Лесная обитель

Мэрион Зиммер Брэдли

Лесная обитель

Marion Zimmer Bradley

THE FOREST HOUSE

Copyright © Marion Zimmer Bradley, 1993

Внутренние черно-белые иллюстрации Ольги Исаевой

Внутренние цветные иллюстрации вейн. витч

Иллюстрация на обложке Винсенты

© С. Лихачева, перевод на русский язык, 2025

© Оформление, издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Тщательно проработанный роман, достоверный в отношении тех неспокойных времен и сохранивший атмосферу мрачности.

Entertainment Weekly* * *

Посвящается моей матери, Эвелин Конклин Зиммер,

которая с пониманием относится к тому,

что я посвятила работе над этой книгой

почти всю свою сознательную жизнь

Посвящается Диане Пэксон,

моей сестре и подруге,

которая прочно закрепила эту книгу во времени и в пространстве

и добавила Тацита к списку действующих лиц.

* * *От автора

Те, кто знаком с оперой Беллини «Норма», опознают источник сюжета. Как дань уважения Беллини, гимны в пятой и двадцать второй главах заимствованы из либретто акта I, сцены i, а гимны в тридцатой главе – из акта II, сцены ii. Гимны к луне в семнадцатой и двадцать четвертой главах взяты из Carmina Gadelica [ «Гэльские песни» – лат.] – сборника традиционных хайлендских молитв, собранных в конце XIX века преподобным Александром Кармайклом.

Действующие лица

* = историческая личность

() = умер до начала событий, описываемых в книге

Римляне

Гай Мацеллий Север Силурик (фигурирует под именем Гай; бриттское имя – Гавен) – молодой офицер, рожден от матери-бриттки

Гай Мацеллий Север-старший (фигурирует под именем Мацеллий) – отец Гая, префект лагеря II Вспомогательного легиона в Деве, принадлежит к сословию эквитов

(Моруад – женщина из королевского рода силуров, мать Гая)

Манлий – врач в Деве

Капелл – ординарец Мацеллия

Филон – грек, раб Гая

Валерий – секретарь Мацеллия

Валерия (позже прозвана Сенарой) – племянница Валерия, наполовину бриттка

Марсий Юлий Лициний – прокуратор (заведующий финансами) Британии

Юлия Лициния – его дочь

Харида – гречанка, ее прислужница

Лидия – нянька ее детей

Лициний Коракс – двоюродный брат прокуратора, живет в Риме

Марцелл Клодий Маллей – сенатор, покровитель Гая

Луций Домиций Брут – командующий XX Победо- носным Валериевым легионом после перевода легиона в Деву

Отец Петрос – отшельник-христианин

Флавий и Макрон – двое легионеров, попытавшихся проникнуть в Лесную обитель

Лонг

* (Гай Юлий Цезарь, «Божественный Юлий» – начал завоевание Британии)

* (Светоний Паулин – наместник Британии на момент восстания Боадицеи)

* (Веспасиан – император в 69–79 гг. н. э.)

* (Квинт Петилий Цериал – наместник Британии в 71–74 гг. н. э.)

* (Секст Юлий Фронтин – наместник Британии в 74–77 гг. н. э.)

* Гней Юлий Агрикола, наместник Британии в 78–84 гг. н. э.

* Гай Корнелий Тацит – его зять и помощник, историк

* Саллюстий Лукулл – наместник Британии после Агриколы

* Тит Флавий Веспасиан – император Тит, правил в 79–81 гг. н. э.

* Тит Флавий Домициан – император Домициан, правил в 81–96 гг. н. э.

* Геренний Сенецион – сенатор

* Флавий Клемент – родственник императора Домициана

Бритты

Бендейгид – друид, живущий близ Вернеметона

Реис – дочь Арданоса, жена Бендейгида

Майри – их старшая дочь, жена Родри

Вран – маленький сын Майри

Эйлан – средняя дочь Бендейгида и Реис

Сенара – младшая дочь Бендейгида и Реис

Гавен – сын Эйлан от Гая

Кинрик – приемный сын Бендейгида

Арданос – архидруид Британии

Диэда – его младшая дочь

Клотин Альб (Карадак) – романизированный бритт

Гвенна – его дочь

Рыжий Риан – разбойник-ирландец

Хадрон – один из воинов Братства Воронов, отец Валерии (позже прозванной Сенарой)

* (Боудикка, «Кровавая королева» – правительница иценов, подняла восстание против римлян в 61 г. н. э.)

