Aiгоритмы: Детектор бытового бреда

– Вот она! Наш объект! – прошипел Сёма, подталкивая Лёву вперёд. – Приготовься! Сейчас пойдём навстречу. Улыбайся и делай умное лицо. Хотя нет, просто улыбайся, умное у тебя и так по умолчанию.

Они уже приготовились сделать первый шаг, когда рядом с Алисой и Стасом бесшумно остановился большой, брутальный электрокар, выглядящий как гибрид танка и спорткара. Стас галантно открыл перед Алисой дверь, она села в машину, бросив на него благодарный взгляд. Затем он обошёл автомобиль, плюхнулся на водительское сиденье, и машина, сверкнув фарами, плавно и быстро уехала.

Сёма и Лёва остались стоять посреди улицы, провожая их взглядами. Операция, не успев начаться, потерпела сокрушительное фиаско.

– Он… он её увёз, – констатировал Лёва с таким облегчением в голосе, будто с его плеч только что сняли штангу весом в тонну. Опасный социальный контакт был предотвращён внешними силами. Вселенная его спасла.

– Так, – наконец произнёс он, и в его голосе слышались стальные нотки. – Значит, у него ещё и машина есть. Это серьёзно осложняет дело. Этот качок действует просто и эффективно. А мы тут, как два идиота, с высшей математикой наперевес пытаемся организовать "случайную" встречу.Сёма ничего не ответил. Он просто смотрел на то место, где только что стояла машина.

– Ладно, адъютант. Отступаем в штаб. Первая фаза провалилась. Пора переходить к плану "Б".Он повернулся к Лёве.

– А у нас есть план "Б"? – с надеждой спросил Лёва.

– Ещё нет, – мрачно ответил Сёма, направляясь к общежитию. – Но сейчас будет. И я тебе обещаю, он будет гораздо более шумным и зрелищным. Хватит с нас этой вашей тонкой дипломатии. Пора доставать тяжёлую артиллерию.

Сцена 4: Рождение "Дефабулятора"

Вечером в блоке 326 царила атмосфера, которую можно было описать одним словом: "перегруппировка". Сёма, потерпев поражение на социальном фронте, вернулся в штаб раздосадованный, но не сломленный. Он мерил шагами гостиную, размахивая руками.

– Всё, мужики, я понял нашу ошибку! – объявил он, останавливаясь посреди комнаты. – Мы пытались играть на его поле по его правилам. "Случайные" встречи, милые разговоры, приглашения… Это всё для гуманитариев! А мы кто? Мы – Физтех!

– И что ты предлагаешь? Вызвать его на олимпиаду по математике? – буркнул Макс, ковыряясь в своём наноассемблере.

– Нет! Мы должны действовать нашими методами! – глаза Сёмы горели авантюрным огнём. – Если он строит из себя учёного, мы покажем ему, что такое настоящая наука! Мы ударим по его лженауке… с помощью ещё большей, но уже нашей, контролируемой лженауки!

Ребята непонимающе уставились на него.

– Не смотрите на меня, как будто я предложил вам доказывать теорему Ферма с помощью шаманского бубна, – продолжил Сёма. – Идея проста. Мы не будем его разоблачать скучными лекциями. Мы создадим нечто такое, что визуально и по производимому эффекту будет в сто раз круче его мигающей коробки. Мы построим свой собственный "научный прибор"!

– Прибор? Какой прибор? Я могу! Я как раз на днях нашёл на онлайн-свалке корпус от старого советского осциллографа С1-65. Он такой… такой аналоговый, такой брутальный! К нему можно прикрутить кучу лампочек, чтобы они зловеще мигали. И антенн побольше, обязательно! И тумблеры, которые будут щёлкать с таким звуком, будто ты запускаешь межконтинентальную ракету!Эта идея упала на благодатную почву. Глаза Макса тут же загорелись.

– Отлично! – подхватил Сёма. – А что эта штука будет делать?

