Развод. Пошел вон!

– На меня будут смотреть как на женщину, которая вышвырнула из квартиры, и из своей жизни блудливого мужика. А на вас – как на… – очень хочется назвать ее нецензурным словом, но не буду опускаться до уровня хабалок. – А на вас, Кира Андреевна, – свысока смотрю на нее, – как на женщину, которая его подобрала после меня – без собственного жилья, без машины, и без половины бизнеса.

– Вот как, значит… – разочарованно глядя на меня, качает головой. – Что ж, я вас услышала. Вы сами выбрали этот путь, так что потом ни о чем не жалейте.

Напоследок пронзает меня враждебным взглядом, разворачивается, и, раскачивая бедрами, обтянутыми серой юбкой, быстро цокает каблуками к кабинету географии.

«Как быстро меняются люди, – усмехаюсь я, вернувшись за рабочий стол. – Совсем недавно это милое создание улыбалось мне, мигая глазками, советовалась со мной чуть ли не по любому поводу, восхищалась мной как опытным педагогом. И что я вижу сейчас? Колкий взгляд, язвительная улыбка, язык острее жала. Да-а, Кира Андреевна, – вздыхаю я, – меняетесь прямо на глазах».

Интересно, Сергей понимает, что она далеко не белая и пушистая кошечка, какой может казаться?

Думаю, он пока что даже не догадывается об этом. Пусть ему будет сюрприз. Потому что эта дамочка та еще стерва. А Сергей стервозных женщин на дух не переносит.

Я тоже не белая и не пушистая. Умею очень деликатно послать на три буквы, всегда могу постоять за себя, никогда не поддаюсь панике, и способна ответить своему оппоненту так, что он забудет, как складывать буквы в слова, а потом до конца жизни будет избегать споров со мной.

И этим я сильно отличаюсь от пустоголовых стерв, которые строят из себя не пойми кого, при этом ничего из себя не представляя. Им годами нужно учиться остроумно и грамотно отвечать на неприятные вопросы, и гордо поднимать голову в любой неудобной ситуации. А отвечать статусами из соцсетей и цитировать модных блогеров может каждая.

Я тоже становилась «Учителем года» несколько лет назад. И получила это звание благодаря своему уму, а не благодаря тесному общению с завучем и директором школы, у которого много полезных связей. Думаю, именно так и было в случае Киры.

О том, как развратно ведет себя наш прославленный учитель года обязательно узнают наверху, но чуть позже. Сейчас у меня на первом месте стоит будущее дочери. Пусть она наконец-то уже сдаст экзамены, окончит школу с золотой медалью, о которой так долго мечтает, и поступит в институт.

А дальше я начну действовать.

Так действовать, что щепки полетят во все стороны.

– Марина, что у тебя там? – вопросительно смотрю на ученицу, которая, кажется, подглядывает в шпаргалку.

– Ничего, – что-то прячет в пенал.

Оглядываю учеников, которые заметили, что я о чем-то задумалась, и, решив воспользоваться моментом, достали шпаргалки.

Убеждаюсь, что все выполняют задания, и беру со стола телефон, на который только что пришло СМС.

«Кира Андреевна», – светится на экране.

Захожу в переписку с ней, читаю сообщение, и чувствую, как горло сжимает невидимая рука.

Мне становится трудно дышать, сердце болезненно сжимается, руки начинают дрожать.

«Ольга Алексеевна, еще раз прошу поговорить с Викой. Сделайте так, чтобы она не рассказывала одноклассникам о случившемся. Иначе мне тоже придется поговорить с ней о том, что она вам неродная дочь. Я хочу нормально работать в школе, но вы не оставляете мне другого выбора. Надеюсь на ваше понимание».

Глава 9. Я знаю, что она все поймет

Ольга

– Ольга Алексеевна, – словно отдаленно слышу голос ученицы. – Так можно сдать или нет?

– Что? – непонимающе смотрю на нее. Я даже не услышала вопрос, так как все мысли заняты сообщением, которое мне отправила эта дрянь. Она убедилась, что я его открыла, и через минуту удалила. Как ненужную улику, видимо.

– Я закончила. Можно сдать? – показывает листок ученица.

– Да, конечно, – киваю я. – Неси сюда.

Девочка кладет на стол листок и хмуро смотрит на меня.

– У вас все в порядке?

– Все хорошо, – натянуто улыбаюсь я.

А у самой душу рвет на части.

