Дихотомия света

Но тот меня не слышал и не видел, вынув из рюкзака биту он с размаху приложил обидчика несколько раз в район живота, да так зло, что я еле успел отскочить в сторону.

– Ты мне тогда сказал, что берёшь что хочешь! Возьми это тварь! Никто не помешает тебе! На ещё! На! Жри падаль!

Потом Дима зло, не сдерживаясь, добавил по яйцам и лицу. Что-то хрустнуло.

– Сейчас скажешь мне это?!

Когда оппонент свернулся в позе зародыша я оттащил Диму в сторону. С большим усилием приподнял тушу и придал сидячее положение, оперев на стену с зеркалом. Присел рядом. Похлопал несчастного по щекам и, убедившись, что он внимает, начал диалог:

– Эта женщина тебе знакома?

Арсен долго фокусировался на экран мокрыми от слёз глазами и кивнул. У него болталась перекошенная челюсть, слюна и сопли с кровью текли на модную рубашку.

Я показал другие фото, слитые Димой с сети.

– Узнаешь своих племянников, родственников?

Он закивал, глаза выражали страх – от былой уверенности не осталось и следа. Я зачитал их имена и адреса фактического проживания.

– Понимаешь, что может сделать какая-нибудь африканская живность с нейропаралитическим ядом, которую закинули к ним в дом?

Кивает, выпучив глаза.

– Знаешь кто это? – я кивнул на друга. – Понимаешь почему мы оказались в такой ситуации?

Тот рассеяно стал оглядываться, но после того, как я зафиксировал его большим пальцем за болтающуюся челюсть, придавив язык, он закатил глаза от боли, взвыл, но вскоре закивал… вернее попытался.

– Если мы узнаем, что ты подошел к его дочери хоть на километр, то все эти люди пострадают. Начнем с твоей матери. Тварь, воспитавшую такого пидора не жалко. Я думаю, если заплатить толпе мигрантов хорошую сумму, то можно нехило так вас унизить. Или, например, выложить заказ в даркнете, с гарантированной суммой, которой даже добропорядочные люди не побрезгуют.

Собеседник сидел, прислонившись спиной к зеркалу, парализованный от боли, с опухшими глазами полными отчаянья и перца.

– Понимаешь, о чем я?

Тот кивнул несколько раз. Дёргает ногами от боли. За заблокированной дверью слышны громкие голоса и негодование. Звонят по телефону… Не отвлекаемся!

– Обратишься в полицию, нас не посадят, это гарантированно. У меня везде друзья. За тебя никто не впряжётся, а кто влезет – поедет валить лес или к бактериям на корм. У нас все данные на твой гнилой род. Не спрячешься. Попробуешь отомстить или закуситься с нами, проблему решат мои братья, радикально. Понимаешь меня?

Кивки.

– Ты готов оставить в покое семью моего друга? Или хочешь воевать со мной по-взрослому?

Мотает головой испуганными глазами.

Дима аккуратно подвинул меня в сторону и вставил несчастному в рот шокер:

– Завтра ты исчезнешь из их жизни! Соберешь манатки и свалишь, ничего не говоря! Или будет план Б – ты меня понял?!

Кивает.

– Ты не ту женщину выбрал, чмо, – зло прошипел мужчина и нажал на разряд, тело задергалось и отключилось.

Мы вышли через заднюю дверь, обогнули дом и направились в сторону вокзала. Судя по карте – сорок минут пешком.

– Постой, я задыхаюсь, – на выдохе пробормотал товарищ.

– Нормальная реакция, теперь равномерно, глубокий вдох, выдох.

Дима попытался вдохнуть и резко скрючился, закашлявшись:

– Ребро бл…

– Не воткнулось? На месте?

– Похоже на месте, – процедил он сквозь зубы аккуратно пытаясь прощупать бок.

– Тогда срастётся, дыши ровно, два вдоха один выдох.

– Тошнит… – его вывернуло нашим ужином на газон, оставив мерзкую некрасивую кляксу.

– Добро пожаловать в реальность! – я не мог сдержать улыбки и смешка.

Дима слабо улыбнулся и тихим голосом пробормотал:

– Так себе в вашей реальности.

– Эт ты зашел через подвал… тут круто, ещё распробуешь!

По пути мы выбросили инструменты с моста.

Долго шли молча, переваривая случившееся, пока я не выдержал и весело поинтересовался:

– Ну, что, довольна твоя душенька?

