Черносвет

Космонавт не силой брал, а точностью.

Он уклонился от неуклюжего, но мощного удара, пропустив кулак размером с окорок у самого виска, поймал занесённую руку противника, резко дёрнул на себя, подставил подножку – и использовал его же собственную инерцию.

Тот с оглушительным грохотом рухнул на липкие половицы, зацепив по пути грубый стол и опрокинув на себя кружку с остатками вчерашней медовухи. По трактиру поплыл едкий запах перебродившего мёда и гнева.

Богдан ахнул, отшатнувшись за стойку. Его глаза стали круглыми, как монеты.

– Да ты… Да как ты посмел… Да я тебя…

– Где. Мои. Вещи. – Черносвет подошёл к мужику вплотную.

Голос инопланетянина был тихим, низким, и в нём не было ни капли прежней слабости. Только холодная, неумолимая сталь. Трактирщик отступил, наткнувшись на полки с посудой, которая зазвенела тревожным перезвоном.

– Клянусь Перуном, Велесом, всеми богами! – залепетал он, крестясь. – Не знаю я! Ратибор их забрал!

– Куда? – один только этот вопрос прозвучал как удар хлыста.

– Да кто его знает, куда этот боровик ломится! В лес, наверное, на промысел! Я ему не хозяин, не спрашивает он меня! Клянусь!

Зодаш пристально посмотрел на Богдана, ища ложь в его глазах. Казалось, трактирщик говорил правду.

– Слушай внимательно, кабатчик, – галактический скиталец наклонился так близко, что их лица почти соприкоснулись. – Если он продаст мои вещи, обменяет на бисер или просто выбросит в болото… я вернусь сюда. И тогда ты мне будешь не нужен для вопросов. Понял?

Богдан быстро, испуганно закивал, и его второй подбородок затрясся.

– Понял, понял! Как есть понял!

Черносвет развернулся и направился к выходу, стараясь идти твёрдой, уверенной походкой, хотя ноги ещё дрожали. За спиной раздался хриплый, сдавленный голос первого здоровяка, который уже смог кое-как отдышаться:

– Эй, варяг… погоди… а как ты так… двигаешься-то? Вчера ты еле ноги волочил, пьяный в стельку… а сейчас… будто сам Вий в тебя вселился…

Инопланетянин остановился у самой двери, обернулся и одарил всех своей самой отстранённой, загадочной ухмылкой.

– Колдовство, – коротко бросил он.

И вышел на серую, затянутую тучами деревенскую улицу, оставив за спиной трактир, полный изумлённых, испуганных и восхищённых взглядов. Воздух пах дождём, дымом и… охотой. Охота только начиналась.

Черносвет шагал по грязной, ухабистой деревенской улице, и с каждым шагом его охватывало все большее, гнетущее отчаяние. Пыль, поднятая редкими прохожими, липкой плёнкой покрывала босые ступни, едкий запах навоза, дыма и кислой браги висел в воздухе тяжёлым, неподвижным покрывалом. Вокруг теснились убогие, почерневшие от времени деревянные избы с кривыми ставнями, крытые дёрном – всё это было бесконечно далеко от привычного мира сияющих металлом палуб, стерильного воздуха систем жизнеобеспечения и безмятежной тишины космоса.

Зодаш привык управлять сложнейшими механизмами, читать потоки данных с голографических интерфейсов, перемещаться между звёздными системами в коконе искривлённого пространства.

А сейчас?

Сейчас он был беспомощнее последнего смерда, потерявшего свою единственную, тощую свинью. Все величайшие технологические достижения оказались бесполезны перед лицом примитивной медовухи и человеческой жадности.

"Вот она, высшая ирония Создателей," – пронеслось в голове пришельца. – "Могу с закрытыми глазами рассчитать траекторию гиперпрыжка через нейтронную звезду, но не могу найти дорогу в этой богом забытой дыре. Могу взломать квантовую защиту военного спутника Адмиралтейства, но не в состоянии отыскать собственный многотонный корабль в каком-то первобытном лесу."

Он остановился посреди улицы, закрыл глаза и глубоко, с усилием вдохнул. Воздух был густым, наваристым, как похлёбка из грязи, отчаяния и тления.

"Если бы у меня сейчас был «Кодекс-9»… хоть на микроединицу времени…" – но мысль оборвалась, наткнувшись на суровую реальность.

«Кодекса-9» не было. Не было корабля. Не было даже простейшего сканера. Только эта проклятая деревня, полная дикарей, которые готовы были хлопнуться в обморок при виде самого обычного шаттла!

И словно в подтверждение самых мрачных мыслей, из-за покосившегося плетня рядом с одной из самых обшарпанных изб вывалилась знакомая фигура. Это был сам Вольга, тот самый дикарь с топором. Он шатался, как корабль, попавший в гиперпространственный шторм, а его глаза были мутными и невидящими.

