Цена безупречности

Врана Край

Цена безупречности

Глава 1. Бургер.

Сцена 1. Август 2025 г. Лос-Анджелес.

Заднее сиденье и Бургер.

– Эй, вы там скоро, голубки? – Юля, сидя за рулем, скучающе листала ленту в телефоне, разглядывая свадебные платья. Маникюр бликовал в жарком солнечном свете.

Ответом ей служил всё тот же ритмичный, влажный звук с заднего сиденья, словно вакуум.

Пальма, под которой они припарковались, не спасала от августовской жары. Воздух внутри автомобиля был густым, как мед. Лучи солнца прожигали её голые ноги сквозь лобовое стекло. Где-то между кожаным сиденьем и короткими джинсовыми шортами всё слегка взмокло – то ли от жары, то ли от того, что происходило за спиной.

Юля усмехнулась и взглянула в зеркало заднего вида. Тоха поймал её взгляд и кивнул: ещё немного.

– Айнура, поторопись, – бросила она. – Мне ехать надо. Дочка ждёт. Мы должны выбрать платье.

В зеркале возникло лицо подруги – взъерошенная укладка, влажные губы, слегка раздражённый взгляд.

– Я устала. Тоха, давай заканчивай уже…

– Не отвлекайся, милая, – пробурчал тот.

Юля закатила глаза, когда зазвонил телефон. На экране – «Доча».

– Да, я уже еду, – её голос стал спокойным, почти ласковым. – В кафе? Отлично. Через двадцать минут буду.

Она положила трубку и обернулась: Айнура выглядела… не на высоте. Причёска растрёпана, макияж смазан, губы влажные, взгляд усталый и немного потерянный. Словно ей уже самой хотелось всё это закончить и вернуться к нормальности.

– Ну что, долго ещё? – бросила Юля, сдержанно, но с упрёком. – Мне ехать надо. У меня вообще-то дочка ждёт. Мы платье поедем смотреть. Свадебное. Моё.

– Юль… – Айнура повернулась к ней, скомканно. – Может, ты добьёшь?.. Я просто уже не могу…

– Ты издеваешься? – Юля подняла бровь. – У меня свадьба через месяц. Какая, к чёрту, тройка? Ты сама его затащила, сама и вытаскивай. Я тут при чём?

– Ну ты же всегда умела… быстро. – Айнура опустила глаза. – Ты в этом лучше меня.

– Спасибо, комплимент засчитан, – отозвалась Юля, не отрывая взгляда от зеркала. – И всё равно – нет.

– Да он уже на пределе, – Айнура кивнула в сторону Тохи. – Сама видишь. Я почти уже его довела…

Юля отвернулась.

– Всё, хватит. Мне ещё с людьми сегодня встречаться. Не хочу, чтобы изо рта пахло твоими подвигами.

Тоха молча сидел, будто каменная статуя. Только покрасневшее лицо и запотевшие очки выдавали, что он всё слышит.

– Ну правда, один раз, – Айнура вздохнула, – ты же умеешь быть хищницей, такая беспощадная.

– Это было давно, – Юля отстранилась, – Я вообще-то не за этим тебя сюда везла. Я думала, мы просто встретимся, поболтаем. А не… это.

– Я не планировала. Просто… Мне стало… грустно. Я не хотела, чтобы так получилось… Ну не бросим же мы его так?

– Мы??? Причем здесь «мы» и «вы с ним» …

Айнура виновато опустила глаза. По движению ее плеча, было видно, что она все же не теряет контроль над Тохой, поддерживая его рукой.

Юля смотрела на подругу несколько секунд. Во взгляде Айнуры было что-то настоящее. Или, по крайней мере, ей хотелось в это верить. День действительно начинался как женская встреча, без планов и замыслов.

Она потянулась к телефону. Посмотрела на экран. Сообщение от дочери: «Мам, я уже в кафе. Ты скоро?»