Да как он посмел рассказать этой гадине нашу семейную тайну? Кто ему дал право вытягивать свой длинный язык?

О том, что Вика нам неродная, знали только три человека: я, тетя Люба, и Сергей. Еще родители Сергея знали об этом, конечно же, но их уже нет в живых.

Всё! Больше никто об этом не знал.

Когда мы удочерили Вику, сразу переехали в другой конец Москвы, соседи, мамочки, с которыми я гуляла с коляской, родители в детском саду и в школе – абсолютно все думали, что это наша родная дочь.

Я знаю, какими жестокими бывают дети, знаю, как они могут дразнить, как сильно могут ранить ребенка, взятого из детского дома. Своими глазами видела, как в школе измывались над мальчишкой, которой жил в приемной семье. Чуть что не так, и в его адрес сразу летели обидные слова: «Приемыш», «сын алкашей», «твои родные предки вообще тебя бросили, потому что ты был им не нужен».

Я сразу это пресекала, но защитить мальчика от всех обидчиков, конечно же, было невозможно.

Представляла Вику на его месте, и сердце кровью обливалось. Ведь дети не виноваты в том, что от них отказались родители.

Злые, невоспитанные дети, без чувства такта бросят обидное слово, посмеются, а ребенку из детского дома каково в этот момент?

Им этого не понять…

Мы с Сергеем думали, что, когда Вика вырастет, аккуратно расскажем ей о том, что не являемся ее биологическими родителями. Но не так давно я узнала, что ее родная мать давно уже бросила принимать всякую дрянь, избавилась от наркотической зависимости, и ведет нормальный образ жизни: работает администратором в питерском салоне красоты и очень даже прилично выглядит.

Брюнетка, тридцать семь лет, стройная, симпатичная. И Вика ее точная копия… Они как две капли воды.

Мне сказали, что у нее нет детей, и что она вот уже много лет разыскивает Вику.

После этой новости меня стали преследовать кошмары. В каждом сне я видела, как Вика уходит к ней, оставляя меня совершенно одну.

Она мой единственный ребенок. Других детей нет и никогда не будет. И я не переживу, если она вдруг захочет быть со своей родной матерью.

Мы с Сергеем решили отложить разговор с Викой.

Мы знаем, что она очень любит нас, что ценит нашу заботу и поддержку во всем, и я думаю, что она поймет, когда я расскажу ей о том, что мы взяли ее из дома малютки, но… Есть вероятность, что она захочет найти свою биологическую мать.

Помню, как мы с ней смотрели передачу, в которой взрослая девушка узнала о том, что ее удочерили. Она приехала на телевидение, чтобы найти своих биологических родителей, и тогда я задала Вике вопрос:

– Как думаешь, стоит ей искать людей, которые ее оставили в роддоме? Ведь приемные родители вырастили ее как родную дочь.

– Ради интереса, думаю, стоит, – пожала плечами Вика. – Любопытно посмотреть на ту, которая родила. Вообще-то нужно сначала понять, поему ее оставили в роддоме. Может, там ситуация была такая, что не было другого выхода. Может, родная мать болела, может, ей негде было жить и денег не хватало. В таком случае ей действительно было лучше отдать ребенка в детский дом, где он будет накормлен и одет.

Эти слова мне врезались в память.

Я подумала, что Вика тоже захочет найти свою биологическую мать… И еще неизвестно, чем это может обернуться. Вдруг та напоёт ей о том, что была молодая, неопытная, скажет, что не справлялась в тот момент, пожалуется на тяжелую судьбу, начнет убеждать, что хотела для нее как лучше, что хотела ее спасти.

Вика точно не отвернется от меня, я в этом уверена. Но сам факт ее общения с женщиной, которая ее родила, мне точно не понравится.

Не хочу, чтобы она сближалась с ней.

Меня предал муж, а если еще и Вика будет искать встречи с родной матерью, то я этого не вынесу.

Она все, что у меня осталось в этой жизни. Мой самый близкий человечек. Моя любимая доченька, которая однажды выйдет замуж, подарит мне внуков, и я стану счастливой бабушкой. У меня будет семья – большая, прекрасная семья.

Я понимаю, что шантаж со стороны Киры и Сергея неизбежен. Они будут давить на меня, травить душу угрозами. Я не смогу жить в таком кошмаре, опасаясь, что кто-то другой расскажет Вике о том, что она нам неродная дочь. Ведь неизвестно, как ей преподнесут эту информацию. Ей могут сделать больно.

Поэтому я сделаю это сама.

