Дежавю

– Да, у меня ничего не болит, но может кто-то скажет, что происходит? Почему я здесь? Совсем не помню, что было после школы.

– Пообещай, что не будешь нервничать, – попросила мама.

Энни насторожилась, предчувствуя, что разговор будет неприятным. Но лишь кивнула в ответ.

– Вчера, – мама замялась, – разбился самолёт. Никто не выжил.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понимала Энни.

– Келий мёртв, – отрезал папа.

В голове у девушки тут же начали всплывать события прошлого дня: новости по телевизору, туман перед глазами, картина сгоревшего самолета и голоса родителей. Все это не может быть правдой. Энни не верила ни в происходящее, ни в случившееся. Это все бред. Она просто спит. Сейчас она проснется и Келий будет рядом. Будет снова называть ее ласточкой и приносить перекус, пока она рисуют очередную картину.

На фоне мама с папой громко спорили, каждый раз пытаясь перекрикнуть друг друга.

– Зачем ты так грубо!?

– А как ты хотела это сказать!?

– Она только пришла в себя, Боже, какой же ты!

– Сама не знала, как сказать, я лишь хотел помочь!

– Хватит! – остановила родителей девушка. – Ваши крики мне ничем не помогут.

Глаза Энни потускнели, из них текли слёзы, но она не плакала. Внутри было словно пусто, никаких чувств. Как будто высосали всю душу. Недавно Энни хотелось нарисовать картину, а теперь всё это казалось ей бессмысленным. Она хотела истерить, ругаться, бить все вокруг, но сил совсем не осталось. Единственное, что она могла сделать, чтобы перестать думать – это лечь спать. Уснуть и не просыпаться. Закрыть глаза, а когда откроет, то все будет как раньше. В голове даже промелькнула дурацкая мысль : " Лучше бы в том самолете разбилась я."

– Я не хочу вас видеть. Не сейчас. Можете оставить меня одну? – промямлила девушка.

– Конечно, дорогая, – сказала мама, поцеловав дочь в макушку.

– Прости нас, мы ещё придём вечером, – пообещал папа.

Энни уныло улыбнулась, а после звука закрывшейся двери укуталась в одеяло и пролежала так весь день.

Глава 10

– Энни, я могу зайти? – нежный голос донесся из-за двери.

В ответ на вопрос прозвучала тишина. Дверь скрипнула, и в палату вошла медсестра с едой на подносе. Она отодвинула завявшие цветы на тумбочке и аккуратно поставила еду. Затем девушка присела рядом с Энни.

– Тебе пора жить дальше, – начала медсестра. – Если ты закроешься в себе, ничего хорошего не произойдет. Ты уже неделю ни с кем не разговариваешь.

Ответа все так же не последовало. Девушка вздохнула и еще раз посмотрела на Энни, пытаясь прочесть ее мысли. Ей было трудно каждый день видеть такую молодую и красивую девушку в этом состоянии.

– Прошу тебя, сходи к психологу.

Медсестра поднялась и забрала весь мусор из палаты. Выйдя, на нее тут же накинулись родители Энни. По их виду можно было сказать, что спали они явно мало: огромные круги под глазами и неряшливый вид, некоторые элементы одежды были надеты наизнанку.

– Как она?

– Согласилась на психолога?

– Может, она хочет чего-то? Как ее здоровье?

Медсестра лишь отрицательно покачала головой, и родители тут же опустили головы, уставившись на плитку в полу.

Первым разговор начал отец:

– Это все наша вина. Если бы мы раньше уделяли ей больше внимания, все было бы куда легче.

– Милый, у нас много детей, за всеми уследить трудно, – пыталась приободрить его жена.

– Много или немного – какая разница? Она тоже наша дочь. Не надо было нам столько рожать, раз мы не способны с ними справиться, – мужчина стал более уверенным в словах и в порыве заявил: – Приведите психолога ей в палату. Раз она не идет к нему, значит, он придет к ней.

Медсестра тут же всполошилась и радостно произнесла:

– Сейчас же этим займусь! Вечером он будет в ее палате.

– Вот и хорошо, – заключила мама.

Энни навещали не только родители. К ней часто заходил Лука, принося разную еду. Сначала ему хотелось принести ее любимую, но Келий делал то же самое; вдруг это ранит ее сильнее? Поэтому Лука решил приносить что-нибудь нейтральное, например, фрукты.

Эрик же часто приходил с Лукой и приносил цветы, которые быстро вяли из-за плохого ухода. Рик с Милли заходили реже остальных, поскольку ссылались на нехватку времени.

Не прошло и пяти минут с ухода медсестры, как Лука с Эриком пришли навестить Энни.

