытав самое настоящее сожаление. Значит, наверное, мы с Лёшей больше не пересечёмся…

– Жаль, – произнёс он, словно прочитав мои мысли. – Мне бы хотелось… ещё тебя увидеть. Но ладно. У каждого свой путь, да?

– Да, – почему-то шёпотом произнесла я.

– Тогда передай Кирпичу, если он очнётся, что я приеду за ним завтра. Скажи, пусть не шебуршит там у вас и слушает врачей.

– Обязательно, – кивнула я, удивляясь растущему внутри горькому разочарованию. По идее я должна была радоваться, что больше не увижу этого опасного человека.

– Ну, бывай, Алина. – Алексей протянул мне руку для прощания.

Я осторожно вложила свою ладонь в его, ожидая рукопожатия. Но Лёша вдруг поднёс мою руку к своим губам и оставил лёгкий поцелуй на тыльной стороне ладони. Это было так неожиданно и… старомодно, что я окончательно растерялась.

– Пока, – тихо ответила я, ощущая, как горит кожа в том месте, к которому прикоснулись его губы.

– Пока, милаха.

Лёша развернулся и пошёл к своей машине. Я смотрела ему вслед, чувствуя странную тяжесть в груди. Словно я только что потеряла что-то очень важное, чего на самом деле никогда не имела.

«Прекрати, – мысленно одёрнула я себя, тряхнув головой. – Ты ведь прекрасно понимаешь, кто он такой. Не будь наивной дурочкой».

Глава 4

Алина

Только когда его машина отъехала, я осознала, что так и стою в куртке Лёши.

Теперь уже ничего не мешало мне прижаться носом к её воротнику и вдохнуть полной грудью запах. Терпкий, мужской, с нотами дорогого одеколона и сигарет. Запах, от которого кружилась голова.

Растерянно кутаясь в тяжёлую кожу, я вернулась обратно в больницу. Куртка была мне велика – рукава полностью скрывали мои ладони, плечи свисали – наверняка со стороны я выглядела в ней довольно комично. Но было в этом что-то такое… интимное. Словно Лёша обнимал меня.

Закончив дежурство и переодевшись, я долго смотрела на его куртку, размышляя, как поступить. Разумнее всего было бы оставить её в палате Кирпича и попросить девочек завтра вернуть вещь её владельцу. Это было бы правильно.

Но всё же я решила забрать куртку с собой. Вещь явно дорогая – вдруг ещё украдут?

На улице уже светало. Несмотря на весну, было по-утреннему зябко, и я плотнее запахнула свой плащ на груди, поборов желание достать Лёшину куртку из пакета и вновь накинуть на плечи.

Сонно моргали фонари, дворник шаркал метлой по тротуару, где-то вдалеке орала кошка.

Я села в свою верную «шестерку» – от больницы до дома было примерно двадцать минут езды. Обычно эти поездки после ночной смены размывались в памяти – полусонное состояние, механические действия, желание поскорее оказаться под одеялом. Но сегодня я была странно бодра. Фрагменты нашего разговора с Алексеем вспыхивали у меня в голове, вызывая непрошеную улыбку, которую я тут же пыталась подавить.

«Ну хватит уже, Алина» – мысленно попросила я сама себя, подъезжая к своему двору.

Поставив машину и заглушив мотор, я забрала с заднего сиденья пакет с Лёшиной курткой и направилась к своему подъезду. Но не дойдя до него, заметила на скамейке у входа знакомую ссутулившуюся фигуру и невольно напряглась.

Там, нахохлившись как воробей, сидел Славик Лисицын. Мой бывший муж.

«Господи, только этого мне ещё не хватало», – мысленно простонала я, но делать было нечего. Славик уже заметил меня и неуклюже поднялся на ноги.

Конечно же, он был пьян. Его тощее тело шатало так, что казалось, он вот-вот рухнет на асфальт и разобьёт себе что-нибудь к чёртовой матери.

– Алинка, – растянул он свои губы в пьяной ухмылке. – Наконец-то! Я тебя жду тут уже часа три.

– За что мне такое наказание… – пробормотала я себе под нос, устало вздохнув.

Мы познакомились, когда я училась на первом курсе медучилища. Мне тогда было семнадцать, а ему – двадцать пять. Он казался таким взрослым, чутким, понимающим – я влюбилась без памяти. Мы встречались полгода, а потом поженились, как только мне стукнуло восемнадцать. Несмотря на то, что мой отец был категорически против. Тогда он уже тяжело болел, и я думала, что папа просто ревнует меня, ведь после знакомства со Славиком я стала чаще убегать из дома по вечерам на свидания…

А потом отца не стало, и я осталась одна.