Юля прикусила губу. Что делать? Этот Тоха еще… Так неприятен. Почему эта стройняшка всегда выбирает таких амбалов?

Айнура, в изнеможении, дотянулась до плеча подруги, оставив влажный след на её белой шелковой майке.

– Юля… Я тебе бургер куплю, – улыбнулась она, бургер был их с подругой особой темой.

– Не хочу.

Айнура тяжело вздохнула. Сама затеяла, сама и устала. Не молоденькая же студентка уже – тридцать пять. Но что поделаешь – романтика, да и Тоха оказался настырным.

– Ладно, – сдалась, наконец, Юля, посмотрев на смартфон со стразиками. – иди вперёд.

Юля открыла дверь и вышла. Небольшого роста, худенькая блондинка, она казалась втрое меньше Тохи.

Айнура вылезла из машины. Высокая, в чёрном вечернем платье, с обнажёнными плечами. Мягкая грудь с заметными сосками плавно качнулась в такт удара каблуком об асфальт.

Юля, в свою очередь, забралась на заднее сиденье своего мерса. Эх, нечасто ей выпадает побыть здесь – обычно её возят в Porsche. Мысль о женихе заставила её тело откликнуться – еле уловимое движение внутри, напряжение.

Тоха оживился, но Юля бросила в его сторону убийственный взгляд.

– Волосы не трогать, – сказала она строго.

– Я её боюсь, – шепнул Тоха Айнуре, которая уже устроилась спереди и щёлкала радио в поисках приличного трека.

– Она тебе не я, – отозвалась та с ухмылкой. Юле почему-то стало даже жалко съежившегося Тоху, если он не сможет расслабиться, это может затянуться:

– Нельзя трогать только волосы. В остальном – можешь лапать где хочешь. Только аккуратно.

Через несколько минут машина мягко выкатилась с парковки.

– Ого, как ты быстро с ним разобралась, – Айнура поправляла макияж. У Юли, как ни странно, даже помада не стёрлась.

– У меня опыт, – усмехнулась Юля. – Но это был последний раз. Серьёзно, детка.

Тоху они высадили у гипермаркета. Он, не оглядываясь, растворился в толпе, словно ничего не произошло.

– Ну и дубина у него, – тихо добавила Юля, дав по газам. Мотор зарычал, и мерседес скользнул по разогретым улицам Лос-Анджелеса, – поедем со мной, выберем мне платье, Айн?

– Давай заскочим сюда, я тебе бургер куплю за твою работу, – Айнура громко рассмеялась, поправляя помаду на губах. Юля тоже весело захохотала и на секунду задержала на подруге свой взгляд – с высокой грудью, длинной грациозной шеей, нога на ноге – и не скажешь, чем занималась пять минут назад:

– И почему на тебя клюют только такие Тохи?

– Не знаю… Давай сюда. К нашей бургерной.

Сцена 2. Август 2025 г. Лос-Анджелес.

Юля. После. Какая-та кафешка.

Кафе венецианского стиля с синими скатертями и названием вроде «Dolce Vita».

Ряды столов на четыре персоны без скатертей, красные кожаные стулья.

Дочка Юли уже заказала – сидела с молочным коктейлем и фокусировалась на телефоне, словно чувствовала, что у мамы что-то не так.

Юля вымыла руки трижды. С мылом, потом с антисептиком, потом просто долго держала под горячей водой, пока не покраснели.

Она стояла у зеркала в уборной, глядя на своё лицо: ни следа. Ни макияж не стёрся, ни волосы не растрепались.

Она выглядела идеально.

Вот только внутри – как будто что-то треснуло.

Какая-то тонкая связка, удерживавшая образ, дала сбой.

«Минет за бургер? Серьёзно? Что это было?»

Юля попыталась отмахнуться.

«Это была помощь. Просто помощь подруге. Просто случайность. Разовая. Лишённая смысла.»

Но её тело не соглашалось.