* (Каратак – предводитель мятежа)

* (Картимандуя – королева бригантов, выдала Каратака римлянам)

* Калгак – предводитель каледонских войск в битве у горы Гравпий

Жители Лесной обители

Лианнон – жрица-Прорицательница, Верховная жрица Вернеметона (Лесной обители)

Гув – ее телохранитель

(Гельве – Верховная жрица до Лианнон)

Кейлин – старшая жрица и помощница Лианнон

Латис – травница

Селимон – наставница, обучающая послушниц обрядам

Эйлид и Миэллин – подруги Эйлан

Танаис и Риан – вступили в Лесную обитель после того, как Эйлан стала Верховной жрицей

Аннис – глухая старуха, прислуживавшая Эйлан во время ее беременности

Лиа – кормилица Гавена, сына Эйлан

Божества

Танарос – бриттский бог-громовержец, отождествлялся с Юпитером

Увенчанный Рогами – архетип бога-покровителя животных и лесов; имеет множество местных ипостасей

Дон – мифическая прародительница богов и, в более широком смысле, бриттских племен

Катубодва – Владычица Воронов, богиня войны, сходна с Морриган

Арианрод – Владычица Серебряного Колеса, богиня-девственница, ассоциируется с магией, с морем и с луной

Церера – римская богиня зерна и земледелия

Венера – римская богиня любви

Марс – римский бог войны

Бона Деа – Благая богиня

Веста – богиня семейного очага и жертвенного огня в Риме; ее жрицы принимали обет целомудрия

Митра – персидский бог-герой; ему поклонялись воины

Юпитер – царь богов

Юнона – царица богов, его супруга, покровительница брака

Исида – египетская богиня; в Риме ей поклонялись как покровительнице морской торговли

Географические названия

Верхняя Британия – юг Англии

Мона – остров Англси

Сегонций – крепость неподалеку от Каэрнарвона

Вернеметон (священная роща) – Лесная обитель

Девичий холм – Девичья крепость, она же Мэйден-касл, Бикертон

Дева – Честер

Глев – Глостер

Вироконий Корновиорум – Роксетер

Вента Силурум – Каэрвент

Иска Силурум – Каэрлеон

Акве Сулис – Бат

Тор – Гластонбери

Летняя страна – Сомерсет

Иска Думнониорум – Эксетер

Линд – Линкольн

Лондиний – Лондон

Нижняя Британия – север Англии

Эбурак – Йорк

Лугувалий – Карлайл

Каледония – Шотландия

Залив Бодотрия – Ферт-оф-Форт

Залив Тавы – река Тей

Залив Салмаэс – Солуэй-Ферт

Тримонций – Ньюстед

Пинната Кастра – Инчтутиль

Гора Гравпий – точное местоположение не установлено; возможно, неподалеку от Инвернесса

Гиберния – Ирландия

Темайр – Тара

Друим Клиад – Килдэр

Нижняя Германия (римская провинция) – северо-западные области Германии

Колония Агриппина – Кельн

Рейн

Пролог

Стылый ветер трепал факелы, взвивая огненные хвосты. Ярый отсвет мерцал на темных водах пролива и на щитах легионеров, ожидающих на противоположном берегу. Жрица закашлялась – в горле першило от вонючего чада и морского тумана. Над водой эхом разносилась лающая солдатская латынь: предводитель римлян ораторствовал перед своими людьми. Друиды запели в ответ, призывая гнев небесный; оглушительно грянул гром.

Женские голоса слились в душераздирающий хор; от этих стенаний у жрицы мурашки побежали по коже – а может, от страха. Она мерно раскачивалась из стороны в сторону вместе с прочими жрицами и, воздев руки, призывала проклятия на головы захватчиков; темные плащи реяли по ветру, точно крылья воронов.

Завопили и римляне: первая шеренга уже кинулась в воду. Боевая арфа в руках друида звучала грозно и жутко; в горле саднило от крика – но враги неотвратимо надвигались.

