Любовь на русском языке

В дверь позвонили. Вадим был рядом и открыл дверь через несколько секунд. На пороге стояла Лилия, в своей такой уже любимой Вадимом нутриевой шапке, слегка сдвинутой на затылок, в пальто и том самом шарфе, в котором она приходила к нему в больницу. Щеки и кончик носа у нее были красные с мороза. Пригласив ее войти, Вадим помог снять пальто и шапку. Прикоснувшись к ее рукам, он почувствовал, какие они холодные, и, взяв в свои ладони, немного наклонившись вперед, поднес их к губам и дыханием попытался отогреть. Лилия не сопротивлялась, было заметно, что первое напряжение от встречи постепенно сменялось спокойствием. В своем пуховом свитере с большим модным воротником, в котором присутствовали фиолетовые, бежевые и серебристые цвета, и бордовой шерстяной юбке миди с небольшим разрезом сзади она выглядела потрясающе. «Ты можешь разуться, пусть ножки согреются», – предложил Вадим. Увидев некоторое замешательство со стороны Лилии, он его неправильно истолковал и, подняв обе руки вверх, шутливо заверил вошедшую: «Обещаю, приставать не буду!»

А дело было вот в чем: ее единственные финские сапоги, которым было уже несколько лет, не выдержали нагрузки в виде сырости, мокрого снега, мороза и соли – в обоих сломалась застежка-молния. Отремонтировать было негде, запасных замков не найти, а ходить в чем-то надо. Пришло решение: перед выходом из дома Лилия надевала сапоги и зашивала их снизу доверху с помощью обыкновенной иголки с ниткой. Вечером распарывала нитки и снимала. Вадим видел много всего необыкновенного, как люди приспосабливались к новым условиям существования, но это было нечто особенное. Он посмотрел на Лилию, что-то соображая. В это время, поймав недоуменный взгляд Вадима, смотревшего то на нее, то на сапоги, она что-то достала из сумочки и зажала в ладони. Он перевел взгляд с сапог на ее сжатую ладонь. Лилия медленно разжала ее – на ладони оказались катушка коричневых ниток и утопленная в нитки иголка. Секунду они смотрели друг на друга и одновременно рассмеялись. Очень кстати сапоги были сброшены, и ногам стало теплее.