– Детектировать! – не задумываясь, ответил Макс. – Детектировать… ну, эту самую… лженауку!

– Точно! – подключился Илья, который до этого молча слушал, но идея, видимо, показалась ему достаточно абсурдной, чтобы быть интересной. – Я могу написать для него мобильное приложение. Оно будет по Bluetooth соединяться с прибором. Когда Макс будет щёлкать тумблерами, на экране телефона будут появляться красивые, но совершенно случайные графики. Синусоиды, осциллограммы, диаграммы рассеяния… Можно назвать их "графики плотности торсионной ахинеи в пространстве-времени".

– А я… я могу разработать для него шкалу! – робко предложил он. – Не в вольтах или герцах, это слишком скучно. А в каких-нибудь особых единицах. Например… в "микро-Мюнхгаузенах"! Показывает, насколько сильно человек врёт! Или в "нано-Петриках"! В честь одного известного… изобретателя.Даже Лёва, самый здравомыслящий из них, увлёкся.

– Гениально! – Сёма был в восторге. – Шкала вранья! Это то, что нужно! Макс отвечает за железо. Илья – за софт. Лёва – за теоретическую базу и метрологию. А я… я буду лицом и голосом нашего проекта! Назовём его… – он задумался на секунду, – "Дефабулятор бытового бреда, модель 1"! Или сокращенно – ДБ-1.

Идея была настолько безумной и настолько "физтеховской" по своей сути, что все сомнения отпали. Это был их ответ. Не споры, не доказательства, а чистый перформанс, научный стёб, который должен был своим абсурдом перебить абсурд Стаса.

В тот же вечер блок 326 превратился в секретную лабораторию безумных гениев. Макс притащил старый, пахнущий озоном осциллограф и начал прикручивать к нему детали от сломанного дрона. Илья, запершись в своей комнате, писал код, который генерировал самые красивые и самые бессмысленные графики в истории человечества. Лёва, вооружившись логарифмической линейкой и учебником по теории погрешностей, чертил на листе бумаги ту самую шкалу. А Сёма репетировал перед зеркалом свою будущую презентацию, полную наукообразных терминов и одесских шуток.

Начиналась новая, куда более интересная фаза их противостояния. Фаза созидания. Они строили своего монстра Франкенштейна, чтобы победить другого монстра – невежество.

Сцена 5: Безмолвный наблюдатель.

Ночь опустилась на кампус, но в окнах блока 326 всё ещё горел свет. Комната превратилась в гибрид мастерской, конструкторского бюро и штаба по подготовке полета на Марс. В воздухе витал запах канифоли, озона и энтузиазма.

В центре этого созидательного хаоса, на кухонном столе, стоял остов будущего "Дефабулятора". Старый осциллограф обзавёлся россыпью новых светодиодов, тумблером, снятым с какого-то древнего прибора, и парой телескопических антенн, которые Макс позаимствовал у сломанного радиоприёмника. Агрегат уже сейчас выглядел внушительно, как забытый на Земле артефакт более развитой, но очень странной цивилизации.

– Так, эту синюю лампочку мы подключим к терморезистору. Она будет зловеще мигать, когда объект… э-э… повышает температуру своего вранья.Ребята работали слаженно, как единый механизм. Макс, ссутулившись над своим творением и высунув от усердия кончик языка, припаивал очередной проводок.

– Значит, от одного до десяти микро-Мюнхгаузенов – это бытовое преувеличение. От десяти до ста – уже откровенная дезинформация. А свыше тысячи – это уже уровень торсионных полей. Здесь шкала должна уходить в красную зону и показывать значок черепа с костями.Лёва сидел рядом, склонившись над листом бумаги. Он вычерчивал сложную логарифмическую шкалу, бормоча себе под нос:

– Приложение готово. Я добавил несколько звуковых эффектов. При низком уровне "бреда" будет раздаваться тихое потрескивание, как от счётчика Гейгера. А при критическом – тревожная сирена и женский голос, говорящий "Внимание, зафиксирована смысловая аномалия!". Голос я взял из старой японской видеоигры, он звучит очень аутентично.Илья расположился на диване с ноутбуком. На его экране мелькали окна кода.