– Ну же, поешь. Испортится ведь, я так старался, – Лука пытался вызвать жалость, изображая брошенного котенка, но Энни даже не оборачивалась, когда они входили в палату.

– Лука, твои трюки работают не на всех, – спокойно сказал Эрик.

– Зато они прекрасно действуют на тебя, – с улыбкой произнес парень.

– Вот и используй их на мне, а Энничке это точно не поможет.

– С каких пор ты начал называть ее Энничкой? – вопросительно посмотрел Лука на Эрика.

– Все, все! Мы пришли не чтобы спорить, – Эрик ткнул ладонью в лицо Луки, отодвигая его подальше от себя.

– Слушай, может, попробуешь подумать о том, что тебе нравится? – парень дотронулся до девушки и успокаивающе погладил ее по голове. Он убрал закрывающие лицо волосы и принялся их расчесывать. – Не хочешь порисовать?

– Мы все принесем, только скажи, – поддержал друга Лука.

Лука подошел к тумбочке и забрал оттуда вазу. Вылив старую воду в раковину, он налил чистую, немного прохладную и поставил новые цветы. В палате потихоньку начало пахнуть новыми цветами, от чего атмосфера тут же улучшилась.

Подойдя к другу, Лука положил руку ему на плечо и прошептал:

– Мне кажется, или она совсем разучилась говорить? Она хоть жива? – парень встал на цыпочки и обоперся об койку, чтобы посмотреть на лицо подруги.

Энни смотрела в пустоту, будто совсем не замечая всего вокруг. Она моргала, что делало ее более похожей на живого человека, но цвет кожи стал тусклым и бледным. Со стороны казалось, что у девушки неизлечимая болезнь.

– Я скучаю по дням, когда мы собирались все вместе, – внезапно произнес Лука. – Тогда, хоть я и не любил Келия, но мы были счастливы. Все мы.

– Не надо, сделаешь ещё хуже, – попытался остановить его Эрик.

– Что не надо, Эрик!? Это правда. Ей не станет лучше, если мы будем заставлять её забыть прошлое или говорить, что всё наладится. Это как говорить сироте, что мама обязательно вернётся. Тебе ли не знать? Иногда лучше принять правду, чем покрываться ложью. А ещё лучше просто обнять человека без лишних ненужных слов.

– Лука…

– Лука, Лука. Будто я имени своего не знаю. Просто помолчи, кретин.

– Ты прав, – отозвался Эрик.

Лука уставился на друга, а затем расплылся в тёплой улыбке. Он потянулся к Эрику и погладил его, взъерошивая его густые тёмные волосы. От чего тот как котенок, податливо опустил голову.

– Спасибо.

– Я ничего не сделал.

– Спасибо за то, что умеешь слушать, – пояснил Лука.

Энни перевернулась в сторону парней и тихо пробормотала первые слова за всю неделю:

– Спасибо, что приходите.

Парни тут же встрепенулись и начали гладить девушку, пытаясь разговорить её сильнее, будто поощряли котёнка.

– Энничка, мы всегда рядом и готовы выслушать тебя. Мы обязательно тебя поддержим, – не умолкал Эрик.

Лука принялся доставать фрукты и пытаться накормить ими девушку, но она перестала их слушать и заснула.

О случившемся в палате ребята рассказали медсестре; та была рада хорошей новости и поделилась тем, что вечером к ней придёт хороший психолог.

– Возможно, это к лучшему, – заявила медсестра.

– Мир не без трудностей. У всех разные преграды, кто чего больше боится, – отмахнулся Лука.

– А чего боишься ты? – спросил Эрик.

– Я? Не задавай глупых вопросов. У нас завтра мероприятие, приглашаю тебя как гостя.

Так и продолжив переговариваться, парни покинули больницу, оставив Энни наедине со своими кошмарами.

***

– Ласточка, я не нуждаюсь в тебе.

– Келий! – Энни потянулась к парню. Дотрагиваясь судорожными руками до его лица, она получила пощёчину.

– Эй, эй. Не трогай меня. Я не твой питомец. Я умер. Понимаешь, я м-ё-р-т-в, и ты была для меня не больше чем игрушка.

Парень захохотал. Смех гулом разносился вокруг девушки. Энни тянулась к парню, но что-то тянуло её вниз, не давая шанса ухватиться за Келия. Единственное, что Энни увидела перед тем, как проснуться, было лицо Келия, который улыбался, наслаждаясь её болью.

***

Девушка проснулась вся в поту, тяжело дыша. За окном уже стемнело. Она опять проспала весь день. Ей было так противно от самой себя; так неприятно осознавать, что всё вокруг так легко сломалось из-за одного парня.