Зов Гималаев. В поисках снежного барса

Недолго думая, я ему ответил:

– Слушай, это же здорово! Я с тобой, – и обратился к Пауле: – Что думаешь? Не возражаешь, если я поеду?

– Конечно, нет. Я думаю, это отличная мысль, – сказала она.

Итак, игра началась. Я рассказал Филу, как нехорошо мне было на Килиманджаро, но к тому времени и он, и я уже больше понимали про акклиматизацию. Так что ничего нам не сделается, правда?

И правда – не сделалось.

Маршрут, который мы с энтузиазмом запланировали в тот вечер, положил начало моему роману с горами во всех их проявлениях. Мирные, предательские, до боли прекрасные, грозные, трудные, даже смертельно опасные, но неизменно манящие, зовущие меня – вот они, горы, мои роковые возлюбленные.

После первого моего треккинга в Гималаях я стал часто ездить в Непал, Тибет, Индию, Бутан, Пакистан, даже на Борнео и в Новую Зеландию. Я мечтал побить собственный рекорд высоты – но на самом деле много более полезно мне было знакомиться с новыми людьми и культурой. Особенно меня привлекал буддизм.

Буддийские идеалы стали мне очень близки и очень помогали. Однако путешествовать и посещать достопримечательности – едва ли достаточно для настоящего погружения. Невозможно интересоваться буддизмом, не видя при этом страданий тибетских народов, не видя угнетения, которому подвержены их культура и религия. Я твёрдо решил отправиться в Тибет и увидеть всё это своими глазами. В 2006 г. я организовал трек к северной стороне Эвереста, намереваясь взойти на Лхакпа-Ри, гору высотой в 7000 метров неподалёку.

До сих пор мне не верится, что я стоял на Тибетском нагорье там, где оно примыкает к Гималайским великанам. Что взобрался на крышу дворца Потала в Лхасе. Что в Джоканге видел статую Джово. Что в Шигадзе, в монастыре Ташилунпо, любовался позолоченной статуей Будды высотой в четыре этажа. Все эти места прекрасны и величественны – а всё же крепче в моей памяти засели личные, порой трагические сюжеты.

5. В Тибет

В 2006 г. Китай готовился к Олимпийским играм в Пекине, назначенным на август 2008 г. Прибыв в сентябре 2006 г. в северный базовый лагерь Эвереста, на высоте 6400 метров, я дышал разреженным воздухом и любовался неповторимыми пейзажами Северной стены и Северного седла, Второй ступени и самой Джомолунгмы. Мы прилетели в Лхасу на самолёте и вначале, как положено, провели там несколько дней для акклиматизации.

Лхаса стоит на высоте 3650 метров, так что подниматься по лестнице в отеле или наклоняться, чтобы завязать шнурки, – уже задача не из лёгких. В номере рядом с кроватью стоял кислородный концентратор с маской, который принимал монеты. Проводником нам служил тибетец слегка за тридцать по имени Сонам. Он прекрасно говорил по-английски. Вырос он в Дхарамсале, образование получил благодаря Tibetan Children’s Village, некоммерческой организации, обучающей детей-беженцев из Тибета. Он отчаянно желал отыскать родных в Тибете, и вот несколько лет назад тибетские власти сообщили ему, что нашлась его мать. Чтобы повидать её, нужно было всего-навсего приехать в Лхасу. А это, конечно, была ловушка. Как только парень приехал в Лхасу, его тут же арестовали. Никакая мать не ждала его. Четыре месяца он просидел в тюрьме. Его били, сломали ему правую ногу, пытаясь получить сведения о далай-ламе. Видел он его? Как далай-лама проводит дни? Конечно, парень не мог рассказать китайцам ничего нового. Его отпустили. Выйдя из тюрьмы, Сонам рассудил, что блестящий английский даёт ему отличную возможность работать проводником, и решил остаться в Тибете.