– Ты… ты… – мужик с трудом сфокусировал на Зодаше взгляд, опираясь о скрипучий забор. – Ты не нечисть? Не из того… железного чрева? – прохрипел он, едва стоя на ногах.

От него пахло перебродившим хлебным квасом, потом и безнадёгой.

Черносвет нахмурился, стараясь говорить как можно проще, без своих привычных "технологических" терминов, коверкая слова на местный лад.

– Не нечисть я. Просто… путник. Странник. А тот рыжий пес, Ратибором звать, обчистил меня до нитки. Вещи все пропали.

Вольга замер на секунду, а затем неожиданно расхохотался – горьким, надсадным, пьяным смехом, который перешёл в приступ кашля.

– Ты… ты пил с Ратибором-то?! – выдохнул он, вытирая слёзы рукавом. – Нужно ж быть таким дурнем, право! Совсем зельем ум зашёл!

– Чего это – дурнем? – возмутился пришелец, чувствуя, как закипает гнев. – Он же первый ко мне подсел, угощал, речь вёл!

– Да он, чтоб его волки сожрали, первый разбойник на всю округу! – русич понизил голос до конспиративного шёпота, озираясь по сторонам. – Он, да его кореш – Богдан, тот, что кабак держит! Вместе промышляют – спаивают путников одиноких, да как тех баранов стригут, обчищают до нитки! А кто сопротивляется – тех в лесу волки находят. Случайно, конечно, – он многозначительно подмигнул. – Так что радуйся, варяг, что жив остался. Вещи – дело наживное.

В голове Черносвета загудело – то ли от остатков вчерашней медовухи, то ли от нарастающего, всепоглощающего бешенства. Он развернулся и быстрыми, размашистыми шагами вернулся к проклятому кабаку. Не притормаживая, охотник с размаху пнул дверь ногой, и та с громким треском распахнулась, ударившись о стену и едва не сорвавшись с кожаных петель.

– Богдан! – голос инопланетянина, низкий и звенящий от ярости, прокатился по залу, как внезапный гром среди ясного неба.

Трактирщик, только что мирно пересчитывавший потёртые монеты у стойки, подскочил на месте, рассыпав серебро по полу. Двое здоровяков, что накануне пытались «уговорить» пришельца, теперь сидели в самом тёмном углу, стараясь сделать вид, что их не существует, и не встречаться с ним глазами.

– В последний раз повторяю вопрос, кабатчик: где мои вещи? – охотник шагнул вперёд, и половицы под его тяжёлой поступью слегка затрещали.

Богдан замер, словно заяц, застигнутый волком на открытой поляне, но быстро опомнился и выдавил на своём лице масленую, подобострастную улыбку:

– Я ж говорил, милок, честное слово… Ратибор всё…

– Ты с ним в доле, крыса поганая! – Черносвет в два шага преодолел расстояние до стойки и упёрся в неё руками. Массивная дубовая столешница слегка прогнулась под его напором с тихим скрипом. – И если через три микроединицы… – он спохватился, – через три секунды я не увижу свои вещи целыми и невредимыми, эта убогая изба превратится в кучу щепок. Понятно?

В трактире воцарилась мёртвая тишина. Даже мухи, обычно назойливо жужжащие над остатками вчерашней трапезы, замерли, прилипнув к липким столам.

– Ну… – Богдан нервно почесал свой затылок. – Может, для начала чарку медовухи? Самой отменной, ядрёной? Чтобы дело миром решить…

Зодаш не стал ничего отвечать. Он лишь глубоко вздохнул, схватил край ближайшего дубового стола и с одним мощным движением перевернул его. Тяжёлая доска с оглушительным грохотом повалилась на пол, а глиняные кружки, деревянные чарки и миски полетели в разные стороны, словно испуганные куры.

– Две секунды, – прозвучало ледяным тоном.

Богдан ахнул и бросился за грязную занавеску, скрывавшую вход в подсобку. Слышалось лихорадочное копошение, звон железа и сдержанное ругательство.

Через мгновение он выволок оттуда потрёпанный, измазанный сажей холщовый мешок.

– Вот… всё, что осталось, – просипел мужик, швырнув узел к ногам чужака. – Доспехи твои, кожаные. И… паёк. Сухари, значит. – Он нервно ухмыльнулся, пытаясь сгладить ситуацию. – Очень… питательные. На дорожку.

Черносвет, не сводя с трактирщика взгляда, развязал мешок. Часть скафандра, замаскированного под кожаный доспех, была на месте, хоть и испачкана. Но не хватало самого главного: кошеля-сканера, шлема-ошейника, а также замаскированных лука и меча.