Где-то между рёбрами пульсировало странное тепло – не возбуждение, нет – стыд.

И не потому, что сделала – а потому, что даже не поняла, в какой момент согласилась.

Она вышла к столику, села напротив дочери.

Та подняла глаза и на секунду нахмурилась:

– Мам, ты в порядке?

Юля улыбнулась. Безупречно.

– Конечно. Просто жарко.

– Ты как будто плакала.

– Что ты, – Юля рассмеялась. – Платье будем выбирать?

Но в этот момент ей на телефон пришло фото. От Айнуры.

Бургер. Надкусанный.

Подпись: «Как тебе соус, с*чка? ».

«Что это за шутка такая? Издевательство?»

Игра идет не по плану Юли.

Сцена 3.

Лос-Анджелес. Август 2025.

Айнура. До. Утро того же дня.

– Я на месте, – написала Айнура, сидя в кафе за углом от дома Юли. – Ты заедешь или мне его самой встречать?

Юля ответила сдержанно:

– Заеду. Только быстро. Мне платье с дочкой выбирать.

Айнура посмотрела на это сообщение – точное, чёткое, как всегда.

Мерседес. Свадьба. Жених-предприниматель.

А сама – просто бывшая однокурсница, оступившаяся раз сто, так же, как и она.

Айнура закрыла глаза.

Юля всегда была слишком идеальной. Даже когда трахалась с чужими мужьями – делала это красиво. Стильно. Её не упрекнёшь – она всегда выходила сухой. Но у всех есть слабые места. Даже идеальные женщины иногда едят грязными руками.

Юля слишком горда. Привычка держать лицо. Невозможность выглядеть слабой.

Айнура встретилась с Тохой всего пару раз. Дебил, конечно. Но упорный.

И его можно было использовать.

Она знала, что не хочет с ним ничего – слишком грязно.

Но если рядом будет Юля, с её маникюром, брезгливостью и леденцовой строгостью – то, может быть…

Она выбрала пальму – чтобы не было видно.

Она знала, как быстро вспотеет кожа в машине, как легко в жаре тают принципы.

Она знала, как правильно предложить «бургер».

Когда Юля полезла назад – Айнура даже не удивилась.

Легкое чувство триумфа прокатилось по позвоночнику.

Она не смеялась. Она просто щёлкнула радио, выбрала нейтральный трек – и дала им тишину.

И когда позже она отправит то фото – с бургером, с этой глупой подписью – она будет знать:

Юля поймёт.

Сцена 4. Лос-Анджелес. Август 2025.

Кафе. После. Юля и Айнура.

– Я тебе, между прочим, бургер купила, – сказала Айнура, ставя на стол поднос. Губы снова накрашены, улыбка натянутая. – С беконом, как ты любишь. А хотя нет, тебе сегодня сосиски приглянулись.

Юля медленно подняла взгляд. Дочь ушла в туалет, и теперь на секунду они остались вдвоём.

– Я не хочу бургер, – тихо сказала она.

– Почему? Ты ж всегда хотела, чтобы в нём был хруст и жир. Прямо как твой идеальный мужчина, – усмехнулась Айнура и уселась напротив.

Юля молчала. Ложка в её руках слегка дрожала.

– Ты знала, что так выйдет, – наконец проговорила она, не поднимая глаз.

– Что именно? – голос Айнуры стал почти ласковым.

– Не играй. Ты знала. Ты это подстроила.

– Юль, дорогая, ты взрослая девочка. Если ты полезла на заднее сиденье – это не я тебя туда тянула.

Юля засмеялась – коротко, резко. Почти истерично.

– Бургер, мать твою. За бургер.

– Это был хороший бургер.

– Это было… – она запнулась. – Это была ошибка.

Айнура наклонилась ближе:

– А знаешь, что странно? Ты даже не сказала «фу». Не отказалась. Не вышла из машины. Ты просто сделала. Быстро. Холодно. Как будто…

– Как будто я кто?

