Сердце по наследству(ч)

Или мы ценные пленники, и наша жизнь важна, раз так плотно и вкусно кормят, или нас откармливают…

И снова в голове вертится большими буквами вопрос: зачем?

Утолив одну потребность, настало время задуматься о другой:

– Я так понимаю, уборная там? – ткнула я пальцем в плотную грязную штору в противоположном конце камеры.

– Угу, – получила я в ответ.

Ну что ж, посмотрим, какие у нас тут удобства.

Ага, ни-ка-ких!

Зайдя за штору, я увидела дыру в полу и маленькое окошко с решеткой сверху, служившее, по-видимому, вентиляцией.

– И это все? – мой голос дрожал от шока и негодования.

– Увы, да! – с усмешкой ответила сокамерница и добавила чуть тише и грустно: – Привыкнешь.

Глава 3

Когда тебе нечем заняться, время тянется очень медленно. Мне бы сейчас мой смартфон – проверить почту, ответить на сообщения в мессенджерах и соцсетях, полистать ленту, поиграть в любимую игру, в конце концов. Или мой ноутбук, чтобы с упоением стучать по клавишам, преобразуя мысли в очередную статью.

Да-а-а, пережила похищение на собственной шкуре – великолепная получится статья, когда я вернусь домой… если вернусь…

О чем бы я ни думала, каждый раз возвращаюсь к одному и тому же вопросу: кто и зачем нас похитил?

Завтрак в этом месте не был предусмотрен, и вчерашние запасы оказались весьма кстати. В обед я попыталась разговорить мужчину, который принес нам новую корзину. Но, как меня ранее предупреждала Лена, затея провалилась: кроме одного уже известного слова, он ничего не сказал. Сегодняшний обед мало отличался от вчерашнего ужина, лишь вместо горшочка с мясом был кулёк с куриной ножкой, зажаренной на огне.

Время до ужина мы коротали за болтовней. В ответ на мою историю Лена рассказала о себе и дне похищения. Девушка оказалась актрисой одного весьма популярного сериала. И если бы у меня было время смотреть телевизор, я наверняка ее узнала бы.

Мысли снова метнулись к вопросу о причине похищения.

В случае Лены можно найти уйму мотивов: влюбленность в персонажа сериала, поклонение телевизионному кумиру или же обратное – ненависть к популярной красивой девушке, выкуп, в конце концов. Но почему здесь я?

Она тем временем рассказывала, как вместе со съемочной группой и актерским составом отмечали окончание съемок, а заодно и ее день рождения недельной давности. Почувствовав себя изрядно перебравшей, она попросила вызвать ей такси. Сев в машину и назвав адрес, она задремала на уютном заднем сиденье, а проснувшись через неизвестный промежуток времени, обнаружила, что они где-то за городом. На ее возмущение водитель остановил машину, повернулся и сдул с ладони ей в лицо какой-то мелкий цветной порошок, в глазах все закружилось, и Лена вновь погрузилась в сон. Проснулась она уже в этой камере, дни считала по приемам пищи и наблюдая в отверстие вентиляции, как свет сменяет тьму и наоборот.

Дальше мы болтали о жизни, о работе, даже обнаружили нескольких общих знакомых. За разговорами время двигалось значительно быстрее. Ужин нам принес другой мужчина, от предыдущего он не отличался ни одеждой, ни выражением лица. Только тем, что вообще не вымолвил ни слова.

Днем камера освещалась от окна, которое точно присутствовало в основном помещении, от которого нас отделяла толстая каменная кладка. А вечером нас окутывал мрак, и оставалось лишь засыпать под неспешный разговор.

Утро бесцеремонно вырвало меня из приятного сна, где я была в привычном жизненном ритме, погружена в работу. Реальность же напомнила о себе мрачным серым камнем и жесткой скамьей. Ни о каком постельном белье и речи не шло, не было даже одеяла. Я не мерзла, но спать без этого атрибута было очень некомфортно. Здесь имелся только жесткий колючий матрас, набитый соломой, и такого же рода небольшая подушка.

Завтраком нам снова служили остатки предыдущего ужина: хлеб с домашней жирной колбасой. Я уже начинала чесаться, но о том, чтобы помыться или хотя бы умыть лицо, оставалось только мечтать. Воды из кувшина едва хватало на весь день для утоления жажды. Максимум, что мы могли себе позволить – смочить полотенце и протереть руки перед едой.

Мы молча лежали, и каждая думала о своем, когда в коридоре послышались шаги, и человек был явно не один. Мы переглянулись, судя по лицу девушки, такое было впервые.

– … была так хороша! Платье она сшила сама, полгода старалась. Прекрасная вышла работа, столько кружев и бантиков! Моя милая вся светилась от счастья!

Мы наконец увидели обладательницу столь жизнерадостного голоса – это была полная женщина лет сорока пяти, среднего роста, с пышными волосами, забранными наверх под старинный чепец с завязками сзади. Одежда была такого же серо-зеленого цвета, как и у мужчин, но не такая строгая. Вместо пиджака был удобный жилет, под которым наблюдалась свободная белая блуза, вместо брюк – пышная с миллионом складок юбка, а под ней множество подъюбников до самого пола.

Сопровождал её вчерашний мужчина, приносивший ужин. Подойдя к камере, она всплеснула руками и запричитала.

– Две! Их же только две! Как же это?

– С каждым годом все труднее находить подходящих.

Дама не обратила внимания на неуверенные оправдания и продолжила нас разглядывать, ворча себе под нос.

– Красивые. – Она кивнула, удовлетворенно закончив осмотр, и повернулась к собеседнику. – Осталось два дня, пусть поторопится, иначе быть беде.

Он кивнул, молча поставил на пол фонарь и исчез в темноте коридора.

Женщина же прошла в сторону от камеры, там вдоль стены тянулся стеллаж с кухонной и хозяйственной утварью. Взяв высокое деревянное ведро, она вернулась к камере, перевернула его дном вверх и уселась прямо перед решеткой.

– Ну, девоньки, давайте знакомиться. Я – Мэль – старшая кухарка дворца и отвечаю за вас, пока вы здесь. Вы находитесь в Верхней Лориании, во дворце Годрина IV – короля царства людей.

Повисла тяжелая пауза. Видимо, эта чудачка давала нам время переварить услышанное. Но неужели она считает, что мы поверим в этот бред? На ум приходит два варианта: или мы невольно стали участницами какой-то фэнтезийной постановки, или эти люди свихнулись…