Первая любовь. Повести и рассказы

Первая любовь

Повести и рассказы

Людмила Мизун

© Людмила Мизун, 2025

ISBN 978-5-0067-9402-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Первая любовь

Часть 1-я

Да простит меня муж, речь пойдёт не о нём.

У каждого из нас была первая любовь: чистая, светлая, наивная и смешная. У кого-то она перерастает в долгую, осознанную любовь, а у кого-то она умирает, едва зародившись. Моя первая любовь осталась в моей душе светлой страничкой юности.

Училась я в девятом классе. Мне понравился мальчик, который был на год старше меня и учился в другой школе. Он был новеньким в своём классе, и поэтому привлёк моё внимание. Когда он шёл навстречу, я готова была провалиться сквозь землю, спрятаться куда угодно, лишь бы он меня не заметил. Это было не взаимное влечение. Я воображала себе наши встречи, фантазировала. Рассказала о своём чувстве своей лучшей подруге. Но, как говорила моя бабушка: «Не думай с подружкой, а думай с подушкой». Из уст в уши моё признание дошло до мальчика Саши. Я это сразу почувствовала. До этого он не обращал на меня никакого внимания. А теперь, при встрече, старался оценить меня взглядом.

Во время занятий хореографического кружка в Доме Культуры, где я занималась, через окно танцевального зала я заметила группу ребят, подглядывающих за нами. Среди них был и Саша. Я танцевала с особенной отдачей, стараясь понравиться ему. И видно получилось. При выходе из ДК он ждал меня у двери:

– Привет, – сказал он, – тебя можно проводить?

У меня бешено заколотилось сердце. Но я ответила, что живу рядом и в провожатых не нуждаюсь.

– А на свидание придёшь? Скажи когда и где?

Конечно, мне хотелось пойти к нему на свидание. На своё первое в жизни свидание! О котором так мечталось. Но мой язык предательски съязвил:

– После дождичка в четверг на кладбище!

– А придёшь? – взял меня на «понт» Саша.

– Конечно, нет! – продолжала язвить я.

– Забоялась? – продолжал он брать меня на «слабо».

– Я вообще ничего не боюсь, – с напускной бравадой продолжала я свою игру:

– Завтра в семь в балке возле колодца! – отчеканила я, мало соображая, что молотит мой язык.

Какая балка? Какой колодец? Их два по дороге на Лобовку. Наш посёлок делится на две части: старая его часть – Лобовка, где только частный сектор и новая часть – Стройплощадка, где много 2-х, 4-х и 5-ти этажных домов. Я жила в новой его части. Здесь была вся инфраструктура: больница, рынок, магазины, школы, ДК и т. д. Есть между двумя частями посёлка автомобильная дорога, но пешком люди привыкли ходить через балку.

На следующий день в субботу я целый день смотрелась на себя в зеркало. То я нравилась себе, то не нравилась. Потом оказалось, что мне совсем нечего надеть.

Заканчивался апрель. Денёчки стояли тёплые, но к вечеру становилось прохладно. Хотелось пойти в платье. Подержав кофточку в руках, оставила её у порога. И на крыльях любви я понеслась в балку.

С ума надо было сойти, чтобы назначить свидание в тёмном лесу! Стою я внизу балки у колодца, а никто ко мне на встречу не пришёл. Через полчаса, поняв ситуацию, мне стало обидно и даже стыдно. Я в белом платье, стою, как ненормальная! Жгло внутри. Так жестоко меня ещё никто не обманывал. Захотелось плакать. Готова была скорее убежать отсюда. Когда, в мою сторону с дорожки ринулась мужская особь. Я сделала несколько шагов навстречу, надеясь, что это Саша. Но, тут же, как ошпаренная, дёрнулась назад.

– Постой, красавица! Не меня ждёшь? – хмельным голосом пробасила особь.

На мою удачу, с Лобовки на Стройку по дороге через балку шла парочка влюблённых, которые часто останавливались для длительных поцелуев. Я прилепилась к ним вплотную. С половины дороги к выходу из балки мои пятки засверкали, будто я сдавала кросс.

Обида затаилась в сердце. Как он мог? Зачем тогда просил о встрече? Как можно смеяться над чужим чувством?! Ночью огнём горели щёки. Сердце стучало так, что я боялась, что его стук услышит моя бабушка, которая спала со мной в одной спальне. Слёзы скатывались на подушку.