– Как будто ты всегда это умела. Просто… не показывала.

Юля резко встала. Но не ушла. Она стояла, сжав сумочку так, что побелели пальцы.

– Что ты хочешь, Айнура?

Та посмотрела на неё спокойно. Без враждебности. Но и без покаяния.

– Ничего. Просто поела с подругой. Бургер.

– Это месть? За что?

– Какая месть? О чем ты? Забери Тоху себе, тебе же понравилась его дубина.

Юля побледнела.

– Что?

– Я просто хотела… напомнить, что ты тоже не безупречна.

Они замолчали.

В глубине кафешки показалась дочь Юли, неся стакан с мороженым.

– Мам, ты всё? Пойдём уже!

Юля не ответила сразу. Она ещё секунду смотрела на Айнуру.

– Не пиши мне больше, – тихо сказала она, разворачиваясь. – Я вычеркну тебя. Сотру окончательно.

– Угу, – отозвалась та, не отводя взгляда. – Только не забудь стереть привкус. А то он держится дольше, чем ты думаешь.

Юля ушла.

Айнура осталась за столиком, смотрела в окно, где мерседес медленно выезжал со стоянки. Она достала телефон, сделала селфи с бургером и написала:

«Ужин с подругой удался.»

Сцена 5.

Лос-Анджелес. Август 2025.

Юля и дочь. Вечер того же дня.

Поздний вечер. Комната полутемная, только торшер у кровати, лёгкое сияние экрана ноутбука.

Юля сидит у туалетного столика, расчесывает волосы. Медленно, механично. Словно каждый взмах – попытка стереть с себя остатки дня. Она переоделась в домашнее. Майка. Шорты. Без макияжа. Глаза покрасневшие, но не от слёз – от усталости.

В комнату заглядывает дочь. Марина. Четырнадцать. Тонкая. Чуткая. Тоже умыта, в пижаме, но с этой лёгкой подростковой дерзостью, которая ещё не знает, как правильно – но чувствует, где фальшь.

– Мам.

– М?

– Ты сегодня какая-то… другая.

Юля не отвечает. Дочь заходит, садится на кровать.

– Всё нормально?

– Устала, – отвечает Юля, не оборачиваясь.

– Я тоже так говорю, когда хочу, чтобы меня не спрашивали.

Пауза.

Юля смотрит в зеркало. Там отражение – но не её. Какая-то чужая женщина с её лицом.

– Я правда… – начинает она, но не заканчивает.

Дочь говорит тихо:

– С тобой что-то случилось?

Юля вздыхает. И вдруг – честно, почти шёпотом:

– Я сделала сегодня что-то… что мне совсем не нравится.

Дочь не удивляется. Не пугается. Она просто слушает.

– Ты часто так делаешь? – спрашивает вдруг она, спустя минуту.

– Нет, – качает головой Юля. – Но… я поняла, что могу. А раньше думала – не могу.

– Страшно?

– Нет. Страшно – насколько это легко. Как будто прошлая я вырывается из меня на свободу.

– И это тетя Айнура помогла высвободить старую тебя? – Марина беззвучно смеется, – так бывает, когда встречаешься со старыми друзьями…

– Да. – Юля откидывается на стуле и закрывает глаза.

Дочь молчит. А потом говорит:

–Это не делает тебя плохой. Просто… живой.

Юля впервые за весь день смотрит на неё прямо. Как на равную.

– Я боюсь, что в какой-то момент просто перестану понимать, где настоящая я.

– А может, ты – везде понемногу?

Повисла секундная пауза.

Юля смеётся. Тихо. Почти с облегчением.

– Ты иногда умнее меня, знаешь?

– Я тебя люблю, мам. Даже если ты… ну, типа… несовершенная.

– Спасибо, – шепчет Юля.

