Из молодушки в старушку и дар в придачу

Елена Ха

Из молодушки в старушку и дар в придачу

Пролог

– Оксана, – торжественно произнес румяный Фомка, – Будь моей женой!

Миниатюрная девушка с большими голубыми глазами и толстой светлой косой с удивлением осмотрела плотного высокого парня. На его темных льняных штанах виднелись следы муки, что выдавало род его занятий. Добрый, работящий Фома всегда приходил на выручку слабым, доверял даже ворам, за что не раз был бит отцом, суровым мельником, на которого работал с малых лет.

Толпящиеся вокруг парни и девушки смотрели на странную пару кто с презрением, кто с восторгом. И если Фому это смущало, то Оксанка вздернула свой маленький лисий носик, легкомысленно пожала плечами и заявила:

– Фома, ты сегодня белены объелся, что ли? С какой стати я за тебя пойду? Ты же некрасивый и глупый. В мужчине сила должна быть! А ты же как теленок за мной будешь ходить. Мне такое счастье не нужно!

Фома обиженно выпятил нижнюю губу, в его глазах заблестели слезы.

– Вот дурында! – усмехнулась рядом высокая, статная девица, – Сама нищая, тощая пигалица, а от сына мельника нос воротит. С ним и ты, и вся твоя семья были бы сыты.

– Да она же только о себе думает, – нарочито громким шепотом ответила ей пышногрудая брюнетка, – Мать всему селу портки стирает, руки в кровавых мозолях, а этой лишь бы хвостом вертеть. Дрянная дочь у Марфы.

– Да она ее просто плохо воспитывала! – сурово заметил высоченный крепкий парень, на носу которого красовались веселые конопушки.

– О чем ты, Илья? Марфе некогда было. Она же, как овдовела, целыми днями работает, лишь бы дочерей своих прокормить, – не унималась брюнетка.

– Ксанушка, милая, может, все-таки пойдешь за меня? – пробасил расстроенный Фома, – Я знаю, что матушка твоя в последнее время чувствует себя плохо. Мы бы с тобой о ней позаботились, и сестре твоей Настасье приданое накопили бы.

– А я, значит, ради них должна не своей жизнью жить?! Нет уж! Раз ты о них так переживаешь, Настю в жены и бери! – отрезала Оксана.

Фома ссутулился, голову повесил и ушел прочь. Ребята у костра с осуждением покачали головами, на что несостоявшаяся невеста, осмотрев советчиков, грозно выпалила:

– Вы на себя сначала посмотрите, прежде чем меня судить! Ты, Глафира, – Ксана ткнула пальцем в высокую девицу, которая обозвала ее дурындой, – вся такая красивая, аппетитная, да только тебе уже двадцать два! Ты всю молодость свою ерепенилась, выбирала, а теперь мне из-за сына мельника завидуешь. Старая дева!

– Да было бы чему завидовать, – зло бросила Глаша.

– А ты, Параня, – обратилась к знойной брюнетке Оксана, – Вцепилась в рыжего да конопатого Илью как пиявка, хоть он и не люб тебе, да у бати его земли больше, чем у нас всех вместе взятых, вот и строишь ты ему свои черные бесстыжие глазенки, а сама на Саню засматриваешься.

– Неправда это! – засопела брюнетка, да к рыжему богатырю плотнее прижалась.

– Не мути воду, Ксана! – сурово проговорил Илья, – Сама ты девка неуживчивая да своенравная, и других рассорить хочешь. Иди отседова. Нечего тебе у костра делать.

– Ночь на Ивана Купала общий праздник! – обиженно возразила Оксана.

Мать ей не раз говорила, что правду не все хотят слышать, и советы непрошенные не всем нужны. Лучше молча делать свою работу. Но Ксану эта тихая покорность матери бесила. Девушка считала, что жизнь обошлась с ней несправедливо. У всех есть отцы, достаток, хорошие избы, а она ютится с сестрой и матерью в маленьком покосившемся домишке с прохудившейся крышей и коптящей печкой. Поэтому молчать и покорно принимать судьбу девушка не собиралась.

– Праздник для всех, а этот костер наш, – язвительно заявила Параня, – И тебе здесь не место!

– Не больно-то и хотелось! Здесь и нет никого достойного. Одни петухи да курицы! – показав язык высокомерной брюнетке, заявила Оксана и, откинув на спину толстую тугую косу, пошла прочь от уютно потрескивающего пламени.

– Беги-беги! Может, встретишь мечту свою, – хихикнула ей вслед Глаша.

