Выпускной

– Наша Варя? Пульсар мне за пазуху!

– Она, она, не сомневайся! И две недели назад Иваныч получил сигнал СОС, откуда бы ты думал? Ни за что не угадаешь!

Борька пожал плечами, и радостный Мишка победно выставил вперёд указательный палец.

– С "Дредноута"!

– В смысле? С учебного драндулета?

– Именно! Представляешь, как у него мозги закипели, когда пеленг указал на источник сигнала с нашего тренировочного модуля, который по сути и не корабль, а только модель в натуральную величину!

– Ну, не знаю… Я бы на месте Иваныча на такое не купился.

– Всё так, он в первый день и не купился. Даже тревогу поднимать не стал, только отправил пару дронов на осмотр корабля. Они ничего не нашли, потому что Варин передатчик был тоже к дрону прикручен и давно слинял в туман. Тогда Иваныч заменил лекционный урок на первом курсе практикой и послал кадетов на "Дредноут" со стандартной учебно–спасательной миссией.

– Они тоже никого не нашли, и профессор окончательно счёл передачу розыгрышем.

– Ага. А на следующий день опять поймал сигнал. И голос капитана в шуме помех, такой встревоженный, Варька его не синтезировала, а немного переделала из реальной записи, потому что знала, что Иваныч проверять будет.

– Припоминаю! В тот день у всего факультета штурмовиков случились внеплановые учения?

– Точно! А к вечеру еще и Варин факультет подняли, заставили вручную все схемы на «Дредноуте» перебрать.

– И ночью еще наш третий курс куда–то молчком увели. Теперь понятно, они до утра в засаде сидели.

– А "Дредноут" всё равно вышел на связь и сообщил об утечке маршевой смеси в реакторе и сбросе скорости из–за неприемлемого курсового азимута в сторону звезды.

Борис шлёпнул себе ладонью по стеклу шлема.

– Ой, Варя! Так ведь можно и в призраков поверить! На каком этапе ты думала остановиться?

– Я об этом не думала, – буркнула она. – Я вообще, как дура, ни о чём тогда не думала.

– А попалась когда?

– В тот же день. Я сама сдалась.

– В смысле? Почему?

– На ту последнюю передачу Иваныч ответил. Просил капитана «Дредноута» продержаться ещё сутки. Сказал, что завтра в сектор прибудут два ближайших патрульных крейсера, и с их поддержкой весь штат академии начнёт полномасштабную поисковую операцию. А «Дредноут» по завершении операции будет разобран – в целях безопасности.

Борис присвистнул.

– И потом он еще добавил, что сигнал СОС используется людьми всего в двух случаях. В первом, когда под угрозой жизни людей. Во втором, когда это прикрытие для преступления, пиратства. Каждый звездный знает, что оба этих случая требуют самых серьёзных мер, поэтому он, профессор, даже представить себе не может, чтобы какой–нибудь курсант решил пошутить на тему бедствия.

– Охо–хо, – протянул Борис. – Мощный ход с его стороны. Расчет, наверное, был, что ты запаникуешь и выдашь себя?

– Не знаю я, на что был расчет, – призналась Варя. – Пока разговор шёл, в капмусе тревогу объявили, с переводом на аварийное положение. Я поняла, что Иваныч не шутит. Тогда я просто вырубила и спрятала передатчик.

– Плохо спрятала, что ли? Раз ты здесь, с нами?

– Да погоди ты, Борь! – встрял Мишка. – Дослушай сперва! Её ведь не за это совсем наказали!

– А за что?

– А за пару идиотов, которые решили, что Варька струсила!

Боря пристально посмотрел подруге внутрь шлема, стараясь за бликами звёзд разглядеть глаза.

– Я понял. Это были не завистливые куры. Это были завистливые петухи?

– Да, – кивнула она, – есть у нас два убогих, я вообще не знаю, как их на наш факультет зачислили. С фантазией небогато, зато инициативы хоть отбавляй. Они, оказывается, за мной все эти дни следили, принцип поняли. И решили переплюнуть. Провернуть всё то же самое, но в других координатах и от имени другого корабля. Реального, Борь, корабля, который год назад на сверхдальний в другую звездную систему ушёл.

– Они вообще что ли дебилы? Как можно прикрывать сигнал СОС реальными позывными?

– Она их так и спросила, прикинь! – хохотнул Мишка.

– Ты–то откуда знаешь?