Поговорю с ней. Но только после экзаменов.

Я слишком сильно люблю ее, и никому не позволю ломать ей будущее.

Если сейчас обо всем рассказать, то ей точно будет не до учебы. Она одиннадцать классов шла к этой медали, сейчас у нее есть все шансы получить ее, и я не стану препятствовать этому. Нельзя сообщать такие новости, когда на носу экзамены. Если я сделаю это чуть позже, то от этого всем будет лучше. Нужно совсем чуть-чуть продержаться.

Пусть она спокойно готовится, и ни о чем не думает. А я потяну время. Уже знаю, как это сделать.

Вот только потом, когда Вика узнает правду, и эти двое уже не смогут меня шантажировать, я пойду по головам. Катком проедусь по ним. Они очень сильно пожалеют о том, что затронули эту тему. Места живого от них не оставлю.

Глава 10. Условие

Ольга

Со звонком дети сдают мне листочки с выполненными заданиями, выходят в коридор, а я набираю полную грудь воздуха и иду в кабинет географии.

В упор глядя на Киру, сидящую за столом, пропускаю детей, выходящих из ее кабинета, и одновременно включаю запись на телефонном диктофоне.

– Мам? – удивленно смотрит на меня Вика. – Ты чего здесь?

– Мне нужно поговорить с Кирой Андреевной, – натянуто улыбаюсь я.

Вика бросает на нее брезгливый взгляд и злобно выплевывает:

– О чем с ней разговаривать? Она же шлюха!

– Пожалуйста, тише, – настоятельно прошу. – Никому об этом не рассказывай, ладно? Я…

– Пусть вся школа узнает, что она спит с чужими мужьями, – шипит она. – Не надо ее защищать.

– Я и не защищаю, – цежу сквозь зубы. – Просто сейчас так нужно. Не спрашивай почему. Я потом тебе все объясню.

Вика несколько секунд сверлит меня взглядом и сжимает губы.

– Хорошо, – через силу кивает она. – Но на ее уроки я больше ходить не буду. Видеть ее не могу. Еле высидела эти сорок минут.

– Дома обо всем поговорим, – касаюсь ее плеча и пытаюсь улыбнуться. – Беги на следующий урок.

– Хорошо, мам, – громко говорит она, при этом глядя на Киру. – Можно тебя еще попросить купить мне новый письменный стол? А не то старый скрипеть стал. Невозможно за ним уроки делать. Как будто его кто-то очень сильно расшатал!

Я втягиваю носом воздух и строгим взглядом показываю ей идти вместе с одноклассниками на следующий урок.

– Вик, что с тобой сегодня? – слышу, как ее спрашивает подруга. – Ты словно сама не своя.

– Да так, – сердито отвечает она. – Просто одна курица вывела меня из себя.

Когда в кабинете остается только Кира, я закрываю дверь и подхожу к ней.

– Что же вы, Кира Андреевна, шлете мне сообщения с угрозами, а потом сами же их удаляете?

– Какие сообщения? – спрашивает, не отрывая взгляд от тетради.

– В которых написано, что вы расскажете моей дочери о том, что мы с мужем не являемся ее биологическими родителями. Это же ваши слова?

– Не понимаю, о чем вы, – усмехается она.

– Идиотку из себя не строй! – цежу сквозь зубы. – Мой муж рассказал тебе нашу семейную тайну, и он ответит за это. А если ты посмеешь вытянуть свой грязный язык, то я его вырву.

Она поднимает на меня взгляд и растягивает губы в надменной улыбке.

– Пусть ваша, – нарочно выделяет это слово, – дочь, Ольга Алексеевна, не мешает мне работать в школе. Это все, о чем я вас прошу.

Как будто она почувствовала, что я записываю разговор, и теперь осторожничает в выражениях.

– Ах да, и еще, – выставляет указательный палец, – Сергей очень хочет вернуть имущество, которое ему принадлежит. Это тоже имейте в виду, ладно? Советую вам не затягивать с этим вопросом.

– Решила меня шантажировать? – скрещиваю руки на груди. – Если я не перепишу на него имущество, то расскажешь моей дочери о том, что мы ее удочерили? – пытаюсь подловить ее.

– Это вы сказали, а не я, – смеется она. – Я всего лишь передаю вам информацию о том, что Сергей не будет долго ждать, поэтому вопрос с имуществом лучше решить как можно скорее.

Тяжело вздыхает, демонстрируя глубокое сожаление, и, опустив взгляд, мотает головой.