На второй день в Лхасе мы собирались посетить дворец Потала, и впечатления нам изрядно испортил тот факт, что нашего проводника внутрь не пустили. Этническим тибетцам запрещено входить в Поталу. Сонаму пришлось болтаться снаружи и после встречать нас у входа.

На следующий день мы отправились в большой монастырь Дрепунг, расположенный в долине к северо-западу от Лхасы. Раньше там жили более 7000 монахов, порой доходило и до 10 000. На момент нашего визита в монастыре оставалось всего пятьсот человек. И расположение, и архитектура его очень живописны. Повсюду – молитвенные барабаны, барельефы с мантрами, молитвенные флаги полощутся на ветру. Мы заходили в кухни, покрытые сажей, где в огромных котлах можно было сварить риса на тысячи человек. На сей раз нашего нового друга, проводника-тибетца, пустили вместе с нами, и он провёл нам хорошую экскурсию. В числе прочего он показал нам покои настоятеля.

Это было просторное помещение с алтарём. В самом центре стоял сосуд – масляная лампа, полная ячьего жира, из которой торчали с десяток постоянно горящих фитильков. Одна дверь вела в спальню, другая – в ванную. Отведя меня в уголок, Сонам тихо рассказал мне одну историю. Оказалось, Китай давно видит в Дрепунге рассадник беспорядков и инакомыслия. Примерно за восемь месяцев до нашего приезда власти решили, что монастырь ведёт себя уж слишком нагло в рамках дозволенного, и решили принять меры устрашения. Настоятеля заперли в ванной и не выпускали. Через полтора месяца он умер от голода. Я пришёл в ужас и не хотел верить, но Сонам утверждал, что это всё правда.

Через неделю, уже в базовом лагере, я поговорил с другим молодым проводником-тибетцем, которого мы наняли. Парень в прошлом был монах, пока его не выгнали из монастыря. Я спросил у него насчёт Дрепунга, и проводник без колебаний подтвердил, что история о кончине настоятеля – не вымысел.

По дороге из Лхасы в долину Ронгбук, которую мы преодолели на автомобиле, мы останавливались в Шигадзе и в Гьянгдзе, невероятно красивых религиозных центрах. Наш визит в монастырь Ташилунпо в Шигадзе, традиционный престол панчен-ламы, совпал с какой-то крупной церемонией. Монахи тянулись в главную гомпу, оставляя за дверью груды обуви из красного войлока. Вокруг собралась толпа зевак, и вскоре подъехало несколько блестящих чёрных лимузинов. К первому лимузину поднесли традиционный зонтик от солнца, и оттуда вышел кто-то явно очень важный – рослый юноша в традиционной высокой, конусообразной шляпе и в красных одеждах. Проводник подсказал нам, что это панчен-лама.

Десятый панчен-лама скончался в Шигадзе в январе 1989 г. в возрасте пятидесяти одного года, как считается, от сердечного приступа. Ещё молодым человеком он ездил в Пекин вместе с далай-ламой. В возрасте двадцати шести лет, после китайского вторжения, он пережил процедуру публичного унижения и был заключён в тюрьму. После «реабилитации», занявшей многие годы, он вышел на свободу, и в 1989 г. ему было позволено вернуться в Ташилунпо. Там он официально перезахоронил останки прежних панчен-лам, чьи могилы были разграблены в 1959 г., когда китайские силы разрушили монастырь. Через пять дней после церемонии, на которой он произнёс речь против китайского правительства, он умер при подозрительных обстоятельствах.

Согласно традиции, прежде чем панчен-лама переродится и будет узнан, должно пройти некоторое время. Час настал в 1995 г.: панчен-ламу признали в шестилетнем мальчике по имени Гедун Чокьи Ньима, который жил в уезде Лхари в так называемом Тибетском автономном районе КНР. 14 мая 1995 г. его подлинность подтвердил далай-лама. А 17 мая мальчика с родителями забрали китайские власти, и на двадцать с лишним лет они исчезли с лица земли. Что с ними стало, неизвестно до сих пор. Через полгода после похищения КНР заявила, что в Лхари нашли мальчика по имени Гьялцен Норбу и что с этого дня он официально становится одиннадцатым панчен-ламой. Ребёнка поселили в Пекине, и в юные годы он редко показывался на публике.

