Наследники магии. Проклятие рыжего оборотня

– Может произойти взрыв, – мрачно произнес он, – И я боюсь, учитель… В этом взрыве даже вы, имея абсолютное бессмертие, можете погибнуть.

Чеслав холодно кивнул. Он в этом тоже не сомневался.

– Если мое тело разнесет на атомы, никакое бессмертие, боюсь, не поможет. А тебе лучше уйти, Адриан. Не хочу, чтобы ты пострадал, когда… это все-таки сожжет меня.

Он щелкнул пальцами и кресло за его спиной, кресло, стоящее как раз напротив молодого человека, занялось пламенем. Учителем Чеслав всегда был довольно жестоким и предпочитал иллюстрировать свои слова яркими примерами.

Парень не испугался. Он усмехнулся и, вскинув правую руку, сделал ею отвергающий жест.

Пламя потухло, исчезло, будто его и не было, не оставив и следа на обивке кресла.

– Вы недооцениваете меня, учитель, – мягко молвил молодой человек, – Я способный ученик. Мне достанет сил обуздать даже ваше пламя.

***

Анри поднялся на второй этаж поместья и, плотно закрыв дверь в свою комнату, присел на кровать. На душе у него было смутно.

Он помнил замок, родной замок Нормонд, где родился когда-то, где родились его брат и сестра, где родился его отец и оба его дядюшки, и тосковал по старым временам. Даже когда он уже стал достаточно взрослым, отец и мать всегда были рядом, он всегда мог рассчитывать на их поддержку.

И всегда рвался вырваться из-под родительской опеки. Марк, став старше, начал разделять эту тягу старшего брата и, наконец, им вдвоем удалось уговорить родителей и деда. Поместье было приобретено за счет отца – графа де Нормонд, – но жить здесь они втроем решили самостоятельно. Даром, что старшие родственники, а особенно Винсент – хранитель памяти, способный становиться львом, – постоянно навещали их.

Но сейчас Анри был, пожалуй, даже и рад присутствию Винса. Одному ему разобраться в произошедшем с братом было бы не в пример сложнее.

Потому что вурдалаки не нападают просто так. Их кто-то подсылает, кто-то могущественный и жестокий… но кто? И почему? И вообще, был ли это действительно вурдалак?

Парень нахмурился, отгоняя от себя неприятные ассоциации. Упыри… практически все из них служат дедушке, а тот не пойдет против внуков. Но упырь и вурдалак – это почти одно и то же, разве что первые ядовиты. Значит, кто-то решил подражать дедушке и собрать вокруг себя шайку монстров? Зачем? И для чего нападать на Марка?

Плеча коснулась знакомая бледная ладонь.

– Анри.

Не менее знакомый простуженный голос заставил молодого человека вздрогнуть и испуганно поднять взгляд. Миг появления друга он ухитрился пропустить.

– Ан… что…

– Мне не нравится то, что видел Марк, – беловолосый мужчина, стоящий напротив, нахмурился, – Выходит, сын Викто́ра бывает в моем поместье в мое отсутствие?

Анри вздохнул. Викто́р… еще один старший родственник, даже очень старший – сам основатель рода де Нормонд! Ведь это благодаря Чеславу, да и Анхелю в немалой степени он сумел дожить до этих дней. А потом еще ухитрился привести в будущее из прошлого своего умирающего сына, спас его при помощи современной медицины и того же рыжего оборотня, и теперь Адриан стал полноправным членом их большой семьи. Но что он делает? Анхель прав – об этом тоже не помешает подумать, поведение Адриана очень странно. Что ему нужно в заброшенном поместье Мактиере?..

– Ты не замечал никаких изменений в поместье? – Анри вгляделся в друга, – Может, что-то было передвинуто, переставлено…

Собеседник устало вздохнул и без излишних церемоний опустился на кровать рядом с ним. Судя по всему, ответа он не знал.

– Ты знаешь, какой там всегда бардак, – заметил он, – Понять, произошли ли какие-то изменения… – мужчина поморщился, – Мы с Чесом никогда не увлекались уборкой. А когда я живу один, тем более не занимаюсь этим: мне хватает комнаты на втором этаже, там я стараюсь поддерживать порядок. А в остальных… не знаю. Чес всегда сидел среди хаоса, и я не хочу прибираться, чтобы… можно сказать, я хочу сохранить память о нем.

– Ты давно у него был?

Анхель слегка ссутулился и угрюмо покачал головой. Анри знал, что другу кажется, будто он не одобряет его визитов в сознание рыжего оборотня.