Горячий кофе, прикосновения и любовь

Горячий растворимый кофе с сахаром, молоком и конфетами был очень вкусным. Они сидели за столом напротив друг друга. Лилия призналась, что не собиралась приходить к дедушке. Однако одно обстоятельство сыграло решающую роль в принятии прямо противоположного решения. К ним приехала погостить баба Зоя – свекровь из деревни Алексеевка. Отношения со свекровью у Лилии не заладились с самого начала. Чем дальше, тем становилось только хуже. Постоянное вмешательство в жизнь сына с «благими» намерениями, желание поставить на место «непутевую» сноху вызывали ответную реакцию. Вызвали эту реакцию и сегодня в виде прихода сюда, чтобы не находиться с ней под одной крышей. «Спасибо бабушке, она хороший человек», – быстро выпалил Вадим, как бы давая оценку и характеристику свекрови. Лилия немного опешила, смотрела на него своими широко раскрытыми голубыми глазами и, пригубив чашечку кофе, улыбнувшись, произнесла: «Да, ты прав, спасибо бабушке. Когда бы я еще попила такой вкусный кофе…» Они поговорили еще о последних новинках кино, в частности, о фильме «Афганский излом» с Татьяной Догилевой в одной из ролей. Вадим предложил пересесть на диван, чтобы продолжить общение. За время нахождения в больнице он много читал, например, темы нумерологии и эзотерики интересовали его особенно. Он предложил Лилии по линиям на ладони и составленному числовому ряду из даты ее рождения рассказать об особенностях ее характера. Взял ее ладошку в свою, она была теплой и мягкой, провел указательным пальцем правой руки по линиям жизни, начал вслух суммировать цифры из даты рождения, обращая внимание на то, каких цифр получается больше, каждая имеет значение. Внимательно слушая, Лилия смотрела на него, слегка опустив голову и повернув ее в его сторону, на губах у нее была легкая улыбка. Неожиданно для Вадима она накрыла другой ладонью руку Вадима и сказала: «Вадик, поцелуй меня…» Уговаривать его было не нужно, ему очень хотелось поцеловать ее. Обняв ее за шею и плечи, крепко притянув к себе, отчего она немножко съежилась, он сначала осторожно прикоснулся губами к ее губам, постепенно переходя на долгий, сладкий и нежный поцелуй. Оторвавшись от ее губ только для того, чтобы покрыть поцелуями лицо, глаза, он снова и снова целовал ее в губы, одновременно лаская руками волосы, шею, нежно проводя руками по спине. В то же самое время ее руки скользили по его волосам, груди, спине, глаза были прикрыты, дыхание участилось, а губы в перерывах между поцелуями повторяли: «Вадик, какой ты хороший, милый, дорогой… Я очень часто думаю о тебе. Ты мое солнышко». Вадим встал с дивана, взяв Лилию за руки, помог ей тоже встать, положив ее руки себе на плечи, притянул к себе, продолжая ласкать руками спину, шею, волосы, перешел на тонкую талию и, наконец, на место пониже спины. Лилия встала на носочки и прижалась к нему всем телом еще плотнее, глядя на него своими голубыми прекрасными глазами снизу вверх, затем, повернув голову в сторону, прильнула к его груди и замерла, прикрыв глаза. Такой теперь уже любимый Вадимом свитер поддался сразу и был отброшен на стоявший рядом стул. Застежку-молнию на юбке Лилия не разрешила расстегнуть, а, попросив Вадима отвернуться, сама сняла ее и прилегла на диван, оставшись только в нижней рубашке бежевого цвета, очень смущаясь, прикрывая полуобнаженные груди ладошками. Быстро сбросив одежду, Вадим в мгновение ока оказался тоже на диване рядом с Лилией. Обнявшись, они продолжали ласкать друг друга руками и губами, произнося при этом нежные слова, пока, наконец, не слились в единое целое, в единое тело и душу, плоть, состоящую из двух дорогих друг другу сущностей. Какое-то время они не видели и не слышали, что происходит вокруг, где они находятся. Они были счастливы, наслаждаясь друг другом здесь и сейчас, где были только они вдвоем и никого больше. Даже время как будто замерло, опасаясь двигаться дальше, не желая нарушать их счастья, неги, духовной и физической гармонии.