– Как бы ему самому не пришла в голову идея поговорить с Викой о ее появлении на свет. Пока что он даже не задумывается об этом, но вдруг? – пожимает плечами. – Вдруг он сам выдвинет вам такое условие: либо отдаете то, что ему принадлежит, либо семейная тайна перестанет быть тайной.

Поднимает на меня взгляд, полный сочувствия, и прикладывает руку к груди.

– Я понимаю, что вы не хотите, чтобы Вика об этом узнала, но если Сергей решит все рассказать ей? Пока что у него даже в мыслях нет шантажировать вас этим, но что, если кто-то подкинет ему эту идею? – намекает на себя. – А он возьмет и решит, что это единственный шанс вернуть имущество. Поэтому, – прищуривается она, – Сергею лучше не знать о наших с вами беседах. Мы же умные женщины, верно? – откидывается на спинку стула и вопросительно выгибает бровь. – Мы же можем уладить все вопросы без Сергея, не так ли?

Кира хочет, чтобы я не рассказывала Сереже о том, что она меня шантажирует Викой, потому что знает, что ей за это влетит от него. Желает, чтобы я молча переписала на него имущество?

– Не поймите меня неправильно, – протягивает она. – Я просто переживаю за Вику. У девочки скоро экзамены. Зачем ей сейчас узнавать такие новости от Сергея или от кого-то еще? – снова намекает на себя. – Пусть она спокойно доучивается в школе и поступает.

А ведь Сережа действительно может шантажировать меня Викой, если эта змея подкинет ему такую идею. Надо быть совсем отмороженным, конечно, но раз его не смутило заниматься любовью с этой дрянью на столе дочери, значит, от него можно ожидать чего угодно.

– Думаю, мы можем договориться, – делаю вид, что соглашаюсь на ее условие. – Только это будет чуть позже, – выпрямляюсь я. – Моя тетя, которая на данный момент является владельцем имущества, сегодня уезжает в Питер на операцию. Вернется примерно через три недели, и сразу поедет к нотариусу, чтобы оформить все необходимые документы.

– Замечательно! – победно улыбается она. – Ну а эти три недели мы с вами спокойно работаем, верно? Я же могу на это надеяться?

– Можешь, – киваю я, а сама мысленно точу ножи. – Конечно, можешь.

– Я рада, что мы друг друга поняли, – отрывается от спинки стула и снова берет тетрадь. – И кстати, я не против, что вы обращаетесь ко мне на «ты», – усмехается она, выводя в тетради оценку. – Хоть вы и не спросили моего разрешения.

– Ты тоже не спрашивала разрешения, когда отдавалась моему мужу в комнате моей дочери, – жалю ее взглядом.

– Давайте забудем все обиды, и каждый начнет жить своей жизнью, ладно? – закрывает тетрадь и смотрит на меня с язвительной улыбкой.

Глава 11. Я должна это сделать

Ольга

Со звонком отпускаю девятый «Г», и прошу одного ученика задержаться.

– Артем, ты не знаешь, почему сегодня снова нет Жени Скворцова?

– Болеет вроде, – пожимает плечами.

– Ты можешь позвонить ему и уточнить, как он себя чувствует? Он пропустил почти все консультации по русскому языку, а экзамен уже не за горами.

– Извините, у меня телефон разрядился.

– Ладно, иди, – вздыхаю я.

Меня настораживает, что ученик стал так часто пропускать школу. Женя идет на красный аттестат, и мне очень хочется, чтобы он его получил. Я не только за свой класс переживаю, а за всех учеников.

Классный руководитель девятого «Г» сейчас на больничном, и дети, видимо, расслабились, решив, что можно пропускать уроки. Позвоню-ка ей, узнаю насчет Скворцова.

– Людмила Вадимовна, добрый день! – выходя из школы, говорю в трубку, – Скворцов сегодня снова отсутствовал. Не знаете по какой причине?

– Добрый день, Ольга Алексеевна, – кашляет в трубку. – Сейчас попробую дозвониться до него или до родителей, у которых всегда телефон недоступен. На собрания не ходят, на сообщения в соцсетях тоже не отвечают. Такое чувство, что им нет никакого дела до учебы.

– Если не дозвонитесь, то скиньте мне его адрес. Думаю, пора наведаться к ним в гости. Женя регулярно пропускает уроки и консультации, есть риск, что он плохо подготовиться к экзаменам. Нужно что-то решать.