– Недавно. И, знаешь… вот там мне показалось кое-что странным, – мужчина неожиданно выпрямился, прямо взирая на друга, – Чес, когда только оказался заточен в своих воспоминаниях, попросил меня принести шахматы. Сказал, что хоть ему и был поставлен мат, вкуса к игре он не потерял. Я принес, мы иногда играли и к моему приходу он всегда старался расставить фигуры так, чтобы можно было начать игру. Но в этот раз… В этот раз фигуры стояли так, будто игра уже шла. Я спросил его, он рассмеялся и сказал, что играл сам с собой. Но ему это несвойственно! Чес играл сам с собой еще в шестом веке, оттачивал мастерство, но теперь, по прошествии полутора тысяч лет, он предпочитает играть против кого-то. Я не хочу его ни в чем подозревать, тем более, что и понятия не имею, кто еще может попасть в его сознание…

Анри закусил губу, напряженно размышляя. Что-то шевельнулось у него в голове, какая-то догадка, совершенно невероятная, но, быть может, именно поэтому верная…

– К тому же одна из фигур была обожжена, – перебил его мысли Анхель, – Это еще более странно – в том месте Чес не колдует, а с огнем не стал бы баловаться тем более. Я знаю, ему нравится там, он с наслаждением наблюдает за нашими играми в прошлом… Что-то изменилось, Анри, – мужчина сжал губы и выдержал небольшую паузу, – Что-то изменилось вокруг него, в его сознании… Быть может, стоит попросить Венсена разобраться с этим?

Парень пожал плечами и сцепил руки в замок. Есть ли смысл прибегать к помощи дядюшки Винсента в этом вопросе, он не знал – в конечном итоге, Винс и так должен был бы следить за поведением Чеслава денно и нощно! Лишний раз капать ему на мозги не хотелось.

– Может, сам его об этом попросишь?

Анхель скривился в непередаваемой гримасе, и Анри вздохнул. Он знал, очень хорошо знал о кровной вражде между семьей ла Бошер, к которой принадлежал Винсент, с семейством Мактиере, наследником которой являлся Анхель. И невзирая на то, что Ан поборол в своем сердце застарелую ненависть, что его даже в Нормонде начали принимать почти как друга, забыв, что когда-то он только и жаждал, что уничтожить его обитателей, к Винсенту, Венсену, как звали хранителя памяти раньше, он все еще относился без особой теплоты. Говорить с ним, просить о таких вещах, он бы, конечно, не стал. Но ведь…

– Но если самому Чесу грозит опасность? – Анри склонил голову набок, – Ан, если я обращусь к Винсу, мне придется многое объяснять. Может быть, даже слишком многое, тем более, что он все еще не слишком одобряет нашу дружбу. Лучше бы тебе поговорить с ним самому.

– Гениальная мысль! – собеседник скривился в скептической гримасе, – Конечно, тебе, его родичу, сложнее говорить с ним, чем мне – его врагу! Анри, ты издеваешься? За эти тринадцать лет Венсен ни разу не упустил случая, чтобы напомнить мне, что я – ворас, враг, что мы враждовали испокон веков, что я ненавидел его семью много лет… К Чесу он относится еще хуже. Он не станет помогать ни мне, ни ему.

– Тогда нам надо поговорить с ним вместе, – Анри пожал плечами и, проведя ладонью по лицу, вздохнул.

За прошедшие годы он совершенно не изменился. Тот же высокий лоб, прямой нос, аккуратные брови, изящные губы и все те же упрямые серые глаза. Он выглядел так же, как и в двадцать один год, когда выпил зелье, замедляющее старение, и теперь вполне мог наслаждаться бесконечной юностью. Только вот проблемы решать приходилось совсем не юношеские.

Хотя он и в двадцать один год был вынужден разбираться со взрослыми делами. Одни только стычки с Чеславом чего стоят!

Рыжего оборотня Анри не любил. Хорошо помнил, как тот издевался над ним, наводя страшную и жестокую магию, как держал в плену его и отца, как угрожал, бил… Помогать ему парню не слишком хотелось.

Но, будучи достаточно умным человеком, он понимал и что проблемы вокруг Чеслава вполне могут обернуться опять проблемами для его, Анри, семьи, для его родных и друзей и, конечно, не хотел этого.

– Винсент сейчас здесь, – продолжил он, внимательно глядя на друга, – Помогает Марку. Мне, честно говоря, не нравится это странное нападение – ни вурдалаки, ни упыри не нападают просто так, по своей воле. Они скорее наемники, посыльные… но кому могло понадобиться нападать на Марка?

