Лоза судьбы

Лилит Лорен

Лоза судьбы

Глава 1

ПЕПЕЛ

День был серым и тягучим, как остывшая, переваренная овсянка. Мысли в голове путались, словно старые наушники в кармане. После четырехчасовой лекции по технологии бродильных производств и виноделию мозг плавился, как сыр в духовке.  Всё, чего мне хотелось, – это добраться до дома, заварить самый простой чай без всяких сложных букетов и рухнуть на диван.

Я шла по улице на автопилоте, мысленно перебирая типы дубовых бочек и их влияние на конечный вкус напитка, как услышала окрик.

– Девушка! Подождите!

Резкий звук будто вывел меня из дремоты. Я вздрогнула и обернулась.

Ко мне, слегка запыхавшись, бежал парень. Высокий, со светлыми, растрепанными от бега волосами и пронзительно-голубыми глазами. В руке он держал мой зонт.

– Девушка, – повторил он, остановившись и протягивая находку. – У вас зонт выпал на остановке, а вечером дождь обещают. Не хотелось бы, чтобы кто-то сегодня промок.

– О боги, спасибо вам большое, – растерянно пробормотала я, принимая зонт.

Как? Он же лежал в сумке! Как он мог выпасть? Может, когда я доставала телефон, он и выскользнул?

Парень отдышался и улыбнулся. И в этот момент серый, пахнущий сыростью день словно треснул, и в него пробился яркий луч света. Улыбка у него была невероятная – широкая, открытая, обезоруживающая. И я, забыв об усталости, смело улыбнулась в ответ.

– У вас очень красивые глаза, – говорил он так просто, будто констатировал очевидный факт. И тут же, словно смутившись собственной прямолинейности, добавил: – Извините, я так сходу никогда не говорю. Просто не смог удержаться.

Щеки вспыхнули. Контраст между сухим научным миром, в котором я провела последние часы, и этим внезапным, живым комплиментом был ошеломляющим.

Он протянул мне руку.

– Меня зовут Кирк. Кирк Вайс.

Его ладонь была теплой и сильной. Я на секунду задержала свою руку в его, ощущая странный трепет.

– Я Гвендалин, но лучше просто Гвен.

– Гвен, – он произнес моё имя так, словно пробовал на вкус редкий напиток. – Очень приятно и неожиданно. Не хотите сходить в кафе сегодня вечером? В качестве благодарности за спасение от дождя? Я заеду. – Казалось, он не спрашивал, а утверждал. Уверенно, но мягко, не оставляя мне шанса придумать отговорку. Да я и сама не хотела. После такого унылого дня внезапное приключение казалось подарком судьбы.

– Почему нет, – я улыбнулась, чувствуя себя героиней какого-то романтического фильма, и засмущалась.

Он записал мой номер, еще раз одарил своей сияющей улыбкой и, пожелав хорошего дня, быстрым шагом направился обратно. Я смотрела ему вслед, прижимая к груди спасенный зонт и чувствуя, как по телу разливается глупое, счастливое тепло.

"Начало нашего романа было похоже на сказку. Он был как редкий, изысканный напиток в красивой бутылке, который обещает невероятное наслаждение, но оказывается ядом, медленно отравляющим тебя изнутри. Вот только мне никто не сказал, что этикетка на этой бутылке написана по мотивам реальных сказок братьев Гримм."

7 лет спустя.

Придя с работы домой, я бросила куртку в прихожей. С пакетами из аптеки я пошла мыть руки и сразу к Честеру. Мой кот болел уже 2 года, он не мог ходить – его задние лапы не двигались. Ему нужны были уколы, и я частенько разорялась на них, что безумно злило Кирка. Я знала, что сейчас будет. 2 года я слышу третирования и давление с его стороны, отчего уровень моей тревожности повысился, а психическое здоровье, казалось, нехило пошатнулось. – Опять на него потратилась? – голос Кирка был тихим, но в нем звенела злость. Он оперся о дверной косяк, скрестив руки на груди. Его взгляд, обычно такой равнодушный, сейчас был полон яда. Я устало кивнула, не поднимая глаз. – Ему нужны эти уколы и специальный корм тоже. Ты же знаешь, ему лучше не станет, если… – Да заткнешься ты уже? – он делает шаг вперед, его тон резко меняется. – Я уже наслушался. Знаешь, сколько мы на эту неходячую проблему угрохали денег? Ты на себя столько не потратила за 7 лет. Я тебе не банкомат! – Вообще-то я тоже работаю, если ты забыл, и «свои» деньги ты тратишь только на себя! – крик вырвался изо рта раньше, чем я осмыслила его, и мое сердце сжалось. Пять лет психологического давления, его обесценивающих слов, его вечных претензий. Последние пять лет я только и делала, что убеждала себя, что он изменится, что это просто усталость, что он меня любит и все может быть как раньше. Но сегодня что-то сломалось. Видеть, как мой кот страдает, а Кирк этого не может понять и хотя бы посочувствовать, стало последней каплей. – Знаешь, я ухожу. С меня хватит, больше я так не могу.

