Ведьма из Краматорска

И … Ничего не могла вспомнить. Мысли растекались, не давая ощущения реальности. На мгновение Ляне показалось, что кто-то стоит за спиной, и она испуганно оглянулась. Длинный темный провал коридора, ожидающе уставился на нее, оценивая, наблюдая. Она снова пошла вперед. Где-то здесь должен быть выход. Клочья маслянистого пара с шипением вырывались из слабо затянутых вентилей и обжигали ей лицо. Осторожно ступая ногами по нагретым пламенем решеткам лестниц, Ляна в се дальше и дальше погружалась в чрево этого злого, оскалившегося в жуткой ухмылке зала, растворяясь в нем, сливаясь с ним в одно целое, не понимая, что ОТСЮДА НЕТ ВЫХОДА, кроме смерти. Она ощутила, как волны тревоги, испускаемы пламенем, совпали с ее собственным самочувствием, словно она стала единым организмом с этой бойлерной. Так капля чернил, упав в стакан с водой, исчезает в нем. В ее ушах стоял странный звон, тело наливалось тяжестью. Каждый шаг давался с трудом, будто она брела против течения в горячем бурном потоке. Ляна схватилась за перила, чтобы не упасть, и тут же ощутила, что металлическая труба тихо вибрирует. Ей показалось, что кто-то осторожно постукивает по ней чем-то железным. Она пока не могла его видеть в вязком густом паре и осколках темноты, но тем не менее, она точно поняла: ОН ЗДЕСЬ. Где-то совсем рядом.

– ЛЯНААААААААААААА.

Шепот, выдох или поток горячего воздуха достиг ее ушей и впился в перепонки длинной спицей. И следом хруст разрезаемой материи. Сзади, почти сразу за спиной женщины, четыре острых отточенных лезвия полоснули по куску брезента, разделявшего переходный мостик и огромный котел. Тот кто стоял ЗА этим занавесом, должен был испытывать страшный жар, но Ляна этого уже не осознавала. Существо, выбравшееся из-за брезента, безобразно ухмыляясь, несколько секунд смотрело ей вслед, а затем медленно побрело в том же направлении. Ей почти не удавалось разглядеть ЕГО, но одно Ляна увидела отчетливо. Это был человек в мятой бесформенной шляпе и на его руке красовались длинные острые когти. Он ковылял следом за ней странной раскачивающейся походкой. Этот человек опустил руку к перилам, коснувшись металлической трубы кончиками ножей. Жуткий тоскливый звук наполнил бойлерную, заполз во все уголки, забился в щели стен, колыхнул пляшущее в топке пламя.

– КРИИИИИИИИ.......

И в эту секунду все стихло. Пропал отвратительный скрип и шаги. Перед ней стоял ОН. Грязный замызганный свитер в красно-зеленую полоску, такие же грязные брюки и шляпа. Бесформенная серо-болотная фетровая шляпа. Она смотрела НА ЛИЦО этого человека. Уродливое, обожженное, покрытое стяжками, оно щерилось страшным оскалом. В распахнутом рту виднелись сгнившие коричневые обломки зубов. Губ у этого человека не было. Это лицо больше напоминало кошмарную резиновую маску. Дикие, горящие глаза смотрели на Ляну. Правая рука поднялась вверх, на ней была перчатка с металлическим звеньями, в которой крепились четыре длинных острых лезвий ножа. Человек запрокинул голову и захохотал. В его смехе она услышала торжествующие ноты.

Он изобразил на лице сатанинскую улыбку

– Ляна иди ко мне. Я тебя обниму…

Ляна проснулась в холодном поту. Она лежала на кровати в своей камере. Ее сморил сон и тут такое. Она все вспомнила: Это был Фредди Крюгер. Она не раз видела эту сцену. "Кошмар на улице Вязов". Этот фильм был очень популярен в ее детстве. Она смотрела его много раз. Одна и та же с ней фамилия. В школе в младших классах смеялись над ней и дразнили ее «Фредди». Она на это обижалась и часто плакала по ночам, не понимая причину этого.

