Сердце по наследству(ч)

Ирина Торн

Сердце по наследству(ч)

Пролог

Пламя в последний раз всколыхнулось и потухло. Комната погрузилась во мрак.

Я сидела на скамье, притянув колени к подбородку, и боялась пошевелиться. Пока свеча, стоявшая на столе, слабо освещала середину комнаты, казалось, ещё есть надежда. В глубине души ещё теплилась вера в спасение. Но свеча догорела, и вместе с этим ужас окончательно завладел моим разумом. Он сковал моё тело, а лёгкие будто придавило чем-то тяжёлым.

А что ещё может испытывать человек в ожидании неминуемой смерти?

А может, я всё-таки сплю, и это всего лишь кошмар? К сожалению, нет, в этом я уже успела убедиться.

А ведь неделю назад я даже и подумать не могла, что мне осталось жить всего несколько дней.

Глава 1

Большая стрелка на часах уже перевалила за одиннадцать, когда я поставила последнюю точку в статье и сохранила окончательный вариант. Отправив работу редактору, я выключила компьютер и потянулась. В большом темном кабинете мой стол освещался лишь настольной лампой.

Я люблю оставаться одна допоздна, погружаясь в работу. Когда последний из коллег покидает офис и выключает общий свет, мне кажется, что я перемещаюсь в какой-то другой мир, что всё житейское остается там, в темноте, а на этом освещенном островке жизнь движется иначе. Настает время воображения и вдохновения. Самые лучшие мои статьи были написаны в этой сказочной темноте.

Все коллеги уже привыкли, что я не тороплюсь уходить. Они уже перестали задавать вопросы или уговаривать отправиться с ними отдохнуть вечером в пятницу. Нет, я не была замкнутой, очень даже наоборот: я была общительной, со всеми приветливой, активной и веселой. Но эти вечера в пустом офисе, где тишину нарушали только тиканье часов и мерное гудение компьютера, я не готова была променять ни на что.

Даже руководство издания приняло тот факт, что мой рабочий график сместился, и позволило приходить позже, иногда даже намного позже. Ведь за два года работы здесь я – Анна Колесова – успела выбиться в ряды лучших сотрудников, получила собственную колонку и значительно подняла рейтинги журнала.

Помимо колонки, я бралась за любую дополнительную работу, могла писать на любые темы и легко осваивалась в новых для меня областях. Я никогда не отказывала в помощи коллегам, если они не укладывались в сроки или попадали в творческий ступор. Главный редактор считал меня талантливой журналисткой и всегда был уверен, что, дав мне задание, утром на почте он найдет очередной шедевр.

Я любила писать. Любила и умела, как и мой отец. Он работал в популярном издании, писал о необычных происшествиях в мире. Минусом профессии было его частое отсутствие, но зато, когда он бывал дома, никому не приходилось скучать. Из каждой поездки он привозил не только множество удивительных вещей и сувениров, но и интересные рассказы. Его повествования уносили нас в далекие страны, раскрывали быт разных народов, их жизненный уклад, традиции и, конечно же, игры.

Мы с братом обожали отца, оба мечтали пойти по его стопам.

Но когда папа погиб в аварии, возвращаясь из очередной командировки, брат изменил свое решение. Он как раз закончил школу и поступил на инженера.

Это из-за мамы. Ей часто было одиноко, когда отец отсутствовал. Да и переживаний хватало. Однажды он задержался из-за того, что подхватил какую-то инфекцию в джунглях. В другой раз слег с температурой под сорок после экспедиции по Сибири…

После похорон мама стала просить нас не оставлять ее, быть рядом.

И Женя не оставил. Сейчас они вместе с женой и сыном живут с мамой в трехкомнатной квартире родителей.

У меня с братом разница в три года. Когда школу закончила я, то все уже немного успокоились. И я решила от своей мечты не отступаться и подала документы на журфак. Хотя пришлось пообещать маме, что буду рядовым журналистом, протирающим штаны в офисе.

Пока так и выходит. После четвертого курса я устроилась на практику в неплохой журнал, где и осталась на постоянную работу, совмещая ее с последним годом учебы.

Тогда же, начав зарабатывать, я сняла приличную однушку – и самой удобнее, и комнату освободила в родительской квартире под детскую для новорожденного племянника.