– Спасибо, Свет, теперь я с тобой до конца. Ты первый кто так ко мне в жизни отнесся и поддержал, как родного, хоть мы и знакомы один день!

– Зебей, на тебя было смотреть больно, да и сейчас выглядишь так себе…

– Я лучше всех! Устал просто, впервые чувствую себя настолько живым. У тебя в Питере есть где лечь?

– Раскладушка в грязной комнате-складе-мастерской, забитой оборудованием и инструментарием до потолка.

– Огонь! Не хочу тут оставаться.

– Надо тебя врачу показать.

– Завтра уже.

На следующий день, закинув вещи домой, показал Диму подруге терапевту. Ребро лишь треснуло, странно, такой удар, я думал там могут быть разрывы органов и ребро в щепки. Катерина стреляла в больного взглядом, но тот и внимания не обратил, чем сильно её расстроил. Если мне не показалось, конечно.

– Ты ей приглянулся! Позови погулять по городу или в музей.

– Брось, какие отношения, у меня душа в клочья.

– Вот и побеседуешь с клеем!

– Тебе то что?

– В перспективе – выселю, – засмеялся я. – Меня жизнь с вонючим мужиком совсем не прельщает!

– Сук…

– Не так я представлял начало новой жизни, ой не так!

– Поверь, жить с Машкой с моей первой работы намного хуже! – улыбнулся парень и тут же закашлялся, схватившись за грудную клетку.

День 74

Новый сосед разгреб дальний угол комнаты и обустроил там изолированное логово, подрубив купленные мониторы к своему ноуту. Даже успел получить нагоняй от соседки, отправившей его курить на улицу. Пришел, ржет:

– Блин, как в детство вернулся, давно меня так не стыдили и не отчитывали, старая ни разу не нагрубила и не повторилась!

– Тут тебе не Москва, приличия знать надо! У нас можно и ножом в бочину получить. Найдут, когда в следующий раз будут чистить Смоленку.

– Ты же шутишь?

Неделю копали интернет и обзванивали институтских преподавателей на предмет крутых нейробиологов разных мастей и направлений. Остановились на трех кандидатах, которых стоит аккуратно потрогать.

Первым спецом оказалась женщина, преподающая в одном из столичных вузов. Вторым, доктор хирург, работающий в штатах.

Третий чел наш – незаурядный молодой учёный, давно живущий в изоляции и подтекающий головой на фоне своей гениальности и тонны разных психоактивов.

Отсмеявшись, мы решили, что судьба благоволит нам как никогда. Дмитрий обосновал это решение так: «Этот-то псих точно знает, как оно там работает в голове, да и не скучно жить будет!» Я, насмотревшись разного, не особо разделял его энтузиазма, зато последнее время стал верить в проведение и носом чуял нужный поворот.

С этими мыслями мы взяли два билета на поезд до Ярославля и в вечер следующего дня направились вербовать психа.

      К тому времени мы уже немного познакомились. Дмитрию было 34 года, на момент встречи он жил один и работал удаленно, решив посвятить себя полезной для человечества работе. Он писал и публиковал открытый код для медицинского оборудования. Это позволяло новым производителям нехило экономить на софте и сильно удешевлять сканеры, томографы, микроскопы и анализаторы. Дима оказался невероятно талантливым математиком и логиком, в средствах не нуждался, поэтому, когда я предложил ему присоединиться ко мне, он решил согласиться.

Аргументировал он это так: «Вся моя жизнь темна, как ночь, и бесполезна, как знак пешеходного перехода в глухом селе, а тут хоть какой-то шанс реализовать свой потенциал да поработать в своё удовольствие, без начальников, сроков, тупых условий и ограничений. А еще… Одиночество давит меня в депрессию, из которой я сам уже не могу выбраться, твоя же компания меня хотяб не раздражает».

День 76

Город на Волге встретил нас дождем. Сойдя с поезда, мы подошли к стоящему у перрона таксисту и назвали адрес.

– А тут весьма так прилично, красиво и чисто, я удивлен, – высказал свое мнение о городе приятель.

– Весьма. Люди красивые, вокруг всё сделано по-человечески!

– Вы что думали? Мы тут в лаптях ходим, а воду из колодцев набираем? – горделиво рассмеялся таксист. – Древнейший город, культура, история!