Вот уже первый солдат в алом плаще ступил на берег Священного острова – и боги не поразили его. Поющие голоса дрогнули. В свете факела блеснула римская сталь; друид заслонил жрицу собою; меч обрушился вниз, и на темное одеяние женщины брызнула кровь.

Размеренный речитатив сбился с ритма. Теперь слышались только беспорядочные выкрики. Женщина бросилась под защиту деревьев. Позади нее римляне выкашивали друидов, точно серп – колосья. Все кончилось слишком быстро; алый ручей растекался от берега вглубь острова.

Жрица, спотыкаясь, бежала между стволами к священным кругам. Над Женской обителью в небе полыхнуло оранжевое зарево. Впереди темнели камни, но за ее спиной крики звучали все ближе. Как загнанный зверь, она припала к алтарному камню в центре круга. Теперь они точно убьют ее… Она воззвала к Богине и выпрямилась в ожидании смертельного удара.

Но не гибель от меча была уготована ей. Ее схватили; безжалостные руки крепко ее держали, срывая одежды. Она вырывалась – но тщетно. Ее швырнули на камень, и первый из насильников подмял ее под себя. Ждать спасения было неоткуда; она могла только, прибегнув к священным практикам, отозвать свой дух из тела до тех пор, пока все не закончится. Сознание уже покидало ее; из последних сил она воскликнула:

– Владычица Воронов, отомсти за меня! Отомсти!

«Отомсти…» Я проснулась от собственного крика и села, дико озираясь по сторонам. Как всегда, мне понадобилось несколько мгновений на то, чтобы осознать – это только сон, причем даже не мой собственный, ведь я была еще малым ребенком, когда римские легионеры перебили друидов и надругались над жрицами Священного острова; никому не нужная девочка по имени Кейлин в ту пору жила в безопасной Гибернии за морем. Но с тех пор, как мне впервые рассказали о случившемся вскорости после того, как жрица-Прорицательница привезла меня в эту землю, духи тех женщин не дают мне покоя.

Полог у входа всколыхнулся; внутрь заглянула одна из моих девушек-прислужниц.

– Госпожа, ты в порядке? Помочь тебе одеться? Пора встречать рассвет.

Я кивнула, чувствуя, как высыхает влажный от холодного пота лоб. Прислужница помогла мне облачиться в чистое платье и укрепила украшения Верховной жрицы на моей груди и на челе. Я последовала за ней наружу и к вершине совсем другого острова, зеленого Тора, что высился над слиянием болот и лугов: люди называют это место Летним морем. Снизу доносилось пение дев, присматривающих за Священным источником, а от долины за ним – колокольный звон, созывающий отшельников на молитву в маленькую, похожую на пчелиный улей церквушку рядом с белым терновником.

Они не первые, кто обрел прибежище на этом острове на краю света, за узким морем; я так думаю, что и не последние. Много лет минуло с тех пор, как погиб Священный остров, и хотя в моих снах древние голоса все еще требуют мести, нелегко давшаяся мне мудрость подсказывает, что смешение крови породе только на пользу – до тех пор, пока не утрачено исконное знание.

Однако я по сей день не вижу ничего хорошего ни в римлянах, ни в их обычаях. Вот почему даже ради Эйлан, которая была мне дороже родной дочери, я так и не научилась доверять ни одному римлянину – и Гаю тоже, которого она так любила.

Но здесь нас не тревожит топот подбитых железом сандалий легионеров по мощеным дорогам: я соткала завесу тумана и тайны, отгородившись от сурового и нетерпимого римского мира.

Пожалуй, сегодня я расскажу девам историю о том, как мы сюда пришли, ведь между уничтожением Женской обители на острове Мона и возвращением жриц на Остров Яблок женщины друидов жили в Вернеметоне, Лесной обители, и нельзя допустить, чтобы история эта позабылась.

Именно там я познала Таинства Богини и в свой черед научила им Эйлан, дочь Реис, которая стала величайшей Верховной жрицей и, как скажут иные, величайшей предательницей своего народа. Но через Эйлан кровь Дракона и Орла смешались с кровью Мудрых, и в час величайшей нужды этот род всегда придет на помощь Британии.

На ярмарках болтают, будто Эйлан – жертва римлян, но я-то знаю лучше. В свое время Лесная обитель сохраняла Таинства, а боги вовсе не требуют, чтобы все мы были победителями, и даже мудрости от всех нас не требуют – требуют лишь, чтобы мы служили истине, нам вверенной, до тех пор, пока не передадим ее дальше.