Его глаза медленно расширились от удивления, а потом их заволокла ярость. Он не привык, чтобы ему отказывали. Он не привык, чтобы кто-то смел ставить его на место.

– Ты уходишь? – его голос стал низким, угрожающим. – Ты же без меня ничто. Куда ты пойдешь? Кто тебя такую возьмет?Его глаза медленно расширились от удивления, а потом их заволокла ярость. Он не привык, чтобы ему отказывали. Он не привык, чтобы кто-то смел ставить его на место.

Я поднялась, чувствуя, как дрожат колени, но пыталась стоять прямо. – Куда угодно, лишь бы не с тобой. – Я собиралась уйти в комнату, чтобы начать собирать вещи, но Кирк резко сократил между нами расстояние и схватил за шею. – Ты ничего без меня не сделаешь и никуда не пойдешь. Ты останешься здесь и больше не забудешь, где твое место! Поняла меня? – Я судорожно пыталась отпихнуть его, хватая ртом воздух, но он поволок меня в душ,Где включил воду и окатил меня холодной водой, тыча лейкой прямо в лицо. Когда он отошел, я выскочила из ванной и кинулась в комнату, где он меня настиг и пнул в колено, будто специально целясь в мениск. Острая, невыносимая боль пронзила ногу, и я, вскрикнув, рухнула на пол. Слезы выступили на глазах не только от боли, но и от шока. Он УДАРИЛ меня. Кирк отшатнулся, словно только что осознав, что сделал. На секунду в его глазах мелькнул испуг, а потом он быстро сменился презрением. – Это тебе урок. Чтобы знала, кто здесь главный, – он резко развернулся и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Я осталась сидеть на полу, прижимая ладонь к ноющему колену. Боль была невыносимой, но боль в груди была сильнее. Я плакала и прижимала к себе дрожащего кота, который приполз ко мне, кажется, почувствовав мое горе. Через полчаса я наконец-то взяла себя в руки, начав собирать вещи, приговаривая: – Не волнуйся, Чес, мы пойдем к моему папе, он быстро поставит на место этого зазнавшегося товарища, или лучше к Ирэн, а? – кот недовольно мяукнул, давая понять, что не желает её видеть. Как там говорила моя подруга? А, точно: «У нас случилась совместная антипатия» – дословно. Странно, что такие похожие характером души не смогли подружиться.– Знаю я, что вы терпеть друг друга не можете, но ради меня могли бы и поладить чуток, я люблю вас обоих. – Я потрепала котика за ушком, перенося на лежанку и включая его игрушку, которая крутится. Он любит её бить лапками, она играет мелодии, совсем как детская. И тут я слышу, как хлопает входная дверь, тревога и паника накрывают меня с головой, но Кирк, кажется, выглядит спокойным и даже с легкой виной в глазах. – Знаешь, – начинает он, опуская голову, – наверное, ты права, и нам нужно разъехаться, все обдумать. Хотя бы на время. – Он поднимает на меня виноватый взгляд и протягивает пакеты для мусора. – Сложи пока вещи, отвези к отцу, потом за Чесом приедешь, а то вещей у него много, в два подхода управишься. Я с радостью, прихрамывая, побежала собирать вещи. Пока он в таком хорошем настроении, упускать шанс нельзя.

Пять мешков были загружены в арендованный грузовик, водитель с хорошим настроением даже попросил не торопиться, я поднялась наверх, потрепала на прощание Чеса и протянула ключи от двери Кирку.

– Жаль, что всё так кончается, – ухмыльнулся он и запер за мной дверь.

Пока отец был на работе, я судорожно распихала вещи по шкафам. Не знаю, чего я боялась больше: что отец придет раньше времени и начнет задавать неудобные вопросы, или то, что я съехала от Кирка и не хотела себе в этом признаваться. Я мечтала стать сильнее. Будет ли эта сила со мной, или сейчас просто бегу от проблемы?