То есть, вроде бы как я была замужем, но…

Славик переехал ко мне и ушёл с работы, не предпринимая попыток найти новую. Оказалось, что он выпивает гораздо чаще, чем я думала. А ещё обнаружилось, что в нём живёт скрытая злоба, которую он периодически выплёскивал на всех вокруг – и особенно на меня.

Я любила его. Глотала обиды, прощала, пыталась поддерживать как могла. После учёбы подрабатывала санитаркой в больнице, платили копейки, на эти деньги мы пытались выживать. Но чем больше я старалась, тем сильнее наглел Славик…

Наш брак продержался два года. За это время я окончила медучилище, устроилась в больницу медсестрой и… подала на развод. Лисицын сначала ни в какую не соглашался уходить, но когда я пригрозила милицией, нехотя съехал.

Вот только время от времени появлялся снова – пьяный, жалкий, с просьбами занять денег, которые никогда не возвращал. Иногда я снова поддавалась жалости, иногда прогоняла. А последний раз, когда он попытался ввалиться в мою квартиру с компанией пьяных собутыльников, послала их всех таким трёхэтажным матом, что после этого он долго не приходил. Я думала – всё. Отстал наконец. Ан нет. Вот, пожалуйста, припёрся снова…

– Чего ты хочешь, Слава? – устало спросила я, останавливаясь на безопасном расстоянии. – Денег у меня нет.

– Я не за деньгами, – заявил он, нехило покачнувшись, но каким-то чудом всё-таки устояв на ногах. – Просто соскучился! Хотел тебя увидеть.

– Ты пьян, – констатировала я. – И мне нужно спать. Я ужасно устала. Уходи.

– Не уйду, – упрямо мотнул он головой. – Пусти меня домой. Мне надо с тобой поговорить.

– Это не твой дом, Слава. Пожалуйста, дай пройти.

– Сначала поговорим, – шагнул он ко мне, дыхнув мерзким запахом перегара. – Я хочу вернуться, Алинка. Я изменился. Клянусь, я больше не пью!

– Ты пьян прямо сейчас, – закатила я глаза. – Но даже если бы ты бросил, Слав, назад дороги нет. Любовь прошла, завяли помидоры, сандалии жмут, и нам не по пути. Всё. Разговор окончен. Уходи.

Я снова попыталась пройти, и на этот раз Слава схватил меня за руку.

– Подожди! – стиснул он свои крючковатые пальцы на моём предплечье, причиняя боль. – Выслушай меня!

– Отпусти! – попыталась вырваться я, но никак не получалось – впился мёртвой хваткой. – Слава, ты делаешь мне больно!

– А ты мне тоже делаешь больно! Каждый раз, когда отталкиваешь меня! – слёзно произнёс он, его лицо исказилось в страдальческой гримасе. – Я же люблю тебя! Я жить без тебя не могу!

– Пусти! – дёрнулась я сильнее, и в этот момент он потерял равновесие.

Мы оба упали.

Я – на асфальт, больно ударившись бедром.

Он – сверху на меня, ещё сильнее сдавив мою руку.

– Ты просто бессердечная стерва! – заорал он мне в лицо. – Нравится смотреть, как я страдаю, да?! Нравится, когда я унижаюсь перед тобой?!

– У тебя что, белая горячка, придурок?! Слезь с меня! – пыталась я отпихнуть его, но безуспешно. – Помогите! Кто-нибудь!

Это окончательно вывело его из себя. В глазах Лисицына мелькнуло что-то дикое, и я каким-то шестым чувством поняла, что сейчас случится то, чего я всегда боялась.

Он замахнулся и со всей силы опустил кулак на моё лицо.

Удар был такой, что моя голова мотнулась в сторону. В глазах потемнело от боли, во рту появился солёный привкус крови.

– Сука! – выкрикнул Славик, брызжа слюной и занося руку для нового удара. – Это ты во всём виновата!

Я зажмурилась, готовясь к новой вспышке боли. Но вместо этого почувствовала, как тяжесть веса бывшего мужа исчезла.

Открыв глаза, я увидела, что Славик лежит на земле в паре метров от меня, а над ним стоит сосед с верхнего этажа –дядя Коля.

– Ты чё, совсем охренел? – рявкнул сосед, нависая над скрючившимся Славиком. – Девчонку бить вздумал? Я тебе щас руки-ноги повыдёргиваю, гнида!