– Всё закономерно, – вежливо согласился Дима. – Заслужено!

Спустя полчаса нас высадили на окраине города, у частного двухэтажного особняка с огромной территорией, засаженной деревьями и нестриженной травой. Дом был не маленький, дореволюционный, для большой семьи плюс гараж и несколько разваливающихся пристроек. В саду затерялась сгнившая беседка. Жилище основательное, из камня и кирпича, с мрачным и темным фасадом, отдавало какой-то растерянностью и запустением.

Кованная калитка была приоткрыта. Мы прошли двор. Постучав в массивную деревянную дверь и не дождавшись ответа, я толкнул – тяжелая створка чутка приоткрылась.

Приложившись плечом, мы вошли. На удивление, изнутри дом был чист и опрятен, не считая хаотично разбросанных предметов. Первым, что бросилось в глаза, это огромное количество работ абстракционистов, не исключено, что часть из них хозяин написал сам. А также, большое количество абстрактных скульптур из глины, дерева или металла. Сильно пахло травой…

В зале с камином нашелся хозяин, он сидел на большом затёртом кресле. Перед ним на журнальном столике ноутбук с поломанной крышкой, опёртой на старинную вазу. На экране мульт, в котором засланный на другую планету герой издевался над армией демонов в самой бесстыдной манере.

Человек никак не обратил на нас внимания, видать, находился в своем воображении или просто завис. Внешность неординарная, трудно определяемого возраста, ему могло быть как двадцать пять, так и сорок лет. Средний рост, тощ, прямая горделивая осанка. Заселенные волосы торчали во все стороны. Лицо асимметрично, один глаз выше другого, рот немного искривлен, а нос чуть повернут набок. Глаза горели безумием и синим огнем небесной кары.

Мы молча разглядывали его около минуты, и вот, хозяин обратил на нас внимание. Он поднял голову, улыбнулся и произнес весёлым и осуждающим тоном:

– Наконец-то! Вы чего так долго? У меня деньги ещё полгода назад кончились!

– А на что жил? – прагматично поинтересовался мой спутник.

– Не жил, а питался! – парень по-профессорски поднял палец вверх. – Крал овощи с огородов и на базах, закидывался орехами в магазинах, клянчил бургер в едальне… по-всякому питался, умереть с голоду в наше время нереально.

– Оригинально…

Персонаж на секунду задумался.

– И, вообще, если у тебя есть несколько литров вкусной чистой воды, а не кипяченого дерьма из-под крана, от которого почки сворачиваются… Несколько дней можно и не есть, даже полезно.

Он поднялся покачиваясь, растирая руками лицо.

– Дайте мне несколько дней прийти к рабочей частоте, просушиться.

– Ты охренел? Поехали, в Питере просохнешь! – воскликнул кодер, который явно не собирался задерживаться в городе.

– Не, не, не! В Питере точно нет!

Я немного удивленно окинул парня взглядом.

– Не спросишь кто мы и зачем пришли?

– Зачем? У вас на лбу всё написано! ЦНС моя нужна, для проекта.

Дима легонько пнул дырявую пластиковую бутылку с водой, из которой торчал обрезанный шланг от стиралки, с воткнутой черной от нагара трубкой и разочарованно спросил:

– Нам что, тут неделю чалить?

А мне тут нравилось, приятная и легкая атмосфера, такой старинный особняк с высокими потолками и основательными элементами.

– Окей! Дом большой, как раз познакомимся.

– Яишенку на завтрак, с сосисонами? – предложил хозяин.

– Дава! – согласился я.

– Украл? – поинтересовался длинный.

– Нашёл…

Представились. Василий провел нас в столовую, указал на стулья, а сам стал шаманить у плиты. Он колдовал на кухне минут пятнадцать, после чего поставил перед нами по большой кружке чая, кинул три вилки, три куска черного хлеба, а посередке стола огромную скворчащую сковороду: «Что Бог послал!»

Устроившись, мы с Димой, поправляя и немного перебивая друг друга пересказали нашу идею.

Вася сидел молча и не перебивал, ничего не спрашивал, и, как мне показалось, даже не моргал, если честно, я не был уверен в том, что он нас слушает. Лишь изредка хозяин кивал или тёр подбородок.

Когда мы завершили передавать нашу мысль, он вздохнул, встрепенулся как коршун, набрал воздух в легкие и сказал то, от чего мы немного засомневались в правильности нашего выбора и адекватности оппонента.