– Если вы сами сходите, то буду очень признательна. А не то у меня температура никак не спадает.

Через десять минут вхожу в квартиру, сажусь за кухонный стол, звоню тете, и рассказываю ей о сегодняшнем разговоре с Кирой.

– …В общем, если вдруг Сергей что-то спросит, то ты подтверди, что ложишься на операцию, договорились?

– Оль… – тяжело вздыхает она, – не нравится мне все это. Может, тебе лучше просто поговорить с Викой?

– Перед экзаменами? – округляю глаза. – Если есть возможность потянуть время, то я лучше воспользуюсь этим. Пусть спокойно готовится и сдает. Поговорю с ней чуть позже.

– А если эта мерзавка ей обо всем расскажет?

– Ей это невыгодно. Она же не хочет, чтобы Сереженька остался без квартиры, машины и дачи, поэтому пока что будет молчать. Не переживай, она ничего не скажет. Ты бы только видела, как у нее глаза загорелись после того как я сказала, что мы все перепишем на Сергея.

– Дело твое, конечно, но я бы прямо сейчас поговорила с Викой. Она у нас девочка умная, все поймет и никого не осудит. Зато тебя больше никто не посмеет шантажировать. Пошлешь этих двух к чертовой матери. А если еще хоть раз откроют свои поганые рты, то напишешь заявление в полицию за шантаж и угрозы.

***

Я до вечера думаю над словами тети.

Да, я переживаю за Викино будущее, понимаю, что сейчас не время сообщать такие новости, и еще я боюсь, что Вика отправится на поиски родной матери.

Этот страх не отпускает меня…

Я боюсь потерять ее.

Но с другой стороны, если эту новость донесет до нее кто-то другой, то будет еще хуже.

Наверное, тетя права. Лучше мне самой поговорить с дочерью. По крайней мере я сделаю это очень осторожно, и как можно мягче. Расскажу ей о том, как потеряла первого ребенка, как мечтала стать матерью, и как, увидев ее в доме малютки, сразу поняла, что хочу забрать ее и сделать самым счастливым ребенком на всем белом свете.

Сегодня она на дне рождении у своего молодого человека Димы, который учится в параллельном классе. Вот теперь они оба совершеннолетние. Вика тоже в начале мая отметили восемнадцать лет.

Они встречаются с десятого класса. Вместе делают уроки, вместе готовятся к экзаменам, и даже поступать собираются на один факультет.

Думаю, дочь сегодня придет поздно. Поэтому поговорю с ней завтра после школы.

Иду в магазин, прокручивая в голове слова, которые завтра скажу дочери, и, проходя мимо дома, в котором живет Женя Скворцов, понимаю, что за всеми этими мыслями я сегодня так и не сходила к нему.

Достаю из кармана мобильник, открываю сообщение от коллеги, еще раз смотрю на номер квартиры, затем подхожу к третьему подъезду и набираю на домофоне: «121».

Дверь открывают, даже не поинтересовавшись, кто пришел.

Поднимаюсь на четвертый этаж, подхожу к квартире, и замечаю, что дверь приоткрыта.

– Добрый вечер! – заглядываю внутрь – Можно?

– Проходите, проходите, – слышу доброжелательный голос.

Вхожу внутрь и вижу женщину, выходящую из комнаты с широченной улыбкой.

Она в упор смотрит на меня и резко меняется в лице.

– Что это значит? – оглядывает с головы до ног. – Да как ты смеешь? Да как у тебя совести хватило?!

– Простите, но я не понимаю, о чем вы…

– Не понимаешь? – уткнув руки в бока, надвигается на меня. Глаза злющие, губы сжаты в тонкую линию.

«Боже мой, что происходит?..»

Глава 12. Пора рассказать правду

Ольга

– Ольга Алексеевна, еще раз простите, – женщина прикладывает руку к груди, затем ставит на стол две чашки с ароматным чаем. – Я с этой работой так замоталась, что совсем уже мозги в кучу. Ой, – вздыхая, качает головой, и садится за стол, – мне так стыдно, вы даже не представляете.

– Все хорошо, не переживайте, – улыбаюсь я, а сама все еще пытаюсь отойти от шока.

Буквально пять минут назад мама Жени Скворцова меня чуть с лестницы не спустила.