Дядя Коля, грузный мужик под два метра ростом, схватил Славика за шкирку и поднял, как котенка. Тот болтался в его руках, бессмысленно молотя воздух ногами.

– Дядя Коля, не надо, – с трудом поднялась я, ощущая, как виски пульсируют от головной боли. – Оставьте его. Он пьяный.

– А с такими как раз только так и можно, – просипел сосед, встряхивая Славика еще сильнее. – Чтоб мозги на место встали. Это не оправдание – пьяный он или трезвый!

Он отбросил Славика, и тот кулем свалился на асфальт.

– Ну-ка, вали отсюда, пока я тебе шею не свернул! – рявкнул дядя Коля, потрясся перед его носом кулаком.

Лисицын медленно поднялся, держась за бок.

– Прости, Алинка, – промямлил он, бросив на меня жалобный взгляд. Как и всегда, покаяние к нему приходило быстро. – Я не хотел…

– Проваливай и никогда больше не возвращайся, – сквозь зубы процедила я. – Припрёшься сюда ещё раз, клянусь, сдам тебя ментам!

С трагичным выражением лица Славик, пошатываясь, поковылял прочь.

Дядя Коля, проводив его взглядом, повернулся ко мне:

– Ты как, Алин? Может, в больницу надо?

– Нет, всё в порядке, – попыталась улыбнуться я, игнорируя пронизывающую щёку боль. – Я ж сама медик. Спасибо вам.

– А к ментам ты всё-таки сходила бы, да написала бы заяву, – проворчал дядя Коля. – Чтоб утырку этому неповадно было.

– Вы думаете, я не ходила, дядь Коль? – вздохнула я. – Это бесполезно. Пока он меня не убьёт, они и пальцем не пошевелят.

– Ох, дочка, – сочувственно покачал он головой. – Ну если вдруг заявится ещё, стучи в потолок. Я спущусь.

– Спасибо, дядь Коль.

Он кивнул и двинулся дальше по своим делам. А я, наконец, вошла в подъезд и потащилась на свой этаж.

В квартире было тихо и одиноко. Я сразу пошла в ванную, включила свет и посмотрела на себя в зеркало. Щека уже начала опухать, на скуле наливался синяк, а из разбитой губы сочилась кровь.

«Завтра буду как боксёр после нокаута», – мрачно подумала я, доставая из аптечки медицинский спирт.

Обработав рану, я пошла на кухню и приложила к лицу холодное мясо из морозилки – старый, проверенный способ предотвратить сильный отёк.

Сидя так, с куском замороженной свинины на щеке, я вдруг представила, как отреагировал бы Алексей, если бы увидел меня сейчас.

И эта мысль заставила меня вздрогнуть.

Почему-то я была абсолютно уверена: он не ограничился бы угрозами, как дядя Коля. Не стал бы читать нотации. Не пытался бы образумить.

Холодные голубые глаза, ставшие ледяными. Жёсткая линия губ. И никаких лишних слов.

Он бы просто убил Славика.

И что пугало меня по-настоящему – это не образ Алексея, хладнокровно расправляющегося с моим бывшим. А моя собственная реакция на эту мысль. Ведь вместо ужаса и отторжения я испытала странное, тёмное удовлетворение. Почти предвкушение.

Кто я такая? Разве может нормальный человек хотеть чьей-то смерти?

Ведь Славик, хоть и пил мне кровь, но даже настоящим мерзавцем не был. Он просто больной, несчастный человек…

– Ты просто в шоке, – сказала я себе, убирая мясо обратно в морозилку. – Это пройдёт.

Как бы ни доставал меня бывший муж, смерти я ему не желала. На самом деле в какой-то степени даже жалела. У него было тяжёлое детство – отец его жестоко бил за малейший проступок, а мать равнодушно молчала. Слава сбежал из дома в шестнадцать, скитался по общежитиям, работал где придётся. Конечно, это не оправдывало его поведения, но наверное, после такого каждый мог бы сломаться…

Я долго верила, что смогу вытащить его, отогреть своей заботой и любовью. Но потом поняла: чем больше я жалела Славика, тем больше он погружался в пьянство. Я ничем не помогала ему. Зато он упорно тащил меня на дно.

Глаза уже слипались, голова плохо соображала от усталости – тяжёлая смена в больнице и пережитый стресс делали своё дело. Солнце уже поднялось над крышами домов напротив. Я плотно задёрнула шторы, выдернула телефонный шнур из розетки и проверила на всякий случай, заперта ли входная дверь.