– Я тут чуть головой не поехал – второй год жду! Мысли ваши верны, хоть и поверхностны, чувствуется нехватка образования. Если на полном серьёзе хотите выкорчевать мир посредством создания телепатическое устройства – я с вами! Вы должны понимать какую пропасть это откроет! Ядерная война покажется сварой тестостероновых мартышек… в борьбе за дерево с плодами и самку с самой красной жопой!

Этот чудик говорил, как персонаж в какой-то фэнтезийной игре, в моих глазах это не добавляло ему баллов.

– Что ты несешь?! – не сдержался Дмитрий.

Вася посмотрел на него как на ребенка.

– Я могу говорить нейро-биохимической и социоморфной терминологией, но тогда ты меня не поймешь. То, что вы назвали «душой», эта электрическая активность и феномен сознания… они не изолированы от внешнего мира, они его продолжение, как и мир вокруг – часть продолжения активности твоего мозга. Всё едино, а та «непреодолимая преграда и файрвол»… ещё один барьерчик, дырявый и хлипкий, мембрана такая, чтоб мусор отсеивать!

Я с улыбкой глядел на Диму, а когда он вопросительно повернулся ко мне, сказал:

– Он угашен, выражается непонятно, но так-то разумно. Своеобразно, да, но не глупо! Неделю просушится, выйдет из спячки – активность вернётся. В чистом сознании наш новый друг сожрёт любого нейро-ботаника!

Тот кивнул пару раз, пожал плечами и задал хозяину очередной вопрос:

– Вась, а что с тобой случилось? Я общался с твоим куратором, тебе предрекали великое будущее, нобелевку, должность главы какого-нибудь исследовательского центра, а потом, говорят, ты просто потух, замкнулся, всё оставил и пропал.

– Обычное дело, таких как я много, – Парень буднично пожал плечами. – Девяносто девять из ста сходят с дистанции, ум дело такое, чем он сложней, тем проще сломать.

– Всё же, расскажи, как есть, можно в виде байки.

– Тебе интересна эта минорщина? – он скривил лицо как от чего-то неприятного или вонючего.

– Интересно что у тебя в голове! Нам работать вместе, хочу заранее посчитать.

– Это надолго… Пойдём в гостиную! – Вася встал, направился в комнату с камином, подошёл к бонгу-бутылке, но осёкся, посмотрел на нас, поднял её и бросил в камин, следом полетела деревянная коробочка с табаком и травой. Добавил дров, залил розжигом и поджёг.

Хозяин показал на камин и извиняющимся тоном махнул рукой:

– Это фигня. Главное, любыми средствами, держите меня подальше от стимуляторов, даже кофе нельзя. Чай только утром, край днём. Сигаретный дым тоже тригерит.

– Учтём, – я спокойно кивнул, не придавая этому значения, все мы зависимые, каждый по-своему.

Василий вернулся на своё кресло, а нам указал на три других, раскиданных неподалёку, отхлебнул чая и свернулся в клубок, обхватив ноги руками.

– Кароч, влачил я своё ничтожное и жалкое существование до двадцати шести лет на автопилоте, учился, делал что говорят, писал диссер, защищался, мечтал о нобелевке. Стандартная морковка. Парень грустно и мечтательно улыбнулся, а после тряхнул головой и дернул плечом, как от удара током.

– А вот тут, как будто, стал просыпаться, мир перекрасился. Сперва, обратил внимание на людей вокруг, большинство пустые, как роботы, модули…

– …биомашины, – согласился с ним Дима.

– Они запрограммированы в школах, институтах и училищах на выполнение определенного рода деятельности, имеют пару отдушин для отдыха от работы, спорт там, ТВ, пиво в баре, семья, шоппинг.

Дима понимающе кивнул и ввернул свою мысль, перебивая:

– Да, заметь! Основной ресурс человечества тратится на поддержание комфорта популяции и поступательное развитие общества – эти расходы не урежешь!

– Да мы и мыслить то самостоятельно не можем! Я готов поставить что угодно – мы лишь обрабатываем окружающую информацию. Мыслить способно только всё человечество разом, а мы лишь отдельные нейроны восьмимиллиардного мозга. Из-за особенностей работы ЦНС нам кажется, что это наши собственные размышления… решения… поступки.

Он стал говорить быстрее, как бы стараясь досказать мысль раньше, чем мы её отвергнем и заклеймим бредом сумасшедшего.

