Лена услышала знакомый голос рядом. Она повернула голову. Её отец и правда стоял у стёкол и смотрел на то, как механик осматривал самолёт. Девушка тихо подошла и тоже начала смотреть на эту картину. Мужчина в рабочей униформе лениво ходил под огромной махиной, неохотно заглядывая в определённо нужные по плану места, трогая ещё реже.
– А подкрылки? Подкрылки забыл, дурак! Понаберут же…
Механик просто прошёл мимо крыльев, начав осматривать носовую часть.
– Из-за таких как ты мы и дохнем…
– Пап?
Мужчина обернулся. Его лицо с раздражённого переменилось на слегка осуждающее, но в то же время понимающее.
– Прости, ладно? – сказала Лена, открывая руки для объятья.
Отец лишь плюнул и отмахнулся. Обниматься он не любил, был человеком серьёзным.
– Простил уже, все простили…
– Нет, не простил.
– Не неси чуш, я никогда врать не буду… – сказал мужчина, повернувшись к стеклу, – Ну посмотри, что этот осталоп делает!
Лена слегка ухмыльнулась. Её знакомый сварливый папа, который больше выглядел как любая мелкая собачонка чем суровый бульдог, когда злился. Да, она тоже видела всё то, что делал механик, тоже видела все его ошибки, тоже злилась, но никак этого не показывала. Удивительно, что ни один человек вокруг не обернулся на этот бесконечный монолог. Видимо все привыкли к таким «папам». Лена хотела поговорить больше, но понимала, что её отец был слишком обижен для того, чтобы вести, как он их называл, «ненужные светские разговоры». Простил – простил, не простил – не простил. Вроде человек слова, но Лена чувствовала, что у него где-то внутри скоплена целая куча таких мелких обид. Да, он не был обидчивым человеком, но и явно изредка проявлял свою истинную злопамятность. Все сказанные в сердцах слова, все язвительные комментарии и поправки. Где-то внутри, там, куда дойти не мог никто…
– Ты знаешь, что такое глиссада? – сказал отец так, будто это был какой-то урок в школе.
– Знаю, ты тысячу раз уже об этой глиссаде рассказываешь…
– Ещё раз скажу.
Спорить с ним не было смысла. Он всегда оказывался прав, всегда его правда побеждала, даже если потом оказывалось, что он всё же ошибался.
– Глиссада – это траектория полёта летательного аппарата, при которой он снижается, заходя на посадку! – говорил мужчина выученный наизусть термин.
– И что? – сказала девушка, уже понимая, к чему всё шло.
– Подкрылки – крылья птицы. Одно сломается – она не полетит. Здесь абсолютно также! Сломается подкрылка – самолёт по глиссаде пойдёт и рухнет! Просто в овраг, рухнет и всё! Все помрут, все погибнут! А я ведь говорю…
Дальше девушка не слушала. Она пристально смотрела на механика. Что-то с ним было не так… Его осанка, его движения, его лицо… Все было… подозрительно неестественным. Тут она увидела, как с него на землю капнула чёрная жидкость. Глаза её расширились, сама она замерла в ужасе.
– …А дальше хуже! Так самолёт просто взорвётся в воздухе! А осколки? Полетят вниз как миленькие! И ещё…
– Да. – кратко сказала дочь, наблюдая за тем, как механик просто ушёл, махнув кому-то рукой. Что это было? Ей… Всё это наверняка кажется, другого варианта просто не может быть.
– Полетим на рухляди! Там и подохнем, как свиньи резаные… – продолжал причитать мужчина.
– Не подохнем, от одной оплошности самолёт не рухнет. – наконец попыталась переубедить отца девушка.
Он посмотрел на неё строго.
– Это мир гниёт. Мне ещё говорили, что я как плесень в гараже сижу! Посмотри на них, вот настоящая плесень! – крикнул мужчина и оставил девушку одну с напряжением у стекла.
Лена продолжала смотреть в окно. Та капелька на асфальте, казалось, начинала разрастаться. Прямо как во сне это создание тонкими ниточками перебегало с места на место, определённо желая найти свою жертву. Девушка сняла очки и протёрла их, после снова всмотрелась… Ничего не было, она просто устала, сильно устала…
Как видения сошлись на нет, Лена обернулась. Её отец сидел поникшим на скамье для ожидания. Девушка медленно подошла. Повисло неловкое молчание. Начинать диалог первой ей было сложно, но она понимала, что если не сейчас, то никогда.