– Мужики, вы звери! – восхищался Сёма, который исполнял роль продюсера и главного вдохновителя. – Это будет не прибор, это будет произведение искусства! Бомба! Алиса, когда это увидит, забудет и про Стаса, и про его заряженную воду!

Они были настолько поглощены процессом, что не замечали ничего вокруг. И никто из них не обращал внимания на пару внимательных янтарных глаз, следящих за ними с самой лучшей наблюдательной точки – со спинки высокого кресла.

Давинчи не спал. Он сидел неподвижно, как египетская статуя богини Бастет, и с нечитаемым выражением на своей пушистой морде смотрел на их суету. Он наблюдал за всем. За тем, как Макс прикручивает заведомо нерабочую антенну. За тем, как Лёва с серьёзным видом обсуждает единицы измерения вымысла. За тем, как Илья тестирует звуки сирены.

Его уши едва заметно подрагивали, реагируя на каждое их действие. Когда Макс предложил добавить в прибор "функцию самоуничтожения для драматизма" (идея была тут же отвергнута), хвост кота неодобрительно дёрнулся. А когда Лёва, после долгих раздумий, нарисовал на шкале тот самый череп с костями, Давинчи, казалось, почти незаметно кивнул, словно одобряя это дизайнерское решение. Он был не просто котом, наблюдающим за хозяевами. Он был критиком. Цензором. Придирчивым научным руководителем, оценивающим работу своих непутёвых аспирантов.

– Интересно, – тихо произнёс он, привлекая внимание остальных. – Уровень дофамина у субъекта "Давинчи", судя по его неподвижности и расширенным зрачкам, повышен. Он не просто наблюдает. Он анализирует.Первым этот пристальный взгляд заметил Илья. Он обладал своего рода периферийным зрением на аномалии в окружающем пространстве. Он медленно поднял голову от ноутбука и посмотрел на кота.

Лёва и Макс обернулись. Кот встретил их взгляды с полным королевским безразличием. Поняв, что его "инкогнито" раскрыто, он лениво зевнул, демонстрируя впечатляющий набор клыков, грациозно спрыгнул с кресла и удалился в тёмный коридор, ведущий к спальням.

– Просто умный, – возразил Лёва.– Жутковатый он всё-таки, – пробормотал Макс.

А Илья ничего не сказал. Он просто открыл новый текстовый файл и напечатал заголовок: "Наблюдения за поведением объекта 'DaVinci'. Протокол №1".

Загадка кота никуда не делась. Она просто стала ещё на одну деталь сложнее и интереснее.

Глава 4: Полевые испытания и кот-резонатор

Сцена 1: Сборка Франкенштейна.

Блок 326 превратился в филиал одесского Привоза в день распродажи краденых запчастей: шумно, хаотично, но все при деле. В центре этого бедлама, на кухонном столе, покоился будущий шедевр инженерной мысли – винтажный осциллограф, на который было больно смотреть и который Сёма тут же окрестил "гробиком для здравого смысла".

– Так, мужики, я тут прикинул… – вещал он, прилаживая к корпусу ржавую катушку. – Нам нужен звук! Шоб эта бандура не просто мигала, а издавала такой противный, мерзкий скрежет! Как будто бормашина пытается лечить кариес через ухо. Психологическая атака, вы понимаете?Макс, как главный по технической части, находился в состоянии творческого экстаза. Он летал по комнате, и в его руках постоянно что-то появлялось.