Лилия и Вадим лежали рядом на диване, повернувшись друг к другу. «Вадик, желанный мой», – произнесла Лилия, поглаживая его ладонью по щеке. «Ты моя долгожданная», – чувственно промолвил он, поправляя у нее одну из прядок растрепавшихся волос. Им обоим было так душевно и физически тепло, уютно и спокойно, что словами добавить к этому было нечего. «Я тебя люблю, Малышня ты моя!» – сказал Вадим, поцеловав Лилию очередной раз в губы. При этом она прикрыла глаза и не хотела их открывать, счастливая улыбка осветила ее лицо. Когда она все же их открыла, то, перестав улыбаться, обратилась к Вадиму: «Мой дорогой, любимый мой, женись на мне, я рожу нам с тобой сыночка, похожего на тебя!» Ответить что-то внятное он, конечно, не мог, только снова горячо поцеловал в губы, давая тем самым понять, что очень ценит ее предложение родить ему сына. Ей самой тоже было понятно, сколько препятствий им обоим нужно было бы преодолеть, чтобы быть вместе, поэтому она не продолжала данную тему. Тем временем влюбленные потихоньку возвращались обратно на землю из своего такого короткого и одновременно длинного путешествия в страну волшебного царства истинной любви. Вадим предложил Лилии выпить еще по чашечке кофе, на что получил согласие и занялся его приготовлением, пока его любимая приводила себя в порядок. Из разлитого в красивые чашечки кофе струился неописуемо вкусный аромат. Они снова сидели за столом, оба красивые и счастливые, пили индийский кофе с конфетами, мир вокруг приобрел больше красок. Ежедневные проблемы отошли на второй план и не казались больше трудно преодолимыми. Возвращение домой не казалось Лилии больше таким уж неприятным, несмотря на то, что дома ее ожидала встреча со свекровью, которая будет гостить еще субботу и воскресенье. «Я, как обещала, обязательно скажу свекровушке спасибо, – пообещала она Вадиму. – А сейчас мне пора». Вадим помог Лилии с зашиванием сапог, придерживая их с обеих сторон, чтобы они не расходились. Вдвоем они быстро справились с этой задачей. «Вот, как новенькие!» – пошутил он, поднимаясь с колен. Он обнял любимую за талию и за плечи, крепко к себе прижал и не хотел отпускать. Все же пришлось отпустить. Помогая Лилии надеть пальто, шарф и шапку, Вадим нарочито тянул время, ему не хотелось с ней расставаться. Уже приоткрыв входную дверь, она еще раз обернулась, одарив его своей волшебной, самой красивой и теперь такой дорогой ему улыбкой, нежно кивнув, произнесла: «Пока!» – и вышла на лестничную площадку. Вадим вернулся в комнату, сел на диван и несколько минут просто молча пребывал в состоянии какого-то блаженного спокойствия и душевного удовлетворения. «А ведь это любовь! Если она не такая, то тогда какая?» Последние сомнения в том, что к нему пришла настоящая любовь, были развеяны. Вадим понял, что влюбился.

Не обманываю ли я себя?

Расставшись с Вадимом, Лилия вышла из подъезда многоэтажки и пешком направилась в сторону дома. Самые разные чувства переполняли ее. Однако одно из них преобладало над всеми другими: это была любовь. Она ее сразу узнала, почувствовала всем сердцем, поняла и приняла. Ее ни с чем нельзя было спутать. Знакомо ли ей было уже это состояние души и тела? Нет, не знакомо. Когда вокруг ничего и никого больше не существует. Когда хочется быть с этим человеком каждую секундочку, минуточку, просто всегда – днем и ночью. Смотреть на него, прикасаться к нему, слышать его голос. И совсем неважно, что она не большой фанатик хиромантии, нумерологии и гороскопов, ей совсем неважно, о чем идет речь, важно, что это говорит он и только для нее. Сегодняшняя встреча показала, что они оба могли бы признаться друг другу и раньше. Например, в больнице, когда Лилия пришла к Вадиму, чтобы его проведать. А были ли они к этому готовы? Наверное, нет. Боженька дал им обоим время разобраться в своих чувствах и только потом признаться друг другу в любви. Это время пришло, сегодня. Думать далеко вперед не хотелось и было невозможно, потому что жизнь вокруг менялась стремительно.

Небо над головой было тихим и теплым, несмотря на ветер. Город казался иным – будто чутким, внимательным, понимающим. Она шла медленно, растворяясь в своих мыслях, не замечая, как ступают ноги, как шумят машины или как шелестит ветер в кронах еще не до конца проснувшихся деревьев. Все стало фоном. Внутри нее звучала только одна, чистая, сильная, пульсирующая эмоция.

Любовь.

Да. Это она. Точно. Не увлечение, не мимолетная симпатия, не иллюзия тепла. Это – любовь. Такая, что чувствуешь всем телом. Когда от одного взгляда – мурашки. От прикосновения – дрожь. Когда слова его, любые, даже о цифрах и линиях на ладони, становятся ближе и важнее любых смыслов.

«Это он. Это точно он».