Далай-лама и панчен-лама – солнце и луна тибетского буддизма. По традиции они обязаны признавать реинкарнации друг друга – и когда нынешний далай-лама скончается, у китайских властей появится мощный инструмент контроля над следующим.

В тот день в 2006 г. в Ташилунпо я увидел Гьялцена Норбу – марионетку шестнадцати лет, который едва ли не первый раз вышел к публике в официальном качестве. Я волновался, как этого юношу примут: вдруг в толпе начнутся протесты, вдруг его освищут? Но вскоре я разглядел, что большинство вокруг меня – в тёмных европейских костюмах: агенты из китайской полиции.

– Но это же фальшивый панчен-лама! – говорю я проводнику.

– Да, – отвечает он. – Этот панчен-лама – китайский.

– Но что же думают люди? Не может быть, чтобы они его принимали!

– Он в трудном положении, – ответил Сонам. – Ему сочувствуют.

Это меня пристыдило. Мне преподали простейший урок буддизма. Конечно, этот молодой человек достоин жалости. Но у каждого поступка есть карма, и, может быть, в конечном итоге назначение фальшивого панчен-ламы пойдёт на благо тибетскому буддизму. Тибетцы никогда не примут фальшивого панчен-ламу за настоящего, что бы ни велели китайские власти, – однако они ни за что не пожелают ему зла.

Через несколько дней мы вошли в долину, ведущую к Северной стене Эвереста. Стоило завернуть за угол, как перед нами предстал монастырь Ронгбук. Основанный в 1902 г., он стоит на высоте 4980 метров. В 1920-х гг., когда первые альпинистские экспедиции из Европы достигли этих мест, монастырь был полностью действующим и альпинистов встречал главный лама. В 1974 г. китайцы разрушили монастырь, но в 1980-х его начали восстанавливать. Я обрадовался, увидев растянутые над землёй молитвенные флаги.

Монахи и монахини переносили в помещение скромный урожай. До базового лагеря оставалось всего пара часов пешком по долине. В лучах послеполуденного солнца сиял яркими красками Эверест: до него было ещё двадцать километров, но огромная гора уже притягивала взгляд. Не описать словами, какое счастье испытываешь, когда узнаёшь детали пейзажа, о которых только слышал. Жёлтая полоса, Первая, Вторая и Третья ступени, кулуар Нортона, кулуар Хорнбайна, Три жандарма, северо-восточный гребень!..

Мы стали лагерем на траве под конечной мореной, где в 1920-х гг. базировались Брюс, Нортон, Сомервелл, Финч, Мэллори и Ирвин.

За день до подъёма в наш лагерь явился монах из Ронгбука и провёл обряд пуджи – помолился и благословил нас на успешное и безопасное путешествие. Мы разложили снаряжение вокруг чортена, выстроенного из камней с ледника. На наспех устроенный алтарь возложили подношения: немного воды, риса и даже пива. Монах пел свои песнопения десять минут, а после велел нам трижды поклониться и подбросить в воздух горсть цампы, ячменной муки, в которой мы знатно измазались.

Несмотря на молитвы монаха и трек по Восточному Ронгбукскому леднику, план взобраться на Лхакпа-Ри не увенчался успехом из-за плохой погоды.

* * *

На следующий год, в сентябре 2007 г., я возвратился в Ронгбук, на сей раз в компании кузена Фила. Мы направились в продвинутый базовый лагерь, надеясь всё-таки взобраться на Лхакпа-Ри. Поскольку в следующем августе планировались Олимпийские игры, китайское правительство вовсю привечало туристов. Мы оплатили ещё одно посещение Дрепунга, а также собирались в Серу, Поталу и Джоканг. Власти привели в порядок туристический маршрут от Лхасы до базового лагеря Эвереста: Тибет должен предстать перед иностранцами «в лучшем виде».