В воскресенье следующего дня мне не хотелось выходить из дома. Родители послали за хлебом. У магазинов мне перегородил дорогу Саша. Я, не поднимая головы, увернулась от его рук, чтобы уйти прочь.

– Я тебя целых два часа прождал! Почему ты не пришла? – обиженно сказал он.

– Времени не было, – грубо сказала я, не веря его словам.

– Я, честное слово, ждал у колодца, как ты и сказала, – поймав мою руку, твердил Саша.

Я заглянула в его глаза. Они говорили правду. Оказывается, он ждал меня у первого колодца, который был ближе к моему дому, что естественно.

– Сегодня придёшь?

– Нет! – хотя хотела сказать: «Да!», – к экзаменам нужно готовиться.

– А завтра? – сложив ладони перед грудью, умолял Саша.

Я так боялась, что он больше не будет меня уговаривать и поспешила сказать:

– Приду.

– Опять у колодца?

Вопрос застал меня врасплох. Я вспомнила, как сверкали мои пятки.

– На поляне, сразу внизу, по дороге на совхоз, – зачем я опять назначила свидание в балке? Сама не знала. Но это место было гораздо ближе к моему дому.

Наши «двух-этажки», почти вплотную, стоят возле дубовой балки. После школы в понедельник я была в приподнятом настроении и готовилась ко второй попытке попасть на свидание. Распустила волосы. Одела то же белое платье. И в сумерках спустилась к назначенному месту. Там меня никто не ждал.

Может быть, он опять не понял где это место, ведь он не местный. Я, с упорством осла, осталась ждать. Взошла луна и осветила поляну. А я всё стою, как вкопанная. Не знаю, сколько прошло времени. Мне показалось, что целая вечность. И, наконец, блеснула белая рубашка. Я не знала, мне радоваться или обижаться.

Фигура приближалась, и по походке я определила, что это не Саша. Но он шёл прямиком ко мне.

Остальное, что случилось, нужно было снять на видео и показывать в передаче «Смотреть всем». Что на меня нашло, не знаю. Сработал инстинкт самосохранения, подавляющий страх. Я стала исполнять танец «Ведьмочки», что из кинофильма «Вий», импровизируя на ходу. С ужимками, прыжками и вращениями. Вживаясь в образ, для большего сходства, дополняла характер своей героини дикими воплями и завываниями.

«Белая рубашка» сначала упала, пятясь назад, на «пятую точку». Потом рванулась вперёд. Огибая меня дугой, он помчался, почему-то, не обратно, а в ту сторону, куда шёл. Несколько раз падал, вставал и снова бежал, оглядываясь на меня.

Только, когда он скрылся среди деревьев, я бросилась в сторону своего дама. Было так страшно, что моё тело покрылось «мурашками». Мои пятки сверкали гораздо быстрее прошлого раза.

Прибежала домой. Глаза «по пять копеек», руки трясутся, ноги подкашиваются, сердце выпрыгивает из груди. Чтобы моего вида не испугалась мама, я шмыгнула к себе в спальню, разделась и, с книгой легла на кровать. Страницы шелестели от дрожи в руках.

И тут я разразилась гомерическим смехом, вспоминая, как тот парень меня испугался.

– Ты чего? – удивлённо спросила моя бабушка.

Наши кровати были рядом.

– Книжка смешная, – закатываясь от смеха, сказала я.

Выключила свет. Мысли, каруселью понеслись в моей голове. Что это было? Злой рок? Издевательство? Как оценить такой поступок? Как он мог?! Я, конечно, хотела с ним встретиться, чтобы выяснить причину его отсутствия, но это было ниже моего достоинства. Такое пережить ещё раз мне не хотелось.

В школе я даже подруге об этом не рассказала. Было стыдно. Вечером я увидела знакомый силуэт через своё окно. Потом Саша исчез. Я пожалела, что не вышла к нему. Через несколько минут он явился с моей подругой. Валюшка постучалась и попросила меня выйти на улицу. Я сказала родителям, что постою возле дома.

– Ну, разбирайтесь сами, – сказала Валя и ушла восвояси.

Саша сразу стал извиняться, просить прощения и оправдываться. Оказывается, его бабушке стало плохо. Он вызвал «скорую» и поехал с ней в больницу. В посёлок он приехал из Одессы. Я не знаю точно причины – почему, но там осталась его мама, (она вышла второй раз замуж) и его младшая сестра. Потому, что бабушка болела, Саша остался у неё жить, чтобы помогать. По этой же причине приехал из Донецка и его младший двоюродный брат Юра. Теперь они жили втроём в частном бабушкином доме.