Должность была неплохая, много интересной работы, теперь вот и своя колонка… Но душа рвалась в путешествия. Порой, пересматривая папины фотографии из поездок и вспоминая его рассказы, я закрывала глаза и мысленно отправлялась в дальние путешествия по неизвестным мне краям. Иногда казалось, что не здесь мое место. Я не знала где, но точно не здесь. Сердце будто бы пыталось вырваться из груди и улететь куда-то далеко-далеко, где можно быть счастливой…

Вот и сейчас я с тоской смотрела, как за окном в свете фонаря ветер играл золотыми листьями, то унося их ввысь, то бросая со всей силой вниз и ударяя о землю. Я смотрела и чувствовала себя таким же листком, одиноким и никому не нужным…

Компьютер уже давно замолк. Я решительно встала, задвинула стул, выключила лампу и, подхватив свою сумку, покинула кабинет. Лифт двигался медленно и как-то особенно недовольно гудел, будто был возмущен, что его снова потревожили в такой поздний час.

Оставив ключ перед носом у дремлющего охранника, я бесшумно выскользнула на улицу. Ночной воздух окутал лицо приятной прохладой. Хотелось вечность так стоять с закрытыми глазами и наслаждаться этой свежестью.

Мысли о работе остались за дверью офиса, а им на смену пришли размышления о подругах. Как они там после вчерашнего?

Кроме семьи, в моей жизни было еще два любимых человека – это Яна и Анжела.

С Анжелой мы учились в одном классе и все годы учебы сидели за одной партой. Яна училась не в нашей школе, зато жила в одном доме со мной. Когда нас настиг период переходного возраста, мы с Яной сблизились, я познакомила их с Анжелой, и с тех пор мы все трое не разлей вода.

Вчера мы праздновали мой день рождения. Я безрезультатно уговаривала их отложить гулянку хотя бы до пятницы, но они и слушать не захотели.

– День варенья надо праздновать день в день! – вещала Яна, а вторая подруга ей тихонечко поддакивала.

Мне пришлось смириться и позволить в восемь часов утащить меня с работы в клуб.

Идя не спеша в сторону стоянки, я сравнивала себя с подругами.

Анжи у нас была героиней любовного романа со счастливым финалом. Как втюрилась ещё во втором классе в нашего двоечника Кольку Скворцова, так и вышла за него замуж.

Сколько про него все говорили, что ничего путного из него не выйдет, что такого лентяя и на работу-то никто не возьмет. Ну, будем честными, его и не взяли, но только потому, что он свою фирму сразу после ПТУ организовал, и, спустя пять лет, местные говоруны сами к нему устраиваться идут.

После второго курса его в армию призвали. Мог бы и отсидеться ещё годик до окончания, но он не стал.

Немало парней в это время пытались за Анжелой приударить. Ведь девушка видная: золотые длинные локоны, огромные медовые глаза под густыми ресницами, выразительные губы, идеальная фигура, миниатюрный рост. Просто богиня красоты.

Но она сразу всех отшивала.

Два года к своему Коле ездила куда-то под Саратов.

Все уши нам прожужжала, какой он у неё молодец и красавец. А мы тихонечко посмеивались.

А зря! Он как вернулся, у нас челюсти так и поотвисали.

Загорел, выправил осанку, подкачался. Курить, как выяснилось, бросил.

Пока третий курс доучивался, девок за ним бегало много. Но настала его очередь всех отшивать. Для него существовала только Анжела. Она первое время подёргалась немного, но вскоре перестала обращать внимание на поклонниц Коли и их выходки.

– Потому что мы любим друг друга и доверяем, – говорила она мне.

Парень хоть и остался лентяем и оболдуем, а всё же что-то в нём переменилось. Мыслить стал широко и оригинально. Весь третий курс подрабатывал курьером, копил. А как диплом получил, закинул его подальше, а сам гаражик небольшой прикупил на окраине, инструментами обзавёлся и давай объявления по городу расклеивать об услугах автослесаря. Как ни странно, народ потихоньку пошёл. Клиентам нравилось, что цены он не задирает, сказочные поломки не придумывает, да и делает всё качественно.

Потихоньку Николай перебрался в гараж получше, взял ребят в помощь. Анжела у него всю бухгалтерию вела, во всём помогала.

