Солнышко для Медведева, или Спаси нас, папочка!

Не знаю, сколько получилось поспать – час, два или чуть больше, но проснулась я от настойчивого стука в дверь, когда за окном едва забрезжил рассвет.

Глава 9

Громкий стук повторился. Настойчивый, порывистый. Кому-то не терпелось войти в комнату, и этот кто-то решил добиться ответа, во что бы то ни стало. Дверь сотрясалась от ударов, которые отдавались болезненным шумом в ушах. Но я с трудом осознавала, где нахожусь, и что происходит. Усталость никуда не делась, наоборот, казалось, только усилилась. Организм отказывался возвращаться в суровую реальность и разум всеми способами пытался блокировать нарастающий шум.

Во время короткой затишки я, кажется, даже успела вновь провалиться в сон. Но ненадолго.

– Пожар, всем покинуть помещение, – раздался за дверью истеричный женский голос.

И сон слетел мгновенно. Адреналин хлынул в кровь, приводя мысли и чувства в режим «повышенной готовности». В голове промелькнула мысль о том, что усталость перед сном была только на руку. Мы отключились, даже не раздевшись. Хотя при обычных обстоятельствах я бы никогда не позволила себе или дочке лечь на кровать в одежде, используемой для выхода на улицу.

– Пожар, пожар, – кричала в коридоре женщина, а из-под двери, где была приличная щель между полом и дверным полотном, внезапно повалил густой дым. – Всем на выход, скорее.

– Злата, солнышко, вставай, надо быстрее отсюда уходить, – коснувшись плеча дочки, торопливо произнесла, вставляя ноги в тапки, купленные вместо туфель и проделывая то же самое с полусонной малышкой.

– Что случилось, мамочка? – спросила она, не делая попыток подняться.

– Пожар, родная, надо отсюда убираться, – голос дрогнул, проявляя испуганные нотки, и Злата отреагировала на них быстрее, чем на слова, которые никак не хотели доходить до её полусонного сознания, и распахнула глаза.

Зацепив на пояс сумку, я помогла малышке слезть с кровати и слегка встряхнула за плечи.

– Я не смогу тебя сейчас нести на руках. У меня просто не хватит сил. Ты должна помочь мне, солнышко. Вставай на ножки и давай отсюда убираться поскорее.

Взгляд малышки прояснился, становясь осознанным, и усердно закивав, она вцепилась в мою руку, тем самым давая понять, что готова покинуть опасное место.

В коридоре слышались громкие мужские голоса и торопливые шаги. Слово «пожар» произносилось неоднократно. И у меня даже мысли не возникло, что это всего лишь спектакль, пока не открыла дверь и не увидела перед собой физиономию Владимира.

– Ну, здравствуй, милая, – резкий удар в солнечное сплетение выбил из лёгких весь воздух. Согнувшись пополам, я пыталась сделать полноценный вдох, но безрезультатно. – Нехорошо бросать жениха у алтаря. Ты поступила опрометчиво, дорогая, выставив меня посмешищем перед коллегами и партнёрами. А я не привык к такому обращению.

Хлёсткий удар по лицу откинул меня назад. Не удержавшись на ногах, я упала на пол, ударившись спиной о кровать.

В глазах потемнело, в голове зашумело, а во рту отчётливо проступил солоноватый привкус крови. Левая щека полыхнула жгучей болью, словно ко всему прочему по ней ещё прошлись крапивой.

Мысли лихорадочно метались в попытке найти выход из положения.

Как он нас нашёл? Что я сделала не так? Почему это происходит с нами?

Десятки вопросов пронеслись в голове со скоростью ветра, оставаясь без ответов.

– Не тлогай, мамочку, – моя малышка кинулась на защиту, колотя своими маленькими кулачками по Владимиру, но тот откинул её за шкирку в сторону, как котёнка.

– Не смей прикасаться к моей девочке, – просипела, поднимаясь на ноги.

– Иначе что? – оскалился жених, вернее, теперь уже бывший. – Пожалуешься папочке? Или, может, у тебя самой достаточно сил справиться со мной?

– У меня, может, и нет. Но Горский раскатает тебя в лепёшку, – прошипела я.

Всколыхнувшаяся злость заглушала боль и страх. Отчаянье мелькало где-то на задворках сознания, грозясь обрушиться на меня штормовой волной. Но пока я держала себя в руках, не впадая в панику. И Машкову это не нравилось. Не то он ожидал увидеть.