Мои жрицы с песней сходятся ко мне. Я воздеваю руки и, как только сквозь туманы пробивается первый луч солнца, благословляю землю.

Глава 1

Сквозь кроны деревьев струились лучи золотого света: закатное солнце опустилось ниже гряды облаков, обводя каждый омытый ливнем лист золотистой каймой. По тропе между деревьев спешили две девушки: волосы их сияли тем же бледным огнем. С утра прошел дождь. В густом дремучем лесу – а южные области Британии по большей части все еще были покрыты непроходимыми чащами, – царила волглая тишина, нижние ветви стряхивали на тропу каплю за каплей, точно благословение.

Эйлан всей грудью вдыхала влажный воздух, напоенный живыми запахами леса и сладостный, как благовония после дымной духоты отцовского дома. Ей рассказывали, что в Лесной обители воздух очищают с помощью священных трав. Девушка непроизвольно выпрямилась и перехватила повыше корзину с подношениями, стараясь ступать подобно тамошним жрицам и изо всех сил подражая их выверенной грации. На краткое мгновение ей удалось поймать нужный ритм – незнакомый и при этом совершенно естественный, как будто ее этому уже учили в далеком прошлом.

Только после того, как у нее начались лунные крови, ей дозволили приносить дары к Священному источнику. Как месячные циклы делают ее женщиной, объясняла мать, так и воды источника даруют плодородие земле. Но обряды Лесной обители служат духу земли – и в полнолуние в мир нисходит сама Богиня. Накануне вечером в небе сияла полная луна; и Эйлан, исполненная смутного ожидания, которое не смогла бы описать в словах, долго стояла, запрокинув голову и не сводя с луны глаз, – покуда мать не кликнула девушку в дом.

«Может статься, на празднестве Белтайн жрица-Прорицательница призовет меня к служению Богине…» Закрыв глаза, Эйлан попыталась представить себя в синих одеждах жрицы: сзади тянется шлейф, а покрывало осеняет ее черты тайной.

– Эйлан, да что с тобой? – Голос Диэды резко вернул ее в настоящее; девушка споткнулась о корень и едва не выронила корзину. – Плетешься как хромая корова! Если мы не поторопимся, то вернемся домой только затемно!

Эйлан, придя в себя, покраснела до корней волос и поспешила за подругой. Но впереди уже послышалось тихое журчание источника. А в следующий миг тропа резко пошла вниз, и девушка следом за Диэдой спустилась к расщелине, где между двумя валунами сочилась вода и струйкой сбегала в озерцо. Когда-то давным-давно люди установили по его берегам стоячие камни; за многие годы вода стерла с них спирали резного орнамента. Но куст лещины, потомок многих деревьев, росших здесь до него, был молод и свеж – люди, загадывая желания, повязывали ленточки на его ветви.

Девушки расстелили на траве чистое полотно и выложили на него подношения – лепешки тонкой выпечки, флягу с хмельным медом и несколько серебряных монет. В конце концов, это ведь было совсем маленькое озерцо, прибежище одной из меньших богинь здешнего леса, а не одно из священных озер, куда целые воинства жертвовали добытые в бою сокровища. Однако в роду Эйлан на протяжении многих лет женщины каждый месяц после своих лунных дней несли сюда дары, чтобы возродить связь с Богиней.

Поеживаясь на прохладном ветерке, девушки стянули с себя платья и склонились над озерцом.

– О Священный источник, ты – лоно Богини. Воды твои – колыбель жизни, пусть же и я принесу в мир новую жизнь. – Эйлан зачерпнула горстью воды и плеснула себе на живот и между бедер.

– О Священный источник, воды твои – млеко Богини. Ты питаешь мир, дай же и мне вскормить и напитать тех, кто мне дорог. – Ледяная вода омыла ей грудь: в сосках ощущалось легкое покалывание.

– О Священный источник, ты – дух Богини. Воды твои вечно текут из глубин, дай же и мне силу возродить мир… – Девушка задрожала всем телом: вода окатила ее чело.