– Как зачем? – изумился Сёма. – Это будет наш прожектор правды! Направляем его на объект и слепим его неопровержимыми фактами! Чисто одесский приём.– Максик, ты голова! – одобрил Сёма, исполнявший роль художественного руководителя. – Шоб у нашего пациента от одного звука все его торсионные поля сжались в одну маленькую точку! А давай ещё прикрутим вот эту прелесть! "Прелестью" оказалась старая фара от мопеда. – А это зачем? – не понял Макс.

– Лёвочка, золотце, – терпеливо отвечал Макс, – у этой штуки одна функциональная нагрузка: выглядеть так, будто её придумал гений, сошедший с ума. Это называется "дизайн".Лёва Зайцев, которому была отведена незавидная роль "научного цензора", молча страдал. Его тонкая душевная организация, привыкшая к гармонии формул, не выдерживала этого нагромождения бессмыслицы. – Макс, – стонал он, когда тот приклеивал к прибору крыло от игрушечного самолёта. – Это же антинаучно! Оно не имеет никакой функциональной нагрузки!

– Приложение готово, – сообщил он. – Добавил звуковые схемы. На низких уровнях "бреда" – лёгкое потрескивание. На средних – тревожный писк. При зашкаливании – сирена из старой японской игры про Годзиллу и синтезированный женский голос, вопящий на японском "Опасность! Невероятная аномалия!". Думаю, это добавит аутентичности.Илья, цифровой кардинал этого проекта, невозмутимо творил на диване.

– Илюша, ты не гений, ты таки демон! – восхитился Сёма. – С такой сиреной наш качок сам поверит, что открыл портал в ад!

– Заказываю пиццу, – отозвался Илья. – Нашёл тут один интересный аккаунт в университетской системе доставки… Профессор Т.А. Судя по логам, он был неактивен с 2038 года, но на счету скопилась такая гора бонусных баллов, шо можно весь Физтех накормить. Думаю, старик не обидится, если мы ему немного поможем их потратить.Работу прервал голод. – Так, всё, нужен перерыв на дозаправку джоулями, – объявил Сёма.

Через десять минут в окне послышалось характерное жужжание. Макс распахнул створку. К специальной площадке за окном, дронопорту, плавно пристыковался дрон-доставщик. Он опустил на площадку большую горячую коробку, мигнул зелёным огоньком и улетел в ночное небо.

Подкрепившись "профессорской" пиццей, они с новыми силами взялись за работу. К полуночи их "Франкенштейн" был почти готов. Аляповатый, нелепый, увешанный проводами, антеннами и лампочками, "Дефабулятор бытового бреда, модель 1" выглядел именно так, как и должен был выглядеть прибор, рождённый в головах четырёх первокурсников Физтеха.

– Ой, мама, посмотрите на это! – выдохнул Сёма, любуясь творением. – Он и прекрасен, и ужасен одновременно! Как первая любовь! Как тётя Роза без макияжа! Мужики, да мы с этой штукой такой шухер наведём, шо про нас ещё в деканате будут внукам рассказывать!

И в этот момент они ещё не знали, насколько пророческими окажутся его слова.

Сцена 2: Враг выходит на площадь.

В разгар их творческого безумия, когда Макс пытался научить "Дефабулятор" издавать звук, похожий на кваканье лягушки, входная дверь издала своё вежливое "дзынь!", и в блок вошла Алиса. Её появление было сродни появлению ангела в мастерской чёрта. Она была одета в какое-то лёгкое, летящее платье, и в её глазах горел такой восторг, что ребята инстинктивно прекратили работу и замерли.

– Ребята, привет! Ой, я не отвлекаю? – пропела она, с любопытством разглядывая их стол, заваленный проводами и деталями. – Что это вы тут такое… конструируете?

– Алисочка, здравствуй, дорогая! Для тебя мы никогда не заняты! А это… – он неопределённо махнул рукой в сторону стола. – Это так, студенческие шалости. Калибруем прибор для измерения кривизны пространства. Очень полезная в хозяйстве вещь. А ты чего такая сияющая? Уж не влюбилась ли?Сёма тут же вышел вперёд, принимая на себя удар.