– Горскому сначала нужно до меня добраться, а это будет непросто, поверь, дорогая. Ты оставила ему сообщение когда? Часа четыре назад? И не факт, что он его уже прослушал.

– Откуда ты знаешь про сообщение? – выдавила из себя сквозь вставший в горле ком.

– На твоём телефоне стоит прослушка, а ты даже не догадывалась об этом. Как была дурой, так ею и осталась. А ещё маячок, благодаря которому я тебя нашёл в этой дыре. Думала, от меня так легко избавиться? Ошибаешься, детка. Сейчас ты распишешься в нужных местах и мы, наконец, станем мужем и женой. Ты счастлива? Я очень!

– Тебе это с рук не сойдёт. Дядька землю будет рыть, но достанет тебя, в какую бы нору ты ни забился.

– Думаешь? А мне кажется, что уже сошло. Твоего папочку я уже отправил на тот свет. Теперь твоя очередь. Совсем скоро я стану счастливым обладателем ваших активов, и буду наслаждаться жизнью в роли опекуна твоей дочери. Ада, неси бумаги, – крикнул он, и в комнату вошла мачеха.

– Фу, надымил этой шашкой, не продохнуть, – поморщившись, она помахала перед носом рукой.

– Зато сработало. Вылетела наша Алёна из комнаты, как пробка из бутылки игристого, и прямо в мои цепкие руки.

– Дальнобойщики что-то заподозрили, уезжать не торопятся.

– Подкинь им деньжат, как хозяйке гостиницы. Учить тебя что ли? Или очаруй своими дамскими прелестями, но чтобы когда мы выходили отсюда, их поблизости уже не было.

– Не рычи на меня, – обиженно воскликнула Аделаида. – Не забывай, благодаря кому ты сейчас здесь.

– А я помню, я помню, дорогая сестрёнка, – снова оскалился он, угрожающе надвигаясь на неё. – Если бы ты не раскрыла свой рот, не начала мне жаловаться на неё, – пренебрежительный кивок в мою сторону, – она бы так и осталась в счастливом неведении, и нам бы не пришлось менять свои планы. Так что бегом, – проревел он, и Ада пулей вылетела за дверь.

Глава 10

Пока Владимир разбирался с Адой, я немного пришла в себя. Боль от удара и падения никуда не делась, но она уже не была настолько ослепляющей.

– Ну что, продолжим, детка, – снова обратился он ко мне, раскладывая на столе документы. – Подписываешь здесь и здесь.

– Я не буду ничего подписывать.

– Не зли меня, – процедил Владимир. – Будь хорошей девочкой, поставь свою долбанную подпись, и твоя соплячка останется целой и невредимой. А если не поставишь… – он выхватил из-за пояса пистолет, о существовании которого я даже не подозревала, и выстрелил в стену рядом со Златой без предупреждения.

Ужас затопил сознание. Руки задрожали, а перед глазами поплыли разноцветные круги.

Малышка взвизгнула, испуганно закрыв ушки ладошками, и, присев, заплакала, сжавшись в комочек, отчего в груди разлился жуткий холод. В это мгновение перестало иметь значение всё, что касалось меня лично. Сейчас важна была только жизнь Златы. И я должна сохранить её любой ценой.

Не думая о последствиях, рванула к ней, желая, прижать к себе, закрыть от всех бед и невзгод… Но новый удар в живот остановил мою попытку.

– Ты всё равно подпишешь эти документы, – прорычал Машков, – но либо по-хорошему, либо по-плохому – решать тебе. В принципе, мне главное чтобы твоя девчонка была жива. Но для этого ей не обязательно оставаться здоровой. Выбирай, куда мне стрелять – в колено, в локоть?

– Она же ребёнок! Как ты можешь вообще говорить о таких вещах?

– Легко, – безразлично пожал он плечами. – И виновата в этом ты. Помни об этом. Если бы не уехала, бросив меня у алтаря, мне бы не пришлось прибегать к подобным средствам переубеждения. Это ты пробудила во мне зверя, дрянь. Ты заставила пойти на это своей несговорчивостью. А теперь пытаешься воззвать к моей совести? Подпиши документы и с ней всё будет в порядке.