– Я… не хотела.
– Ты могла сказать. – противопоставил отец, даже не взглянув на дочь.
– Я бы сказала, как только он сделал предложение.
Снова повисла неловкая тишина. Они вдвоём не знали, как оправдать свои точки зрения.
– Я бы был не против, если бы ты сказала сразу. – заявил отец строго.
Разговор совсем не шёл. Лена подняла взгляд и всмотрелась в прекрасный пейзаж. Наверное, она просто не хотела подставлять себя своими же ошибками.
– Ты говорила, что он просто твой издатель.
– Он и есть. – коротко ответила дочь, продолжая смотреть в пустоту.
– И? Я должен этому обрадоваться? – слегка повысил голос отец, – я терпел его все эти чёртовы обеды и ужины, а теперь должен терпеть его всю мою оставшуюся…
Отец резко замолчал и проронил слезу. Лена посмотрела на него искоса.
– Он хороший человек, его просто раздражает ваше отношение. Если бы вы с мамой не вели себя как выродки, вы бы может и увидели его хорошую сторону.
Снова повисла неловкая тишина. Лена почувствовала стыд, будто она сделала что-то противозаконное. Раздался мелодичный звук, из громкоговорителя раздался приятный голос диктора, сопровождавшийся странным усиливающимся шипением и помехами.
«Авиакомпания… А-А… Э-Эйрлайнс… приносит свои… за предоставленные неудобства… Просим…»
Лена внимательно вслушивалась. Её смущало то, что голос диктора казался не роботизированным, а реальным. Будто все оповещения озвучивались вручную. Ещё в прошлый раз она заметила, как чётко и без запинок был сказан номер рейса, сейчас всё было ещё страннее. Она повернулась к отцу и поняла, что сейчас ему точно не до этого.
– Ну… Сейчас ведь я рассказала, правда? Мне очень, очень жаль, пап…
Отец повернулся к дочери и обнял её.
– Думаю, я никак не смогу тебя переубедить. Вся в меня… – сказал он с улыбкой, хлопая по спине, – Счастья вам…
– Я знала что ты поймёшь, пап…
Девушка чувствовала, как её отец смягчался и добрел. На сердце ей было приятно. Получала бы она такие эмоции каждый раз, как говорила с ним – они бы стали намного ближе, чем сейчас… Не в этом мире, конечно.
– Правда не думаю, что он захочет с тобой разговаривать после вчерашнего. А Настя вообще тебя на части разорвёт… Кстати, почему она вчера вообще пришла к нам домой?
– Долгая история. – холодно ответила дочь.
Она понимала, что хуже отца по характеру могла быть только сестра Ильи. Капризная и недоверчивая, как маленький обиженный ребёнок. Она всегда любила всё портить и, сказать честно, кажется не считала Лену достойной своего брата. Вечные просьбы… правильнее сказать, требования… пререкания, споры, скандалы, сплетни со всеми её знакомыми. Как подобраться к такому человеку? Только через детей.
– Ты выглядишь усталой… Поспи, за меня не беспокойся… Я буду рядом…
– Спасибо, пап…– Коротко сказала Лена, откидывая голову и вслушиваясь.
Вокруг были звуки каблуков, но не женских, мужских. Было слышно, что ботинки преимущественно новые. Пилоты? Бизнесмены? Лена задумалась, почему она так поверхностно изучает звуки, ведь в мужских ботинках могут быть не только мужчины. Не все женщины здесь носят каблуки, но различать их по звонким звукам всегда считалось для Лены каким-то фурором. Ей казалось, что шаги вокруг неё ускорялись, будто люди начали ходить быстрее. Что-то случилось? Лене не хотелось открывать глаза. Она погружалась в сон, полный волнения и… яда.
ГЛАВА 4. Папа
Поздний вечер. Лена открыла глаза и посмотрела на гаечный ключ, который с трудом держали её слабые руки. Это был папин гараж, который она уже начинала ненавидеть. Запах сырой земли, плесень по углам, которую отец, казалось, и не собирался замечать, наполовину сгнившие коробки с инструментами и, конечно же, целая «библиотека» журналов по механике, сложенная в аккуратную кучу в углу.