– Я говорю вовсе не про политические взгляды, не про философию и не про пропаганду, я говорю о том, что людей, способных мыслить своей головой и имеющих внутри мозга свой уникальный мир, очень тяжело встретить, а скорей всего, невозможно. Мы куски целого, считающие себя чем-то большим!

– Распределённая сеть, каждый участок считает себя центром системы, а на деле несёт универсальный генетически обособленный код. – высказался Дима, поддерживая беседу, не давя Васе скатиться в монолог и загнаться.

У меня были иные соображения, позаимствованные у Фрейда.

– А подсознание? Оно не объясняет более сложные расчеты, которые мы сами не можем провести? – Мне было интересно что Вася об этом думает, ведь за пределами областей сознания в десять раз больше нейронных связей.

– В подсознании нет столько вычислительных мощностей – нейроны из областей вне сознания или автоматические или до скуки однообразные. Да, нервная система очень сложна, но у неё есть явные пределы, остальное дополняется эмерджентными эффектами.

Василий задумался и досыпал мыслей.

– Можно попробовать спроецировать эмерджентную логику сообщества пчел или муравьев через метафору на сообщество нейронов в голове. Они действуют согласно общим правилам и выдают неожиданные эффекты и результаты… но и тут не может быть каких-то серьезных откровений.

Я смотрел на этого парня, слушал, о чем он говорит, а в груди неприятно давило сердце. Какой тяжёлый. Как он ещё не вскрылся? Как его вытащить? Чем помочь? Он не зло, не слабак, не нытик, ближайшее слово, что пришло мне на ум – жертва! Общество выбрало его жертвой и передало знания, которое не стоит объединять в одном человеке.

– Так, о чем это я? – Вася дернул головой, скидывая прошлую цепочку мыслей и продолжил.

– О биороботах?

– А, точно! Люди тысячелетиями используются как универсальное промышленное оборудование. Невероятно совершенный биоробот с самообучающимся интеллектом и компьютером под сто миллиардов нейронов! Нейросеть невообразимых масштабов в пропорциях ежа и обмоткой, легко умещающейся в столитровую бочку.

Он закашлялся, чуть ли не выплевывая лёгкие, отпил чая и чуть охрипшим голосом продолжил:

– Универсальный модуль, который использует кислород как окислитель и источник электронов для преобразования АТД в АТФ, воду как рабочую жидкость, а пищу как строительный материал для клеток, топливо для поддержания рабочей температуры и источник энергии при длительных нагрузках.

– Уху! – я весело ткнул пальцем в Василия. – Этот биоробот выполняет любую работу, сам заправляется едой, сам ремонтируется, а если случай тяжелый, идет в мастерскую под названием Больница. Тут всё очевидно!

Дима, видать, тоже чувствовал эту тяжесть и потому с радостью подыграл нам и включился в игру, чтоб хоть как-то разгрузить бедолагу:

– Сам же клепает других роботов, растит их, закладывая начальную программу перед отправкой в школу. А те, кто понимает, что происходит вокруг, такие же биороботы, только с восприятием, маршрутизацией, более высокого уровня.

– Вся суть человечества. Зачем строить роботов и крутые компьютеры? Дешевле производить и программировать людей, – практично заметил я. – Вот мы ищем своё я, предназначение, имена, личности, характеры. Играем в богов. А если отбросить романтику и самовнушение, что остаётся?

– Настолько ничего, что лучше не пускать такие мысли в голову, – голос Психа еле заметно поник, но я уловил.

– Как это ничего? – наигранно удивился Логик. – Остаётся забитый зверь, которого с самого рождения жестокими дрессировками заставили откинуть звериное нутро и на его место установить Культуру. Мы отлично дрессированные обезьянки. Только вот, это обидно для обезьян, люди по сравнению с ними уроды, фрики с кривой самопальной прошивкой!

Дмитрий встал, подтащил свое кресло поближе к камину и закурил.

Сделав несколько затяжек и приведя мысли в порядок, он вновь обратился к Васе:

– Мы не туда ушли, ты рассказывал почему забил на науку.

– Я к этому подвожу… У меня было три года чтоб всё переварить. Осознание этого гадства сломало всю стройную систему мира, выбило меня из колеи прямо в депрессию. Но веселье только начиналось…

Он поднялся и стал расхаживать по зале:

– Как только в душе просветлело и стало легче, было даже чувство, что ты посвящен в какую-то тайну, что ты избранный! Ха, очередная шутка оправдывающего события мозга – очень смешно бля!