Так, вот этого двоюродного брата Саша послал ко мне в балку, чтобы предупредить меня. И, какое же было удивление брата, увидевшего тот спектакль в моём исполнении.

Мы оба прыснули от смеха. Я, от своего визжания, даже присела. Неловко теперь было перед его братом.

– Ну, ты артистка! – выдавливая из себя слова, сквозь смех, говорил мой кавалер:

– Он, как пришёл домой, сразу штаны поменял, – смешил меня Саша.

Оказывается Юра, по дороге к своему дому, ещё и в речку свалился, что протекала внизу балки.

Душа оттаяла. Теперь, мы не рисковали и встречались исключительно возле моего дома у заветной лавочки.

Часть 2-я

Саша был интеллектуал, очень культурный и образованный человек. Он много рассказывал интересных историй из жизни известных людей, которые нельзя было прочесть в учебниках. Читал мне стихи на французском языке. Слова я не понимала, но журчащая речь меня завораживала. Я снова и снова просила его читать.

Я, конечно, тоже знала по-немецки наизусть несколько слов. Ведь я изучала иностранный язык в школе. Из них были слова: «Хенде Хох», потому что так мы прозвали учительницу немецкого языка Марию Степановну, и «Гитлер, капут!».

Читала я с трудом, написав в учебнике сверху строк карандашом текст русскими буквами. Но зато оценку в четверти имела положительную, потому что остальные предметы, (кроме математики), мне давались легко. Дома мне некогда было учить уроки, потому что у меня всегда было много других увлечений. Я занималась в Доме Культуры в нескольких самодеятельных образованиях. Любимыми из них были театральный кружок и танцевальный. Очень любила рисовать и рукодельничать. Если я хорошо слушала преподаваемый на уроке материал, то могла без труда получить «пятёрку».

Но теперь в школе я витала в облаках. Вместо уроков дома я заполняла страницы в своём «дневнике откровенности». Целый день я жила мечтой о новой встрече с тем, кто мне очень нравился.

Моя одноклассница имела виды на Сашу. Говорила, что до встречи со мной, он её провожал и, у них это было серьёзно и, что он меня бросит и вернётся к ней.

– Что он в тебе нашёл?! – ехидно кривилась она:

– Худая, как щепка! – продолжала Аня меня оскорблять.

– Может только, волосы и понравились ему, – смеялась она мне в лицо.

Мне было обидно такое слышать, хотелось поставить обидчицу на место:

– Если даже я постригусь на лысо, всё равно буду ему нравиться!

– Давай, давай! Вот и увидим. Проверим чувства, – не унималась Аня и протянула мне для спора руку.

Я хоть и была тихоней в классе, но азарта мне было не занимать. Я протянула свою руку в ответ и разбила другой рукой сомкнутые ладони.

Делать было нечего. Я привыкла отвечать за свои слова. Вернулась из школы домой. В квартире, кроме моей слепой бабушки, никого не было. Я взяла в руки ножницы. Распущенные волосы доставали до лопаток. Я выстригла несколько прядей волос с боков и сзади почти до основания корней.

В это время в квартиру вошёл мой папа. Увидев волосы на полу и слёзы в моих глазах, он сказал:

– Ты что, с ума сошла?

– Постричься хочу, – пропищала я.

– Так в парикмахерскую иди!

– Уже поздно, – я повернула к отцу изуродованные виски и затылок.

Папа вздохнул, выставил машинку для стрижки волос выше нулевой отметки и начал меня остригать под «ёжик». Хорошо, что хоть чёлка слегка покрывала мой лоб.

– Сделал всё, что мог, – развёл руками папа.

Вошедшая мама ахнула:

– Батюшки! Как тифозная!

– Зато не жарко! – не зная, мне смеяться или плакать, успокаивала себя я.

В школу я заявилась, (на всякий случай), в малиновом фетровом берете.

– Ха-ха-ха! – разразилась театральным смехом моя соперница. Похожая на цыганку, с вьющимися волосами, что отливали синевой, она демонстративно откинула свои пряди волос назад. Я сильно проигрывала на её фоне.

– Дурочка! Зачем постриглась? Да ещё так коротко! – говорили мне одноклассники.

Хотела было попросить подружку передать Саше, что я не приду, пусть не приходит и он. Но, выглянув в окно, я увидела его фигуру во дворе. Не стала одевать даже берет.