– Поклянись, что не тронешь мою дочь, – прохрипела я, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.

– Пока мне это не выгодно, не переживай. До двадцати одного года она будет в полной безопасности жить где-нибудь за границей, подальше от твоего родственничка. Ну, а потом, посмотрим…

– Мне нужно сказать дочке несколько слов, прежде чем я подпишу бумаги.

– Говори.

– Наедине.

– За кого ты меня принимаешь, Калинина? За идиота? – взревел он. – Говори при мне.

Я прекрасно понимала, что как только поставлю свою подпись на этих треклятых бумажках, моя жизнь не будет стоить и выеденного яйца. У Златы ещё есть шанс. Если со мной что-то случится, Горский обязательно её отыщет и спасёт. Он найдёт способ, я в этом даже не сомневалась. Но до того момента малышка должна дожить целой и невредимой. Своим упрямством я только подставлю её под удар, а этого никак нельзя допустить.

В решимости Машкова добиться желаемого любыми способами я больше не сомневалась. Но если получиться выторговать безопасность дочки ценою своей жизни – я на это готова.

В ближайшие дни у этого гада не будет возможности вывезти Злату за границу, и Горский этим воспользуется. Он спасёт мою кроху, вырвет её из лап этого монстра. Нужно только дать шанс моим родным на спасение.

На негнущихся ногах я подошла к дочке и опустилась рядом с ней на колени. Она сейчас была похожа на испуганного воробышка, взъерошенного, но готового к бою. Только бы найти подходящие слова, чтобы объяснить, почему мы должны будем расстаться. Но слов не находилось, пришлось импровизировать.

– Помнишь наш разговор, милая? – зашептала ей на ушко, прижав к себе. – Ты обещала, что будешь меня слушаться. Мы по-прежнему сейчас играем в шпионов, и ты должна поехать с Аделаидой, чтобы разузнать её планы. Хорошо?

– А как же ты? – отстранившись, испуганно выдохнула она, глядя на меня расширенными от страха глазами, полными слёз.

– А мне нужно на несколько дней отлучиться, – произнесла довольно громко, слыша за спиной ехидный смешок Владимира.

– Я не хочу больше иглать в шпионов, – теперь уже мне зашептала на ухо моя кроха, шмыгая носом и утирая слёзки. – Хочу остаться с тобой.

– Знаю милая, и я этого очень хочу. Но нам нужно доиграть. А потом за тобой приедет дядя Тимофей и отвезёт к папе.

– К папе? – в глазах моей девочки зажёгся огонёк надежды.

Кажется, я нашла тот самый способ, чтобы её убедить.

В последние месяцы она часто спрашивала о том, кто её папа, почему у других деток есть оба родителя, а у неё только мама. Никто кроме моего отца не знал, от кого я родила дочку. Но его уже нет. Скоро не будет и меня. Я не хочу, чтобы эта тайна ушла вместе с нами. Злата должна знать, она заслужила правду.

– Да, скажешь дяде Тимоше, что твой папа – это Данила Медведев. И он отвезёт тебя к нему. Запомнила? Данила Медведев. Повтори.

– Данила Медведев, – уверенно произнесла малышка.

– Умничка. Всё будет хорошо. Ты сильная девочка, помни об этом. Я тебя очень люблю, родная.

– И я тебя люблю, мамочка, – дочка обняла меня за шею, прижавшись крепче.

– Вов, всё сделано, – войдя в комнату, произнесла Ада.

– Отлично, забирай девчонку, а мы закончим дела, – отозвался Машков.

– Идём Злата, – позвала мачеха, и мне показалось, что в её голосе проскользнуло сочувствие. Хотелось верить, что она позаботится о малышке, и ничто человеческое ей не чуждо, в отличие от брата. – Идём, покатаемся на машине. Обещаю, что куплю тебе мороженное и отдам свой планшет, чтобы ты смотрела мультики.

– Мама? – позвала меня дочка, надеясь, что я изменю решение.

– Иди, родная. Всё будет хорошо.

Я смотрела, как Ада берёт за руку мою крошечку, как ведёт её следом за собой. В памяти врезался каждый её шаг, каждое движение, и я бережно складывала эти мгновения в самый дальний уголок памяти, где хранились воспоминания о маме. Не знаю, когда закончится моя жизнь, но они останутся со мной до последнего вздоха.