– Мы обожаем сами себя обманывать, это проще, чем меняться, – согласился Дима.

– И вот, вроде как, всё было хорошо, я занялся исследованиями с удвоенным рвением! Коллеги диву давались, как я так всё распутываю…

– Второе дыхание?

– Точн… Прилетело от куда не ждал, я начал «видеть» нити, которыми управляется общество, начал понимать, как действуют методы распространения информации на массы, как действуют и крепко влияют семейные узы, как работает общественное мнение, психология масс и, вообще, насколько круто настроена система. Свободная воля?! Ха и еще раз ха! Скорей тоннель, где ты можешь максимум почесаться, плюс доступный кофе с булочкой, чтоб совсем не загнать ценный и дорогой ресурс!

Дима пожал плечами и в своей манере скептика, который всё и так знает, разжевал:

– Люди сами создали систему, сами отточили её до совершенства, сами возвысили монстра, как по Гоббсу. Он получил такую силу и власть, что стал напрямую управлять всем, а людей считать ресурсом и запчастями для себя. Один мозг, разделенный на отделы(страны). Система непрерывно рассказывает про духовность, доброту, бесценность человеческой жизни и всепрощение. Лицемерие в кубе! Мы сгнием и переработаемся. Нет никакого высшего замысла для человека. Природа практична, решительна и безжалостна. Хочешь быть ближе к богу? Повторяй за ним!

Тут уже не выдержал я, захотелось сказать в защиту человеков:

– Они не виноваты, они играют по правилам, которые не в силах изменить, а правила меняют их с легкостью. Мы всего лишь люди, программируемые биороботы. На большом отрезке времени среда вылепит из мозга человека, что ей угодно. Мозг пластичен и податлив со временем. Возьмём новенького идейного президента любой страны. Каким бы праведником, каким гением он ни был – система его перетрёт и обточит до своего уровня, хоть я и допускаю, что он в ответ способен изменить систему, может даже на целый процент. Процент! Уже много, да?

– Процентный сдвиг в системе, нереал, десятая процента, это уже дохрена! – прищурив один глаз, подсчитал Дмитрий.

Новый товарищ закивал и продолжил уже свободней:

– Всё так, я бы не смог сказать лучше! Больше года я варил и обдумывал это гадство, в душе тьма и безысходность. Мысли в голове крутились разные – мозг усиленно искал выход. Причем идеи были одна радикальней другой, вспоминаю со смехом – вот тупень то! Хотел сбежать в лес дикарем, потом уйти в подполье и сражаться с системой, выпилиться, сражаться со злом и так далее. Сейчас смешно, какой из меня вояка…

– Схавали бы, тут иной склад ума нужен, – смеясь, я подтвердил его опасения.

– Это были попытки загнанного в угол сознания найти выход, а реакция стандартна, как и у любого зверька – беги, если не можешь, нападай! Каждый год тонны молодых людей через это проходят, а многие застревают и остаются в нём навсегда. Это, как темная буферная зона, граница, между тем, чему нас учили в детстве и тем, что есть на самом деле. Состояние, которое я бы назвал «пробуждение» или взросление. Правда есть нюанс, взросление не биологическое, а духовное, ибо детей во взрослых телах, жуть, насколько дохрена, похоже, они так и застряли на этапе обиды на мир.

– Случилось то что? – гнул свою линию Длинный, не давая Василию уйти в полемику.

– Вот пристал! Сломался я! Стал жрать психоделики разные, мозг изучать, вселенную расшифровывать, учиться семимильными шагами. Дошел до девяти уровней абстракции. Сам на себе годами ставил опыты. Прошелся по своему мозгу вдоль и поперёк, прощупал каждый нейрончик, связи, древние закутки. На разных частотах и состояниях. Там нет ничего сверхъестественного – сложная биосистема. Гениев стал понимать как себя, потом упёрся в нейрофизиологию. Начал срываться на стимуляторы – они давали иллюзию развития.

Вася сел прямо и наклонился вперёд, подперев подбородок руками подолжил:

– Совесть и воспитание не позволяли в таком состоянии работать в приличном обществе. То в спячке и депрессии, то гиперактивен, то на людей срываюсь.