– Вряд ли… Трофим, наверно, дочь сейчас укладывает. Да и не нужна ему такая вздорная девица, – усмехнулся Илья.

– Смотри, осторожнее с ним, Оксанка, – крикнула ей вдогонку Параня, – Говорят, у него мать – ведьма. Сживет тебя со свету, как и свою первую невестку!

У костра послышались смешки, к счастью, Ксана уже скрылась во мраке лунной летней ночи, и никто не видел, как она стирала кулаками злые слезы. Выбежав на дорогу, она едва не столкнулась с высоким мужчиной, несшего на руках девочку лет пяти. Его светлая волнистая челка выбилась из-под казенной красной шапки, а серые глаза сверкали от волнения ярче звезд.

– Трофим, ночи тебе доброй! Куда это ты Нюрку несешь? – удивилась взволнованная девушка.

– Здравствуй, Ксана! Спешу я. Нюта моя горит вся, к матери ее несу, – буркнул мужчина, не сбавляя шага.

– Может, помощь тебе нужна? – не отставала Ксана.

Красивый, суровый воевода нравился девушке давно. Ее не смущало, что он старше ее на десять лет, и что дочь у него болезная, а мать ведьма. Народ ее опасался и обходил стороной, без особой надобности на глаза старой ведунье старались не попадаться. Ксану же тянуло к Трофиму как магнитом. Вот и сейчас она почти бежала рядом с мужчиной, не в силах отвернуться и пойти домой:

– Дочь у тебя красивая, вся в тебя пошла, – ласково проворковала влюбленная девушка.

– Иди домой, Оксана, некогда мне с тобой лясы точить, – устало проговорил мужчина.

Для него не были секретом ее чувства, но для него было важно, чтобы новая жена полюбила его Нюту, а в Оксане любви к детям не было. Она даже сестру свою младшую Настасью только ругала и убегала от нее, потому что нянчиться не хотела.

– Трофим, ты же знаешь, что зазноба ты моя, – поддавшись порыву, выкрикнула Оксана, – Почему гонишь меня? Чем я тебе не угодила?

– Ты слишком маленькая для меня, – брякнул парень, отмахнувшись от назойливой девицы.

– Мне уже девятнадцать! Мне никто, кроме тебя, не нужен, – капризно заявила Оксана.

Трофим ничего не ответил, ведь они подошли к дому знахарки. Она уже поджидала гостей у калитки. В черном платке и черном платье в пол она больше походила на тень, но сына и внучку встретила ласковым воркованьем:

– Трофимушка, Нюшенька, проходите. Не волнуйся, сын, все будет хорошо, – заверила она взволнованного папашу и, резко обернувшись к Оксане, сердито сказала, – А ты ступай прочь. Ищи свой путь. Он не твоя судьба!

Еще и пальцами щелкнула! Ведьма!

Ксана замерла на дороге, одинокая, в застиранном, когда-то ярко-красном сарафане с узкой каймой вышитых цветочков по подолу. Красавицей ее назвать было сложно: обычные серые глаза, личико луковкой с высоким лбом и маленьким острым подбородком. Как и все в ее семье, она недоедала, поэтому была худенькой, да и ростом не вышла. Приданого у нее не было, года летели быстрее, чем заканчивался хлеб в их доме.

– Три раза меня сегодня прогнали: ведьма от сына своего отвадила, подруженьки тепла праздничного костра для меня пожалели, мать сказала, чтобы я домой не возвращалась, пока работу не найду, потому что у нее сил меня кормить больше нет. Неужто и правда нужно было соглашаться, и за Фомку пойти? – в отчаянии прошептала девушка.

Да только внутри при одной мысли о плотном румяном сыне мельника горький протест поднимался, мешая говорить.

– Нет! Я буду жить свою жизнь! Никто мне не указ! – решила Оксана и шагнула с дороги на тропинку, ведущую к речке.

Тут же перед глазами девушки засияли искры, закружилась темная мгла и затянула хрупкое тело во мрак.

***

Оксана держала глаза широко открытыми, даже моргнуть боялась. Но все равно ничего не видела, вокруг клубился белый туман, обволакивал влажным холодом, пробирал до нутра неизвестностью.

– Не мог туман так резко опуститься на деревню… – прошептала девушка, и звук собственного голоса напугал ее. Он казался глухим, будто пробивался через толщу земли.

Совсем рядом, над самым ухом, каркнул ворон, и девушка в ужасе дернулась в сторону, запуталась в подоле и упала, ободрав руки. Ощупав дорогу, Ксана поняла, что та вымощена плоскими крупными булыжниками, от которых исходило успокаивающее тепло.