Когда наша группа остановилась на ночь в Шегаре, рядом со знаменитой Шегар-Дзонг (по-тибетски – «Белая хрустальная гора»), мы с Филом отважились свернуть с проторённой дороги. Снимки крепостных стен и монастырских зданий, ползущих по крутому скалистому склону до самой вершины, – жемчужина в работе фотографов, сопровождавших экспедиции на Эверест 1922 и 1924 гг. На чёрно-белых фотографиях, иногда раскрашенных вручную, были запечатлены выбеленные монастырские стены, возведённые в 1266 г. В монастыре жили тогда около трёхсот монахов. В 1960-х гг., во время так называемой культурной революции, народно-освободительная армия Китая полностью разрушила монастырь.

Мы с Филом вышли из города и принялись карабкаться по склону среди руин. Нас встретил молодой монах, который посоветовал нам посмотреть остатки гомпы. Главный двор обрамляли сотни молитвенных флагов, но само здание казалось заброшенным. Все молитвенные барабаны грязные: после многих тысяч вращений краска с них слезла. Занавески, покрывавшие главный вход в гомпу, были до того засалены, что вышивку разглядеть не удалось. Левая занавеска, прибитая к двери верхними уголками, едва держалась. Внутри тускло горели две электрические лампы. Масляные светильники были пусты. На алтаре не нашлось ни обычных торм (фигурок из масла и муки), ни еды, ни питья, ни денег – никаких подношений. Крыша над правой стороной здания прохудилась, и в ней зияла дыра шириной в метр. Этот монастырь в олимпийскую программу не входил. Его бросили на произвол судьбы и обрекли на неотвратимое разрушение.

А вот дорогу к базовому лагерю знатно улучшили, и Ронгбук, кажется, процветал. Как и в прошлый раз, я видел монахов и монахинь, несущих с маленьких полей в окрестностях монастыря плоды урожая. Белый чортен, гордо стоящий на фоне Северной стены Эвереста, украшали молитвенные флаги. Однако приготовления к Олимпиаде подразумевали и строительство большого барака в базовом лагере, предназначенного для китайской полиции и военных, – прямо у поляны, где обычно встают лагерем альпинисты.

Подъём на Западный Ронгбукский ледник выдался таким же живописным, как в прошлый раз: мы любовались огромными ледяными шипами, которые называются «снега кающихся», и в любом пейзаже доминировала Северная стена. Между тем выпал свежий снег, и в продвинутом базовом лагере нас окутало облаком снежной крошки – то были остатки лавины, сошедшей на северном склоне Чангзе. Опять условия не позволяли нам подняться на Лхакпа-Ри. Проведя две ночи в продвинутом базовом лагере (6400 метров), мы спустились тем же путём вниз, в обычный базовый лагерь, и оттуда отправились в поход по новой дороге в Катманду.

Год спустя, прямо накануне Олимпиады, я прочёл шокирующую историю: всего через несколько недель после нашего визита в Дрепунг некоторые монахи начали протест. Они всего-навсего белили стены старой резиденции далай-ламы в Дрепунге – вот только занимались они этим в тот самый день, когда Его Святейшество получил Золотую медаль Конгресса в Вашингтоне. Ремонт восприняли как знак поддержки далай-ламы, и нескольких монахов арестовали. Через несколько месяцев, 10 марта 2008 г., была сорок девятая годовщина Тибетского восстания 1959 г. – далай-лама тогда бежал в Индию, вспыхнули народные волнения и тысячи жителей Лхасы погибли под пулями народно-освободительной армии. И вот, в годовщину этих событий, триста монахов из Дрепунга устроили мирный протест, отправившись маршем на Лхасу. Это сочли уж слишком очевидной провокацией, да ещё на виду у всего мира, накануне Олимпийских игр. Ситуация вышла из-под контроля. Считается, что тогда погибли двадцать два человека. Многих арестовали. Сорок два монаха получили от двух до пятнадцати лет тюрьмы, а монастырь Дрепунг несколько месяцев фактически не действовал.