Когда развалился Советский Союз ей было только 7 лет. Она смутно помнила это время. Но этот фильм про Фредди Крюгера она помнила в мелких деталях. Затем было еще несколько фильмов – продолжение этой истории, которые она с радостью смотрела. Вроде маленькой девочке рано еще было смотреть фильмы ужасов, однако для нее это было не какой-то сказкой, а именно ее настоящим. Она просила родителей и на день рождения ей дарили не куклы, а видеокассеты с фильмами про Фредди.

Почему же он ей приснился? Раньше никогда таких снов не было. Тусклый свет пробивался через узенькое зарешеченное окошко. Наступало утро. Ей оставалось только ждать.

…..

Кабинет Тараса Панасюка в городском отделе СБУ был воплощением его представлений о власти. Просторный, но не уютный. Стены выкрашены в холодный серо-голубой цвет, на них портрет Степана Бандеры в тяжелой раме и герб Украины. Большое окно с тонированными стеклами выходило на запыленную улицу, где под моросящим августовским дождем сновали редкие машины и спешили пешеходы. Дождь был мелкий, настырный, словно пытался смыть накопившуюся за лето грязь, но лишь превращал ее в серую жижу. В кабинете было душно, несмотря на работающий кондиционер, издававший монотонное гудение. На массивном столе, заваленным бумагами, стоял мощный компьютер, несколько телефонов и тяжелая пепельница, переполненная окурками.

Хозяин кабинета сидел, развалившись в кресле и положив ноги на стол. Сегодня у него в ежедневнике было записано только одно дело – Крюгер. Он испытывал глубокое, почти сладострастное удовлетворение своей работой. Он чувствовал себя вершителем судеб, грозным мечем нации. Мысли о Крюгер наполняли его праведным гневом и одновременно гордостью за себя – вот он, настоящий защитник Украины.

«Надо с ней сегодня заканчивать. Уговаривать ее смысла нет. Провести очную ставку, допросить ее. В телефоне у нее, конечно, ничего нет. Но это как раз доказательство ее виновности. Соблюдает меры конспирации, искусно маскируется под порядочную громадянку, готовится нанести подлый удар в спину Незалежной, составляет коварные планы всевозможных злодейств, направила сына в Российскую армию, чтобы нанести ущерб Родине, смотрит российские телеканалы, считает Крым нашим, все даже трудно перечислить. И именно он обезвредил этого особо опасного преступника, улучшил показатели своей работы, предотвратил множество терактов на территории Украины».

Он был очень доволен и горд своей работой, о которой он мечтал с самого детства. Он родился в год развала Советского Союза и обретения независимости Украины в маленькой деревеньке возле Львова. С молодых лет он был пропитан духом украинского национализма и воспитывался в лучших традициях Степана Бандеры. Его завораживали рассказы своего дедушки Петра, который рассказывал о своей борьбе с москалями и коммунистами. Как он, молодой парень, сначала был связным с лесными братьями, носил им пропитание, а потом и сам стал участвовать в силовых акциях, по уничтожению милиционеров, председателей колхозов, учителей. Он был задержан, отбывал наказание в колонии и было освобожден указом Хрущева. Тарас с удовольствием слушал его рассказы и в мечтах представлял себя на его месте. После окончания школы поступил в военное училище в Киеве. Закончил с отличием. Служил в разных воинских частях. События февраля-марта 2014 года он встретил в Севастополе. За один день весь полуостров перешел в юрисдикцию Российской Федерации. Он смотрел на развивающиеся везде российские флаги и его коробило от одной только мысли, что лично он может стать частью России.