– Почти! Ребята, у меня для вас просто потрясающая новость! Вы должны это видеть! Стас… он такой… он такой молодец! Он сегодня устраивает акцию в фитнес-центре! Для всех студентов!Алиса рассмеялась и всплеснула руками.

– Акцию? – осторожно переспросил Сёма. – Он шо, будет всем желающим скидку на абонемент выбивать? Своим авторитетом?Ребята переглянулись. Слово "акция" в сочетании со Стасом вызывало нехорошие предчувствия.

– Нет, что ты, гораздо лучше! – глаза Алисы блестели. – Он решил помочь студентам перед сессией! Он принёс в спортзал свой генератор и будет бесплатно заряжать воду для всех желающих! Говорит, это улучшает когнитивные функции, память и вообще помогает мозгу лучше работать. Представляете? Он делится своим открытием со всеми! По-моему, это так… так благородно!

В комнате повисла звенящая тишина. Лёва медленно сел на диван. Макс уронил паяльник. Илья застыл с пальцами над клавиатурой. И только Сёма сохранил на лице дежурную улыбку, хотя в его глазах можно было прочесть "Ой, вэй, таки началось…"

– Мы как раз туда собираемся, – щебетала Алиса, не замечая их реакции. – Я подумала, вам, как настоящим учёным, будет безумно интересно на это посмотреть! На рождение нового метода! Вы же придёте? Ну пожалуйста! Стас будет рад поддержке со стороны научного сообщества!

– Ждём вас в Физтехпарке! Не опаздывайте!Она послала им воздушный поцелуй.

И она упорхнула, оставив за собой лёгкий шлейф цветочных духов и тяжёлое ощущение надвигающейся катастрофы.

– Таки нет, мужики, – мрачно подытожил Сёма. – Он таки вышел на тропу войны. И нам придётся принять бой на его территории.Несколько секунд все молчали, переваривая услышанное. – Он вышел на публику, – наконец констатировал Илья сухим, бесстрастным тоном. – Он вышел на охоту за умами, – поправил его Макс, поднимая паяльник.

– Значит так, форсируем сборку. Наша вундервафля должна быть готова к вечеру. Похоже, сегодня у неё будет первое, незапланированное и очень публичное боевое крещение.Он посмотрел на их недоделанного "Франкенштейна", который сиротливо стоял на столе.

Сцена 3: Экскурсия в заповедник коммерческого успеха.

Путь до Физтехпарка занял двадцать минут пешком – двадцать минут моральной подготовки к погружению в чуждую среду. Физтехпарк в 2045 году был блестящим, переливающимся стеклом и хромом ульем, где роились стартаперы, айтишники и прочие представители успешной коммерческой цивилизации. Сюда, в местный элитный фитнес-центр "Код Твоего Тела", и предстояло совершить вылазку.

Для Лёвы это было всё равно что шагнуть в другую вселенную, работающую по иным законам. Воздух здесь был кондиционированный, пах дорогим парфюмом и лёгким запахом денег. Из динамиков лился неагрессивный лаунж. Посетители не потели, а "улучшали свои физические показатели". Они бегали по дорожкам, глядя на котировки акций на встроенных дисплеях, и обсуждали не дифференциальные уравнения, а условия нового раунда инвестиций.

– Таки да, – кивнул Сёма, с интересом разглядывая девушку, делающую селфи на фоне стойки с гантелями. – Здесь даже гантели выглядят так, будто у них есть свой стартап.– Я чувствую себя… не на своём месте, – прошептал Лёва, прячась за спиной Сёмы.

– Вы только посмотрите на этот велотренажёр! – возмутился он. – Он генерирует почти триста ватт, и вся эта энергия просто уходит в тепло! Сюда бы прикрутить генератор и можно было бы питать половину освещения в зале! Какая расточительность!Макс, как инженер, тут же нашёл, к чему придраться.