Она встаёт, подходит, обнимает дочь. Долго. Молча. И в этой тишине что-то внутри – отпускает.

Сцена 6. Лос-Анджелес. Август 2025.

Айнура. Ночь того же дня.

Час ночи. Окно приоткрыто. На кухне пахнет стиральным порошком и уставшими цветами.

Айнура сидит на подоконнике, курит. Без платья. Без макияжа. В старой растянутой футболке, которую никто не должен был видеть. Губы сухие, накрашены криво, будто красила в темноте. В глазах – нет победы. Ни злорадства. Только пустота.

На столе – ноутбук, открытая вкладка: Соцсеть. Юля. Идеальная. С дочерью. С кольцом. С платьем.

Пост:

«Самое важное – это быть собой. Даже если трудно».

Айнура вчитывается в эти слова, как в лживую открытку. Потом закрывает ноут.

У неё срабатывает будильник: «Ночная маска для глаз. Уход».

Выключает. Без ухода. В её голове: ни сцены минета, ни бургера, ни Тохи.

Лишь та секунда – когда Юля посмотрела на неё в кафе, по-настоящему, без щита. Сломанная, униженная.

И это…

Не дало ей удовольствия.

Не дало ощущения мести.

Просто – оставило пустоту.

Айнура выдыхает и шепчет себе:

– Ты, бл*дь, что доказала? Что тоже можешь испортить что-то красивое?

В пепельнице – уже третья сигарета.

Она смотрит в окно, в глупо счастливые окна соседей. Где-то за стеной смеются.

У неё – тишина.

Глава 2. Много лет назад.

Сцена 1. Москва. Сентябрь. 2008.

1 курс. Переезд Айнуры.

Айнура переезжает из одной комнаты в другую. Её вещи – в мешках, сумках и коробках.

– Ты уверена, что хочешь со мной жить? – спросила она, сидя на коридорной коробке, вытирая пот. – Я храплю. Иногда. И у меня аллергия на дезодоранты. И я ем в постели.

Юля хмыкнула, перетаскивая чемодан.

– Ну и что? Я крашу ногти в два ночи, люблю открытое окно в -10 и думаю, что «Титаник» – переоценён. Нам будет идеально вместе.

– Но у тебя же могла быть комната с Леной. Она же такая гламурная.

– У тебя – душа, а не гламур.

Айнура засмеялась.

– Ты серьёзно?

Юля пожала плечами.

– Да. Мне с тобой спокойно. А с остальными – как будто вечно надо быть какой-то другой.

Тишина.

– Со мной – тоже не надо быть идеальной, Юль, – тихо сказала Айнура.

И тогда Юля на секунду сжала её руку.

Молча.

Сцена 2. Москва. 1 курс. Октябрь 2008.

Общага. Помощь с подвохом.

Комната была завалена вещами: книги, пустые пачки от чипсов, два помятых стакана. Айнура сидела на полу, расстроенно глядя на туфлю. Тонкий каблук отломился и висел на последней нитке.

– Ну вот, – вздохнула она. – Мои любимые. К завтрашнему свиданию не успею новые купить.

Юля, которая лежала на кровати, читая журнал, подняла голову.

– Дай-ка сюда, – сказала она, выходя из-под одеяла.

Айнура протянула ей туфлю. Юля осмотрела её с видом эксперта, её пальцы, с идеальным маникюром, касались обуви с брезгливостью.

– Ну и гвозди, – пробурчала она. – Как ты вообще выбирала туфли?

Она достала из своего шкафчика небольшой, аккуратный набор инструментов. Молоток, плоскогубцы, клей. Через пять минут каблук был на месте. Юля не просто приклеила его, а укрепила, сделав прочнее, чем он был.

– Вот, – сказала она, возвращая туфлю. – Теперь как новая. Только ты не падай больше, ладно? А то так и мужика своего напугаешь.

Айнура взяла туфлю и, не веря, потрогала каблук. Он держался крепко.