Она не искала этого чувства. Она не гналась за ним. Она жила, как могла, как умела. Старалась, терпела, уговаривала себя… А теперь? Как можно было не знать раньше, что любовь – это когда хочешь быть с этим человеком каждую секунду? Просто быть. Молчать вместе, говорить обо всем и ни о чем, сидеть рядом, касаться рукой его руки… Даже его дыхание – родное.

И все же где-то на дне души поднимался знакомый голос – голос разума, осторожный, сдержанный.

«А что дальше? Лиля, ты подумала? Как ты будешь жить? Ведь у тебя есть семья…»

Но сердце не желало диалогов. Оно отвечало без тени сомнения:

«А разве я живу, когда его рядом нет? Разве это – жизнь? Я просто существую. А рядом с ним – оживаю. Дышу. Светлею».

Лилия вспомнила их разговор за столом, перед уходом. Как дрожал ее голос, когда она впервые решилась сказать то, что копилось неделями:

– Вадик, я больше не могу притворяться. Я будто каждый день обманываю саму себя… когда ухожу от тебя.

Он не перебивал. Только смотрел. Так, как умеет смотреть только он, – взглядом, в котором не просто любовь, а понимание. И принятие.

– Лилия, ты думаешь, мне легче? Я живу и думаю только о тебе. Но как мы можем это оправдать? Семьи, жизни…

Оправдать? Она вздрогнула тогда. А теперь вновь прошептала про себя: «Оправдать? А разве любовь нуждается в оправданиях?»

– Я не знаю, – сказала она тогда вслух, – но я знаю, что не хочу больше быть без тебя.

Он взял ее руку. Она чувствовала, как его пальцы слегка дрожат.

– Может, это и несправедливо… но для меня это – правильно.

Эти слова застряли в ее сердце, как строчка из песни, которую слышишь однажды и не можешь забыть.

И вот теперь, когда она идет домой, в сторону обычной, будто бы «нормальной» жизни, это «правильно» звучит в ней, как откровение. «Может, и правда все так и должно быть? Может, Бог просто дал нам это чувство не для мучений, а чтобы мы наконец услышали свои сердца?»

Лилия остановилась на перекрестке. Светофор мигал красным, но машин не было. Она осталась стоять.

«Что будет дальше? Я не знаю. Мы оба не знаем. Но разве это важно? Что мне точно известно – я люблю. И больше не могу притворяться, что это не так».

Она не думала о завтрашнем дне. Не строила планов. Мир слишком быстро менялся. Но сегодня… сегодня ее сердце наконец обрело себя. И впервые за долгое время ей было не страшно.

Только тихо, сладко и светло – как бывает в момент, когда любовь становится настоящей.

Благодарение состоялось

Когда Лилия подошла к дому, небо уже начинало окрашиваться в серо-розовые тона вечернего заката. Остывшие ступени крыльца, вытертая ковровая дорожка у двери, тусклый свет в прихожей – все было по-прежнему. Но она вошла в дом другой. Спокойной, полной, почти парящей – с тем теплым, звенящим чувством внутри, которое уже нельзя было назвать иначе, кроме как любовь.

В прихожей пахло щами и духами. Тяжелыми, резкими, немного старомодными – баба Зоя всегда настаивала, что женщина должна пахнуть «по-взрослому». Голоса раздавались из кухни. Зоя Петровна, судя по звуку, активно перемешивала что-то в кастрюле. Лилия медленно сняла пальто, глубоко вдохнула… и пошла на встречу с бурей.

– А! Пришла. Весь день шатаешься, как перекати-поле, – раздался голос свекрови, даже не глядевшей в сторону Лилии. – Дети тут полдня без присмотра. Я одна за троих. Ну ничего, справилась. А вот ты бы не справилась.