– Любопытно. В этой сети зафиксировано сто двадцать семь запросов к сайтам по эзотерике, тридцать четыре – к онлайн-гадалкам и восемь – к форуму общества плоской Земли. И это за последний час. Интеллектуальный уровень среды… вызывает опасения.Илья же, прислонившись к стене, уже взломал гостевой Wi-Fi и с мрачным видом изучал внутреннюю сеть.

Его слова оказались пророческими. В центре зала, возле кулера с брендированной водой "iWater", развернулось главное действо. Стас, блистая рельефными мышцами под светом софитов, проводил свою "акцию". И его аудиторией были не студенты. Вокруг него собрались вполне взрослые, прилично одетые люди: бородатые программисты в очках, маркетологи с умными часами, проектные менеджеры. И они слушали.

– …и вот, торсионное поле, как нефизическая сущность, структурирует кластеры H2O, передавая им информационную матрицу успеха и продуктивности! Ваш код будет чище, а дедлайны – сбываться!Стас с видом гуру вещал:

Он водил своим мигающим "генератором" над бутылками, и эти люди – серьёзные специалисты, зарабатывающие сотни тысяч – смотрели на это с надеждой и интересом. Один парень с модной бородой даже снимал сторис с подписью: "Наш ЗОЖ-евангелист @StasTheMan заряжает воду на удачную сдачу проекта!".

– Это же синергия науки и духа! – объясняла она какой-то фитнес-блогерше. – Стас нашёл способ материализовать мотивацию! Это совершенно новый вид искусства – перформативная биофизика!А рядом, как муза этого движения, стояла Алиса. Она не выглядела как наивная девочка, она выглядела как идейный вдохновитель.

Услышав термин "перформативная биофизика", Лёва издал тихий звук, похожий на писк разряжающегося конденсатора, и попятился назад, случайно наступив на ногу какому-то финансовому директору.

– Так, всё ясно, – процедил Сёма, спасая Лёву от гнева финдиректора. – Это хуже, чем я думал. Он окучивает не студентов, он окучивает людей с деньгами. Это уже не просто чушь, это бизнес-план!

– Они верят ему! – потрясённо прошептал Макс. – Эти люди создают виртуальные миры, пишут сложнейшие алгоритмы, и они верят в заряженную воду!

– Система дала сбой, – констатировал Илья. – Критическое мышление отсутствует как класс.

– Таки нет, мужики, – мрачно подытожил Сёма, глядя на триумф Стаса. – Это не сбой. Это новая рыночная ниша. И если мы не поторопимся с нашим "Дефабулятором", этот парень скоро сделает IPO на своём бреде. Пора сматываться. У нас очень много работы.

Сцена 4: "Дефабулятор" требует апгрейда.

Обратный путь из сверкающего Физтехпарка в слегка потёртый, но родной коридор общежития ощущался как телепортация из рекламного ролика в суровую реальность. Они молча вошли в блок 326. Атмосфера была гнетущей. Их утренний энтузиазм испарился, оставив после себя горький привкус чужого успеха.

На кухонном столе, в центре их творческого беспорядка, стоял "Дефабулятор". Теперь он не выглядел ни грозным оружием, ни произведением искусства. Он выглядел именно тем, чем и был: коробкой от старого осциллографа, к которой прикрутили кучу всякого хлама. Лампочки не казались зловещими, антенны – загадочными, а велосипедная фара – нелепой.

– Это провал, – первым нарушил тишину Макс. Он сел на диван и с тоской посмотрел на своё творение. – У него там целое шоу, бизнес-ланч с заряженной водой. У него аудитория, клиенты! А у нас что? Коробка с лампочками. Нас же засмеют.