– За день, наверно, нагрелись, – вслух предположила девушка и поднялась.

Впереди замаячил огонек, и заблудившаяся в тумане одинокая душа пошла на этот свет. Вскоре впереди появились очертания небольшого домика в два этажа. На первом приветливо горело окошко.

Оксана не понимала, где она. Но ей ужасно хотелось спрятаться от окружающего тумана в безопасном тепле человеческого жилища. Она поспешила к домику по ровной дороге, ведущей прямо к его порогу.

Уже в десяти шагах от заветной входной двери девушка рассмотрела надпись над ней «Таверна «Усталый путник». Оксана тут же ощутила, будто пудовые гири чужих ожиданий висят на ее юной, мечтающей о любви, душе.

– Эта таверна мне подходит, – усмехнулась девушка.

Она потянулась к дверной ручке, сделанной из красиво изогнутой ветки, но тут рядом утробно зарычали. Ксана прижала руки к груди, боясь даже дышать, потому что на нее из темноты смотрел настоящий волк. Крупный, мощный и зубастый.

«Что же делать? Не хватало только стать обедом для обнаглевшего волчары… Эх, даже еды никакой с собой нет. Может, получилось бы отвлечь и забежать в дом».

– Он бы не стал есть чужую еду. Заходи, не бойся… – растягивая гласные, промурлыкал кот, возникший из тумана. Он грациозно прошел мимо волка, влепив ему по морде пушистым хвостом.

«Я что, сказала это вслух? Что?! Говорящий кот?» – окончательно растерялась Ксана.

Девушка открыла, было, рот, но что именно спросить в первую очередь не сообразила, поэтому закрыла его обратно и пошла за котом, перед которым входная дверь в таверну сама открылась. Внутри было тепло, над стойкой хозяина горели свечи, у стены уютно потрескивал огонь в открытом очаге, пахло чесноком и хлебом. За одним из столиков сидела рыжая лохматая женщина в странных синих брюках, куцей рубашонке без ворота и плакала.

Оксана не хотела подходить к незнакомке, но больше никого поблизости не было, а стоять одной в этом странном месте было страшно, поэтому присев к столу несчастной женщины, девушка вежливо поинтересовалась:

– Добрый вечер! У вас что-то случилось?

– Я никому не нужна… ик. Муж бросил за день до пятидесятилетия, забрал себе новую двухкомнатную квартиру, которую мы вместе покупали для младшей дочери. Она теперь требует, чтобы я ей свою отдала, ей ведь вот-вот рожать. Ее мужу трудно одному тянуть и съемную квартиру, и жену с ребенком. Но я не хочу жить в съемной студии на старости лет… а-а-а, – причитала женщина.

Оксана внимательно осмотрела незнакомку. У нее была аппетитная фигура: крутые бедра, пышная грудь, которая все время колыхалась в такт рыданьям, в яркой рыжей шевелюре мелькали седые пряди, но волосы лежали пышными волнами.

«Если их расчесать, будет даже красиво», – непроизвольно заметила Ксана.

У женщины чуть выпирал живот на фоне стройной талии, но девушка решила, что виной всему страшные брюки. В платье или юбке это не бросалось бы так в глаза.

Еще девушке очень понравились бежевые туфли. Через их село к столице часто проезжали богатые купцы да бояре, но Оксана даже у них никогда не видела, чтобы туфли вот так красиво облегали ступню, подчеркивая ее изящество.

Пока девушка любовалась обувью, женщина продолжала жаловаться:

– Старшей только и нужно, чтобы я с ее сыном сидела. Она у меня много работает, сама купила себе однушку в Москве. От мужа-игромана ушла, одна сына поднимает. Моте у меня скучно, он из телефона не вылазит. И пирожки мои есть отказывается, говорит, вредно. Никому я не нужна… а-а-а, – перечисляла свои злоключения незнакомка.

– А как тебя зовут? – решила поинтересоваться Оксана, ей было неинтересно слушать про чужие беды, тем более половину слов она вообще не понимала.

– Ксения…ик.

– А меня Оксана! – чему-то обрадовалась девушка.

– Тезки, – выдавив из себя слабую улыбку, откликнулась женщина.

– Давай разберемся. Муж тебя бросил?

Рыжая всхлипнула и кивнула.

– Старшая дочь все время работает и заставляет тебя сидеть с ее сыном?

– Я сама хочу сидеть… Я люблю Мотечку. Он хороший мальчик, просто мы очень разные…

Оксана про себя усмехнулась: «Еще бы! Ты же курица, не удивительно, что от тебя муж ушел. Вместо характера – неиссякаемый слезный родник».