– Прикольно! – улыбнулся Саша, покрутив меня так, чтобы был виден затылок. Провёл по нему рукой, как по мальчишескому, взвихрив «щетинки»:

– На Комаки Курихару похожа. Только шляпы не хватает.

Такое сравнение мне польстило. Мне очень нравилась эта японская киноактриса. Последний фильм, какой я видела с её участием «Москва, любовь моя» меня потряс до глубины души.

Придя домой, я перед зеркалом надела папину фетровую шляпу, приложила к её передней части указательный палец, слегка приподняв шляпу вверх. Потом, взяв шляпу сверху, сделала реверанс, как это в фильмах делали мушкетёры, и надвинула её до бровей. Выставив в зеркало палец, как пистолет, я «выстрелила», задув «дуло», как это делают гангстеры.

Так мысленно я расправилась со своей обидчицей.

Часть 3-я

Закончился май, мы сдали экзамены. Я за девятый класс, а Саша – выпускные. Он уехал к себе в Одессу. А потом поступил в Киевское Военно-Морское Политическое училище. Совсем немного времени мы провели вместе. Началась наша переписка.

Его письма были самыми долгожданными. Я посвящала ему стихи. Писала письма, подобные сочинениям, на несколько страниц. Даже пыталась написать книгу о первой влюблённости: «Любовь до полдесятого», потому что именно до этого часа мне позволялось гулять на улице. Но, написав всего лишь рассказ, мои пробы в прозе закончились. Состояние влюблённости не покидало меня.

В отсутствие Саши, этим же летом со мной произошёл казус, связанный с балкой.

Моя бабушка была почти слепой – (развивалась катаракта). Ей выписывали глазные капли, которые готовили прямо в аптеке. А аптека эта находилась на Лобовке. И, естественно, я шла через балку. Капли я заказала днём раньше, теперь их нужно было забрать.

В одиннадцать часов утра я спустилась вниз балки, напевая какую-то песенку. В руке вертела брелок с зайчиком, подаренный Сашей.

Я всё время чувствовала на себе взгляд, будто кто-то смотрел мне в спину. В кустах что-то зашуршало. Я подумала, что куры. Потому что, и по одну, и по другую сторону балки были улицы с частными домами.

Перейдя по мостику маленькую речку, я поднялась вверх по крутой дорожке. Забрала капли в аптеке и, продолжая напевать прицепившуюся песню, прошла почти весь обратный путь. Поднявшись по тропе на другую сторону балки, сзади услышала шаги. Оглянулась. (Если бы я тогда не оглянулась, то даже не знала бы кто тот человек, который так со мной поступил). Сзади я увидела мальчишку, который учился в моей школе классом младше. Знала о нём только то, что он плохо учится, был второгодником. В семье он был приёмным ребёнком. Всё время убегал из дома, был на учёте в детской комнате милиции, занимался воровством. Был он на голову выше меня, постоянно лысый, крепкого спортивного телосложения.

Он меня ничуть не смутил. Мне не было до него дела. Я продолжала свой путь. Вдруг он, из-за моей спины своей огромной ладонью придавил мне рот вместе с носом так, что я не могла не только кричать, но и дышать. Перекинув через свою ногу, он повалил меня на землю сразу возле тропинки. Коленом сдавил мне диафрагму так, что из меня вышел весь дух. Одной рукой, силой вдавливая в землю, он перекрывал моё дыхание, а второй, ребром ладони бил по моей шее. Мне хотелось только одного – вздохнуть. Но его лапища закрывала все дыхательные отверстия.

Наконец, я смогла чуть отодрать его руку, и крик вырвался наружу. Буквально, метров в десяти от нас стоял забор частного дома, а возле него, присев, дядька кормил своих курчат. Он приподнялся во весь рост и увидел этого детину верхом на мне. Заматерился. Нападавший негодяй, перепрыгнул через мою голову, и скрылся в балке.

Я поднялась, вся в грязи, потому что с утра прошёл дождь. Губы были разодраны, на них был подживающий герпес, теперь кровь стекала по лицу. На шее – кровавое месиво. Вся в листьях, покачиваясь из стороны в сторону, я поспешила на улицу, чтобы скорее оказаться среди людей.

На лавочке возле дома сидели две старушки. Они взглядом окинули мой внешний вид и неустойчивую походку, покачивая головой. С явной брезгливостью начали шептаться, наверное, осуждали меня.