Клиентская база значительно расширилась, уже серьёзные рекламные компании запускал. А полгода назад они переехали в шикарное новое здание в центре города. Там у них и гаражи, и автомойка, и магазин автозапчастей, и кафе, где посетители могут удобно подождать, пока им вернут машину. Не говоря о том, что сам Николай уже руки не марал, а разместился в современном удобном офисе. А супругу и вовсе отпустил в свободный полёт к своей мечте.

А она с детства рисовала и мечтала творить прекрасное. Но родители решили, что отличнице с красным дипломом дорога в экономику. Отучилась она два курса, выскочила замуж и институт бросила.

Какой был скандал! Родители её сначала от замужества ласково отговаривали, мол, не пара тебе этот безродный двоечник. Ну, поигралась, погуляла, теперь пора и серьёзно о будущем подумать.

Не помогло.

Тогда начали угрожать, что перестанут оплачивать её учёбу и прочие траты. Надеялись, что не решится она отказаться от привычной жизни, не потянет ведь ухажёр все её капризы.

Но дочурка всех удивила, ушла из родительской шикарной четырёхкомнатной квартиры жить к Кольке в комнатушку общежития, забрала документы из института и стала помогать ему в гараже.

Свадьбу отмечали скромно, но весело. Все друзья скинулись, так что на наряды молодым и застолье вполне хватило.

Теперь она была вознаграждена за свои подвиги идеальной жены. Она уже закончила пару курсов изобразительного искусства в столице и в ближайшее время собиралась отправиться на обучение к известному преподавателю в Штаты.

Думаю, такими и должны быть здоровые отношения между любящими людьми. Они должны не только любить, но и уважать друг друга, заботиться друг о друге и во всем друг друга поддерживать.

Яна над моими рассуждениями посмеивается, утверждая, что история Анжелы – это уникальное исключение, а в жизни так не бывает.

Несложно догадаться, что Яна еще не замужем и совсем туда не торопится. Она наслаждается жизнью, свободой и молодостью.

Работает она уже два года в крупном риелторском агентстве. Она всегда амбициозна, упряма и целеустремленна. Я уверена, что через несколько лет она или возглавит один из офисов агентства, или откроет собственную фирму.

Постоянного бойфренда у нее нет, а на отношения она смотрит свободно и не видит ничего дурного в мимолетных романах или сексе на одну ночь.

Девушка обладает русыми волосами с идеальной укладкой. Неброские черты лица с помощью макияжа она превращает в эффектные и незабываемые. Она регулярно поддерживает упругие формы с помощью фитнеса и йоги, а длинные ноги всегда подчеркивает короткими юбками (а также шортами и платьями) и высокими каблуками.

В отличие от Анжи, я не была замужем, родителям не перечила и отучилась от звонка до звонка.

От Яны же меня отличало воспитание, мировоззрение и принципы. Может быть, в нашем веке и устарело убеждение «секс только после свадьбы», но для меня оно было актуально.

Да, в двадцать один год (а именно столько мне вчера исполнилось) я была девственницей, что в современном мире не модно и весьма сложно.

Родители, конечно, не настаивали на подобном воздержании, но всячески внушали мне, что разбазаривать свою женственность и духовную целостность на мимолетных ухажеров не стоит.

***

В машине было холодно. Я решила подождать, пока печка хоть немного прогреет воздух, чтобы можно было положить руки на руль, не отморозив их. Посмотрела на себя в зеркало: в свете фонарей стоянки мои каштановые волосы отливали бронзой. Смотрелось бы красиво, если бы ветер их не растрепал. Под глазами явно проглядывали синяки – последствия вчерашнего загула и недосыпа.

Я не пользовалась косметикой так активно, как Яна, не люблю ощущение «маски» на лице. Допускаю немного теней, и то не каждый день. Ресницы у меня не такие пушистые, как у Анжелки, но весьма длинные, поэтому по праздникам пользуюсь тушью для объема. Губы у меня от природы пухлые и яркие, в связи с этим предпочитаю блеск для губ или гигиеническую помаду. Фигура не идеальная, но без лишних складок, и с выпирающими частями тела всё вполне неплохо. Рост в сто семьдесят сантиметров позволяет комфортно жить: и до высоких полок в магазине достаю, и не возвышаюсь над толпой прохожих.

Машина наконец достаточно прогрелась, чтобы можно было почти уютно чувствовать себя в салоне. Выезжая со стоянки, я весело подмигнула шлагбауму и включила радио.

Придется заехать на заправку, бак почти пустой. Надо было всё-таки заправиться по дороге на работу, теперь бы без промедлений мчалась к теплому расслабляющему душу и уютной мягкой кроватке, кроме которой меня дома никто не ждет. Живность я очень люблю, особенно кошек. У мамы живут прелестные ленивые британцы: Мусик и Василиса.

Мы с братом купили парочку маме в подарок через полгода после смерти папы. Наша попытка вытащить её из депрессии удалась. Двухмесячные малютки насыщенного шоколадного цвета с огромными темно-оранжевыми глазами покорили сердца всей семьи. Имена давала мама, поэтому по классике – Муся и Вася, но через месяц обнаружилось, что Муся оказался мальчиком, а Вася – девочкой. Вроде, в чем проблема? Поменять имена местами, и нет проблемы. Но котята нам достались умненькие и всего за месяц успели привыкнуть и начать отзываться на клички. Таким образом имена модифицировались и из банальных превратились в более аристократичные.

Сейчас каждый из сладкой парочки, как мы их окрестили из-за ассоциации шоколадного цвета с соответствующим лакомством, имеет крупное округлое телосложение, плюшевую шкурку и ленивый характер. Их можно тискать, таскать на руках по всей квартире, укладывать рядом в любой позе. Оба мурчат как трактор при малейшем прикосновении к ним или под долгим ласковым взглядом. Минусом оказалась лишь привередливость в еде. Кушанья они едят только самые дорогие и изысканные, какие только есть в зоомагазинах. Но семья прощает питомцам этот недостаток взамен на море любви и нежности с их стороны.

Я частенько заезжаю к маме в гости за дозой котикотерапии, особенно в тяжелые для себя времена. Жалко, конечно, что нет такого мехового друга под боком дома, но я не способна обречь животное на одинокие скучные дни в пустой квартире, пока я пропадаю на работе.

На заправке кроме меня никого не было. Вставив пистолет в бак, я направилась расплачиваться. Мои шаги гулко раздавались в ночной тишине, и было в этом что-то пугающее. По-моему, после таких моментов в фильмах случается что-то плохое.

Зевающая женщина не спеша копалась в кассе, пытаясь насчитать мне сдачу. Вечно на этой заправке не работает банковский терминал для безналичной оплаты.

В ожидании я начала разглядывать витрину. Живот предательски заурчал. Обедала я около пяти часов и выпила кружку чая в половине восьмого, поэтому неудивительно, что уже очень хотелось есть. На полках за стеклом лежало несколько заветренных булочек, не вызывающих аппетит, и помятый сэндвич с обвисшими листьями салата. Непроизвольно отразив на лице впечатления от увиденного, я перевела взгляд на прикассовую зону и прикинула в уме сумму сдачи.

– Посчитайте ещё, пожалуйста, два протеиновых батончика.

Продавщица в этот момент собиралась ссыпать в тарелку для денег целую горсть мелочи, поэтому восторга от моей просьбы и перспективы всё пересчитывать она явно не испытала.

Зато, выходя из мини-маркета, я уже с удовольствием поглощала батончик. На мой вкус, он был слишком сладким. Но за неимением ничего лучшего я была довольна и такой пищей.

Оставшиеся двадцать минут дороги до дома прошли веселее. Второй батончик я уничтожала уже не так быстро, как первый, растягивала удовольствие, подпевая в перерывах между кусями какой-то надоедливой песенке из приемника. Главное, с голоду я умирать уже не собиралась.

Машину обычно паркую во дворе напротив подъезда. Оба окна моей съемной квартирки выходят именно туда. Мне так спокойнее, когда моя машиночка перед глазами. Но сегодня я решила припарковаться с другой стороны дома, потому что не имеет смысла мучиться, пристраивая её на место в маленьком дворе, ради нескольких часов. В шесть утра мне нужно было встретить в аэропорту мамину сестру. Тётя Катя вышла на пенсию и первым делом решила навестить родню, с которой не виделась больше пяти лет. Она уже много лет живет в Израиле, когда-то переехав туда по работе.

Поморгав автомобилю в ответ на сигнал включенной сигнализации, я направилась по тротуару вдоль дома, размышляя, имеет ли смысл вообще ложиться спать на два-три часа.

И снова в полной тишине спального квартала только звук моих шагов.

Впереди мелькнула какая-то тень. Я остановилась, всматриваясь в темноту. Ничего не происходило. Показалось. Наверное, это дерево играется ветвями с ветром в свете фонаря с проезжей части. Выдохнув, я зашагала дальше. «Дааа, нервишки-то начинают пошаливать. Кажись, пора хорошенько выспаться и отдохнуть…»

Додумать я не успела. Шагнув за угол дома, я почувствовала, что что-то тяжелое опустилось мне на затылок, тело стало ватным, а сознание уплыло в темноту.

Глава 2

Сначала я почувствовала боль. Сразу определить ее источник я не смогла, сознание выбиралось из темноты медленно и с трудом, будто я застряла в липкой черной жиже, которая пыталась затянуть меня глубже, но я все-таки понемногу от нее освобождалась.

Полностью придя в себя, открывать глаза не спешила. Я боялась того, что могу увидеть, поэтому сначала решила оценить свое состояние по ощущениям.

Боль концентрировалась в спине, левых руке и ноге. Попытавшись пошевелить конечностями, я сделала вывод, что они не сломаны. Тихонько поднывал затылок, чему я не удивилась, вспомнив мгновение до темноты. Шея затекла в неудобном положении, а щека касалась чего-то холодного и шершавого. Во рту пересохло, хотелось пить.

Похищение? Ограбление? Изнасилование?

Нееет, последнее отметаем, так как, кроме вышеперечисленного, никакого дискомфорта в теле не наблюдалось. Да и одежда, вроде, вся на месте.

– Ты долго на полу-то лежать собираешься?

Неожиданный приятный женский голос заставил меня открыть глаза.

Я действительно лежала на полу. И что удивительно, на каменном полу, а прямо перед моим носом были железные прутья решетки.

Голос доносился из-за спины. Я не спеша приподнялась, уселась на пятой точке более устойчиво и развернулась. На меня сверху вниз смотрела голубоглазая блондинка модельной внешности. Ее не портили ни помятые грязные вещи, ни потрепанные засаленные волосы, ни размазанный макияж на лице. Она была очень красива.

Девушка сидела на скамье, прикрепленной к стене, и взглядом показала на такую же скамью по соседству, молча приглашая переместиться туда. Кое-как поднявшись, я неуверенно сделала два шага и рухнула на скамью.

Отдышавшись, стала осматриваться. Мы находились в камере примерно два метра в ширину и четыре в длину. Я сидела на лавке спиной к короткой стене. Справа от меня метра на два была решетка, дальше – толстая кладка. Слева от меня к стене крепились две лавки, на ближайшей в позе «лотоса» сидела блондинка. Дальняя часть камеры была закрыта занавеской из плотной ткани.

Откуда-то снаружи справа сюда попадал тусклый свет.

Как я уже успела заметить, пол в камере был каменный и не очень чистый. Меня передернуло, и захотелось помыться. Каменными здесь были и стены, и потолок.

Первая ассоциация – это замок. Но, прекрасно зная наш хоть и большой город, а также всю округу, могу уверенно заявить: замков у нас нет!

Тут я заметила, что девушка меня с любопытством рассматривает.

– Я Аня, – приветливо улыбнулась ей.

– Лена.

Лицо девушки было спокойным и усталым.

– А мы где? – решила я испытать удачу.

– Могу определенно сказать, что в какой-то секте. Об остальном можно только гадать.

– В секте? – я не поверила своим ушам.

Перед глазами сразу всплыли фотографии из одной моей статьи. Меня тогда прикрепили к полицейскому расследованию о пропаже нескольких людей: трех мужчин и, кажется, пятерых женщин.

В итоге бедолаг нашли в загородном доме, где обитала какая-то секта. Одних морили голодом, якобы принося их дух в жертву своему богу, а других использовали как прислугу и жестоко избивали.

Видимо, на моем лице отразился ужас от воспоминаний, потому что соседка мягко положила руку мне на плечо и участливо заглянула в глаза.

– И что… что они с тобой делали? – слова дались мне с трудом.

– Ничего.

Я опешила.

– А с чего ты взяла, что это секта?

– Понимаешь, они ходят в странной одинаковой одежде и почти все время молчат.

– Они? Их много? – в моей голове возникали все новые и новые вопросы.

– Я видела троих мужчин.

То, что с Леной ничего плохого не делали, вселило надежду, что все не так уж плохо. Но тут в голову пришел, наверное, главный на данный момент вопрос:

– А сколько ты здесь находишься?

– Восьмой день.

Так. На восьмой день ее уже вовсю должна искать полиция. Меня должны были хватиться, когда тетка не дождалась племянницу в аэропорту и не смогла дозвониться. Женя сразу бросится отслеживать местонахождение моего мобильного. Только бы они его не оставили на месте похищения, а из жадности взяли с собой.

Истеричный поток мыслей прервало громкое урчание моего желудка.

– А долго я была в отключке?

– Весь день. Приволокли тебя ночью, а сейчас время к закату, видать, не слабо тебя приложили, – Лена грустно улыбнулась при этих словах. Потом, кивнув на мой живот, добавила: – Сейчас должны принести ужин.

– Тут кормят?! – удивилась я.

– Да, и причем очень вкусно и сытно!

То, что пленниц не собираются уморить голодом, внушало надежду. Значит, мы нужны живыми. Но зачем?

В подтверждение слов соседки об ужине вдалеке раздались шаги.

Напротив решетки я рассмотрела высокую арку, за которой в темноту уходил длинный коридор. Оттуда и раздавались тяжелые шаги, по мере приближения которых из темноты стал пробиваться тусклый свет фонаря, покачивающийся в руке хозяина.

Через минуту я увидела высокого мужчину, в одной руке державшего плетеную корзину, накрытую полотенцем, а в другой – не современный, как я ожидала, а старинный керосиновый фонарь в витой медной оправе. Одежда мужчины действительно казалась странной: серо-зеленого цвета, брюки заправлены в высокие жесткие сапоги, пиджак длиной чуть ниже бедра с высоким застегнутым воротом. Голову украшала шляпа формы котелка, но с широкими жесткими полями, как у канотье.

Лицо у мужчины было грубым, с обветренной и какой-то сероватой кожей, из-за чего оно сливалось с его костюмом.

Он не спеша отпер ключом дверь камеры, поставил корзину на пол и, слегка приподняв шляпу одним пальцем, изрек:

– Дамы.

Только сейчас я заметила, что в углу камеры возле решетки стоит еще одна корзина, которую посетитель подхватил взамен принесенной. Снова лязгнул ключ, и мужчина скрылся в темноте коридора. Вскоре затихли его шаги, и перестал быть виден подрагивающий свет фонаря.

– Кушать подано! – провозгласила Лена. Девушка откинула полотенце и стала извлекать содержимое.

Моего носа коснулся аромат мяса, и желудок тут же откликнулся новым приступом урчания.

Я приняла из рук сокамерницы горячий глиняный горшочек и, заглянув в него, убедилась, что нос меня не обманул. В горшочке действительно обнаружились крупные жирные куски мяса, похожие на свинину, которые плавали в наваристом бульоне. Так как руки у меня уже были заняты, Лена положила рядом свернутое полотенце с печеным картофелем. Следом последовал еще один сверток, из которого выглядывал краешек свежего хлеба. Достав и свою порцию обеда, она извлекла из корзины высокий кувшин с узким горлышком и двумя широкими ручками по бокам, напоминавшими уши чебурашки.

– Воду приносят раз в сутки, так что стоит экономить, – она кивнула на кувшин, вылавливая пальцами мясо из бульона. – Приборы нам, видимо, не положены, ни разу не приносили.

Я не стала дольше мешкать и тоже принялась за обед. Сказать, что было вкусно – ничего не сказать! Такого восхитительного мяса я никогда не ела, оно таяло во рту и было намного нежнее и вкуснее свинины. От картофеля еще исходил пар, но он уже не обжигал руки, когда снимала черную от угля кожицу. А хлеб… хлеб был еще теплым и хрустящим, хотелось съесть его весь, не оставив ни крошки!

Но в меня физически не влезло бы все, что было выдано на обед. Краем глаза заметила, что две из трех картофелин и половину хлеба Лена аккуратно заворачивает в полотенце и прячет под матрас. Я, не медля, воспользовалась ее примером. Громко причмокивая, мы одновременно прикончили вкусный бульон, поместили пустые горшочки в корзину и поставили ее на место предыдущей.