– На него напал вурдалак? – Анхель приподнял белесые брови, – От меня это как-то ускользнуло. Это действительно странно, Анри, и даже очень странно – за полторы тысячи лет своей жизни о вурдалаках я практически не слышал. Их очень мало, практически нет, кажется, их истребляли когда-то… Хотя в такие подробности я не вникал. Меня бы меньше удивило нападение упыря, хотя я знаю, что все они подчиняются твоему деду. Но, быть может, один взбесился…

Анри уверенно покачал головой.

– Я проверил, Ан. Яда в ране нет. Значит, это был не упырь, значит, Марк верно определил эту нечисть… но, если их осталось мало, какой смысл? Марк ведь убил его!

– Не знаю… – ворас в раздумье потер подбородок, – Не знаю, Анри, честно. Тринадцать лет мы жили спокойно и опять начались какие-то странности! Надо поговорить с Венсеном. При всех прочих, он разумный человек, может что и посоветует.

***

Винсент появился в искусственно созданной сознанием рыжего оборотня комнате довольно внезапно, будто надеясь застать обитателя врасплох. С первого взгляда стало ясно, что сделать это не удалось.

Чеслав полулежал в большом, глубоком кресле, переплетя пальцы на животе и спокойно смотрел в окно. На маленький столик с шахматной доской на нем он не смотрел.

Винсент бросил взгляд на фигуры и нахмурился. Анхель прав – все выглядит так, словно рыжий ведет с кем-то шахматную партию. Или вел ее еще секунду назад… Но с кем? Кто мог пробраться сюда, в его сознание, в его подсознание, да еще и минуя самого хранителя памяти! Нет, это невозможно, это совершенно лишено смысла. Легче поверить, что Чес от одиночества спятил и теперь играет сам с собой.

Мужчина чуть склонил голову набок, еще раз изучая взглядом фигуры. Одна обожжена… Да, вон там, на боку белого «слона» заметны следы пламени. Но как?..

– Ты закончил осмотр? – ленивый голос пленника заставил его чуть вздрогнуть и сменить объект созерцания. Чеслав не менял позы, не отводил взгляда от окна и вообще казался совершенно незаинтересованным в визите тюремщика.

Винсент знал, что это не так.

– Недавно мне почудился оклик, – негромко промолвил он, – Это был ты?

– Да, – рыжий закрыл глаза и со вкусом потянулся, – Хотел поговорить об одном чрезвычайно важном деле. Но ты, вероятно, был слишком занят, чтобы внимать мольбам пленника…

– Хватит, – Винсент нахмурился, – Говори, в чем дело, и… Ты не один?

– С чего ты взял? – собеседник даже глаз не открыл, и голос его звучал все так же лениво. Мужчина помрачнел. Верить этому человеку, этому оборотню он давно уже отучился, да и не верил никогда, поэтому сейчас за невинным вопросом ему почудился подвох. Но в чем он заключается, угадать навскидку возможным не представлялось, поэтому Винсент осторожно двинулся дальше.

– Шахматы расставлены так, словно идет игра.

– Я иногда играю сам с собой, – Чеслав равнодушно пожал плечами, – С того момента, как ты заточил меня в моих самых прекрасных воспоминаниях прошло уже сколько? Тринадцать лет?

– Ты считал?

На сей раз собеседник не стал ни лгать, ни увиливать.

– Однообразие утомляет, Венсен, сколь бы прекрасно оно не было. Первые года три я наслаждался игрой детей за окном – нашей с Анхелем игрой. Потом мне потихоньку стало это надоедать. Ан иногда заходит ко мне, я просил его принести мне книги, но и это занятие быстро наскучило. Ничего не осталось, кроме как считать дни и играть с собой в шахматы.

Винсент помрачнел. Пленник говорил как будто искренне, не лгал, но все-таки чего-то явно не договаривал и это мужчине не нравилось.

Тринадцать лет назад он, хранитель памяти, существо, созданное, чтобы хранить чужие воспоминания и чужую боль, добровольно взвалил на свои плечи обязанность нести бремя горечи этого оборотня, постарался скрыть все, что могло омрачить его память и запер его навеки в самых счастливых, самых теплых воспоминаниях – воспоминаниях его детства.

Теперь же выходило, что даже это счастье Чеславу успело наскучить. А Винсент хорошо знал, на что способен этот оборотень со скуки… Плохо дело, очень плохо. Он явно готовит какую-то подлянку, но какую?