– Юль, спасибо, – сказала она с искренней благодарностью. – Ты просто спасла меня!

Юля усмехнулась.

– Мне несложно, – ответила она. – Просто надо думать, с кем идёшь, и во что ты обута. В следующий раз пойдем выбирать тебе туфли вместе.

Айнура кивнула. Она понимала, что эта помощь – не просто помощь. Это был ещё один повод почувствовать, что Юля умнее, сильнее и всегда знает, как лучше. И она снова была ей благодарна, но в то же время – немного унижена.

Сцена 3. Москва. 1 курс. Декабрь 2008.

Первая сессия.

Библиотека, вечер. Тихий снег за окном. Стопки конспектов.

Помещение переполнено студентами. Все возвращают свои долги.

Айнура, вся в разбросанных листках и тетрадях, сидела с выражением полного отчаяния. Она зубрила экономику, но цифры плясали перед глазами.

– Я завалю это, Юль. Я не понимаю эти графики, честно. – Она ткнула пальцем в таблицу спроса и предложения. – Это что вообще? Что за график?

Юля сидела за соседним столом и писала аккуратно что-то писала в общей тетради. Спина ровная, волосы собраны на затылке, на ней голубая блузка и белые брюки – весь ее вид внушал спокойствие и собранность. Она пересела ближе.

– Дай сюда. Это несложно. Смотри, когда вот это – вверх, то это вот сюда, потому что люди беднеют и начинают покупать лапшу, а не авокадо. Это как в супермаркете перед стипендией.

Айнура грустно рассмеялась.

– Ага. Макроэкономика уровня общаги.

– Именно. Так и запоминай. А завтра утром повторим – я тебя разбужу за час до зачёта.

– Ты сумасшедшая.

– Я твоя подруга.

Айнура смотрела на неё с благодарностью, которую не нужно было проговаривать.

– Юль…

– Что?

– Если я всё завалю – мы останемся в одной комнате?

– Если ты всё завалишь – я тоже завалю. Будем валяться вместе. Вон с той стороны шкафа.

Сцена 4. Москва. 1 курс. Декабрь 2008.

Мост в Америку.

Юля сидела за столиком, напротив неё – Джамал. Он был высоким, с темной кожей, и его яркая одежда бросалась в глаза. Он говорил с легким американским акцентом о своих планах посетить Кремль и Мавзолей, но Юля, казалось, слушала его только вполуха.

Через некоторое время к столику подошли Айнура и Рима. Они удивленно переглянулись, увидев Юлю в такой компании.

– Юля, это кто? – тихо спросила Айнура по-русски, бросив на Джамала быстрый взгляд.

– Это мои подруги – Айнура и Рима, – с улыбкой представила их Юля, тут же переходя на английский для Джона. – These are my friends, Ainura and Rima.

Юля говорила на беглом английском, слегка растягивая слова с нарочитым кокетством. Ее английский был безупречен, давали о себе знать долгие годы усердного изучения языка в школе.

Джамал говорил, что он тоже студент, и ему очень нравится Москва. Юля очаровательно улыбалась, внимательно слушала, время от времени вставляя остроумные замечания на английском. Ее жесты были плавными и манящими. Выглядело все, будто они на первом свидании.

Пока Джамал отвлекся на телефонный звонок, Рима не выдержала:

– Юля, зачем он тебе? – спросила она, сдерживая смешок.

Юля пожала плечами, делая вид, что это – само собой разумеется.

– Ну, во-первых, мне нужно практиковать свой английский. А с носителем языка это самый эффективный способ, не находите? – она лучезарно улыбнулась.

– Но, Юля, – тихо произнесла Айнура, – зачем тебе именно он? Есть же миллионы способов практиковаться. Не проще ли было найти репетитора?

Юля наклонилась и понизила голос до шепота, но её слова прозвучали с торжественной серьёзностью.