Время нынче было неспокойное. Я постоянно боялась, что в мою квартиру кто-нибудь залезет, пока я сплю.

По пути в спальню, не отдавая отчёта своим действиям, зачем-то вытащила из пакета куртку Лёши и прихватила её с собой в постель. Легла с ней в обнимку, укрылась одеялом, прижала прохладную кожу к лицу и вдохнула запах, сводящий меня с ума.

Засыпала с улыбкой на губах.

Да уж, кажется, Славик сильно ударил меня…

Глава 5

Алексей

Я въехал во двор штаб-квартиры Усмана, которая официально числилась как автосервис «Фортуна», а на деле была центром криминальной империи моего босса. Всюду суетились люди: кто-то разгружал ящики с запчастями, а пара наших стояла у ворот с характерными бугорками под куртками – пушки, явно не с воздушными шариками. После того дерьма, что случилось ночью, все были на взводе.

На душе было муторно. Ещё эта медсестричка Алина не выходила из головы. Я, как долбаный подросток, всю дорогу прокручивал в мыслях наш разговор. Надеялся, что, может, милаха завтра всё-таки приедет в больницу, захочет ещё разок меня увидеть. И повод для этого имелся – я ведь не просто так оставил ей свою крутку. Бесили эти мысли, если честно. Мне сейчас нужна была ясная голова, а кровь постоянно норовила отлить от неё в другое место. Впереди маячил разговор с Усманом, и я нутром чуял, что он будет стрёмным.

Заглушив двигатель, я несколько секунд сидел в машине. Поймал свой взгляд в зеркале – заёбанная рожа. Синяки под глазами от усталости, щетина, которую нормально побрить так и не успел. Красавчик, блядь. Как милаха Алина ещё умудрилась на меня запасть?

Охранник Жора неторопливо подошёл к машине, заглянул в окно:

– Привет, Лёх. Усман тебя ждёт.

– Я в курсе, – буркнул я, выходя из машины. – Сильно бесится?

Жора красноречиво поджал губы и покачал головой, что означало: «Пиздец, братан, готовься».

По узкой лестнице я поднялся на второй этаж здания, туда, где располагался кабинет Усмана. Дверь была приоткрыта, изнутри доносились приглушённые голоса.

Я постучал костяшками по дереву и вошёл, не дожидаясь ответа. Усман сидел за массивным столом, перебирая какие-то бумаги. Рядом стоял его вечный телохранитель Фархад, здоровенный узбек с кулаками размером с мою голову. При виде меня он слегка кивнул.

Усман поднял глаза. В свои пятьдесят он выглядел как матёрый волк – седина на висках, глубокие морщины, рассекающие смуглое лицо, умные тёмные глаза, которые, казалось, видели тебя насквозь.

– Алексей, – произнёс он ровным голосом, откладывая бумаги. – Я уж думал, ты решил свалить из города. Почему так долго?

– Ждал в больничке, пока Кирпича прооперируют, – процедил я, проходя в центр комнаты.

– Садись, – кивнул на стул Усман.

Я опустился на жёсткое сиденье, расставив ноги и положив руки на колени.

– Как он? – первым делом спросил босс, и я уловил в его голосе нотки, которые обычно не звучали там – беспокойство.

– Жить будет, – ответил я. – Пырнули под ребро ножом, но жизненно важные органы не задеты. Сказали, хотя бы до завтра под наблюдением врача ему надо побыть.

– Ты его в какую больницу отвёз?

– В районную. На Блюхера которая, за объездной.

Усман едва заметно кивнул, расслабив плечи. Взглядом он подозвал к себе Фархада и негромко распорядился:

– Отправь к нему кого-нибудь, пусть присмотрят.

Фархад кивнул и молча удалился. А мы с Усманом остались наедине.

– Теперь рассказывай, – хмуро потребовал он. – Как получилось, что эта босоногая шпана Черепа умудрилась так вас размазать? Восемь человек отправил. Восемь, блядь! Два трупа, Кирпич ранен, троих повязали менты. И хрен знает, сколько они сдадут на допросах!

Я посмотрел Усману прямо в глаза:

– Они не шпана, Усман, и в этом была наша ошибка. Ублюдки хорошо подготовились. Их было человек двадцать, наверное, и все вооружены до зубов.

– А ваша, блядь, разведка куда смотрела? – стукнул кулаком по столу Усман.

– Так они прятались по кустам, как крысы, в засаде сидели, – процедил я.