– Где остальное? – спросил он, медленно поднимая глаза.

В его взгляде уже не было гнева – только холодная, бездонная пустота, от которой у Богдана похолодело внутри.

Трактирщик заерзал, как уж на сковороде.

– Ратибор… он забрал. Сказал, будто это… э-э… его законная доля. Ушёл на большую дорогу – туда, что к Новгороду ведёт. Грабить купцов, ясное дело.

– И шлем мой взял? – уточнил космонавт, чувствуя, как подступает тошнота.

– Не было никакого шлема! – испуганно подпрыгнул Богдан, широко раскрыв глаза. – Клянусь!

– Ладно, пусть – не шлем, – сквозь зубы произнёс Зодаш. – Обруч. Металлический.

Лицо афериста прояснилось.

– А-а-а! Этот! Он сказал, будто это… волшебный обруч какой-то. Надевает его – и тот с ним разговаривает! Весь перепугался, бедный…

Черносвет закрыл глаза. Волшебный обруч. Конечно. Как же иначе. Его последняя связь с цивилизацией, с кораблём, с надеждой на спасение – в руках у суеверного дикаря, который решил, что это магический артефакт.

– Он что, ещё и что-то на нём нажимал? – спросил он, уже заранее зная ответ и чувствуя, как холодеют кончики пальцев.

Богдан закивал с пугающей готовностью:

– Да! Да! Так и тыкает, тыкает пальцем в камушки на нём – и вдруг как закричит не своим голосом! Орёт: «Ой, матушки, голос в голове! Бес вселился!» Да как даст стрекача с криком! Мы думали, он белены объелся аль с ума спятил…

О нет. О нет, нет, нет.

– Он активировал голосовой интерфейс, – тихо, почти беззвучно пробормотал пришелец, ощущая, как у него подкашиваются ноги. – «Кодекс-9» теперь будет орать ему в ухо на каальтуханском… и пытаться провести лингвистический анализ древнерусского мата.

Трактирщик замер, его челюсть отвисла.

– Ты… ты и правда колдун? – прошептал он, и в голосе зазвучал суеверный ужас, смешанный с диким любопытством. – Вещаешь про голоса в голове, про… интерфейсы…

– Хуже, – горько вздохнул инопланетянин, натягивая на себя знакомые, но такие чужие без своих систем доспехи. – Я – Черносвет!

Богдан уставился в потолок, переваривая информацию, его мозг явно с трудом справлялся с такой нагрузкой. Потом он медленно потянулся под стойку и достал оттуда ещё одну, на этот раз полную до краёв, чарку медовухи.

– На, выпей. Бесплатно, – протянул он, но теперь в глазах мужика читалось нечто вроде уважения, замешанного на страхе.

Зодаш молча взял чарку, залпом осушил обжигающее горло пойло и с силой швырнул её в стену. Глина разбилась с сухим, коротким треском.

– Запомни, кабатчик. Если Ратибор испортит мой шлем, хоть на йоту, я вернусь сюда. И тогда ты будешь всем богам молиться, чтобы тебя просто выкинули обратно к той корове.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел, оставив за спиной гробовую, абсолютную тишину, нарушаемую лишь тяжёлым дыханием перепуганных мужчин.

На улице хлёсткий ветер гнал по низкому небу рваные, серые тучи. Где-то вдали, за тёмной стеной леса, лежала дорога на Новгород. И где-то на ней, наверное, уже шёл Ратибор – с «волшебным обручем» на своей шее и голосом «нечисти», вещающим на непонятном языке.

Но где его искать?

Эта мысль сводила с ума. Вряд ли разбойник, даже самый глупый, обозначил место своей засады инфракрасным маркером или маячком. Без сканера, без «Кодекса-9», без хоть какого-то намёка на технологию можно было вечно блуждать по этой проклятой дороге, надеясь на слепую удачу, что Ратибор сам выскочит из кустов, приняв Черносвета за одинокого купца…

– О, поздравляю, варяг, – из подворотни, появился Вольга. – Ты вернул свои доспехи! Хоть не совсем голый остался… А то смотреть было непристойно.

Зодаш смерил мужика долгим, тяжёлым взглядом, в котором смешались презрение и последняя, отчаянная надежда. Тот стоял, пошатываясь, опираясь о поленья сруба.

– Ты знаешь, где тот… медный желудь, что с неба упал, – заявил инопланетянин, не спрашивая, а констатируя факт. Он опустил руку на костлявое, твёрдое плечо русича. – Ты покажешь мне дорогу к нему.

Вольга фыркнул, с неприязнью отряхнул ладонь пришельца, будто та была покрыта ядовитой слизью, и мутно ухмыльнулся:

– А тебе-то зачем в то гиблое место? Там же нечисть плодится! Из чрева железного выходит!