– Держишь? Ты держи, держи, а то как хлопнет шланг… Масло по всему гаражу растечётся…
Девочка с лёгким испугом посмотрела на железную пасть. «Жигуль» смотрел на неё со странным голодом, будто хотел съесть, а она совала ему свою голову прямо в пасть. Отец побежал в другую часть гаража за инструментами, пока девочка уже теряла силы. Тусклая лампочка над ней мерцала с неким предупреждением, изредка затухая совсем. Что-то недружелюбное крылось в этой жуткой обители. Тени смотрели на неё с интересом, желали разорвать её на части, раскромсать, убить в конце концов! Она слышала мелкие звонкие звуки откуда-то из темноты, куда побежал папа. Что он там так долго? Рука медленно начала соскальзывать, для девочки сбывалось предсказание отца.
– Пап, быстрее…
Руки еле держались. Внезапно из темноты раздался грохот, рассыпалось что-то мелкое, кажется, винты. Ключ выскочил из рук Лены и раздался громкий хлопок. Хлынула чёрная жидкость, прямо по ней. Но она не заканчивалась. Казалось, поток был бесконечным.
– Лен?
Девочка сначала посмотрела на пол. Нет, это не масло… Это что-то пульсировало и… кричало? В гараже раздавался тихий свист, чем-то напоминавший Лене детский крик. Она обернулась. Рядом со стеллажом стоял её отец, но что-то было не так. Руки его были… Все в плесени… Взгляд дикий, но на лице лёгкая улыбка. Он слегка усмехнулся и начал медленно подходить. Лена сделала шаг назад, но поскользнулась. В падении она ухватилась за какой-то провод, свет сразу же погас. Она упала головой в это отвратительное создание. У неё тут же началась паника, она закричала и попыталась встать, но снова поскользнулась. Она слышала. Как хлюпают мужские ботинки в поисках неё.
– Лена, не бойся, всё хорошо. – искажённо звучал мужской голос.
Девочка начала наощупь искать выход. Она помнила – он где-то за ней, но где? Лена развернулась, но тут же почувствовала чью-то мужскую руку, схватившую её за предплечье. Она закричала, но тут почувствовала, как её отец сел на колени и обнял дочь. На душе она почувствовала странное жжение, существо медленно поедало её разум. Она обняла отца в ответ и заснула.
Проснулась она в той же странной комнате со стеклянной стеной, что и в прошлом сне. Она уже поняла, кого нужно звать.
– Пап?
В ответ снова раздалась тишина. Никто не появлялся. Девушка обернулась и заметила в углу всё то же существо, только теперь оно правда выглядело как плесень, даже никак не двигалось.
– Пап! – крикнула девушка, повернувшись к стеклу.
Вскоре дверь открылась, из-за неё вышел постаревший отец, которого она удивилась увидеть после сна из детства.
– Ты уже такая взрослая… – с улыбкой сказал он, положив свою руку на стекло.
– Прости меня… – снова повторила девушка, её отец отмахнулся с улыбкой.
– Всё пройдёт… – сказал он, роняя слезу.
– Всё пройдёт… – повторила дочь, улыбаясь ему в ответ.
Она тоже заплакала, чувствуя невероятное облегчение после стольких лет молчания. Её рука сама легла на стекло, как она почувствовала тепло и свободу. Весь тот груз общения с ним, все его сожаления разбились, хоть и стреляли слегка осколками в её сердце.
– Конечно, в следующий раз лучше говорить, но… – поддразнивал отец с ухмылкой.
Девушка рассмеялась, из-за чего потекло больше слёз.
– Конечно, в следующий раз о подобном точно расскажу, ты только тоже не ври, сразу признавайся, если что-то не так… – сказала она, опустив руку, держа улыбку.
Отец внезапно изменился в лице. Что-то определённо расстроило его, он смотрел с сожалением.
– Что? – сказала дочь взволнованно, присмотревшись к его глазам внимательнее.
Радужка изменила свой цвет… Она будто… Гнила? Нет, плесневела! С его рук, прямо как моментами ранее, начала капать вязкая чёрная жидкость.
– Прости, мне нужно идти. – сказал отец, закрыв глаза руками и сбежав через дверь.
– Пап?
Она снова осталась одна, с чувством незавершённости и лёгкого страха. Комната будто давила на неё, порекала, даже ругала, может ненавидела… Она услышала странный шелест сзади. Обернувшись, она снова увидела дверь домой. Больше вариантов не было.
Тёмный коридор, за окном дождь, свет на кухне. Всё это уже было, но начало приобретать больше деталей. Она посмотрела на гардероб и увидела там три лишние куртки. Она сразу всё поняла и ринулась на кухню.