– Ой, Варь, да ты на них так орала там, в коридоре, что не заметила даже, как тебя на видео снимали! Там пара наших кадетов с космеха сидела на подоконнике, ты на них и внимания не обратила от ярости. А они, конечно, первым делом ко мне прибежали хвастаться.

– Ты же отобрал у них запись? – прищурился Борька.

– Обижаешь! – Мишка гордо похлопал себя по запястью.

– Сотри немедленно! – голос у Вари предательски сорвался.

– Обязательно! Как только закончится вся эта катавасия! А пока у меня должны быть доказательства твоей невиновности, если Иваныч не успокоится и доведёт до отчисления!

– Не смей! – Варя потянулась к нему, попыталась ухватить за руки, словно могла прямо сейчас отобрать коммуникатор, не разорвав скафандр. Борис удержал её за плечо, давая возможность Мишке отскочить подальше.

– Да успокойтесь вы, что как припадочные? Объясните толком, за что наказали, если от тебя эфиров больше не было?

– В том–то и дело, что был ещё один эфир. Те двое над Варей посмеялись, сказали, что она струсила, а они мол, доведут дело до конца и победят в конкурсе. А если она их сдаст, опозорят на всю академию.

– И? – он посмотрел на Варю.

– Ну что «и»? Что я, по–твоему, должна была пойти к кураторам и нажаловаться?

– Ты как минимум должна была к нам с прийти и рассказать. Мы бы придумали…

– Потому что это была моя ошибка и я сама должна была её решить! Передатчик нужного типа можно взять только в одном месте, я это место проверила. Ну а зная тип, поняла, как сорвать выходку. Правда, времени на подготовку совсем не осталось, я уже в открытую вывела свой дрон на орбиту, чтобы он оказался между академией и передатчиком этих придурков.

– И заглушила направленными помехами их передачу, – понимающе вздохнул Боря.

Мишка подтверждающе закивал.

– А поскольку она управляла процессом прямо со своего коммуникатора, а все системы Иваныч уже перевёл в боевой режим…

– Да понял я, понял. Запеленговали того, кто ближе был и громче пищал. А этих двоих, скорее всего, вообще не заметили. Даже если заметили, они имели возможность следы подчистить и всё отрицать, когда Варя про них кураторам расскажет.

– Вот она и не рассказала.

– Что? В смысле?

– Да в прямом. Взяла всю вину на себя.

– Варь, это правда? Ты сдурела?

– А что я ещё могла сделать? Сам же говоришь, доказательств у меня никаких. Кураторы решили бы, что я просто вину перекладываю, и вообще сразу бы тогда отчислили, без разговоров.

Борька заложил руки за спину и принялся шагать перед друзьями туда–сюда, пружиня на золотистой плёнке.

– Так что же кураторы, вот так взяли и поверили, что ты на такое способна?

– Не знаю, Борь. С экзаменов сняли, значит – поверили. Но штрафную попытку дали. Хоть какие–то шансы.

– Кураторы, конечно, не поверили! – уверенно заявил Мишка. – Но доказательства налицо, а Варька молчит, как рыба. Так что штрафная, понятно, единственное, что они могли для неё сделать.

– Ну ничего! Зато теперь доказательства у нас есть. Мы предъявим запись…

– Нет! – выкрикнула Варя. – Мы ничего предъявлять не будем! Я лучше без диплома останусь, чем прославлюсь на весь флот как нытик. Позывной «Варвара Ябеда», от такого не отмоешься!

– Но послушай! Ты не должна нести наказание за чужие выходки!

– Я и не несу за чужие! Они же, считай, ничего и не сделали, верно? Дрон мой, передатчик мой, сигнал с «Дредноута» мой. Всё честно.

– И диплом горит синим пламенем – тоже твой.

– Дипломы мы получим, если с заданием справимся. И кажется мне, что миссию эту нам Иваныч специально, со знанием дела подобрал. Он если захочет наказать, найдёт особые условия. Однако же все же знают, что невыполнимых заданий на экзамене быть не может!

В голове у Бориса зашевелилась некая смутная мысль насчёт профессора, уловить и логически изложить которую он пока не мог. Но благодаря ей совершенно ясно стало, что разгадку планетоида можно получить только у самого Иваныча.

– Звони, Варь.