В любом случае, я мечтала сейчас просто остаться дома, там, где я чувствую себя действительно дома, своей крепостью, и перевести сюда своего лучшего друга, пушистика, которому и так пришлось несладко. Я вернулась буквально, не прошло и двух часов, но, постучав в дверь, я поняла, что что-то не так.

– Чес? – Я бегала по квартире и смотрела на Кирка, который вальяжно развалился на диване с легкой усмешкой в глазах. – Где Чес? Опять его в ванной запер? – Я пошла в ванную, по ходу забирая пакеты с кормом и игрушками. – Мы уйдем отсюда прямо сейчас, хоть через окно, пусть он еще раз меня ударит, только бы ничего не случилось с Чесом. Последние годы он мне был лучом солнца, одним из тех, кто любит меня.

– Кого ищешь-то? – с издевкой в голосе уточнил Кирк, просовывая голову в ванную. – Кот твой выскочил вслед за тобой, ты же дверь не закрыла, – констатировал парень, пожимая плечами.

– Куда выскочил? Он не ходит, и ты лично закрыл за мной дверь. Где кот, Кирк? Я серьезно, неужели в тебе нет ни капли сочувствия ни к кому, кроме себя?

– Какая жалость может быть к той, кто решил меня кинуть? Думала, заберешь своего блоховоза и будешь жить счастливо, припеваючи? – он засмеялся, немного нервно, с издевкой, и проговорил: – Плохо вы исполняете свои обязанности хозяйки, вот и за питомцем не уследили. Неужели так хотели сбежать, что чистую душу не пожалели? – И он, состроив гримасу отчаяния, пошел обратно в зал. Я же, наблюдавшая за этой сценой будто со стороны, рванула к выходу. Он не мог далеко его выбросить. Меня не было всего полтора часа. Это не может быть правдой.

Я бегала по улицам, не зная, за что взяться, и беспрерывно выкрикивая имя Чеса, пока не заметила мистера Сайлоса, пожилого мужчину, работающего дворником. Я иногда подкармливала его, на что он постоянно оповещал, где лучше объехать пробки или обойти лужи на районе. Сейчас он бежал ко мне с другого конца района, на который я вошла десять минут назад. – Мисс, о боги, мисс! Вам срочно надо пойти со мной. – Я рванула к нему, и он, схватив меня за руку, повел к дороге, где на обочине я увидела Честера. Его переехали.

Сказать, что моя душа покинула тело, я не могла. Я уже ничего не могла произнести, казалось, что все это происходит не со мной. Что я смотрю какой-то фильм ужасов, где героиня поплатилась за

– Простите меня, я не успел. Видел, как он выползает на дорогу в сторону вашего дома, но физически никак не успел бы его остановить, хотя кричал на него, чтобы он повернул. Мне очень жаль.

Я видела, как его глаза наполнились слезами. Этот человек, не имея ничего за душой, имел совести и сочувствия больше, чем тот, кто живет на большие средства.

– Я думаю, он просто хотел домой и не заметил машину. Но могу вам твердо сказать: я уверен, что это сделал мистер Вайс. Я только прибежал в дом, как мистер Вайс сообщил, что больше он с вами никак не связан и за свое имущество, прости Господи, вы будете отвечать сама.

Кажется, он говорил что-то еще. Этот пожилой мужчина давал мне платок, обнимал меня ладонями за плечи. Я была где-то далеко, и сейчас все проблемы, что казались мне когда-то серьезными, просто отошли на второй план. Моя душа угасла вместе с моим «солнцем».

Глава 2

УБЕЖИЩЕ

Казалось теперь жизнь буквально разделилась на "до" и "после". Мне было совершенно наплевать, убьет ли меня Кирк сейчас или нет. Я хотела вырвать ему язык, выколоть глаза, и все страшные пытки и мучения НКВД, о которых читала в исторических документах, я хотела применить на нем. Но, увы, сил у меня не осталось, хотелось лечь и умереть, и единственное спокойное место было оно – дом отца.

Мистер Сайлос, любезно предоставил место на кладбище домашних животных и за небольшую плату, согласился проводить Чеса в последний путь. Место я хотела в любом случае покупать, но моральных сил у меня сейчас оставалось только, чтобы пообещать купить другое место питомцу дворника и дойти до дома отца.

Мой папа не плохой человек, я люблю его. Он вырастил меня и пытался всегда вложить все самое лучшее, что было у него в закромах воспитания, но он все же был отцом, и от этого я всегда завидовала тем детям, у которых была мама. Он не обнимал меня, когда наша кошка умерла после родов на моих руках, ни когда я падала, он не проявлял тех глубоких эмоций, когда мне это было важно.