Я с трудом добрела домой, чувствуя нарушенную координацию движения. Увидев меня, мама пришла в ужас. Лицо моё было с зеленоватым оттенком. Назвав фамилию этого типа, пошла в ванную.

Уже начались каникулы, но школа не была закрытой. Мама поднялась к секретарю, чтобы узнать адрес обидчика. Пошла к нему домой. Его отец сказал, что сын пошёл в кино на дневной сеанс.

В это трудно было поверить, но он, действительно, смотрел фильм, начавшийся в 12.00 часов. Его вызвали из зала. Мама позвонила мне из ДК, чтобы я пришла. Я успела лишь обмыться и переодеться.

Мы все зашли в комнату ДНД – (Добровольная народная дружина), которая была пустой. Отец хлопца снял с пасынка солдатский ремень с металлической бляхой и отдал моей маме со словами:

– Бей!

– Что ты хотел с ней сделать? Изнасиловать? – обращался он уже к своему сыну.

– Да, – плача и закрывая свою лысую голову от ударов, прокричало это чудовище.

От этих слов я залилась краской и выскочила на улицу, убегая домой. А мама, с остервенением, била того, кто покушался на жизнь её дочери.

Рыдая сама, она вымещала свою обиду. Била без всякой жалости. Жестоко, готовая даже убить.

С ней приключилась истерика, захватившая её целиком. Эмоции зашкаливали. В состоянии аффекта, со слезами, застилающими глаза, она кричала гораздо сильнее того, кто терпел боль.

Его отец, только на секунду перехватил ремень, чтобы снять металлическую бляху, и снова отдал разъярённой женщине.

На следующий день мы поехали в Ровеньки в милицию. Сняли побои. Написали заявление.

Меня долго расспрашивали: «не лазил ли он мне в трусики?» Что ввергало меня в ужас. БЫЛО ТАК СТЫДНО! Я готова была провалиться сквозь землю.

Услышав мой ответ: «Нет», милиционерша сказала, что на этого же хлопца у них ещё два подобных заявления, «но ведь он никого не изнасиловал!», «а на учёте он и так стоит».

Из милиции я вышла пунцовой. И потом горько пожалела о том, что туда пошла. В посёлке поползли слухи, что меня изнасиловали. На улицу вообще не хотелось выходить.

P.S. Чуть позже этого урода, всё-таки, посадили в детскую трудовую колонию. Он ограбил какой-то ларёк. Но, так как был несовершеннолетним, его отпускали на выходные домой. В одну из таких суббот он домой не доехал. Где-то (не знаю где) изнасиловал и убил взрослую женщину и загремел на пятнадцать лет строгого режима.

Такая новость привела меня в ужас. Может быть, такая участь ждала и меня. Как же я благодарила того дядьку, кормившего кур!

Забегая наперёд. Зная, какой у нас гуманный суд, «самый гуманный суд в мире», через лет восемь его освободили. Я даже с ним встретилась в автобусе. Ехала на работу. В толчее ко мне прижался какой-то мужчина. Подняв глаза, я увидела всё ту же лысую голову. Как ошпаренная, я продвинулась вперёд по салону. Вряд ли он узнал меня.

Часть 4-я

Тянулось самое долгое лето моей жизни. Подружки звали на ставок. Дойдя до него, мы изнывали от жары, а обратно хоть и шли в мокрых купальниках, он успевал за дорогу высохнуть.

Я всегда стеснялась своей худобы. В свой купальный лифчик подкладывала кусочки ваты, чтобы придать себе форм. А когда залезала в воду, вата всплывала – это был такой конфуз. Девчонки с меня смеялись и просили забрать у них пару-тройку килограммов.

На пляже привязался какой-то черноглазый брюнет. Представился Евгением. Я сидела на песке, строя пирамидки и молчала, а девчонки тарахтели с ним наперебой. Он казался по возрасту старше нас и сильно умничал. Хвастался, что учится на отделении народных инструментов в культурно-просветительном училище города Луганска. Он, почему-то, даже на пляж пришёл с гитарой и чувствовал себя звездой. Хотя, надо было отдать ему должное: он очень хорошо пел, а его гитара издавала красивые звуки. Он покорил моих подруг, они поддерживали с ним разговор и всё время просили ещё что-нибудь спеть. Каждая старалась ему понравиться. Я же продолжала молчать и в беседу с ним не вступала.