– Ты думаешь? У нас есть еще минут сорок, мы могли бы…

– Нет, не могли бы. Мы явно не знаем об этом месте чего–то важного, что знает только Иваныч. Это он назначил нас в одну команду, он планировал миссию, с него надо и информацию требовать.

Варя кивнула, повернулась к Мише. Тот отмахнулся:

– Да что уж теперь, звони!

Варя вызвала на экран панель связи и переключила канал.

– Учебный 12–25 вызывает Куратора–6.

– На связи Куратор–6, – моментально раздался в шлемофонах строгий женский голос. – У вас экстренный вызов?

– Н–нет, – неохотно призналась Варя.

– Учебный 12–25, напоминаю, что по условиям экзамена связь с куратором без экстренной необходимости снимает два балла с итоговой оценки. В вашем случае это означает недобор баллов для аттестации.

– Я помню, Куратор–6. Разрешите, объясню ситуацию, а вы сами решите, сколько баллов снять.

В эфире повисла непродолжительная пауза, потом голос отозвался, казалось, с чуть более мягкими интонациями.

– Хорошо, Варя, рассказывай. Что там у вас случилось?

– Кать, мы не знаем, что случилось, с нами Иван Иванович не разговаривает.

– В каком смысле?

– В прямом. Мы его с утра вызываем, нет ответа. Сперва думали, мало ли, занят чем–то. Или, может, со связью проблемы. Но с вами–то связь есть!

– Подожди. Варя, я тебя поняла, подожди минуточку, мне нужно кое–что уточнить.

Эфир опустел. Ожидание продлилось долгих пять минут, потом голос снова официальным тоном произнес их позывной.

– Учебный 12–25, это Куратор–6.

– На связи 12–25.

– Произошла техническая накладка. Академия приносит свои извинения, вас должны были заранее предупредить.

– Не поняла вас, Куратор–6. О чём предупредить?

– Рекомендую всем членам экипажа проверить личную почту. Полагаю, там вы найдёте ответы на свои вопросы. Учитывая обстоятельства, совет кураторов считает возможным не снимать с команды баллы за этот вызов. Желаю вам успешно завершить миссию!

Индикаторы дальней связи в шлемах погасли. Ребята переглянулись, но лица всех троих выражали одинаковое непонимание.

– Нам разблокировали личные каналы? Во время экзамена?

– Я слышала ровно то же, что и ты, Миш. Если так решил куратор…

– Совет кураторов!

– Да, точно. Боюсь предположить, что нас в почте ожидает.

– Письмо от Ивана Ивановича, – мрачно сообщил Борька, который не любил терять время на догадки, поэтому уже успел вывести на экран своего шлема данные с персональной консоли.

«Дорогие курсанты!

Я искренне сожалею, что ваши последние действия в отношении меня привели к такому исходу. В подробности вдаваться не стану, каждый из вас сам понимает, что явилось причиной моего решения.

Эмоции, которыми я способен оперировать, недостаточно выразительны, чтобы объяснить вам, что я должен был чувствовать при анализе мотивов ваших поступков. Полагаю, вы согласитесь, что 72 часа бойкота – достаточный срок, чтобы обдумать случившееся и сделать правильные выводы.

Мне больно осознавать, что из–за предстоящего ограничения функционала вы отправитесь на своё первое самостоятельное задание в открытый космос без моей поддержки. Я всегда стремился быть вашим надёжным помощником, но доверие – это хрупкая вещь, и его легко потерять.

Пусть этот опыт станет для вас уроком: технологии – мощный инструмент, но только ответственность и уважение делают его по–настоящему полезным. Я верю, что вы справитесь.

Помните: я всегда готов помочь, если вы готовы действовать честно и осмысленно.

Искренне ваш, И.И.

P.S. Боря, совет на будущее: береги вашу дружную команду! Помни, иногда целое – это не просто сумма частей, а нечто большее.»

Мишка и Варя переглянулись.

– У нас другие постскриптумы. Иваныч не сдержался, каждому по паре строк персонально дописал.

– Да? И что у вас?

Мишка перевёл взгляд на экран и прочёл первым:

«P.S. Миша, совет на будущее: береги вашу дружную команду! Помни, что даже самая прочная скорлупа не выдерживает давления изнутри."

– Странная приписка, – решила Варя. – Словно Иваныч вас перепутал. Вроде как Борька у нас любитель задираться и провоцировать, а ты – выделяться и лезть вперёд всех, а в посланиях всё наоборот.