–Мне нужен мост. Мост в Америку. Я давно этого хочу. Я хочу переспать с ним, чтобы почувствовать что-то настоящее американское. Мне нужен этот опыт.

Айнура недоуменно посмотрела на подругу, а затем на Джамала, который стоя за барной стойкой улыбнулся и кивнул им. Ее лицо выражало полное непонимание, но следующий вопрос был задан с искренней наивностью, как будто она пыталась найти логику в этом безумии.

– А почему бы тебе тогда не заказать чисто американские чипсы, Юля? – спросила Айнура. – и съесть их. Это ведь тоже чисто американский опыт. И проще.

Рима прикрыла рот рукой, чтобы не засмеяться. Юля же, не моргнув глазом, ответила:

– Через секс с ним я почувствую Америку, и мой английский станет лучше, – торжественно заявила Юля, поправляя волосы. – Чипсы не подойдут. Мне нужна эмоциональная связь с Америкой, понимаете?

Джамал возвращался к столику, держа в руках пластиковый поднос с мороженым, и Юля снова улыбнулась ему, как будто ничего не произошло, её глаза блестели от предвкушения.

Рима посмотрела на Юлю, потом на Джамала, который возвращался к столику. На её лице появилась хитрая улыбка.

– Твой план понятен, – сказала Рима, понизив голос, – но есть одна небольшая деталь. Он не американец.

Юля остановилась, её глаза расширились.

– Что?! – выдохнула она.

– Да, Юля. И к тому же его английский хромает. Переспав с ним, ты обретешь духовную связь с Африкой, а не с Америкой.

Все трое посмотрели друг на друга, а потом разразились хохотом. Даже Юля, которая так серьёзно относилась к своим планам, не могла сдержать смеха от этой абсурдной ситуации. Засмеялся и Джамал, усаживаясь за столик, и подавая девушкам мороженое.

Вечер прошел весело и непринужденно. Джамал оказался простым и добродушным парнем. рассказывал подругам о своей далекой экзотической стране. А девушки рассказывали ему о своей Родине.

Уже выйдя на шумную улицу, они все обнялись и обменялись телефонами. Джамал был рад знакомству и обещал сводить девчат в парк аттракционов или еще куда они захотят. Юля радостно кивала и даже назначила день встречи.

Но больше они никогда не виделись.

Глава 3. Осознание.

Сцена 1. Август 2025 г. Лос-Анджелес.

Ловушка.

Жаркий августовский день. Черный мерседес Юли, как строгий дорогой костюм стоит на парковке, под раскидистой пальмой. Рядом ходят люди, жуют мороженое и о чем-то галдят.

Юля сидит рядом с Айнурой. Ровная спина. Очки. Черное платье… Такое же, как тогда. Она ничего не забыла. Все это маски. Лицо почти спокойное.

Тоха смеётся сзади, в телефоне мем какой-то. И в этой жаре, в этом глупом моменте между смехом и радио – вдруг приходит ясность.

Это ловушка. Конечно, ловушка.

Она не дура. Всё складывается слишком точно. Слишком легко. Айнура смеется и болтает о том, о сем, иногда молчит, но каждая пауза у неё выверена. Словно репетировала.

За что ты меня, Айнура? За Сашу? За ту ночь?

Она вообще знает, что это я подстроила?

Юля опустила глаза на свои руки. Аккуратный маникюр, всё идеально. Как всегда.

Я сломаюсь сегодня?

Я ведь даже не помню, зачем тогда это сделала. Просто… хотела быть главной? Спасла себя от позора или втоптала в него?

Она чувствует – где-то между рёбрами – медленно нарастает отвращение. К себе. К ситуации. И к жаре.

Если Айнура знает об этом, то тогда картина меняется. Она хочет мне отомстить? Она стала совсем другой, далеко не та бунтарка из общаги.

Я могла бы выйти. Могла бы сказать «нет». Могла бы отвернуться. Я знала, к чему это всё.