Эйлан не отрывала глаз от сумрачной поверхности: растревоженная зыбь успокаивалась, и бледно мерцающее отражение постепенно обретало четкость. Но тут лицо, глядевшее на нее из озера, вдруг изменилось. Теперь это была женщина постарше, с еще более бледной кожей; в темных кудрях тут и там вспыхивали рыжие пряди, точно искры огня – а вот глаза остались те же.

– Эйлан!

От окрика Диэды Эйлан сморгнула; из воды на нее снова смотрело ее собственное лицо. Ее спутница дрожала от холода – и внезапно Эйлан тоже почувствовала, что замерзла. Девушки торопливо оделись. Диэда взялась за корзину с лепешками; ее глубокий, грудной, музыкальный голос воспарил ввысь в песне:

Владычица священных вод,Днесь воздаю тебе почет,Моля о жизни и любви:Богиня, дар благослови.

А в Лесной обители эту песнь, верно, поет целый хор жриц, подумала про себя Эйлан. Ее собственный голосок, негромкий и чуть срывающийся, сливался с голосом Диэды на диво созвучно:

Храни чащобы и поля,Пусть будет к нам щедра земля;Пусть будут здравы скот и люд,Пусть дух и плоть в ладу живут!

Эйлан вылила из фляги в воду хмельной мед, а Диэда раскрошила лепешки и побросала кусочки в озеро. Течение, закрутившись водоворотом, подхватило дары и унесло их прочь, и на миг Эйлан почудилось, будто источник зажурчал громче. Девушки склонились над водой и кинули туда монеты, одну за одной.

Рябь улеглась – на темной глади, словно в зеркале, отразились лица девушек, такие схожие между собою. Эйлан замерла, опасаясь снова увидеть незнакомку. В глазах у нее потемнело: теперь она видела только одно лицо – и глаза сияли в воде точно звезды в темной пучине неба.

«Госпожа, ты – дух озера? Чего ты от меня хочешь?» – спрашивала Эйлан в сердце своем. И в ответ словно бы послышалось:

«Моя жизнь струится во всех водах так же, как течет по твоим жилам. Я – Река Времени и Море Пространства. Много жизней подряд ты принадлежала мне. Адсарта, дочерь моя, когда же ты исполнишь данные Мне обеты?»

Эйлан померещилось, будто глаза Госпожи ярко вспыхнули и озарили ей душу, или, может, это был солнечный свет: придя в себя, Эйлан растерянно заморгала – сквозь кроны били слепящие лучи.

– Эйлан! – произнесла Диэда: судя по тону, она обращалась к подруге уже не в первый раз. – Да что с тобой сегодня?

– Диэда! – воскликнула Эйлан. – Ты разве Ее не видела? Не видела в воде отражение Великой Богини?

Диэда покачала головой.

– Мало нам стервозных святош из Вернеметона, которые вечно долдонят про видения, – теперь и ты туда же!

– Да как ты можешь так говорить? Ты же дочь архидруида – в Лесной обители ты могла бы выучиться на барда!

Диэда нахмурилась.

– Женщина-бард? Арданос никогда такого не допустит, да и я не хочу просидеть всю жизнь взаперти в этом женском курятнике! Я бы лучше ушла в Вóроны вместе с твоим молочным братом Кинриком и сражалась бы с римлянами!

– Тссс! – Эйлан испуганно заозиралась, словно у деревьев были уши. – Ты будто не знаешь, что не след говорить об этом вслух, даже здесь, в лесу? Кроме того, ты не сражаться хочешь бок о бок с Кинриком, а лежать с ним бок о бок – видела я, как ты на него смотришь! – Эйлан лукаво усмехнулась.

Теперь жарко вспыхнула Диэда.

– Тебе-то откуда знать о таких вещах? – воскликнула она. – Ну да твое время не за горами, как начнешь сходить с ума по мужчине, то-то я посмеюсь в свой черед! – И она принялась сворачивать полотно.

– А вот и не начну, – запротестовала Эйлан. – Я хочу служить Богине! – На миг в глазах у нее потемнело, источник зажурчал громче – словно Владычица услышала ее слова. Диэда раздраженно сунула подруге в руки корзинку.

– Пошли-ка домой. – Она уже зашагала было обратно по тропе, но Эйлан замешкалась: ей вдруг померещилось что-то помимо плеска воды.