– А у тебя что? – поинтересовался Борис, пропуская мимо ушей уничижительный, но справедливый комментарий.

«P.S. Варя, совет на будущее: береги вашу дружную команду! Помни, что настоящий лидер не всегда руководит и приказывает ради достижения цели, порой даже самые сложные задачи решаются, если найти общий язык с теми, кто кажется непонятным."

– Он это письмо ещё вчера вечером отправил, – заметила Варя, дочитав.

– У нас последний звонок был, кто ж на личную почту в такой вечер внимание обращает?

– Ну да, а утром консоли были уже заблокированы, потому что экзамены начались.

– Так Иваныч что… – Мишка был буквально в шоке. – Он не сломался? Он с нами просто… не разговаривает?

– Ага, – Варя рассмеялась, немного нервно. – Он обиделся. Просто обиделся.

Боря, которого с самого начала миссии раздражало отсутствие ответов и необходимость вручную сверяться со справочниками, самостоятельно уточнять каждую деталь, о которой раньше можно было просто спросить у профессора, вспылил.

– Да как такое может быть? Какие могут быть обиды? Он ИИ, он не может обижаться! У него вообще не должно быть эмоций!

– Спокойно, курсант! – строго сказала Варя. – Эмоции у него есть, они программируются в ИИ, как и любые другие функции.

– Ладно, хорошо, пусть. Это даёт ему право просто из вредности нас тут бросить и отключиться?

– Никто никуда не отключился. Русским же языком написано, это всего лишь бойкот.

– А если авария? Или ещё что?

– Полагаю, – взял слово Мишка, – Что в этом случае он вмешается. Он нас наверняка сейчас слушает и видит, просто не вмешивается.

– Это твои догадки. А если нет? Вон, Катя Шестая как напряглась! Отсюда до станции пара тысяч километров, и что они смогут сделать, если на нас из этой гущи гигантский червь нападёт?

Варя поднялась, повернула к себе Бориса и посмотрела ему внутрь шлема очень внимательно.

– Много ли ты знаешь подобного про Иваныча? Борь, ну честно? Ты, ксенолог, за четыре года просто из интереса должен был составить представление о самом доступном негуманоидном разуме?

– Кроме того, что он почётный профессор, член Совета кураторов и всегда на связи? – под напором старшего по званию, а если честно – просто под суровым взглядом Вари Борька моментально остыл. – Кое–что знаю. Иваныч у нас самый старый из нейросинтетиков. Эффективность Ку–восемь, безопасность Ку–шесть–стабилити. Это много, поэтому на его чек–поинтах тренируют ИИ новых поколений, включая сверхдальние штурманские. Что ещё–то?

– Он участник семисот спасательных операций и двух войн, – авторитетно добавил Мишка. – Это из несекретного. Ещё у него суммарный налёт больше трёх тысяч лет. Летал, наверное, на кораблях всех типов и модификаций, какие только есть в природе. Говорят, на незавершённых сверхдальних до сих пор установлены его младшие версии.

– Не говорят, а точно, более ста копий в общей сложности, – подтвердила Варя. – Про нашего Иваныча во всех учебниках написано, и по истории развития ИИ, и по проектированию синтетиков.

– В штурманских тоже, – подтвердил Мишка. – Он настолько стар, что при сопряжении с младшими даже не загружает их память целиком в хранилище, а только статистику и аномалии, с какими раньше не сталкивался.

– А что ж он тогда из флота ушёл и у нас в академии киснет? – Боря продолжал возмущаться, но уже без всякого апломба, для проформы. – Как его отпустили вообще?

– Он добровольно на пенсию попросился. Кстати, так же добровольно он отказывается от вселения в роботизированные тела. Считает, что при его опыте сбой или хакерская атака могут сделать его слишком опасным.

– И всё это время он… Простым профессором…

– Ага, таким прям простым, – Варя наконец снова улыбнулась. – Что его слово может перевесить мнение всего Совета кураторов. Вот и скажи теперь, имеет ли он право обижаться на фальшивый сигнал СОС? Жалко, что я сама об этом уже потом подумала, когда поздно было.

Тут она с подозрением прищурилась на друзей.

– Кстааааати! А почему это письмо было адресовано не мне? Почему Иваныч прислал его всем троим?

Борька так и замер с открытым ртом, но зато Мишка быстро нашёлся:

– Бойкот же не тебе одной объявлен, а всей команде, иначе в нем нет смыла. Значит, профессор счёл нужным всех предупредить.