– Зачем ты звал меня?

– Ах, звал? – Чеслав медленно поднялся из кресла и неожиданно пинком перевернул шахматный столик. Фигуры посыпались на пол. Оборотень рывком повернулся, прямо взирая на тюремщика. Желтые глаза его сверкнули.

– Моя сила возвращается, Венсен, – говорил он тихо, очень внятно и очень зло, – Более того. Она вернулась полностью и теперь переполняет меня, коль скоро я не могу ее выплеснуть! Скажи, где находится мое тело?

Винсент облизал губы. Ему требовалось хоть несколько секунд, чтобы сполна осознать весь ужас новой информации.

– В Нормонде.

– В Нормонде?! – Чеслав стиснул кулаки. Собеседник его с удивлением понял, что оборотень не знал этого… А если знал, то прекрасно притворяется сейчас.

– Кому только пришла в голову эта мысль, дьявол вас побери! Если бы я лежал в поместье…

– В Нормонде за тобой удобнее следить.

– Нормонд стоит на холме, что всегда давал мне силу! – оборотень нахмурился, – Ты идиот, Венсен ла Бошер! Лежа там, я постепенно накапливаю силу в своем теле, а не имея выхода, она сжигает меня самого! Еще немного – и этого места не будет, оно сгорит дотла, а моим сознанием вновь завладеет ненависть! Ты этого хочешь?!

Винс на несколько секунд сжал губы. На ярость следовало отвечать спокойствием, ни к чему еще больше злить сумасшедшего.

– Что ты предлагаешь?

Чеслав оскалился и почти зашипел. Желтые глаза его показались двумя огненными точками, и даже в комнате как будто стало жарко.

Винсенту это не понравилось. Похоже, пленник не лгал…

– Об этом я хотел спросить тебя, идиот! Ты устроил все это, Венсен, тебе исправлять содеянное! Я не хочу опять ненавидеть, не желаю больше жить ради глупой мести Анхеля, я жажду покоя! Придумай для меня покой!

…

Венсен ушел. Чеслав, напоследок прибавивший еще несколько крепких пиратских выражений в его адрес, но так и не получивший ни ответа вразумительного, ни обещания помочь, резко повернулся к углу комнаты и сдвинул рыжие брови.

– Почему ты не ушел?

Покров невидимости спал, открывая фигуру виновато улыбающегося Адриана.

– Потому что у меня есть еще к вам вопросы, учитель. Да и вообще… Мне всегда было интересно, каким вас видят другие.

Оборотень дернул уголком губ и с размаху упал в глубокое кресло. В том, что впечатления хорошего на мальчишку не произвел, он не сомневался.

Да он и не старался произвести его, напротив – хотел, чтобы Адриан сполна сознавал, с кем завел дружбу и кого зовет учителем. Хотел, чтобы он понимал – его действия родные могут счесть предательством…

Чеслав незаметно усмехнулся.

А ведь у него уже был ученик, и не кто-нибудь, а отец этого самого парня, сам граф Викто́р Базиль де Нормонд! Безмозглый граф, ставший скорее помехой, чем опорой, бездарный ученик, которого он выгнал и до сих пор не жалеет об этом!

Сын Виктора, мальчик, который должен был погибнуть еще в шестом веке из-за проклятия рыжего оборотня, но который оказался спасен, попав в будущее, нравился Чеславу куда больше. Адриан, которого он когда-то превратил в оборотня и которому помог тем самым избавиться от проклятия, вырос действительно способным парнем. Все уроки учителя он схватывал на лету, колдовать уже умел довольно сносно и Чеслав небезосновательно гордился им. К тому же, Адриан обладал тонким пытливым умом, часто задавал правильные вопросы и интересовался буквально всем. Обучая его отца, оборотень никогда не был до конца уверен, нужны ли ученику прививаемые знания. Неудивительно, что граф научился только метать стилеты…

Чес вздохнул и сделал витиеватый жест рукой.

– Спрашивай.

– Вопроса у меня два, – Адриан слегка нахмурился, – Один из них – личный. Второй уже касается, боюсь, судьбы всего мира…

Оборотень приподнялся в кресле, заинтересованно приподнимая голову. Такого он даже от своего способного ученика не ожидал.

– Что же опять может грозить судьбам целого мира?

Адриан помялся, куснул себя за губу и, наконец, на выдохе выпалил:

– Вурдалаки!