Но сейчас именно это было мне нужно – нужна его молчаливая поддержка, которая была рядом со мной, когда я завалила первый экзамен: он просто сидел рядом и слушал о несправедливости и подлых ответах. Сказал, что не надо было жульничать и что я смогла бы справиться сама, но побоялась, от этого и решилась на списывание. Пересдачу я писала сама и сдала на 4. Это было не моей победой, а его. Его молчаливой поддержки, пусть и не эмоционально вовлеченной.

– О, Гвени, ты чего? – увидев мое заплаканное лицо, спросил отец, который возвращался с работы и уже втаскивал меня в дом. – Он тебя обидел? Что? – о наших отношениях с Кирком он знал, но не жаловал его. Ну, он все-таки отец, родитель как-никак, оттого и постоянно спрашивал, не обижает ли меня «перекаченный стероид на ножках». Смешно. Получается, отец все понял с самой первой встречи? Почему же мне понадобилось целых 7 лет, чтобы осознать, что он за человек?

– Чес… он… убил его, – я замолчала, и слезы снова полились из моих глаз.

Ничего не видя, я уткнулась носом в папину рубашку. Минуту мы стояли, и я рыдала, а потом папины руки сомкнулись у меня на спине. Это были первые объятия за последние 12 лет.

– Что случилось? – спросил он снова.

– Кирк отнес Часа на соседнюю улицу и бросил. Чес хотел вернуться и… его сбили. Мистер Сайлос предложил похоронить его самому, на месте который он выкупил для своего питомца. – я заревела, все еще говоря. – Что я за хозяйка такая, не смогла даже похоронить его..

– Ничего, выкупим ему другое – подытожил он. Я чувствовала его неуверенные пальцы на своей спине, но надежное и твердое плечо. Мы стояли так минут 10, пока папа не посадил меня на стул и не заварил мне кофе.

– Хочешь, поеду морду набью твоему идиоту? – спросил он с надеждой, глядя в мои глаза.

– Нет, но… можно поживу пока тут? – он распахнул глаза, будто я сказала что-то оскорбительное.

– Вообще-то это твой дом, как ты можешь так говорить?

– Извини. Я просто очень устала.

Отец, видя моё состояние, молча поднял меня со стула и отнес на кровать в моей старой спальне. Тут пахло, как и 20 лет назад, все это так окунало в детство. Мне уже 28 лет, почти тридцать, а я, как маленькая, лежу на папиной рубашке и плачу. Пусть все взрослые проблемы испарятся, пусть я вернусь туда, где было все просто и понятно, и за тебя и твои поступки отвечала не ты сама, а кто-то более сильный и взрослый.

С такими мыслями я уснула. Голова была тяжелая от слез и мыслей, от пережитого стресса мозг просто отключился, и проснулась я только от вопля моей лучшей подруги.

Ирэн…

Она была моей самой лучшей подругой, сколько себя помню. И, погруженная в свои воспоминания, я окунулась в школьное время.

20 лет назад.

Увидев её на собрании второго класса, она показалась мне совершенно оторванной от этой мирской суеты, как сказал тогда мой отец. Да, училась она хорошо, и казалось, на уроках ей было слишком скучно, чтобы слушать учителей. Но "хорошая ученица" не была её профилем, как мне потом довелось узнать.

Идя со школьного собрания вместе со всеми параллельными классами, я увидела её уже на улице, улыбчивую и смотрящую на небо. Заметив меня, она сразу подбежала и поздоровалась, предложила идти вместе.

Вот так просто, не боясь показаться странной, не боясь осуждений, сказала, что наблюдала за мной и я ей приглянулась. А на выходе со школьного двора , мы случайно наткнулись на стайку каких-то пятиклассников, что выворачивали портфели школьников помладше. Я, тогда трусиха, решила пойти быстрее, но, заметив, что подруга остановилась, поспешила к ней. Да, тогда я схватилась за неё как за якорь, но всё же была рядом. Сказать, что они получили мощных тумаков, нельзя. Никто не вырубился, но, поняв, что им тут ничего не светит, убежали, получив только подзатыльники. Тогда я узнала боевой характер своей, теперь уже, лучшей подруги.

Настоящее время.