«Началось», – пронеслось в голове. Но странное спокойствие не покидало Лилию. Она прошла на кухню, встала у стола, посмотрела на свекровь – ту самую Зою Петровну, грозу всех ее «неумелостей», генерала кастрюль и повелительницу упреков. И вдруг – совершенно искренне – сказала:

– Зоя Петровна… спасибо вам.

Свекровь замерла с половником в руке, будто ее на секунду выключили из реальности.

– Чего?.. – переспросила она, прищурившись.

– Спасибо, что вы приехали. Я… давно не была одна. Сегодня я ушла из дома, потому что почувствовала себя свободной. И это дало мне возможность многое понять. Понять, что важно. Кто важен. Что я чувствую.

Слова звучали мягко, как будто Лилия разговаривала не со свекровью, а с самой собой – вслух, впервые честно. Без страха. Без злости. Только с принятием.

Зоя Петровна поставила половник в кастрюлю, вытерла руки о полотенце. Прищурилась внимательнее. Подозрение на лице сменилось недоумением.

– Что-то ты не договариваешь. Или с температурой? Призналась – и с облегчением?

– Нет. Просто мне стало легче. И я действительно благодарна. Пусть мы с вами не всегда понимали друг друга, я… теперь поняла: вы дали мне паузу. А в этой паузе я услышала свое сердце.

– Ты секту нашла, что ли?.. – пробормотала Зоя, все еще внимательно ее изучая. – Или кто-то тебя отравил сладкими речами?

Лилия чуть улыбнулась. Она понимала, что за каждой колкостью этой женщины – страх потерять контроль, сыновнюю привязанность, страх остаться ненужной. И вместо привычного раздражения в ней вдруг проснулось сочувствие.

– Нет. Просто у меня впервые за долгое время был день, который стал по-настоящему моим. Я его не забуду. А вы – его часть. Пусть даже случайно.

Свекровь стояла молча. И в этой тишине между ними впервые не было враждебности. Лишь напряженная тень непонимания… и растерянности.

– Ну… ладно, – наконец произнесла она. – Щи остывают. Пойдем, поешь. А то развеялась на улице, как девчонка.

Это была почти забота. Почти нежность. По-своему.

Лилия прошла за ней к столу и, опускаясь на стул, подумала: «Иногда достаточно просто сказать “спасибо”, чтобы тронуть даже самое упрямое сердце… Даже если оно спрятано за броней упреков и строгих взглядов. Я больше не боюсь. Я живу. И люблю».

А вокруг все потихоньку приходило в упадок

После развала Советского Союза теперь уже отдельные самостоятельные государства – бывшие союзные республики – оказались в растерянности, что дальше делать, как дальше жить, в каком направлении развиваться, что делать с градообразующими предприятиями, так как финансирование из Центра сократилось, в некоторых случаях прекратилось совсем. Степаногорск был одним из таких городов Казахстана, очень зависимым от Центра. Создавалось впечатление, что бывший Центр сам не знал, как дальше правильно поступать, отсюда и родился лозунг «Берите себе столько суверенитета, сколько сможете переварить». Что это означало, никто объяснить не мог и не пытался.

Центральная аптека города Степаногорска приходила потихоньку в упадок. Запасы лекарств таяли на глазах. Новые поставки становились нерегулярными и непредсказуемыми. Московское снабжение, являвшееся когда-то гордостью и большим преимуществом города Степаногорска, было полностью прекращено. Областное аптечное управление только входило в курс дела, пытаясь добыть хоть какие-то лекарства. Если лекарства находились, отсутствовало финансирование. Просто не было денег. Римма Михайловна, заведующая аптекой, пыталась хоть как-то облегчить ситуацию, выделяя в летнее время персонал для заготовки лекарственных растений на лугах, перелесках, в степи. Из них производились настои, отвары, микстуры и прочие снадобья, чтобы хоть как-то сгладить острую нехватку медикаментов. Снизилась выручка от торговли лекарствами. Начались задержки с выплатой заработной платы сотрудникам аптеки. В рамках так называемой «оптимизации» одна волна сокращений персонала следовала за другой, застав многих сотрудников врасплох. Люди оказались просто на улице. Найти работу по специальности в городе или пригородных поселках было невозможно. Несмотря на заверения заведующей аптекой, что Лилия Александровна Лебедева будет уволена в последнюю очередь, если до этого вообще дойдет, беспокойство за свое рабочее место нарастало. Уж слишком быстро все вокруг менялось и не в лучшую сторону.