– Дело не в приборе, – тихо возразил Лёва. Он стоял у окна, хотя из него и не было видно Физтехпарка, но казалось, что он всё ещё смотрит туда. – Дело в людях. Они не хотят знать правду. Они хотят верить в чудо. В волшебную таблетку. В воду, которая решит их проблемы. Эффект плацебо, усиленный социальным давлением и красивой упаковкой… С этим трудно бороться с помощью логики. Наша "шкала Мюнхгаузена" для них ничего не значит.

– Проблема в презентации. У Стаса есть чёткая целевая аудитория, понятное коммерческое предложение и эффективный маркетинговый канал в лице Алисы. Наш проект не обладает ничем из вышеперечисленного. Он концептуально проигрывает.Илья, как всегда, подвёл итог сухим языком фактов.

– Таки да, проигрывает! И знаете почему? – он обвёл всех тяжёлым взглядом. – Потому что нашей штуке не хватает… души! Изюминки! Центрального элемента, который заставит всех ахнуть! У Стаса есть он сам – живой, пышущий здоровьем пример своего продукта. А у нас что? Мигающие лампочки. Нам нужно что-то… настоящее. Что-то, что будет выглядеть таинственно и при этом солидно.Сёма, который до этого молча ходил по комнате, остановился и хлопнул ладонью по столу.

Он ткнул пальцем в центр "Дефабулятора". Там, в корпусе, зияло круглое отверстие, куда Макс планировал вставить "главный детекторный кристалл". Он долго искал подходящий на онлайн-барахолках, но так ничего и не нашёл. Это место выглядело как пустая глазница в черепе их проекта.

– Вот сюда! – продолжил Сёма. – Нам нужен кристалл! Большой, красивый, загадочный! Чтобы свет от лампочек играл в его гранях! Чтобы люди смотрели и думали: "Ого, вот это настоящая наука, а не эта его жужжалка!" А у нас тут дырка от бублика.

Все посмотрели на эту дырку. Она символизировала всю тщетность их затеи. В комнате повисла безнадёжность. Казалось, "Операция: Научный Ренессанс" будет свёрнута, так и не начавшись. И даже Давинчи, дремавший в кресле, кажется, сочувственно вздохнул во сне. Их план требовал чуда. И они даже не подозревали, что чудо уже находится с ними в одной комнате и просто ждёт своего часа.

Сцена 5: Вмешательство "научного руководителя".

Уныние, повисшее в блоке 326, было таким плотным, что, казалось, его можно было потрогать. Лёва сидел, обхватив голову руками, и тихо бормотал что-то про когнитивные искажения. Макс мрачно перебирал провода, потеряв всякий интерес к своему детищу. Илья в знак траура запустил на своём ноутбуке бесконечный скринсейвер с летящими сквозь тьму строчками кода. Даже Сёма, неисправимый оптимист, сник и молча смотрел в потолок. Их гениальный план разбился о суровую реальность рыночной экономики и человеческой глупости.

И в этот момент абсолютной безнадёжности Давинчи решил, что пора брать дело в свои лапы.

Он проснулся. Но не так, как обычно просыпаются коты – лениво потягиваясь и зевая. Он сел в кресле как по команде, его янтарные глаза осмысленно сфокусировались. Он спрыгнул на пол с грацией ниндзя, не издав ни единого звука.

Ребята, поглощённые своими страданиями, даже не сразу заметили его активность.

Кот подошёл к столу. Запрыгнул на стул, а с него – на стол, прямо рядом с "Дефабулятором". Он с придирчивым видом инженера по качеству обошёл прибор, обнюхал его со всех сторон, а затем заглянул в то самое сиротливое круглое отверстие для "кристалла". Посмотрел в него, словно в окуляр телескопа. Подумал.

Потом он спрыгнул на пол и целеустремленно, не оглядываясь, направился в комнату Лёвы. Тот даже не шелохнулся.

Через минуту Давинчи вернулся. В зубах он что-то нёс. Что-то тяжёлое, из-за чего его голова слегка моталась из стороны в сторону. Это было похоже на то, как кошки носят своих котят – очень бережно и аккуратно.