– Вот ведь сучара, – я открыла глаза, слушая, как отец цыкает на неё, умоляя быть потише. – Что значит потише? Да я прямо сейчас к нему поеду и устрою ему такое ледовое побоище, – громогласно провозгласила Ирэн, хлопнув по столу. Я решила спуститься.

Когда они услышали мои шаги спускающиеся по лестнице, сразу стало тихо.

– Не надо. -посмотрела я на подругу. – Не хватало, чтобы у тебя потом проблемы были. – посмотрела я на неё, а потом на отца. – Мы пойдем в комнату, ладно? – и повернула обратно.

На лице не было эмоций, но Ирэн сказала: – Нет, ну вы видели, мистер Гарнер, довести её до такого состояния? Почему не позвонили раньше? – она цокнула и направилась за мной.

Так это он позвонил ей? Сколько времени прошло, раз она из Феникса приехала в Тусон так быстро?

Разговоры с ней меня всегда успокаивали. Она с младшей школы была моим светом в темноте, защищала от хулиганов и рассказывала такие истории, что невольно можно было подумать, что она лично присутствовала в каждой. Благодаря ей я всегда могла поверить, что же обо мне думают другие. Картами Таро она увлекалась со старшей школы, и всё всегда сбывалось. Даже когда она разложила на Кирка и сказала, что он разобьёт мне сердце, не ошиблась. Жаль, я тогда не приняла всерьёз этот расклад, возможно, избежала бы смерти моего питомца и потерянного времени.

– Вот тут показано, что черная полоса подходит к концу, а в советах от карт говорится, что нужно прислушаться к себе и понять, важен ли для тебя твой путь и не хочешь ли ты его поменять.

– И что это значит? – уставилась я в карты.

– Ну, для некоторых переезд, смена работы, расставание с парнем – в общем, новый путь. По Колесу Фортуны – удача будет на твоей стороне, так что дальше сама думай.

Я уставилась на подругу. Работа меня устраивала, да и платили не много, но менять ее так скоро я не планировала.

– Найду себе что-то здесь, бежать от этого урода я не собираюсь, – утвердительно кивнула я подруге. – Спасибо за советы и расклад, но бежать – это не выход.

– А не надо никуда бежать, я могу поехать и так его отделать, что мало не покажется! Как можешь ты так спокойно сидеть, зная, что он сделал?! – от обилия эмоций она даже вскочила с кровати, начиная ходить по комнате взад-вперед. Послышался стук в дверь, и папа занес две чашки кофе нам. Бутылку вина мы так и не допили, впрочем, как позже и кофе. Она вернулась ко мне с объятьями, и я расплакалась.

Кровать подо мной казалась зыбучим песком, готовым поглотить меня целиком. Рядом сидела Ирэн, и ее ладонь размеренно гладила меня по спине. Бесполезно. Внутри меня бушевал ледяной шторм, а слезы были лишь его солеными брызгами.

Ирэн переживала смерть Честера, кажется, даже острее меня. Несмотря на то, что они с котом вели перманентную холодную войну, она любила этого вредного, пушистого засранца. Сейчас ее лицо превратилось в суровую маску. Желваки ходили под кожей, а в зеленых глазах плескалась чистая, неразбавленная ярость.

– Может, все-таки поедем и сломаем ему хотя бы нос? – в сотый раз предложила она, и это был не вопрос, а констатация лучшего плана действий.

– Ты что, с моим отцом переобщалась?

Да, моя подруга была тарологом и верила в карму и высшие силы. Но еще она была человеком, который верит в хорошо поставленный удар. Бокс, карате, которое она освоила до черного пояса за безумно короткое время – все говорили, что у нее талант. Еще она ездила в Тибет на стажировку к шаолиньским монахам – всё это делало ее слова пугающе весомыми. Миролюбия в монастыре она, кажется, так и не набралась.

На тумбочке уже минут сорок стыли две чашки кофе, принесённые отцом. Мы к ним так и не притронулись. Вселенная сузилась до моей комнаты, до боли в моей груди и её безмолвной, яростной поддержки.

Как жить дальше? Пустота, где раньше мурлыкал Честер, разрасталась, грозя поглотить всё.

Скрежет. Тихий, настойчивый скрежет по стеклу.И в этой оглушающей тишине я услышала его.

Я замерла, прислушиваясь. Птица? Ветка?

– Эй. – голос. Это был его голос. Приглушенный, но безошибочно узнаваемый, от него по коже пробежал не холод – липкий, тошнотворный ужас.