– Погоди! Ты слышишь? Вон в той стороне, где старая ловчая яма на кабана…

Диэда остановилась, повернула голову – и тот же звук раздался снова, на сей раз слабее, как если бы стенал от боли какой-то зверь.

– Надо пойти посмотреть, – заявила она наконец. – Ну, припозднимся немного, что с того? Если в яму провалился кабан, придется позвать мужчин, пусть избавят беднягу от мучений.

На дне ловчей ямы лежал юноша, почти мальчик: его бил озноб, рана кровоточила, а надежда на спасение таяла вместе с угасающим светом дня.

В яме было сыро и грязно и разило звериным пометом: в прошлом в яму попадались и кабаны, и медведи. На дне ямы и по стенам торчали острые колья: один такой кол вонзился юноше в плечо – по его прикидкам, рана была не опасна и пока даже не слишком-то и болела – предплечье онемело от удара при падении. Пустячная рана, что и говорить, – но, по-видимому, она-то его и убьет.

Нет, смерти он не боялся: Гаю Мацеллию Северу Силурику[1] исполнилось девятнадцать лет; он как римский офицер присягал на верность императору Титу. Он сражался в своей первой битве еще до того, как на щеках его пробился густой пушок. Но умереть только потому, что он случайно провалился в ловчую яму, точно глупый заяц, – вот что обидно! Сам виноват, с горечью думал Гай. Если бы он только послушался Клотина Альба, он бы сейчас сидел у пылающего очага, потягивал пиво Южной страны да любезничал с хозяйской дочкой Гвенной, которая, отказавшись от целомудренной скромности захолустных бриттов, переняла фамильярную вольность жительниц Лондиния и других римских городов – с той же легкостью, с какой отец ее перешел на латынь и обзавелся тогой.

И однако ж Гая отправили в это путешествие только благодаря тому, что он владеет бриттскими диалектами, вспомнил юноша, хмуро кривя губы. Север-старший, его отец, был префектом лагеря II Вспомогательного легиона в Деве; он некогда женился на темноволосой дочери вождя силуров – в самом начале завоевательной кампании, когда Рим еще надеялся перетянуть племена на свою сторону, заключая с ними союзы. Гай заговорил на силурском диалекте раньше, чем научился лепетать первые детские словечки на латыни.

Конечно, в иные времена офицер имперского легиона, расквартированного в крепости Девы, счел бы ниже своего достоинства излагать свои требования на языке покоренной страны. Даже сейчас Флавий Руф, трибун второй когорты, деликатничать с местными не стал бы. Но Мацеллий Север-старший, префект лагеря, подчинялся непосредственно Агриколе, наместнику Британии, и его обязанностью было поддерживать мир и добрососедские отношения между населением провинции и легионом, который эти земли занял, охранял и управлял ими.

Тяжкое бремя налогов и повинностей жители Британии сносили достаточно мирно – они все еще зализывали раны, ведь не далее как одно поколение назад Боадицея, Кровавая королева, подняла восстание – и легионы жестоко покарали бунтовщиков. А вот поставлять рекрутов и рабочую силу для нужд Рима местные соглашались не столь безропотно: здесь, на окраинах Империи, все еще тлело недовольство, умело подогреваемое несколькими мелкими вождями и смутьянами. В этот-то рассадник смуты Флавий Руф и послал отряд легионеров – проследить за отправкой людей на имперские свинцовые рудники в холмах.

Имперская политика не допускала, чтобы молодой офицер был приписан к легиону, в котором его отец занимает высокий пост префекта. Так что пока Гай числился военным трибуном[2] в легионе «Валерия Виктрис» – Победоносном Валериевом легионе в Глеве. Даже будучи наполовину бриттом, он, как сын римского солдата, с детства привык к суровой дисциплине.

Мацеллий-старший не добивался никаких льгот и поблажек для своего единственного сына – до поры до времени. Но в одной из приграничных стычек Гая легко ранило в ногу; его немного лихорадило, так что юношу отправили домой, в Деву, с разрешением оставаться там до полного выздоровления, после чего ему предстояло снова вернуться на службу. Рана зажила быстро, и Гай совсем извелся от безделья в отцовском доме; поездка с отрядом, ответственным за отправку рабочей силы на рудники, на тот момент показалась прекрасной возможностью поразвеяться.