– Почему ты сразу не сказала? – разочарованно спросил отец.
Все сидели за накрытым столом, пристально всматриваясь в промокшую на улице Лену. Чем-то атмосфера вокруг ей напоминала похороны… Белая скатерть, серьёзные взгляды, дождь и она, вся в чёрном…
– Я… Хотела сказать сразу после предложения, и…
– Ври больше. – коротко прервала Настя, поглаживая свою дочь по голове.
Дальше всё как в тумане. Обиженные взгляды, язвительные слова. Она что-то говорила… Говорила что-то важное, очень важное…
«…Срочные новости! В Московской…»
Девушка снова выключила телевизор. Настя уже унесла своих детей спать, родители продолжали обсуждать, как Лене пришла идея, которую она так нагло и громко озвучила… Идея? Она забыла какая… От этой мысли все словно взорвались. Начался обиженный галдёж, Илья смотрел на неё сквозь слёзы, через несколько минут встал и ушёл. Её родители выпили по бокалу вина, уже не говоря ни единого слова, после тоже пошли спать, оставив дочь одну на кухне. Она решила пойти за отцом. Тот уже шёл в ванную, как дочь остановила его.
– Прости, я даже не…
– Потом ты пожалеешь о своём выборе… – слабым голосом прервал её он.
Он отодвинул Лену и хлопнул дверью, обозначив конец диалога. Девушка почувствовала лёгкую обиду и разочарование во всех людях вокруг, но больше в самой себе. Она почувствовала странную боль в голове и схватилась обеими руками, засыпая.
Нет, и не так тоже! Всё было абсолютно иначе, так быть точно не могло!
Девушка снова проснулась в комнате со стеклянной стеной, но уже не хотела бороться. Она просто села у стены и смотрела в угол, на то, как существо снова медленно разрасталось по комнате. Девушка просто закрыла лицо руками, начиная медленно сдаваться. Она снова почувствовала дрожь и холод, но это е мало волновало. Волновал её больше неразборчивый шёпот, который доносился, кажется, отовсюду. Она открыла лицо и поняла, что делать этого не стоило. Из чёрной плесени торчали чьи-то знакомые глаза, которые она никак не могла вспомнить. Они сверкали при свете лампы и смотрели прямо на неё, непонятно, осуждая или сожалея. Она попыталась сделать что-то, дёрнула ногой, но плесень обрастала её только сильнее. Её клонило в сон, но она боролась, пытаясь выбраться из ловушки. Было слишком поздно. Вскоре, сон победил, и она заснула, теперь обладая настоящей целью.
– Слишком поздно. Ты очень сильно опоздала…
ГЛАВА 5. Концерт
Девушка проснулась… Но не в аэропорту? Она была дома. Её стол, её компьютер, на нём открыт чистый документ, в котором она так и не могла начать писать книгу, весь её хлам на столе, на полу, на кровати… Да, она дома, но что она здесь делает? На часах было 14:55, для Лены уже, можно сказать, вечер. Её странный режим не смущал, ведь ложится в шесть и просыпаться в два часа ночи – малая жертва для истинной музы. Конечно, из-за темноты на улице сонливость всё равно проявляла себя, но не так, как могла бы, если девушка ложилась как все нормальые люди, правда? Ей нужна была чашечка чашечка крепкого кофе, тогда она точно сможет проснуться! Она встала и поплелась на кухню. Что-то изменилось… Весь кухонный стол был усыпан газетами. Их сюжеты она помнила и перечитывать точно не хотела, но… Что они делают именно здесь? Включилась кофеварка и квартиру заполнил неприятный визжащий звук, подающий какой-то неприятный сигнал в мозг. Прошло минут десять, наконец кружка горячего напитка, чёрного от своей крепости, стояла перед уставшей писательницей. Она отпивала мелкими глоточками, боясь обжечься, но кофе ей казался холодным.
– Совсем забарахлила… – тихо себе под нос буркнула девушка, всматриваясь в картину на стене.
Винсент Ван Гог, «Спальня в Арле»… Смешно, ведь она даже не помнила, когда повешала её сюда… Или это сделала не она? Тут ей вспомнились слова матери о вреде недосыпа и переутомления… Смешно, ведь она всегда недосыпала и переутомлялась.
– Возможно, мне нужно перестать пить кофе… – сказала она с ухмылкой и сделала глоток, посмотрев в окно.