– Почему ваша подружка молчит? Немая, что ли? – интриговал гитарист.

Спросил у подруг моё имя и стал напевать романс, явно подставляя в него имя Людмила. Хвастался, что слова и музыку пишет сам. Он явно хотел произвести на меня впечатление – это было видно.

Но моё сердце было занято другим. И мне совсем не хотелось рассыпаться в комплиментах перед его неординарным исполнением песни. Это за меня сделали мои подруги.

Встреча была забыта до определённого времени.

Я не была затворницей. Никто не отменял мои кружки художественной самодеятельности. И друзья всегда были рядом. У нас в посёлке очень широко отмечается празднование Дня Шахтёра, ведь посёлок шахтёрский. Проводятся массовые гуляния. Дворец Культуры даёт большой концерт. После концертной программы проводятся всякие состязания, как спортивные, так и шуточные; всевозможные игры, викторины. Весело взрослым и детям. В конкурсах принимают участие даже старики. Переплясывают друг друга в танцах разного направления; перекрикивают друг дружку в исполнении частушек, часто с шутками ниже пояса. Есть у нас такая балка – называется «Горелая». (Наверное, когда-то горела). На большой её поляне сооружены были качели, карусели, беседки, лавочки, сцена и прочее. Туда выезжали большое количество продуктовых лавок. Спиртное во время праздника лилось рекой. Пиво привозили прямо в деревянных бочках. Томились на вертеле молочные поросята, готовились шашлыки, жарились блины. Привозили солдатскую кухню, кулеш раздавали бесплатно. Столько вкусностей было на прилавках.

Никто не жадничал в этот день, все тратили много денег. Ни в чём не отказывали детям: ни в сладостях, ни в веселье.

Передовиков шахтного производства награждали ценными подарками. Это были телевизоры, холодильники, магнитофоны, столовые сервизы и т. д. В честь ударников труда играл «туш» духовой оркестр. Празднование не стихало до ночи.

Мы с подругами, как участники художественной самодеятельности, выступили в концерте и спешили к своим друзьям. Наши одноклассники уже ждали с сумками, в которых были заготовленные продукты для отдыха на природе. Мы все жили недалеко друг от друга и виделись каждый день. Упаковав сумки с вкусностями, мы всей гурьбой отправились на наши заветные «бугры».

Сколько себя помню, мы всегда так говорили: «Пойдём на „те“ бугры».

Трудно было найти место для отдыха. И хотя, балками окружён посёлок по периметру, в этот день – последнее воскресенье августа всем хочется быть в единении с природой. И тут, и там, шумными компаниями расположились люди семьями. Всюду стояли машины, мотоциклы, детские коляски. Вокруг отдыхающих бегали ребятишки. Вся балка пахла шашлыками. Веселились все: и стар, и мал.

У нас в классе было четыре Людмилы, (а в первом классе было целых шесть). Кликнешь одну, а оборачиваются все четверо. Так повелось, что одну из нас называли по фамилии, другую – Людмилой, ещё одну – Люсей, а меня, как самую маленькую – Людочкой.

Сосед мой, и одноклассник одновременно – Вовка Асеев всегда заботился обо мне и оберегал, как старший брат. С тех пор, как однажды он меня чуть не утопил.

В седьмом классе после экзаменов мы ездили в поле на отработку, пропалывали кукурузу, подсолнечник и другое. Было жарко. Мы все уставшие, запылившиеся, решили искупаться в ставке, что был поблизости. Стали в «ладки» играть все, кроме меня. Я лишь немного могу на воде держаться и плаваю «по-собачьи». А Вовка, в азарте, подплыл ко мне: «Ладка!», – говорит, и в воду мою голову подтолкнул. Я и пошла ко дну, как топор. А когда он сам вынырнул, и меня не обнаружил на поверхности воды, перепугался, стал нырять, чтобы найти. И вытащил меня на берег за волосы.

Теперь он ограждал меня от всяких неприятностей. Если хотелось сказать в компании крепкое слово, то он сначала говорил:

– Людочка, закрой уши!

А когда стали разливать по стаканам вино «Портвейн», он, накрывая мой стакан ладонью, категорически говорил:

– Людочке не наливать!

Сижу, как «белая ворона». Всем смешно, веселятся, а мне плакать хочется. И почему все так смеются? Ведь и смешного-то ничего не было сказано. А друзьям градусы в голову ударили, вот им и хорошо. А надо мной ещё и издеваются.