Чеслав фыркнул и презрительно махнул рукой. На его взгляд, об этих существах волноваться смысла не было.

– Вурдалаков в мире слишком мало, чтобы они могли угрожать судьбам целого мира.

– Их стало больше, – молодой человек, хмурясь, вгляделся в учителя, – Я сам уже дважды был вынужден столкнуться с ними. Знаю, что Марк напоролся на одного, тот его потрепал… Я наводил справки, учитель. Маги по всему миру отмечают увеличение популяции вурдалаков, но пока не выказывают опасений. Но, если их станет еще больше…

Чеслав вскинул руку, прерывая ученика и, хмурясь, потер подбородок. Адриан снова не подвел, сработал, как надо… но что это значит?

– Вурдалаки не способны к размножению, – медленно проговорил он, – Увеличение их численности – это действительно странно. Не будь это невероятно, я бы подумал, что их где-то выводят и забрасывают сюда, но зачем? – он покачал головой, – Странно все это, Адриан, очень странно. Что за личный вопрос ты хотел задать?

Адриан, видимо, ожидавший, что учитель проявит больший интерес, заметно растерялся, сконфузился и, опустив голову, ковырнул ногтем джинсы. Чеслав окинул его быстрым взглядом.

Да, мальчик подрос… Когда он виделся с ним в больнице, когда обращал оборотнем, Адриан все еще казался диковатым выходцем из шестого века, но теперь преобразился кардинально.

Аккуратно подстриженные каштаново-рыжие волосы, элегантный джемпер, простые, но явно дорогие джинсы, блестящие ботинки – мальчик следил за собой и старался соответствовать титулу сына графа.

Чес незаметно усмехнулся. Он помнил, что в зелье, обратившее мальчика оборотнем, подмешал собственную кровь, что в определенном смысле сделало Адриана и его сыном. Поэтому графской крови в этом парне осталось что-то около половины, другая же ее часть принадлежала рыжему бродяге. Видимо, это именно она подсказала ему однажды, как пробраться в сознание запертого в собственных воспоминаниях Чеслава, и как стать его учеником. Оборотень тогда, впрочем, и не возражал.

– Это…

Робкий голос Адриана отвлек его от мыслей, заставляя вопросительно приподнять брови.

– Понимаете, учитель… Папа рассказывал, что, когда он забрал меня в будущее, он сам возвращался в прошлое… – парень запутался и, заметно смущаясь, начал тараторить, – В общем, я подумал – я же сильный маг, да? Я учусь у вас, вы сами говорили, что я очень способный! Я уже могу и умею многое, я…

– Адриан, – Чеслав нахмурился, – Чего ты хочешь?

Адриан быстро облизал губы и слегка покраснел. У него это осталось, кажется, от матери: Чес смутно помнил, что та краснела, когда волновалась.

– Я хочу увидеть маму! – выпалил парень, прижимая руки к груди, – Я… я же могу возвратиться в прошлое, побывать там, поговорить с ней! Просто, ну… пусть она не плачет, думая, что я где-то сгинул. Пусть знает, что со мной все хорошо, я жив, и вообще… – он слегка поник, – Мне хорошо в этом времени, я люблю папу, я люблю мою Аду, люблю всех своих родных и друзей… Но по маме я все-таки скучаю.

Чеслав выслушал эти горячие слова без малейшей эмоции и, дождавшись их окончания, небрежно махнул рукой. Тронули они его или нет, оборотень затруднился бы ответить и сам – слишком долго учил себя быть толстокожим и плевать на чужие чувства. Конечно, мальчишка ему не совсем чужой… Но все-таки эти его проблемы не должны касаться учителя. Отцом-то Адриан его не признает.

– Это вопрос не ко мне, мальчик, – он прикрыл глаза и вновь развалился в кресле, – Тебе следует поговорить с Венсеном. К слову, по поводу вурдалаков я бы тоже советовал тебе поговорить с ним, а заодно и с Антуаном, этим великим мастером. Уж что-то они же должны знать, не совсем же бесполезны! Да, кстати… – он снова открыл глаза и пронизал ученика долгим взглядом, – Покинув меня, ты отправишься в поместье, где обитают юные де Нормонды?

Адриан слегка приподнял подбородок. Учитель знал, что такое пренебрежение его задевает.

– Я отправлюсь к Аделайн, да. Ну и, конечно, там будут ее братья, а…

– Постарайся узнать у Анри, как дела у Анхеля, – Чес чуть нахмурился, – Брат не говорит мне всего, возможно, боится расстроить, но в последнее время мне кажется, что его что-то гнетет. Я хочу узнать, что именно.