Сделает она это завтра… Или послезавтра… А может через месяц… Сказать правду, она никогда не сделает даже этого. Её голова слишком устала для того, чтобы понять, что она делает не так. Её взгляд снова упал на газеты и, кажется, кофе в животе забурлило. Девушку слегка начало тошнить, но она через силу вернула кофе обратно, после встала и начала собирать весь мусор со стола.
– Не сегодня.
Собрав газеты, она смяла их и выкинула в мусорку, слегка ухмыльнувшись. Тут она удивлённо услышала, как прозвонил будильник. Зайдя в спальник она посмотрела на время. На электронном дисплее было 23:59… Но… На других часах же…
– Хорошо, что не ночью… – сказала Лена, взяв часы и отключив их.
Таймер ей был не нужен, она и сама хорошо вставала, даже раньше положенного. Ну, если сердце и голова приведены в порядок, то можно садиться за работу! В чем заключалась работа? Ну… Сесть за компьютер и начать выдумывать хороший сюжет и красивое название к нему… Только почему-то это у неё не получалось уже несколько лет… Самое главное – деятельность, всё остальное придёт само! Чтобы стало немного полегче, нужно включить музыку и порисовать… Лена взяла телефон и включила музыку, после достала из принтера листочек бумаги, положила на стол и взяла ручку. Это, как бы, тоже была своеобразная игра. Нарисовать то, о чём думаешь, но не отрывать ручку от бумаги и не перерисовывать. Всегда помогало успокоиться, когда под рукой были все принадлежности для рисования.
Рука пошла вверх, плавно-плавно, потом сместилась в бок, описала дугу, спустилась вниз, вернулась на линию до. Уже вырисовывается, что это голова, так… Рука пошла в центр, плавно обрисовала нос, лёгкие морщины на лбу… Внезапно, спокойная музыка сменилась на колыбельную, ту, что ей так часто пела мама чтобы успокоить. Рука дёрнулась вверх, отмечая уголок глаза, после дугой прошлась по лбу. Сердце отмеряло все подрагивания. Девушка услышала шёпот, где-то за окном. Рука дёрнулась вправо, намечая второй глаз, локоть начал наседать на бумагу, будто чтобы быстрее закончить и обернуться. Шёпот становился всё ближе и ближе, рука нервно скакала по бумаге, всё ещё не отрываясь. Линии стали более тёмными и выразительными Было время рисовать шею. Шёпот стал настолько близким, что, казалось, тот, кто шептал, уже стояла за спиной. Лена стала торопиться, и… Внезапно на шее рука дёрнулась слишком резко и порвала бумагу. Девушка тут же обернулась… Никого рядом не было… Повернувшись назад она тут же взяла телефон и остановила музыку. Сердце билось невероятно быстро, повисла мёртвая тишина. Посмотрев на лист она ужаснулась. Ручка порвала достаточно неплохой сеанс, но самое страшное то, что локтем она смазала получившееся лицо,закрыв глаза… Или покрасив их… В чёрный? Илья получился очень жутким и каким-то неправильным, но в то же время очень знакомым. Нервы девушки не выдержали и она скомкала лист, откинув его. Больше рисовать ей не хотелось.
Она встала и снова пошла на кухню. Там она снова включила кофеварку и села ждать, с опаской поглядывая в тёмный коридор. Она точно понимала, что в квартире кто-то был… Но вовсе не человек, а… Может он? Появилась ещё кружечка чёрного как смоль напитка. Она уже не разбиралась, просто взяла кружку и выпила её залпом. Сердце биться не переставало, так что оставалось только страдать.
И это… правда было в тот день? Лена начала осознавать, что вокруг что-то было не так. Вся эта внезапно появляющаяся плесень, голоса, некоторые разговоры и даже моменты… Всё было перемешано, изменено, перепутанно… Кошмары повторялись из сна в сон, а она сама просыпалась в поту… В чём дело? На неё так действует стресс, или её просто нужно поспать не десять минут, а нормальные шесть часов… А правда ли она спала всё то время, отведённое ей же на отдых?
Внезапно со стороны зала послышался звонкий звук разбитого стекла. Лене стало страшно. Она вспоминала, где лежал в тот день папин пистолет… Не удивительно, что в зале… Оружия рядом не было, но что-то в зале было. Девушка взяла со стола ножницы и медленно встала. Темнота квартиры теперь не успокаивала, а пугала. Шаг за шагом она подходила к двери своей комнаты. Лена медленно начала её открывать, пытаясь избежать скрипов. Вот и вид на дверь в зал. Она сначала медленно прошла на кухню, взяла там нож и направилась к гостиной. Сердце колотилось, по спине проходили мурашки. Наконец, с тихим скрипом, она решилась заглянуть… Никого и ничего… Всё целое, а ей, наверное, это показалось… Это всё равно, конечно, не оставляло факта, что в квартире кто-то был… Прятался в тенях, смотрел на неё, иногда шутил над ней, издевался, чтобы свести с ума.