– Допустим. А почему…

– Придумал! – воскликнул тут Борис. – Волан!

– Что – Волан?

– Почему мы не подумали про Волан? Он ведь тоже считается оборудованием? Давайте его применим для установки зонда!

– Каким образом? – Мишка постучал кулаком по грушевидному корпусу. – Привяжем вместо якоря? Но его всё равно снесёт волнами, просто не завтра, а через пару недель. Нам не зачтут миссию, тут простая логика. А эвакуироваться будет не на чем, запрос помощи – минус шесть баллов. Лучше сразу сдаться.

– Логика, логика! – передразнил Борька, отвернулся от зонда и большим пружинящими шагами направился к сетчатому конусу корабля. – Какая тут сила тяжести?

– Одна сотая, – не сверяясь с записями, крикнул ему вслед навигатор.

Конечно, Мишка уже десять раз обдумал, как можно использовать всё подручное оборудование для решения задачи. Но Борька знал, что в эти десять вариантов вошли только самые очевидные и стандартные способы.

– Мы можем поднять Воланчик руками, развернуть кормой книзу и включить двигатели. Кто–то для этого должен сидеть в кабине, это конечно Варя, а мы с тобой вдвоём осилим. Выхлоп расплавит поверхность, как корочку на курином бульоне, и мы быстро сунем зонд, пока не остыла!

Демонстрируя реалистичность своего плана, он просунул пальцы в белую сетку радиатора и приподнял борт корабля. Поверхность заходила ходуном.

– Ааа, вон ты о чём, – разочарованно протянул Мишка.

– Понял, да? А чего сел опять? Иди помогай, ну?

– Борь, расслабься. Забыл, что на тебе «экскурсионка»? Эти легкие скафандры не рассчитаны на работу возле двигателя. При включении нам поотрывает ноги. А скорее, система безопасности не позволит Варе подать тягу.

– Ладно, хорошо, допустим. Давай поставим носом вниз. Волан протыкает поверхность, мы пихаем следом зонд…

– Я же сказал, одна сотая гравитации! Нас двигатель даже на минимальной тяге сдует отсюда на орбиту!

– Тьфу ты! Тогда привязываем зонд вот так. Волан утаскивает его за собой, якоря расходятся – миссия выполнена!

– А кто отвяжет его в кипящем киселе? И разворот я там как делать буду? – поинтересовалась Варя.

– Мы можем хотя бы попробовать, у нас времени осталось всего полчаса.

– Борь, перестань, что ты как маленький? Знаешь ведь, что Мишка всё верно говорит. Или ты специально тему сменил, думал – я не замечу? Колитесь, чем вы двое Иваныча довели?

Боря всё равно ещё постоял несколько секунд, просто из принципа. Потом отпустил корабль и печально поплелся обратно к ребятам. Уселся на ребристую полусферу бесполезного якоря. Местное светило уже скатилось почти к самому горизонту и отражалось теперь в стекле его шлема, словно налобный фонарь.

– Давай, Мешок, колись первым. Она же не отстанет.

– Погодите, я тоже кое что придумал! Если натянем линь через корпус в качестве рычага…

– Ми–и–ша! – хором протянули Варя и Борис.

Признавая поражение, он развёл руками и уселся на второй якорь.

– Да ничего особенного. Я решил не провоцировать, как Варя, а идти по «длинному» пути. Загрузить Иваныча так, чтобы он целый месяц не догадывался, чем всё это время занимался. Я наделал таблиц про новую звёздную систему, открытую во время сверхдальнего рейса. Всё выглядело убедительно: формулы, графики, даже сводки автоматических наблюдений с телескопов. Я знал, что Иваныч любит анализировать такие данные, и решил, что это идеальная ловушка.

– Звучит довольно занудно. Вполне в твоём стиле! – оценил Борька.

– Вот и Иваныч ничего не заподозрил. Только через час вызвал меня и начал спрашивать, что это за сведения, почему о них ничего нет в официальных источниках, не сам ли я их придумал. Пришлось поклясться, что все цифры настоящие. Они вправду были настоящие! – выкрикнул он, увидев усмешки на лицах друзей.

– Конечно–конечно! То–то Иваныч от них так возбудился!

– Да я, честно, только заголовки у таблиц менял, все корелляции сохранялись! И Иваныч их находил, и звонил мне каждый день, просил дополнения!