6. Снова Тибет

2010 г. ознаменовался треккингом к озеру Тиличо, который предприняли мы с кузеном Филом и моим другом Джо Бонингтоном. Так мы решили отметить пятидесятую годовщину восхождения на Аннапурну II (7937 метров), которое совершил отец Джо, Крис. И Крис действительно отправился с нами – в бодром возрасте семидесяти пяти лет.

Отец Джо был превосходный рассказчик и обожал кормить нас байками о своих экспедициях. Он прекрасно помнил восхождение на Аннапурну II в 1960 г. В своём старом базовом лагере он рассказал нам, как прибыл на это самое место пятьдесят лет назад: «Когда мы пришли в Мананг, нам ясно дали понять, что носильщиков-гурунгов не потерпят: если те задержатся в деревне ещё на сутки, им несдобровать. Гурунги наши были бхотия. В Мананге, между прочим, было нигде не видать европейской одежды: люди все ходили в тибетских сапогах и покрывались шкурами. Почти не мылись. Ну женщины мылись, а мужчины – ни-ни. Мы тогда из Мананга отправились к подножию с новыми носильщиками. Подошли к тому берегу реки и пересекли её повыше, чем здесь: тогда был март и здесь была куча снега. А наши носильщицы прошли с нами до самого базового лагеря. У меня и фотокарточка есть: тибетские женщины, в этих своих сапогах, по колено в снегу, поднимаются вон по тому гребню, – он указал на место прямо над нами. – И вы тут говорили о чём-то, а я вспомнил, что у одной женщины ребёнок спал на руках: ей нужны были деньги, так что она тащила двойную ношу – наверное, килограмм пятьдесят!»

Мы пришли на место по так называемому Кольцу Аннапурны, треку, ведущему вокруг горы. Добравшись до Мананга, Фил и я отправились бродить по окрестностям. Оказалось, у Мананга есть старая половина и новая половина. В центре поселения стояла гомпа, и оттуда доносились песнопения. Подойдя к двери, мы увидели, что церемония в самом разгаре. Монахи в красных одеждах стояли в два ряда один напротив другого, и из разукрашенных дверей лилось сущее многоголосие: пение, бой барабанов, гром труб, посторонний шум… В воздухе стоял дым горящего ладана, распространявшего густой, едкий запах. Мы так и стояли заворожённые, пока один монах не улыбнулся и не позвал нас внутрь.

Он вышел для этого наружу и с широкой улыбкой на отличном английском объяснил: он – настоятель, а происходят сейчас похороны почтенного монаха, длящиеся уже второй день. Не желаем ли мы чашечку часуймы? Мы пробыли в гомпе почти час, погружаясь в захватывающую атмосферу, делая снимки и беседуя с монахами. Нам очень повезло присоединиться к этой красочной, таинственной церемонии, и мы были благодарны. В этой части Непала, как и в Мустанге и в Долпо, господствует тибетский буддизм и традиционные религиозные практики не меняются столетиями.

* * *

В 2011 г. я продолжил открывать для себя гималайский буддизм, отправившись на треккинг в Бутан. Я слышал, что в этой стране вместо валового внутреннего продукта измеряют валовое национальное счастье, а молодой пятый король Бутана стремится модернизировать страну.

Джо Бонингтон организовал маршрут и с радостью взял меня с собой, чтобы на всякий случай иметь в группе доктора. С нами отправился и Крис, и вечерами, ужиная далом, мы с радостью слушали байки этого талантливого рассказчика.

Наша группа добралась самолётом из Катманду до Паро и отправилась пешком на север, немного восточнее горы Джомолхари. Окрестности там очень живописные, а горы не так высоки и не так суровы, как дальше на западе, но не менее прекрасны и точно так же заснежены. И во время похода у меня было по-буддийски ясно на душе, особенно когда было трудно.