Она что-то забыла… В тот день было что-то ещё. Он не нападал, потому что сон ещё не заканчивался.
Близился вечер, на улице темнело, теперь свет из окон точно не мог спасти. В квартире становилось ещё тоскливее и страшнее. Когда она была маленькой, здесь пахло мамиными духами и немного машинным маслом, теперь здесь пахло сырой землёй и плесенью… Она так давно не убиралась… Может, сейчас стоит заняться именно этим? Не хотелось. Тело было расплывшимся, мягким и слабым. Не хотелось даже выходить из комнаты, а уж двигать что-то и смотреть на верхние полки подавно. В душе тоже был какой-то беспорядок, хотя у девушки в голове, казалось, была только идея отвлечь себя от написания книги. Так, что же осталось ещё из давно отложенных невыполненных задач? Казалось, на вечернее время было записано какое-то мероприятие… Но если и было записано, то как она могла о нём забыть? Что же это было? Кажется, банкет перемешанный с концертом и конкурсом… Нет… У Леры ведь сегодня первое большое сольное выступление… Оно было… в Доме Музыки, точно, такое большое здание! Леру будто окатило холодной водой. Из тёмных углов квартиры раздалось осуждающее шипение, но её уже не волновала плесень вокруг. Если прошлое можно изменить – она его изменит, любой ценой из возможных. Тогда она пропустила концерт, но в этом сне точно не пропустит… Девушка побежала в прихожую одеваться. Её руки уже покрывались тем существом из теней, но эти холодные ощущения перестали её волновать совсем. Не смотреться в зеркало, там сейчас уж точно хорошей картины не будет… Не получилось, она застыла, увидев отражение в металлической ручке входной двери. Её череп будто был пробит каким-то тяжёлым предметом, но вытекала из него не кровь, а та же плесень, что была снаружи. Это всё не настоящее, это просто шутки её сознания, плохой сон, нужно просто всё исправить, и видения исчезнут… Если это, конечно, видения… Лена открыла дверь и ринулась в подъезд, пытаясь не упасть с лестницы. Голова болела и кружилась, будто и правда было какое-то сотрясение… Двери были тяжёлыми, открывались с очень сильным трудом, каблуки были не лучшим вариантом для обуви. Метро было примерно в трёхстах метрах отсюда, недалеко, но и это расстояние нужно было пройти без происшествий. Небо, казалось, меняло свой тон. Звезды исчезали, а облака начинали плыть быстрее. Людей на улицах не было, уже близилась полночь. Вот и более оживлённая дорога, на которой, в отличие от дворов, были целые строи машин. Девушка спустилась в метро, там было на странность темно. Внезапно, свет начал слегка мерцать, на другом конце станции она увидела взрослую мужскую фигуру. Она была настолько изуродована, что определить кто это было невозможно. Ожоги по всему телу, странные переломанные конечности с торчащими костями и огромный порез на шее, от которого голова была слегка наклонена в бок. Тут Лена увидела, как с порезов мужчины стекала чёрная жидкость, чем-то похожая на плесень. Кто это, чёрт возьми? Фигура медленными шагами направлялась к Лене, пристально наблюдая за её движениями.
Прибыл поезд, долго думать не пришлось. Девушка ринулась к открывающимся дверям. Внутри никого, совсем никого! Девушка смотрела в окна вагона. Мужская фигура ускорила шаг.
«Двери закрываются. Следующая станция – «Коломенская»»
Двери не успели закрыться. Мужчина проскочил на три вагона раньше, поезд поехал. Громкий грохот и железный лязг, будто техобслуживание не проводили несколько лет, но самое страшное – плесень, начавшая прорастать из окон. Вагоны заполнялись этой странной субстанцией, окружая её. Мужская фигура продолжала медленно приближаться, оставляя за собой чёрные следы. Его глаза смотрели прям в душу, казалось, были обиженны и желали страшной мести. Вот и Коломенская, но поезд проехал мимо. Остановись он – она бы дошла пешком, но кто-то не хотел её отпускать.