– Я знаю, что ты тут. Некуда тебе больше податься. Открывай. – он точно стоял на карнизе, этот урод залез практически на второй этаж, стоя на карнизе первого. Он посмел прийти сюда, в моё единственное убежище.

Ирэн же отреагировала без единого слова. Её утешающая мягкость испарилась, сменившись хищной грацией. Одним плавным, отточенным движением она соскользнула с кровати, выхватила старую отцовскую биту из приоткрытого шкафа, рывком распахнула окно и, не целясь, с коротким выдохом нанесла удар.

Раздался глухой, влажный хруст, а после крик и падение.

Я с визгом ринулась к окну. В голове молотом стучала мысль: «Убился. Убился. Она его убила».

Но он был жив. Поднявшись из положения лёжа, схватился за своё лицо. Сквозь его пальцы хлынула тёмная кровь.

– Чокнутая сука! – взвыл он от боли, и его голос был полон не только боли, но и искреннего изумления. – Ты мне нос сломала!

Подруга перегнулась через подоконник, её взгляд был холоден, как у хирурга, осматривающего результат операции. Удостоверившись, что он живой и может дышать, она бросила вниз ледяное обещание:

– Сейчас спущусь, ещё и колени тебе переломаю, урод. Жди.

Не удостоив меня даже взглядом, она вылетела из комнаты. Я слышала, как её шаги загрохотали по лестнице.

– Стой, Ири! – крикнула я, бросаясь за ней.

Мне хотелось, чтобы он страдал. О, как мне этого хотелось. Чтобы он прочувствовал хотя бы сотую долю той боли, что причинил мне. Но не ценой свободы Ирэн. Я не собиралась навещать лучшую подругу в тюрьме.

Я выскочила на крыльцо, готовая встать между ней и им, умолять, оттаскивать… и застыла на месте. Картина была нереальной, как стоп-кадр из фильма.

Кирк стоял на коленях, на мокрой от росы траве, зажимая окровавленный нос. Перед ним, всего в паре шагов, стоял мой отец. Спокойный, невозмутимый, в домашних штанах и старой футболке. В его руках было охотничье ружье. Два темных зрачка двустволки смотрели Кирку прямо в лоб.

Отец не повышал голос. Он говорил тихо, почти буднично, и от этого его слова звучали еще страшнее.

– Забудь сюда дорогу, и я не буду писать заявление о незаконном проникновении на частную территорию. – Он сделал паузу, давая смыслу слов пропитать ночной воздух. – Ты меня понял?

Кирк, глядя в черную пустоту ствола, смог только судорожно, отчаянно закивать. Он поднялся, пятясь, и, наконец, развернувшись, почти бегом бросился прочь, растворяясь в темноте улицы.

Смотря на подругу, которая с хищной, абсолютно довольной улыбкой наблюдала за его позорным бегством, я мертвой хваткой вцепилась в единственную светлую мысль этого вечера: «Слава всем богам, что у меня есть они».

– Эх, надо было все-таки шмальнуть ему в задницу, чтобы он позорно бежал с кровавым ручьем сзади, – небрежно, с легкой издевкой бросила Ирэн отцу, на что тот опустил ружье и коротко, глухо рассмеялся. – Да, надо было. Но кровь с газона оттирать пришлось бы тебе. – Резонно. Тогда правда не стоило, – утвердительно закивала подруга, хихикая и обнимая меня с отцом с обеих сторон. Крепко, надежно, создавая живой щит вокруг моего истерзанного мира. Слезы снова покатились по щекам, но на этот раз они были другими – теплыми, очищающими. Слезами благодарности.

Я люблю их. Несмотря ни на что. Именно они – моя настоящая семья. Моя крепость.

Глава 3

ДОРОГА В НОВУЮ ЖИЗНЬ

Утро пришло тихо, прокравшись в комнату сквозь щель в шторах. Я проснулась не от будильника, а от тонкого, бодрящего аромата свежесваренного кофе. На тумбочке стояли две дымящиеся чашки. Рядом с кроватью, глядя на спящую на диванчике Ирэн, стоял отец. Он был уже одет для работы в свою обычную рубашку и брюки. Увидев, что я открыла глаза, он лишь коротко кивнул.

– Пей, пока горячее, – сказал он тихо и вышел.

Это было так ново. Так непривычно. Взяв чашку, я прошла на кухню. Отец стоял у окна, застегивая манжеты и тихо что-то напевал себе под нос. Мелодия была простой, почти колыбельной, но что-то в ней царапнуло мою память. Где-то очень глубоко, в самом дальнем уголке сознания.