Утром четвёртого дня одна из наших спутниц, славная канадка по имени Мэри Томас, стала немного от нас отставать. На высоте около 3800 метров, в узкой долине чуть выше лесного пояса, мы остановились пообедать. Покончив с обедом, состоявшим из лёгкого перекуса и горячего напитка, который тащила наша дружелюбная «чайная лошадка», мы с Джо решили идти последними и присматривать за Мэри. С нами остались её подруга Кэролин Бриджман и носильщик Тензин. День был в самом разгаре, и мы преодолели только сотню-другую метров, когда стало ясно, что Мэри нехорошо.

– Ты там как, Мэри? – спросил её я.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Because it’s there (англ. «потому что он существует») – знаменитая фраза Джорджа Герберта Ли Мэллори, британского альпиниста, известного своими попытками восхождения на Эверест. Так он ответил на вопрос журналиста, почему он хотел подняться на Эверест. Экспедиция Мэллори пропала без вести в 1924 году, его останки были обнаружены в 1999 году. Издан одноимённый сборник о покорении Эвереста со статьями Мэллори и работами других авторов (примеч. пер.).

2

Ладакх – регион в северной части Индии, расположенный в штате Джамму и Кашмир (ныне союзная территория Ладакх). Он находится в Гималаях и граничит с Тибетом, Пакистаном и Китаем. Ладакх известен как «Маленький Тибет» из-за своей уникальной культуры и пейзажей (примеч. ред.).

3

Чадар – на хинди означает «покрывало» или «простыня», то есть замёрзшая река образует ледяное покрывало. Это также путь для треккеров (примеч. ред.).

4

Чапати – тонкая бездрожжевая лепёшка (примеч. ред.).

5

Чортен – буддийское священное сооружение, известное в тибетской традиции как ступа (примеч. ред.).

6

Гомпа – буддийский монастырь или храм, характерный для Ладакха (примеч. ред.).

7

Момо – это популярное в Южной Азии, особенно в Непале и Тибете, блюдо, которое представляет собой варёные или жареные пельмени, обычно с начинкой из мяса (например, баранины, курицы или свинины) или овощей. Пельмени обычно подают с соусом или бульоном, они считаются вкусным и сытным блюдом.

8

Питер Маттиссен – американский писатель (1927–2014), автор книги «Снежный барс».

9

Горные гориллы – одни из самых редких и охраняемых приматов в мире. В течение десятилетий они находились под угрозой исчезновения из-за охоты, разрушения среды обитания и болезней, передаваемых людьми (примеч. ред.).

10

Дайан Фосси (Dian Fossey) – американская учёная, приматолог и защитница природы, наиболее известная своими исследованиями горилл в Африке (примеч. ред.).

11

Опубликована в 1951 г. (примеч. ред.).

12

Тхить Куанг Дык – вьетнамский монах, который стал известен своей трагической смертью в 1963 г. в Сайгоне (ныне Хошимин). Он совершил самосожжение в знак протеста против преследования буддистов. Фотография Тхить Куанг Дыка, которая была сделана в момент его самосожжения, стала одним из самых известных и мощных символов протеста против несправедливости в XX в. (примеч. ред.).

13

Школа Тхеравада – одна из главных традиций буддизма, которая придерживается учений раннего буддизма (примеч. ред.).

14

Стены мани – стены, на которых выкладываются камни с вырезанными молитвами, в основном мантрами, как, например, «Ом мани падме хум» (примеч. ред.).

15

Outward Bound – международная образовательная программа активного отдыха и выживания (примеч. ред.).

16

Альфред Уэйнрайт (Alfred Wainwright) – английский писатель, иллюстратор и краевед, известный своими книгами о пеших маршрутах и горных путешествиях в Великобритании. Он родился 17 января 1907 г. и умер 20 января 1991 г. (примеч. ред.).