Усман медленно поднялся из-за стола, резко одёрнув свой дорогой пиджак, и подошёл к окну.

– Череп наглеет не по дням, а по часам, – проговорил он, глядя куда-то вдаль. – Три точки отжал за последний месяц. Двух моих людей положил. А теперь ещё и этот склад.

Я молчал. В кабинете повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем больших настенных часов.

– Объясни мне, – снова заговорил Усман, повернувшись ко мне, – как этот сосунок, этот выскочка из грязи, которого я, блядь, ещё помню соплежуем, умудряется так гадить?

– У него появились серьёзные покровители, – ответил я. – Наверху. Кто-то из новых чиновников его крышует.

– И?

– И деньги, – добавил я. – Он перекупает наших поставщиков, предлагает лучшие условия. И платит ментам больше, чем мы.

– Сука, – выругался Усман, возвращаясь за стол. – Знаешь, Лёха, когда я начинал, всё было по-другому. Мы уважали старших. Видели берега. А сейчас… – брезгливо махнул он рукой. – Что творят эти сопляки? Никаких понятий…

Я криво усмехнулся. Усман любил эти проповеди о «старой школе», хотя сам был тем ещё отморозком в молодости. Я прекрасно знал его биографию – три ходки, кровавый след по всей стране. Но теперь, в свои пятьдесят, он изображал из себя чуть ли не благородного дона.

– Короче, – подытожил я, – Череп по ходу задался целью весь город подмять под себя.

– Не дождётся, – процедил Усман сквозь зубы. – Это мой город.

Он открыл ящик стола и достал пачку сигарет, закурил, не предлагая мне. В воздухе повис терпкий запах дорогого табака.

– Я так понимаю, товар мы потеряли? – спросил он, выпуская дым.

– Большую часть, – кивнул я. – Но я успел вывезти две сумки. Они в багажнике.

Усман удовлетворённо кивнул.

– Хоть что-то… Сдай их Гере, пусть оприходует.

Повисла пауза. Я ждал, понимая, что это ещё не всё.

– Алексей. – Усман поднял на меня тяжёлый взгляд. – Череп должен сдохнуть как можно быстрее. Любой ценой. Это очень серьёзно, то, что сейчас происходит. Медлить нельзя. Ты ведь понимаешь?

– Понимаю, – кивнул я.

– Я хочу, чтобы ты занялся этим лично, – продолжил Усман. – Собери информацию, найди его слабые места. Они есть у каждого. Ну, ты и сам всё знаешь.

Я мысленно выматерился. Только этого мне не хватало. Но отказаться я права не имел. Такие условия были у нашей игры.

– Сделаю, – выдавил я из себя.

– И позаботься о тех, кого взяли менты, – добавил Усман, туша сигарету в стоящей на столе металлической пепельнице.

Я кивнул.

– А теперь иди, – махнул рукой он. – Отдохни, приведи себя в порядок. И завтра с утра займись делом.

Я поднялся и направился к выходу, но у самой двери Усман окликнул меня:

– И Лёша…

– Да?

– Не подведи меня.

– Не подведу, – бросил я через плечо и вышел.

На улице уже светало, солнце показалось на горизонте. Я быстро сдал груз Гере, сел в машину, достал пачку сигарет и закурил, не заводя двигатель. Мусоля в голове ставший уже привычным в последнее время вопрос. На хуй мне всё это надо?

Когда я несколько лет назад только связался с Усманом, то представлял всё иначе. Думал, буду крутым пацаном на дорогой иномарке, собирать дань с комерсов, защищать их за это от всякого беспредела. Лёгкие деньги, уважение, девочки…

Прав был Семён тогда, тысячу раз прав, что я, дебил, не понимал, во что ввязываюсь. Мне всё это казалось ёбаной романтикой. И поначалу, собственно, так и было, но чем дальше в лес…

Когда-то я не понимал Семёна с этими его принципами, зато теперь прекрасно понял. Да, он отсидел, но теперь живёт со своей женой спокойно, воспитывает сына и не боится, что в один прекрасный день кто-нибудь всадит пулю ему в спину. Или похитит его семью…

Правильно тогда сделала Иришка, что его выбрала. А не меня, конченого тупого оленя.

И что самое паскудное – выбора у меня уже особо не было. Никто ещё не вышел из этого бизнеса просто так, по собственному желанию. Либо в тюрьму, либо в могилу – вот и все перспективы.

Я затянулся последний раз и выбросил окурок в окно. Завёл машину и поехал домой, мечтая поскорее завалиться на свою кровать.