Ему, как и другим коллегам, было предложено изменить гражданство и перейти на службу в российскую армию. Но это было свыше его сил. Опорочить свое имя и стать предателем своих идей он не мог. Он свободно вернулся в Киев и стал своем рвением доказывать преданность новому режиму. Он получил назначение в СБУ и был переведен на Донбасс бороться с сепаратистами. Неоднократно проходил курсы повышения квалификации в Лондоне и Варшаве, переходя на стандарты, принятые в странах НАТО. За высокие показатели в своей работы был назначен начальником городского отдела Краматорска, где служит до настоящего времени.

В это время в дверь постучали.

– Заходи, – бодро скомандовал Панасюк, не меняя позы и не убирая ног со стола.

В кабинет заглянуло лицо дежурного Поливанова.

–Пан майор, доставили Крамаренко.

– Давай ее сюда.

Через пять минут в кабинет, почти подталкиваемая дежурным, вошла Крамаренко Оксана – негласный сотрудник СБУ, оказывающий услуги за определенную плату.

– Привет красавица моя. Почему опаздываешь? – Панасюк встал и с преувеличенной любезностью подошел к ней, но голос оставался предельно жестким. Его тон был игрой, демонстрацией его власти. – Ты думаешь мне заняться нечем? Что я, по твоей милости должен весь график ломать?

– Тарас Николаевич, больше такого не повторится. Обещаю. Вы же меня знаете…. Я всегда…

– Знаю-знаю! – перебил он, раздражено махнув рукой. – Но за тобой всегда контроль нужен. Садись! – Он указал на жесткий стул напротив своего стола.

Оксана покорно опустилась на краешек стула, смотря в пол. Панасюк еще немного походил по кабинету, разыгрывая недовольство и наслаждаясь ее страхом. Потом резко остановился перед ней.

– Слушай и запоминай. Сейчас пойдем к Крюгер и проведем очную ставку. Дашь показания, как мы договаривались. Никаких отклонений. Обязательно должна сказать про Крым. Также скажешь, что она предлагала искать объекты для ракетных ударов и сообщать их координаты.

– Может это не надо? – робко вставила Оксана, поднимая на него свои испуганные глаза. – Она ведь это не предлагала.

– Слушай меня внимательно. Как я сказал, так и ты будешь говорить, – чеканил слова Панасюк. Его глаза сузились от злости. – Мне никакой отсебятины не надо. Ты поняла меня?

– Хорошо. Хорошо. Скажу, как надо, – закивала головой испуганная Оксана.

– Обязательно скажи, что ее мама болеет и постоянно ее зовет. Постоянно переживает за нее. Это ее размягчит.

– Но… Тут такое дело, – стала мямлить Оксана. – Она умерла. Еще вчера. Хоронить ее надо, а некому.

Панасюк на мгновение замер. В его глазах мелькнуло раздражение, но тут же сменилось расчетливой холодностью.

– Ты тогда ей пока не говори, что она умерла. Это даже нам на руку. Скажешь, что все нормально.

– Но как же… Это же…, – Оксана была в ужасе от такого цинизма.

– Ты все поняла?

– Поняла, – прошептала она.

Панасюк взял телефон и набрал номер:

– Зайди ко мне.

В кабинет зашел Грицук.

– Вот тебе свидетель Крамаренко. Сейчас пойдете к Крюгер. Проведешь с ней очную ставку. Твоя задача, чтобы она дала признательные показания, можешь ей обещать все что угодно. Соображаешь?

– Разберемся, – едва заметно кивнул головой Грицук. – Допрос с пристрастием применять?

– Все в твоих руках. Главное – выполнить поставленную перед тобой задачу. Можете идти. Потом доложишь.

Грицук и Крамаренко вышли, плотно закрыв за собой дверь. Довольный Панасюк снова развалился в своем кожаном кресле, закинул ноги на стол, закурил сигарету и стал погружаться в свои мечты о своей значимости и о грядущих наградах. За окном назойливо продолжал стучать дождь.

…

Кабинет для допросов был маленьким и душным. Окно здесь тоже было тонированным, превращая дневной свет в мутновато-зеленый полумрак. Посередине стоял металлический стол с прикрученными к полу стульями. В углу камера наблюдения с маленьким красным глазком.