Бабушка и дедушка – образцы для подражания

Летом 1992 года родители Лилии и родной брат, будучи немцами по национальности, окончательно определились и засобирались в Германию на постоянное место жительства. Они подпадали под программу так называемых «поздних переселенцев». Это означало, что они, их дети и внуки могут быть приняты в Германии, им будет оказана материальная поддержка, пенсионерам будут пересчитаны пенсии и станут соответствовать ежемесячным суммам, получаемым гражданами Германии, проработавшими аналогичное количество лет по соответствующей специальности. Сам процесс оформления был долгим и сопряженным с многочисленными бюрократическими проволочками. Родителей сразу предупредили, что прохождение документов по всем инстанциям займет не менее двух лет. Конечно, родители предложили и Лилии с семьей выехать вместе с ними. Не объясняя причины, она наотрез отказалась, не найдя понимания со стороны родителей, почему она не желает выехать вместе с ними в Германию. Однако аргументы родителей и брата, касающиеся перспективы жизни в Степаногорске для детей, оказались решающими. Не видя впереди сколько-нибудь ясного просвета для будущей жизни детей, Лилия согласилась также подать документы на выезд. Тайная надежда, что от даты подачи документов до получения вызова должно пройти еще двадцать четыре месяца, а за это время можно и нужно что-то решить, как ей быть с Вадимом вместе, немного успокаивала ее, придавая силы для борьбы с трудностями, помогая в отстаивании своего права на любовь.

Принимая решение о выезде на постоянное место жительства в Германию, Лилия совсем не хотела думать о том, как она будет привыкать к новой стране, новым порядкам, новой окружающей обстановке и, конечно, к новому языку, несмотря на то, что она немного владела немецким языком. Детство ее прошло в значительной степени в г. Алексеевке, где жили ее бабушка и дедушка. Дедушка Иосиф был высокий, интересный, черноволосый интеллигентный мужчина. Порядочность и честность были для него превыше всего. В работе добросовестный, четкий, пунктуальный. В то же время добрейший человек. Дедушка с бабушкой общались преимущественно на немецком языке, но, обращаясь к бабушке, дедушка называл ее «матушкой», а она его «батькой». С детьми и внуками общались они по-разному: работая главным бухгалтером в совхозе, дедушка говорил на обоих языках без акцента. Понимая немецкий язык, когда к детям и внукам обращались дедушка и бабушка, они отвечали, как правило на русском, потому что так было удобнее. Более того, пройдя тяжелые испытания жизнью – с началом Великой Отечественной войны дедушка был отправлен в Трудовую армию, что можно было сравнить с отбыванием наказания за совершенные преступления, и вернувшись обратно в родной город, – он, даже подорвав здоровье в труд армии, не держал зла на Родину, на страну, на конкретных людей, причастных к его высылке. Любовь к музыке проявилась у него уже с детства. Начал учиться играть на органе в церкви, когда ноги еще не доставали до педалей. Самостоятельно освоил игру на мандолине, гитаре, пианино, скрипке. Будучи от природы одаренным человеком, разносторонне развитым, дедушка хорошо играл на пианино, а любимой песней его была «Наш паровоз, вперед лети». В репертуаре были и другие патриотические песни, такие как «Взвейтесь кострами, синие ночи». На этом его разносторонняя любовь к музыке не ограничивалась: в репертуаре были еще и «Марш Наполеона», модные танго, полька, краковяк. А когда приходили гости, то дедушка с бабушкой исполняли под гитару шуточные песни. Но особенная любовь дедушки проявлялась к вальсам. Когда собирались родственники на праздники – Первое мая, 7 ноября – день годовщины Великой Октябрьской социалистической революции или на встречу Нового года, – гости просили его сыграть вальс, например, «Осенний сон», и все шли танцевать. Когда же, устав от танцев, устраивались на стульях кто где мог, следовали одна песня за другой. Пели все, кто умел, а кто просто хотел петь, старался добросовестно быть громче всех. Исполняли веселые песни и грустные, шуточные и лирические, про войну и про любовь. Уже получив распределение в Алексеевскую аптеку на работу в бухгалтерию, Лилия очень радовалась, что может какое-то время пожить у бабушки с дедушкой. Дедушка помогал ей осваивать основы бухгалтерского дела. Основа основ любой бухгалтерии – книга записей поступлений и расходов. Дедушка прививал Лилии умение правильно вести эту книгу. Если при заполнении была сделана помарка или ошибка, лист нужно было переписать. «Деньги исправлений не любят», – повторял он. Эти дедушкины уроки Лилия хорошо усвоила и всегда руководствовалась в работе этими основополагающими принципами.