– Мне нужно кое-что оттуда забрать. Вещь очень важная, – сквозь зубы произнёс охотник, сдерживаясь из последних сил.

– Важная… – пропойца лениво почесал свою бороду, оглядывая чужака с ног до головы оценивающим, хитрым взглядом. – А мне-то что с того будет? Идти в тот лес – верную смерть искать, хвост себе на шею вешать. Нет уж, милок, без благодарности как-то…

Черносвет стиснул зубы до хруста. Он мог бы просто скрутить этого дикаря, как цыплёнка, и тащить силой. Но без проводника, знающего тропы, в этом бескрайнем, однообразном лесу, где каждое дерево, каждый куст выглядели как близнецы, он бы заплутал навеки. Да и времени на уговоры не было – с каждой минутой Ратибор уходил всё дальше, унося шлем неизвестно куда.

Тогда Зодаш сделал то, что должен был сделать любой уважающий себя инопланетянин, загнанный в угол примитивными, но непредсказуемыми аборигенами: он соврал. Соврал с самым невозмутимым видом, на который только был способен.

– У меня есть оберег, – торжественно произнёс охотник, вытаскивая из-за пазухи… пустую, сжатую в кулак руку.

Он держал её с такой осторожностью, будто в пальцах зажат хрупкий алмаз.

– Сильный. От любой нечисти защитит. Даже от той, что из железа да меди.

Вольга прищурился, его мутные глаза попытались сфокусироваться на пустоте.

– Где он, оберег-то этот? Ничего не вижу.

– Он невидимый для глаз простых смертных, – с лёгкой снисходительностью в голосе объяснил Черносвет. – Сила его – в вере.

– Ага, – мужик фыркнул и пошатнулся. – Как и твои мозги, видать, варяг. Напустил туману.

Космонавт театрально вздохнул, как бы сожалея о недоверии глупца.

– На, держи. Но береги – сила его велика, но хрупка.

Русич уставился на пустую ладонь пришельца, потом на его лицо, потом снова на ладонь. Он даже протянул свои корявые, дрожащие пальцы и поводил ими в воздухе, пытаясь нащупать невидимое.

– Ты… это… – он с недоумением потер пальцами пустоту. – Ты меня, что ли, за последнего дурака держишь?

– Нет, – абсолютно невозмутимо парировал Зодаш. – Просто ты его не видишь, ибо дух твой слаб. Он открывается лишь тем, кто по-настоящему в него верит. Вера – вот ключ.

Вольга задумался, почесав свою бородёнку. В его глазах боролись скепсис и та самая, знакомая по трактиру, готовность поверить во что угодно.

– Ну… а если я… поверю? – нерешительно спросил он, в голосе зазвучала нотка надежды.

– Тогда никакая нечисть тебя не тронет. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

– И медный дьявол из леса, из того чрева железного… тоже? – уточнил мужик, понизив голос до суеверного шёпота.

– Особенно он, – без тени сомнения подтвердил пришелец.

Пьяница тяжело вздохнул, почесал затылок и, приняв какое-то внутреннее решение, неожиданно протянул раскрытую ладонь:

– Ладно, варяг, давай сюда свой «оберег». Посмотрим, сработает ли твоё колдовство.

Черносвет с торжественным видом «вручил» новому другу невидимый артефакт, совершая сложные пассы руками, будто действительно передавая нечто материальное. Вольга с предельно серьёзным видом «повертел» нечто в пальцах, даже поднёс к уху, будто прислушиваясь, потом осторожно, с благоговением сунул «оберег» за пазуху, прямо на голое тело.

– Ну, теперь я защищён, – заявил он с внезапно появившейся уверенностью в голосе. Его осанка даже выпрямилась. – Пойдём, варяг, покажу тебе тропу. Ту, что только местные знают.

Охотник едва сдержал саркастическую ухмылку. Вот оно – главное преимущество примитивного мышления. Скажи человеку, что у него в руках волшебство, – и он поверит, даже если сжимает лишь пустоту и собственную глупость.

Они двинулись к опушке, где лес стоял сплошной чёрной стеной, словно гигантский частокол, воздвигнутый самой природой против всего живого. Проводник шагал впереди, теперь уже бодро и уверенно, время от времени он ощупывал ладонью грудь, проверяя, на месте ли его бесценный «оберег».

– Слушай, варяг, – вдруг обернулся он, и в его глазах мелькнул проблеск прежнего сомнения. – А если этот твой оберег – одно сплошное враньё? Если ты меня обманул?

– Тогда нечисть тебя найдёт и съест заживо, не оставив и косточки, – без обиняков, с леденящей душу честностью ответил Черносвет.

Вольга на секунду замер, а затем хрипло хмыкнул:

– Ну, хоть честный. Ладно, будь что будет.