***

Адриан остановил мотоцикл у ворот поместья и, не заводя его внутрь, припарковал тут же, повесив замок на руль. После чего распахнул створки и уверенным, почти хозяйским шагом вошел внутрь.

Он прошел шагов десять, когда на шею ему бросилась стройная длинноволосая красавица, которую молодой человек незамедлительно сжал в объятиях.

– Здравствуй, – нежно улыбнулся он, – Я тоже скучал.

– Тогда почему не спешил ко мне? – девушка отстранилась, надувая губки. Адриан не сдержал улыбки – эта гримаска всегда чертовски шла ей.

– Я спешил, Ада, клянусь, спешил со всех колес! – он прижал руку к груди, спешно придумывая себе оправдание, – Я… просто… как Марк?

Ада заметно растерялась, и парень испытал искреннее удивление. Что он такого сказал? Просто осведомился у любимой девушки, как дела у ее пострадавшего брата… Ну и что, что этот самый брат постоянно выступает против их отношений? Марк вообще вырос довольно вредным, но не оставлять же из-за этого без внимания его стычку с вурдалаком!

– Приходит в себя… – Аделайн говорила осторожно, а смотрела подозрительно, что заставило Адриана изумиться еще больше. Да что такое-то? Чем он мог вызвать ее подозрение?

– Адриан… откуда ты знаешь, что Марк ранен?

Все сразу встало на свои места. Парень сделал глубокий вздох и неодобрительно покачал головой. Ох уж этот старший братец Ады… А ведь в детстве он, помнится, вполне нормальным мальчишкой был! Правда, тоже норовил влезть в какую-нибудь драку. Он же, помнится, и с учителем как-то пообщаться умудрился… Хорошо, что учитель выбрал себе в ученики не его.

От Анри Адриан знал, что Марк не слишком любит учиться, да и к магии относится весьма пренебрежительно. Да и сам он замечал, что брат его любимой девушки, его вредный друг предпочитает упражнения со шпагами. А ведь мог бы развить врожденный дар… Учитель вот всегда хотел обладать даром предвидения и провидения. А этот плюет на то, что ему досталось от природы.

– Он не сказал? – Адриан прищелкнул языком, – Вообще-то, это я подвез его до дома, он позвонил мне. Я же сделал все, что в моих силах, чтобы раны не беспокоили его и не слишком бросались в глаза.

– Так это ты зачаровал его раны?! – Ада уперла руки в бока, гневно сдвигая брови. Молодой человек совсем опешил. Он же просто помогал другу, с которым знаком еще с детских лет, он не мог бросить его на произвол судьбы после такого! Почему она сердится?..

– А… а что?

– Ничего! – Аделайн гневно топнула ножкой, – Адриан, если бы Анри не догадался… или это был Винсент? Не важно, если бы мы не поняли, в чем дело, Марк мог бы истечь кровью! Такие раны лечить надо, а не зачаровывать! А ты – не врач!

Адриан всплеснул руками. Он терпеть не мог, когда Ада повышала на него голос и, обожая ее еще с детства, старался не позволять любимой такого поведения. Ада честно держалась, но иногда все-таки срывалась. Как правило, в этом был виноват сам Адриан.

– Конечно, я не врач! – он недовольно поморщился, – Но, знаешь ли, у меня не было времени вызванивать дядю Чарли с фрегата и просить, чтобы он срочно приехал полечить этого болвана! Я уверен – Марк сам нарвался, а я просто пытался помочь…

– А что ты делал в поместье Мактиере?

Другой голос, серьезный мужской голос прервал милую сцену двух «голубков», заставляя молодого человека помрачнеть. В душе искрой сверкнул страх. Если Марк спалил его, рассказал, где он бывает… Если теперь ему устроят допрос… Анри – хитрый черт, наверняка сумеет вытрясти из него все подробности!

А ведь когда-то отец говорил, что они с Анри похожи… Но вот Адриан вырос, а Анри все равно превосходит его, и как за ним угнаться, он пока не знает.

– Анри…

– Отвечай на вопрос.

Старший из наследников рода де Нормонд стоял за спиной своей сестры, скрестив руки на груди. Злости или недовольства во взгляде его не было, но парень казался на редкость серьезным и сосредоточенным. Это добра тоже не предвещало.

Надо что-то придумать, сказать какую-то полуправду, причем сказать ее максимально искренне. Не нужно Анри знать, что он общается с Чеславом.