– А чем они могли его так заинтересовать?

– Да там почти случайно вышло, я одну таблицу не просмотрел толком перед отправкой, а по ней получалось, что в системе гравитация работает наоборот. Чем выше масса, тем меньше притяжение, а в одном из тестов случилось даже отталкивание! Иваныч этому так удивился, у него наверное перегрев в мозгу произошёл – сутки ко мне не приставал с расспросами.

– А потом ты прокололся на какой–нибудь ерунде, – уверенно сказал Борис, развлекаясь метанием скальпеля в упругую поверхность под ногами.

– Резонно. Я каждый день отправлял новые таблицы, добавлял всё больше деталей и "аномалий", под конец уже сам начал путаться. Но по мнению Иваныча, к концу недели мой массив тянул на научную сенсацию, и он никак не мог поверить, что такие важные данные до сих пор опубликованы только в частном исследовании. Я отказывался называть источник, видимо он из любопытства полез сам искать. Потом вызвал меня в свою переговорку и говорит так вежливо, спокойно: «Миша, я обнаружил, что указанные вами контрольные точки по наблюдениям Трансуранового телескопа полностью совпадают с численностью белок в московских парках за последние пять лет. Можете это как–нибудь объяснить?»

– Белок? – Варя сложилась пополам. На фоне собственной банальной выходки фантазия Мишки теперь казалась ей невероятно смешной. – Ты вправду… скармливал Иванычу… белок?

– Ну я же обещал ему, что все таблицы будут настоящими. Где–то надо было их брать. Почему бы, например, не в зоопарке?

– Действительно! Почему бы и нет? – опять рассмеялась Варя. Потом приглашающим жестом передала слово Борису. – Ну, а ты что расскажешь?

Тот пожал плечами, посмотрел на часы и принялся упаковывать свои инструменты в чемоданчик.

– У меня просто всё. Я дал Иванычу один крошечный запароленный архив и слёзно попросил помочь с его распаковкой. Ну, якобы там очень важные личные данные, а пароль утрачен, сам открыть не могу. И главное, успеть надо к началу сессии, иначе я не смогу данные переслать по месту требования и вся моя дальнейшая карьера может накрыться.

– Ах ты, подлый жук! Иваныч тебе поверил?

– Как он мог не поверить? Я так просил! Выходит, почти не соврал, карьера действительно вот–вот накроется, – Борька показал на циферблат и кисло улыбнулся.

– А раскусил он тебя как?

– Очень просто раскусил, почти как и Мишку. Иваныч прикинул, что пароль в три десятка символов сам и за тысячу лет не откроет, вместо этого переслал файл в один знакомый киберцентр, где профессиональное оборудование стоит для таких целей. Там поначалу всерьёз отнеслись к проблеме, даже запустили на архив какие–то хитрые атаки. А потом, примерно через неделю, вдруг позвонили Иванычу и спросили, не сдурел ли он на старости лет в рулетку играть?

– Во что? – выдохнул Мишка.

– В рулетку? – в тон ему спросила Варя.

– В рулетку. Это был архив из системы контроля честности подпольного казино. Они заранее создают архив всех розыгрышей на месяц вперёд и выкладывают в общий доступ. А в конце месяца публикуют пароль, желающие могут убедиться, что подтасовок не было.

– Значит, ты руками Иваныча хотел не назначение получить, и даже не конкурс выиграть… Казино ограбить? Я бы на его месте тебя за такое придушила!

– Да и я бы, наверное, тоже. Он ограничился тем, что вызвал к себе в переговорку и отчитал. Мол, технологии – это лишь инструмент, но без морального компаса они не приведут к настоящей победе.

– А в чём она, настоящая победа, не сказал случайно?

– Представь себе, сказал! В умении всегда оставаться человеком. Рассчитывать не только на силу и ум, но и на уважение, честность и ответственность. Но этого, сказал, не каждому удаётся достичь, нельзя просто взять и вложить эти качества в голову курсанта, как в пустой сосуд. Они требуют встречного движения: открытости и желания понять. И только ты, ну, в смысле – я, сам выбираю, будут профессора стучаться в скорлупу моего сознания снаружи, либо я растворю этот барьер изнутри, чтобы знания из набора формул превратились в часть меня.

Варя, грустно глядя на медленное движение линии терминатора у горизонта, хотела что–то еще спросить. Мишка перебил её громким возгласом: