Лоза судьбы

– Тааак! – протянул Дерек в трубке. – Ты там не растекайся, смотри. Я тебе что говорил? Не поддаваться. Ни ему, ни кому-то еще. Какого хрена, Гвен? Хочешь, чтобы нас всех похоронили в одной братской могиле? Мой отец это запросто устроит, если наш план прогорит.

Слова Дерека были как ушат ледяной воды.

– Да, я помню, – уже осекшись, тихо ответила она.

Она закончила разговор и опустила телефон. Холодная логика Дерека была правильной, она это понимала. Но все равно, против воли, на ее губах заиграла легкая, почти незаметная улыбка. Воспоминание о том, как Лео бесстрашно ворвался в комнату, было сильнее любой логики.

Она посмотрела на него, ожидая увидеть ответную улыбку, знак соучастия.

Но он не улыбался.

Его лицо было напряженным, почти мрачным. Костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели. Он смотрел прямо перед собой, но, казалось, не видел дороги. Ему не нравилось то, что произошло. Не сам поступок, нет. Ему не нравились чувства, которые этот поступок вызвал.

Он сорвался. Действовал не по протоколу, не по плану, а по наитию. Бросился на амбразуру, не просчитав последствий. Это было не решение. Это был рефлекс, инстинкт – чистый, животный и абсолютно иррациональный.

Для Лео —это было профессиональным провалом.

Для Рэя —это было откровением.

Это было ему чуждо, и это пугало. Пугало сильнее, чем гнев Уоррена Кирби.

– Уходишь? – спросила Гвен, выходя из машины. Она не поднимала голову, но ему хотелось, чтобы она посмотрела. Как давят на рану там, где не видно, чтобы понять, что и вправду болит.

Рэй наконец прервал молчание, его голос звучал глухо и отстраненно.

– Тебе лучше сейчас оставаться дома.

Он припарковал машину у ворот особняка. Его взгляд был устремлен вперед, теперь он не смотрел на Гвен. Он будто отгораживался от нее, возводя невидимую стену.

– Куда ты? – спросила она, чувствуя, как ее сердце сжимается от его холодности.

– Нужно отвезти свою машину на техосмотр, – уклончиво ответил он, не вдаваясь в подробности.

Гвен кивнула, понимая, что это лишь предлог. Он избегал ее. Он пытался вернуться к своей роли, снова стать непроницаемым Лео, а не тем человеком, который спас ее от ярости "свекра".

Рэй проводил ее взглядом и, когда она скрылась за дверью, сорвался с места. Он давил на газ, словно пытаясь убежать от самого себя. Он ехал не на техосмотр, а к Хендриксону, единственному человеку, которому он мог довериться.

***

Через полчаса Рэй сидел в полумраке кабинета начальника службы безопасности «Кирби». Кабинет Хендриксона больше напоминал арсенал: на стенах висели макеты оружия, в углу стоял сейф, а на столе лежал разобранный пистолет.

– Так что у тебя там стряслось? – хрипло спросил Итан, не отрываясь от чистки оружия. Они прошли вместе через ад Кандагара, после две недели делили одну флягу воды и один сухарь на двоих. Рэй доверял ему, как самому себе.

– Все сложно, Хендрикс, – Рэй провел рукой по лицу. – Я, кажется, влип.

Он рассказал ему о Гвен, и о чувствах, которые неожиданно захлестнули его. Он говорил сбивчиво, перескакивая с одного на другое, и Хендриксон слушал молча, не перебивая.

– И что ты хочешь от меня? – наконец спросил он, откладывая пистолет в сторону.

– Не знаю, – признался Рэй, отчаявшись. – Совета. Поддержки. Хоть чего-нибудь. Я не понимаю, что со мной происходит.

Итан вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Знаешь, Лео, я не психолог и не сваха. Я солдат. Но я вижу, что ты потерял голову. А когда солдат теряет голову, он становится бесполезным и опасным.

– И что ты предлагаешь? Бросить все? Снять с себя полномочия? – Рэй усмехнулся. – Я знаю, что ты скажешь: «Это моя работа. Я не должен сочковать». И все в таком духе.

– Примерно так, – кивнул мужчина. – Но ты сам знаешь, что это только половина правды. Вторая половина в том, что ты просто боишься её потерять. Признать, что влюбился, и что в любой опасной ситуации бросишься защищать не Дерека, а её…

Рэй замолчал, глядя в пол. Начальник всегда видел его насквозь.

– Мне 38 лет, Итан, – тихо произнес он. – И я никогда ничего подобного не испытывал. С моей бывшей, с которой чуть до свадьбы не дошло… не было такого. Это что-то… странное, необъяснимое. Сродни какому-то, не знаю, смерти и воскрешению. Каждый раз, когда она рядом.

Он замолчал, чувствуя, как к горлу подступает комок. Его напарник молчал, давая ему выговориться.

Рэй посмотрел на своего старого друга, и в его глазах плескалась растерянность и надежда.

– Что мне делать, Хендрикс? Что мне делать?

Тот долго молчал, постукивая пальцами по столу. Он смотрел на Рэя, на своего старого боевого товарища, загнанного в угол.

– Брат, – наконец произнес он, и в его голосе не было ни капли насмешки. – Я не знаю, что тебе посоветовать. У меня с моей все просто: она – начальница служанок, я – начальник службы безопасности. Мы на одном уровне, понимаешь? У нее никого не было. А если бы и был… я бы, конечно, убрал его с дороги. Но отбить девушку у Дерека Кирби… Не знаю, возможно ли это вообще.

Он взял со стола зажигалку, щелкнул ею несколько раз.

– С другой стороны, если ты говоришь, что она сама проявляет к тебе интерес… смущается… то, возможно, что-то и получится. Но это игра с огнем.

Хендриксон откинулся на спинку кресла и посмотрел Рэю прямо в глаза.

– В любом случае, мое профессиональное мнение: держись от нее как можно дальше. Ради работы, ради ее безопасности и ради твоей собственной шкуры. Но это мое профессиональное мнение. А как человек… – он развел руками, – как человек я понимаю, что ты можешь его не поддерживать. Можешь нарушить все правила. Чувства – странная штука, брат.

Он встал, подошел к окну и посмотрел на темнеющий город.

– Я видел, как люди делают страшные вещи на войне. Но, поверь мне, по сравнению со всем, что мы видели в том аду, любовь – вот по-настоящему страшная сила. Она толкает людей на самые необъяснимые, странные поступки. Иногда – ценой своей жизни. Иногда чужой.

Рэй молчал, переваривая его слова. Все, что сказал Хендрексон, было правдой. И от этой правды становилось только хуже.

Начальник обернулся и хлопнул его по плечу.

– Ладно, философ. Хватит раскисать. Давай лучше выпьем. И никаких мыслей о работе, Лео.

Итан посмотрел на часы.

– Тем более время уже восьмой час. Пора домой. Собирайся, поехали. Я знаю один бар, где наливают лучший виски в городе. Поехали, поехали. Развеемся.

И Рэй, чувствуя, как с плеч падает хотя бы часть неподъемного груза, впервые за день позволил себе слабую, уставшую улыбку. – Поехали.

Хендриксон оказался прав: в баре наливали отменный виски. Рэй пил медленно, стараясь не терять контроля. Боевой товарищ, напротив, наверстывал упущенное, осушая один стакан за другим и с каждой минутой становясь все более шумным и агрессивным. В какой-то момент он даже умудрился затеять драку с каким-то здоровяком из-за не поделенной барной стойки. Рэю пришлось его оттаскивать.

– Все, Хендрикс, хватит, – сказал Рэй, отбирая у него очередной стакан. – Пора домой.

Отправив начальника на такси, Рэй вернулся в бар, чтобы забрать свое портмоне, и увидел, как за барной стойкой сидит… Гвен.

Рэй замер, словно его ударило током. Что она здесь делает? Как она его нашла?

Гвен окинула взглядом полутемное помещение, задержалась на Рэе, и на ее губах появилась легкая, ироничная улыбка. Она подозвала его к себе, тот на ватных ногах начал приближаться.

– За своими вещами нужно следить, Лео, – сказала она, не здороваясь, и бросила его телефон на стол.

Рэй растерянно посмотрел на нее. – Что ты здесь делаешь? Как ты…

Она крутанулась на стуле и обратилась к бармену.

– Виски, двойной, – заказала она.

Рэй нахмурился.

– Это не совсем женский напиток, Гвен.

– Что, прости? – она вскинула бровь. – Ты хочешь, чтобы я сидела и посасывая какой-нибудь коктейль с зонтиком, томно глядя на тебя?

Рэй осекся.

– Нет. Я… я не это хотел сказать. Прости.

Гвен проигнорировала ответ и посмотрела прямо в глаза Рэю.

– Что с тобой происходит? Что это за отгораживание от меня? Ты уехал, даже не попрощавшись. Я, конечно, понимаю, что мы не друзья и не что-то подобное. Хотя… – она усмехнулась, – мы уже перешли на «ты».

Бармен поставил перед ней стопку виски. Гвен сделала большой глоток и поморщилась.

– Крепковато, – констатировала она, но тут же заказала себе еще одну.

Она посмотрела на Рэя долгим, изучающим взглядом.

– Не знаю, что еще сказать. Знаешь, Лео… – она запнулась, словно подбирая слова, – ты мне симпатичен. Как человек, понимаешь? Мне нравится с тобой общаться. И, возможно, ты это не поддерживаешь, тебе это не нужно. Но я не хотела бы терять… тебя.

Она замолчала, глядя на него с тихой грустью. И Рэй вдруг понял, что за маской сильной, уверенной в себе женщины скрывается ранимая и одинокая душа. И он, сам того не желая, стал для нее чем-то большим, чем просто водителем.

Она подняла свой стакан.

– Еще по одной?

Рэй молча кивнул.

– Наливай, конечно, – пробормотал он, чувствуя, как рушатся последние стены, которые он так старательно возводил вокруг своего сердца.

Через 30 минут Гвен, уже порядочно наклюканная, смеялась с любой шутки Рэя. А тот и не думал останавливаться шутить: то, как она смеялась, казалось ему слаще любой патоки. Её смех обволакивал его с головы до ног и давал чувство комфорта.

В этот момент он не был Лео. Он был Рэем, и рядом с ним сидела девушка, чей смех заставлял его забывать, кто он и зачем здесь.

– Всё, – наконец сказал он, когда увидел, что её глаза начинают слипаться. – Пора домой. Я вызову машину.

– Нет! – она решительно топнула ногой. – Не поедем. Пойдём пешком? Я так хочу прогуляться.

Он понимал, что спорить было бесполезно, поэтому расплатился и, придерживая её рукой за плечи, они вышли на прохладный ночной воздух. И медленно побрели по почти пустынным улицам.

Внезапно девушка остановилась.

– Собаааачка!

У стены какого-то здания, свернувшись калачиком, лежал большой, лохматый пёс с умными и грустными глазами. Гвен, не раздумывая, опустилась рядом с ним на корточки.

– Привет, мой хороший, – прошептала она, осторожно протягивая руку тыльной стороной, чтобы тот её обнюхал. Пёс вильнул хвостом и ткнулся мокрым носом в её уже раскрытую ладонь. – Блин, жалко, у нас ничего покушать нет для тебя. Прости, малыш.

Она обняла пса за шею и прижалась к его тёплой шерсти.

Рэй смотрел на эту картину, и его сердце сжалось от нежности.

"Милая какая, – подумал он с улыбкой. – Сейчас наобнимается, а на неделе будем блох лечить".

Он усмехнулся своим мыслям. Она была такой непосредственной в этот момент.

– Ну всё, пойдём, – мягко сказал он, подходя и протягивая руку, чтобы помочь встать. – Ты его только раздразнишь. Привяжется к тебе и не захочет уходить, что делать будешь? – он задал этот вопрос риторически, но она слишком серьёзно посмотрела на него и, встав на ноги без посторонней помощи, подошла ближе, будто хотела сказать что-то на ухо. Рэй наклонился и услышал:

– Любить…

Мужчина замер. Он мгновенно понял эту аналогию. Он говорил о собаке, но она услышала в его словах собственную тоску. Одинокий, привязавшийся, не желающий уходить… Это было о нём. И её ответ тоже был о нем.

И в этот момент она сделала то, о чём думала уже не раз.

Она поднялась на цыпочки, положила ладони ему на грудь и поцеловала.

На секунду он замер, ошеломлённый её смелостью. Её губы были мягкими и сладкими, с привкусом виски и чего-то ещё – отчаянной нежности. А потом весь его контроль, вся его выдержка, вся его миссия рассыпались в прах.

Он ответил на поцелуй, обнял за талию, прижимая к себе. Вкладывая в этот ответ всё, что держал внутри: страх за неё, восхищение, ревность, тоску. Это был не просто поцелуй. Это был ответ на все несказанные слова, на все украденные взгляды, на мучительно бессонные ночи.

Лишь безмолвный пёс у их ног снова вильнул хвостом – единственный свидетель того, что только что произошло.

Глава 14

ИСПОВЕДЬ

Воздух был наэлектризован, тяжелый от несказанных слов и обжигающего признания. Я замерла. Лишь тусклый свет фонаря освещал наши лица, а пес у ног, как верный друг, снова вильнул хвостом в знак поддержки.

Его руки, до этого крепко прижимавшие меня к себе, медленно опустились. Он отстранился. На его лице, на котором до этого была буря эмоций, теперь проступала знакомая маска: неловкость, смешанная с чем-то похожим на… ужас?

– Боги, прости, Гвен, – шептал он, его голос был хриплым, как будто он только что пробежал марафон. Я не понимала, за что он извиняется; сейчас мне было хорошо так, как не было последние семь лет. – Мы оба определенно потеряли голову.

Он снова сделал шаг назад, пытаясь создать дистанцию между нами не только физическую, но и эмоциональную.

Я смотрела на него, понимая, что не испытываю смущения, лишь спокойную решимость. Я понимала, что происходит. Он пытался отыграть назад, откатить к безопасному статусу «водитель» – «пассажир». Но я не позволю, ни теперь, когда я почувствовала, что значит гореть человеком. Я горела им, горела, когда он был рядом, и внутри, и снаружи. Я смущалась, хотела, жаждала этого момента. Впервые за последние годы я не боюсь партнера, а мечтаю о нем.

– Если захочешь это забыть, – сказал я почти ровным, почти безразличным тоном, который по сути был моим вызовом. Я сделала шаг навстречу, но не стирая грань расстояния, которого он создал. – Я не буду напоминать.

Мой взгляд был прямым, я говорила, что думала, и была собой. Никакой статус мне не был важен. Возможно, это было ошибкой, но я была уверена мы со всем разберемся.

– Но я ни о чем не жалею.

Я видела, как он замер, подняв голову и посмотрев мне в глаза. Я видела, как в его глазах плескалось отчаяние, словно остатки вина в бочке, но я ждала. Всё решится здесь, будет ли он честен?

– Я вызову машину, – прошептал он и пошел прямиком в сторону бара. Я усмехнулась. «Пусть так. Время у нас есть, я не тороплюсь. Отыграю невесту и укачу в закат с Лео, рассказав, что у нас происходило», – я мысленно улыбнулась своим мыслям и последовала за ним.

Я все еще была немного пьяна, но не настолько, чтобы терять контроль над своим телом. Скорее наоборот, теперь я поняла: алкоголь помог мне отпустить напряжение последних дней. Мне хотелось просто лечь сейчас у камина, закрыть глаза и вспоминать Лео, поцелуй и его объятия.

Когда мы приехали, он сухо попрощался и пошел в свою комнату, я же вошла в каминную и замерла.

Меня встретил мягкий свет камина, пушистый ковер на полу, разбросанные подушки вокруг. Кто-то явно постарался, создавая атмосферу тепла и уюта.

Я улыбнулась и опустилась на пол. «Ах, кайф!» – прошептала, закрывая глаза.

Я лежала минут десять, вспоминая все события минувшего вечера: его поцелуй, руки, губы, неподдельную страсть. Не верилось, что за столь короткое время я нашла человека, который так тонко меня чувствует. Я засмеялась и, прижав ладони к раскрасневшемуся лицу, потянулась за телефоном. Время: 3:20. Пора идти спать, но сейчас я совершенно не смогу уснуть, в голове вертится этот мужчина и упрямо не хочет уходить.

Была даже шальная мысль раздеться и подняться к нему в комнату. «Уверена, он тоже сейчас не спит», – я хихикнула и снова раскраснелась. Давно я не чувствовала себя так приятно. Голова кружилась то ли от выпитого, то ли от поцелуя и чувств…

Я собиралась уже пойти спать, как дверь раскрылась, и в этот момент в комнату вошел Дерек.

Он шатался, в руке держал початую бутылку виски. В его глазах плескалась мутная, пьяная тоска.

Я вздрогнула. Что-то в его поведении меня насторожило. Тот, не говоря ни слова, двинулся прямо на меня. Я вскочила на ноги, пытаясь спрятать страх перед выпившим человеком.

– Что смотришь? Не видела, как люди пьют? – посмотрел он мне прямо в глаза со злобой, а после будто осекся. Удивленно посмотрел, будто только сейчас заметил, кто перед ним. И, поняв, что я испугалась, на лице у него отразилось искреннее сожаление.

– Прости… Тебе неприятно. Не хотел пугать… Просто хотел сесть у камина.

Я внимательно оглядела его. На его лице красовался свежий кровоподтек.

– Это… это твой отец? – тихо спросила я. Но уже знала ответ. Дерек кивнул, усмехаясь. – Он… популярно мне объяснил, что будет, если моя «девушка» будет ему грубить.

Я заметила, что в его голосе не было злости, только усталость и смирение. Моё сердце сжалось от боли за него. Мне было обидно не только за себя, сколько за Дерека. Видеть его таким – сломленным, униженным – было невыносимо.

– Прости… Тебе больно? – я шагнула к нему и осторожно коснулась щеки.

Дерек поморщился.

– Жить буду, к сожалению.

– Садись, – решительно сказала я, жестом указывая на одну из подушек. – Сейчас обработаю.

Я взяла бутылку из его рук и поставила на пол. Затем принесла полотенце из ванной, перекись и лед из кухни, приложить, чтобы не было синяка. Аккуратно смочила ткань и начала обрабатывать раны.

Дерек молча сидел, глядя в огонь. – Зачем ты это делаешь? – тихо спросил он меня обхватывая своей ладонью – мою, не отрывая взгляд от пламени, и моя рука дрогнула. – Потому что никто другой этого не сделает, – так же тихо ответила я. – Понятно? Всё. Сиди спокойно. Дерек выдохнул, и я почувствовала, как расслабились его плечи. – Спасибо, – прошептал.

Я улыбнулась.

– Вау, – воскликнула я, стараясь разрядить обстановку. – Ты сказал «спасибо»! Сегодня, наверное, град пойдёт. Бедный виноград.

Дерек слабо улыбнулся в ответ. – Не издевайся. Я серьёзно.

– Да я тоже серьёзно. Почаще бы тебе меня благодарить, чтобы не шокировать каждый раз, – похихикала я и, закончив обрабатывать, приложила лёд. – На, держи. На этом моя помощь – всё. Он улыбнулся, но пакет забрал.

– А знаешь, давай-ка мне тоже глотнуть, – протянула я руку к его бутылке. Мы сидели рядом, молча глядя в камин, на потрескавшиеся дрова, когда я услышала его шепот.

– Ты знаешь… – тихо так произнёс он. – Это всё вообще не моё.

Я повернулась к нему и увидела, как его глаза наполнились слезами. Он отвернулся, стараясь скрыть свою слабость, но говорить продолжил. – Всё, что он хочет мне оставить, это вообще не моя мечта, понимаешь?

Я молча смотрела на него. Я знала. Это было невозможно не заметить. Он был заложником своего отца, его денег. И сейчас, впервые за долгое время, открылся мне. Это была его исповедь.

Я осторожно взяла его за плечо и притянула к себе. Дерек не сопротивлялся. Он прижался ко мне, уткнувшись лицом в плечо. Я чувствовала, как его плечи вздрагивают от беззвучных рыданий. Я не смотрела на него, понимая, что для него это было бы слишком унизительно. Я просто позволяла себе гладить его по волосам, позволяла ему выплакаться.

Время шло. Алкоголь и нервное напряжение сделали своё дело. Дерек постепенно успокоился, его дыхание стало ровным и глубоким. Он уснул, положив голову мне на колени. Я не шевелилась. Продолжила сидеть, нежно поглаживая его волосы, и смотрела на огонь, думая, как же странно всё обернулось. Ещё неделю назад я и представить не могла, что буду сидеть вот так, у камина, с пьяным Дереком Кирби на коленях и чувствовать к нему… жалость? Сочувствие? Что-то похожее на нежность?

Я осторожно провела ещё раз по его волосам. Он был как ребёнок, потерявшийся в огромном и страшном мире. И я оказалась рядом, чтобы хоть ненадолго дать ему приют.

Я понимала, как этот момент хрупок и скоротечен. Завтра всё может вернуться на круги своя: Дерек снова станет циничным, язвительным наследником империи Кирби, а я – лишь пешкой в его игре.

Но сейчас, в этой тихой комнате, рядом с мирно спящим парнем, я чувствовала себя нужной. Нужной ему. И это оказалось важнее всего остального.

Внезапно я поймала себя на мысли: «А как теперь встать?»

«Ну, слава Богу, хоть дверь закрыта, никто не увидит».Было понятно, что в эту комнату никто не зайдет. Слуги боялись нарушить покой Дерека, знали его вспыльчивый нрав. Но как теперь быть? Даже если бы я захотела перетащить эту «тушу» в спальню, я бы просто не смогла подняться. Я вздохнула.

Хотя понимала, что даже если кто-то и увидит в таком положении – ничего страшного не произойдет. Мы же «пара»… Возможно, я думала лишь об одном человеке? Да, я определенно не хотела бы, чтобы Лео нас вот так застал.

Было неловко, неудобно и немного страшно.

Я пыталась найти выход из сложившейся ситуации. Можно было бы просто спихнуть его с колен, но так не хотелось портить этот момент открывшейся души, который может пропасть в момент его пробуждения…

И в этот момент Дерек во сне прижался к моим коленям и тихо прошептал:

– Мам… Мне так тебя не хватает…

Я замерла. Сердце пропустило удар. А потом, словно прорвало, слезы хлынули из моих глаз.

Отец говорил, что моя мама умерла при родах. Я никогда не видела её, не помнила лица и голоса. Но даже я понимала эту тоску по матери – тоску, которая жила со мной всю жизнь. И сейчас, слыша слова из уст спящего парня, я почувствовала такую близость, которой не было раньше. Спать расхотелось.

Я плакала, глядя на огонь, и поняла, что не могу его вот так бросить. Не сейчас. Ни когда он так нуждается во мне.

От автора.

Билл, отец Гвен, метался по своему кабинету. На полу, на столе, на креслах – везде лежали стопки папок, старые юридические дела, выписки из архивов. Он что-то искал. Что-то, что не давало ему спать последние недели, с тех пор как его дочь оказалась втянута в мир семьи Кирби.

Он перерыл всё. И вот, в самом дальнем ящике стола, под кипой пожелтевших от времени бумаг, он нашёл её. Тонкую папку с делом Уоррена Кирби двадцати семилетней давности. Он открыл её, пробежал глазами по датам, по именам… и его лицо окаменело.

– Я так и знал, – выдохнул он.

Руки его не дрожали. Руки лучшего адвоката города никогда не дрожали. Он взял телефон и набрал номер, который не набирал много лет. Номер, который он помнил наизусть.

На том конце ответили почти сразу.

– Слушаю.

– Здравствуй, Уоррен, – ровным, спокойным голосом произнёс Билл. – Давно не списывались.

В трубке на секунду повисла тишина.

– Гарнер. Какими судьбами? Что-то произошло?

– Именно это я и хотел у тебя спросить. Что происходит? Я звонил в полицейский участок, где держали подругу моей дочери. Мне сказали, что её забрал "твой человек". Тот самый, которого я защищал по твоему поручению.

Уоррен на том конце провода лениво хмыкнул.

– А, ты об этом. Ну да.

– Что значит "Ну да"? – в голосе отца Гвен появились стальные нотки.

– Так было надо, Билли. Так было надо, – в голосе Кирби звучала неприкрытая насмешка. – Слушай, я же тебе, кажется, не рассказывал, да? – голос Кирби стал вкрадчивым, ядовитым. – Мы же с твоей женушкой тогда… неплохо так развлекались. Пока ты пропадал в судах, спасая задницу моего человека.

В трубке повисла тишина. Билл стоял посреди своего кабинета, заваленного бумагами, которые были свидетелями его побед. Но сейчас стали свидетелями его поражений.

– Не может быть.

Уоррен засмеялся в трубку.

– Билл, ты же не глупый мужик, ну какая баба будет ждать вечно уставшего мужика с работы, который не зарабатывает? Ладно, мне некогда. О подруге дочери не волнуйся, она в надежных руках. – и так же смеясь положил телефон.

Ну и к чему это было сказано? Посеять сомнения в чем? В том, что Гвен его дочь? Чушь собачья. Подорвать его авторитет? Нет, скорее всего он просто соскакивал с темы, ну конечно. Он никогда не гнушался врать, вот и сейчас решил проверить его нервы на прочность.

Но вспоминая то время, его уверенность в своей правоте, таяла с каждой минутой.

Глава 15

ПЕРВЫЙ АКТ

Неделя пролетела незаметно, наполненная непрерывной подготовкой. К концу этого срока всё шло ровно, как по маслу. Уоррен Кирби был на пике своей уверенности. Я же прошла ускоренный курс этикета, корпоративных тонкостей и личных предпочтений новых влиятельных партнёров. Я была готова.

И пока Уоррен упивался собственной гениальностью, наши отношения с Дереком потерпели удивительную трансформацию. После той ночи у камина между нами воцарилось новое, тёплое взаимопонимание. Мы не обсуждали ни ту ночь, ни его слёзы, ни мою поддержку. Этого и не требовалось.

Дерек перестал язвить, что очень мне понравилось; его сарказм ушёл, уступив место мягкой, почти нежной заботе. Он был рядом, когда я нервничала, обнимал, когда перегружалась и хотелось поплакать, или когда уставала от потока цифр. Он поглаживал по спине, без слов показывая, что он рядом. Слушал мои сбивчивые рассказы о скучных занятиях и шутил над моими ошибками, уже по-доброму. Для меня, выросшей только с Ирэн, это было невероятно ценно. Я чувствовала себя защищённой и понятой, ведь Лео по-прежнему сторонился меня, но я не давила. Верила: когда должно случиться, оно случится. Он почувствует, как я смотрю на него, и поймёт, что я тоже вижу и чувствую, когда он смотрит на меня.