Женщина приняла меня за подружку сына. До сих пор не могу в это поверить. А сколько всего я выслушала в свой адрес…

– Сколько ему, и сколько тебе?! – кричала она на всю прихожую. – Да ты ж ему в матери годишься! Женя меня предупредил, что его девушка чуть старше, но я никак не ожидала, что НАСТОЛЬКО! Тебе что, взрослые мужики надоели?! На подростков перешла? Так и знай, я его к тебе даже близко не подпущу! На пушечный выстрел не подойдешь! Сейчас ты разворачиваешься, выходишь вон из нашей квартиры, и исчезаешь из его жизни! Все поняла?

– Я пришла поговорить о его успеваемости, – ответила я, и протянула руку. – Ольга Алексеевна, учитель русского языка и литературы.

Женщина округлила глаза до пятирублевых монет, и чуть не осела на пол.

– Боже мой… – протянула, в шоке глядя на меня. – Что ж вы сразу-то не сказали?

– Да как-то не успела, – усмехнулась я.

Без конца извиняясь, она проводила меня на кухню, и рассказала о том, что сегодня Женя собирается познакомить ее со своей подругой. Девушка должна прийти с минуты на минуту, а сам он убежал в магазин за тортом.

– Алла Геннадьевна, давайте забудем об этом инциденте и поговорим о предстоящих экзаменах.

Я доходчиво объясняю ей, что, если Женя продолжит пропускать уроки и консультации, то смело может забыть о красном аттестате.

– Это я виновата, – со вздохом произносит она. – Постоянно в разъездах, постоянно занята, а сын предоставлен самому себе… Всё запустила с этой работой. Думала: Женька у меня парень умный, справится. А на самом деле вот оно что… Значит, пока я в командировках, он прогуливает школу, – снова вздыхает. – Видимо, весь в любви.

– У него есть все шансы сдать экзамены на отлично, поэтому прошу вас поговорить с ним. Совсем немного осталось до каникул, – улыбаюсь я. – Вот там и нагуляется вдоволь. А сейчас пусть готовится.

– Я обязательно все проконтролирую, – обещает женщина. – Возьму отпуск на работе и буду за руку водить его на все консультации!

– Думаю, это лишнее, – выхожу из-за стола и иду в коридор. – Достаточно будет разговора. Уверена, что он вас услышит. И спасибо за чай.

– Понравился? – широко улыбается женщина. – Я его из Индии привезла. Сегодня утром прилетела, – кивает на чемодан. – Даже вещи еще не успела распаковать. Вы не подумайте, – начинает передо мной оправдываться, – я не отдыхать ездила, а по работе. Знаете, кто такие тревел-блогеры?

– Да, слышала.

– Так вот я одна из них, – смеется женщина. – А еще корреспондент и телеведущая. Работаю двадцать четыре на семь. Если соберетесь отправиться в отпуск, то смело обращайтесь ко мне за советом. Я весь мир объездила, и знаю очень много красивых мест.

– Спасибо, Алла Геннадьевна, – выхожу на площадку. – Но сейчас меня беспокоит успеваемость вашего сына.

– За Женю не переживайте. Обещаю, что он больше не пропустит ни одного урока и ни одной консультации.

– Очень на это надеюсь, – напоследок улыбаюсь я, и иду в магазин.

В этой жизни все случайности не случайны. Вот и знакомство с Аллой Геннадьевной тоже произошло не просто так.

Но я пока что даже не догадываюсь о том, какую роль она сыграет в моей судьбе…

***

Ставлю на кухне пакеты с продуктами, вхожу в комнату дочери и удивленно вскидываю брови.

– Уже нагулялась?

– Ага, – откидывая одеяло, кивает она. – Все остались в кафе, а я что-то так спать хочу. Решила уйти пораньше.

– Вик, – внимательно изучаю ее лицо, – ты снова плакала?

– Из головы не выходит то, что сделал папа… Совсем не до веселья как-то.

Подхожу к ней и прижимаю к себе.

– Солнышко, я понимаю, что тебе сейчас очень трудно, – глажу ее по спине. – Завтра отучишься, и мы с тобой уедем на все выходные за город. Я забронировала номер в хорошем отеле на берегу озера. Проведем вместе эти два дня, ладно? – заглядываю в ее грустное лицо. – Только я, ты, озеро, и пение птичек. Нам нужно привести в порядок мысли.

«И поговорить о твоем рождении», – про себя добавляю я.

Решила, что увезу ее на природу, где она сможет расслабиться и забыть обо всем, что случилось. В спокойной обстановке расскажу ей о том, что она нам неродная дочь, и побуду рядом с ней эти два дня. Поддержу, утешу. Мы все проговорим, все обсудим.