О своей любимой бабушке Полине Лилия могла часами рассказывать. Бабушка была необыкновенным человеком. Такой, как у нее, самодисциплины, самоорганизации, трудолюбия и одновременно доброты и заботы о других Лилия больше не встречала в своей жизни. Не зря она всегда хотела быть похожей на свою бабушку. Когда дедушку забрали в Трудовую армию, ей пришлось одной выживать, неся ответственность не только за себя, но и за своих детей. Оставшись с трех лет без отца, погибшего во время Первой мировой войны в Турции, она вынуждена была вместе с братом просить подаяние. Лилия запомнила ее слова: «Если вам на жизненном пути повстречается человек, просящий подаяние, подайте ему обязательно, сколько можете. Не дай бог пережить такое еще раз…» С 10 лет работала уже няней и прислугой. В 16 лет – замужество, борьба за жизнь тяжело больного мужа, рождение детей. Высылка в Казахстан и голод, голод, голод… Борьба за выживание. Постоянный труд: кроме своего хозяйства, стеклила окна, клала печи, стегала одеяла, изготавливала восковые цветы, которые затем складывались в венки для невест или в венки для похорон. Бабушка успевала обшивать всю семью, содержала все и всех в порядке. Работала быстро и всегда припевала. Имея сильный характер, была строга к детям и внукам, но строже всех относилась к себе. А ведь она была матерью 11 (одиннадцати!) детей! Тем удивительнее была ее любовь к литературе. Многие немецкие сказки Лилия впервые услышала от бабушки. Удивительной была и ее любовь к русской литературе и поэзии. В редкие свободные минуты (которые так любили все внуки!), когда с их помощью, наперегонки, все домашние дела в этот день были переделаны, бабушка могла позволить себе прилечь на кровать и просила почитать ей «Евгения Онегина», «Капитанскую дочку», «Сказку о царе Салтане» или роман «Анжелика и король». Желающих почитать всегда было хоть отбавляй, поэтому распределяли время и читали по очереди. Эту любовь к книгам Лилия переняла от бабушки и пронесла через всю жизнь. Русская литература, зарубежная классика на русском языке сопровождали ее всегда, она много и очень охотно читала, переносясь в этот сказочный мир подводного царства или фантастические приключения в космическом пространстве. Любила и романы, представляя себя участницей событий в «Анжелике и короле». Читала и перечитывала стихи Пушкина, Лермонтова и многих других классиков. Вольно или невольно она возвращалась к воспоминаниям о своем детстве, девичьем возрасте, и очень много теплых воспоминаний было связано именно с домом бабушки и дедушки.