– Младшая требует, чтобы ты отдала свой дом ей?

Женщина снова горько всхлипнула и кивнула.

– А большой дом?

– Квартира. На третьем этаже пятиэтажки, двухкомнатная, со всеми удобствами. Дом кирпичный, теплый. Соседи тихие, аккуратисты. На лестнице всегда чисто. Мы с мужем и ремонт там не так давно делали, лет десять назад… Правда, большая комната проходная, но светлая с балконом.

Ксана тряхнула головой, опять она почти ничего не поняла, но переспрашивать не стала, а решительно заявила:

– Ты не должна уезжать из собственного дома. Пусть дочь твоя сама разбирается со своими проблемами. У нее своя жизнь, у тебя своя. Ты ее выкормила, замуж отдала, теперь муж за нее отвечает!

Ксюша вытерла глаза, размазывая слезы и сопли по щекам, и жалобно сказала:

– Но ведь она дочь моя. Как не помочь?

– В ущерб себе? Если ты ей сейчас дом уступишь, то потом точно помогать не сможешь. Да и где жить будешь? Неужто дочери твоей приятно будет, если мать ее бродягой станет?

– Они студию в Люберцах снимают недорого, предлагают мне в нее перебраться. Но это же другой конец Москвы. Олечка, старшая моя, в такую даль не поедет, она у меня очень занята. Так я и Мотечку видеть перестану… а-а-а… Да и не на что мне теперь снимать. Меня с работы выгнали. В кассе недостачу обнаружили, да на меня повесили… А я знаю, это моя сменщица-пьяница, дружкам своим опять водку без денег продала, – снова заревела Ксюша.

– Я не понимаю, – не выдержала Ксана, – Чего ты нюни распустила? У тебя есть теплый дом, дети выросли, муж ушел – ты свободна. Можно пожить для себя, радоваться, получать удовольствие! Любви-то тебе уже небось не нужно. Вот и пеки пирожки! Работу найди. А ты из-за размышлений своих страдаешь, на пустом месте! Вот у меня действительно проблемы: мы с мамой и младшей сестрой живем в полуразвалившемся доме, у нас мужчины нет, чтобы его подлатать. Мать стирает белье всему селу, ей за это кто молоко, кто мясо, кто яйца подкинет, а у нас с сестрой даже надеть нечего. Мы с ней еще материнскую одежу донашиваем. Я нищенка. Еще и мелкая да тощая. Вот он, Трофим – зазноба моя, на меня даже не смотрит. А я его люблю! Как жить без него, не знаю. Пошла бы за него замуж, даже с его дочерью возиться согласилась бы. Еще и мать его, ведьма, против меня… Наверняка это она меня сюда сослала! Беспросветное будущее у меня, нет его!

Ксения тоже заплакала, но не в голос, как ее рыжая тезка, злые слезы скупо катились по щекам, а девушка держала спину ровно, сжимая кулаки.

– Подруг у меня нет, все меня презирают. А если кто и заговорит, так обязательно хочет на меня какие-нибудь обязанности повесить!

– Юная ты совсем, – положив свою мягкую, теплую ладошку на кулак Ксаны, ласково проговорила Ксюша, – В этом возрасте все проблемы кажутся неразрешимыми. Но поверь, это не так. Все наладится. Ты найдешь работу, поможешь матушке, сможешь купить себе наряды. Тебя обязательно полюбит хороший юноша, и будете вы жить долго и счастливо.

Снисходительный тон женщины не понравился юной страдалице. Она тут душу выворачивает, а ее проблемы, оказывается, не проблемы!

– Я не хочу работать! Я замуж хочу за Трофима! Вы ничего не понимаете в жизни. Дожили до пятидесяти лет, а только пирожки печь да кудахтать можете! Где мы вообще? – стукнув по столу, встала Ксана.

– Вы в моей таверне. Меня зовут Татьяна, – раздался мелодичный голос от стойки хозяина.

– Мы видим, что не в княжьем тереме, – проворчала Оксана, – но где это?

– В междумирье… Сюда часто приходят те, кто уже не может нести ношу собственной жизни. Мы вам поможем, здесь вы сами выберете, куда пойти дальше. Все дороги для вас открыты, – мило улыбаясь, рассказала симпатичная блондинка неопределенного возраста.

Ее кожа была ровной и как будто светилась изнутри. Румянец на щеках и блеск в серых глазах говорили о крепком здоровье, но доброжелательное спокойствие и мудрый взгляд намекали на большой жизненный опыт.

– В межмирье? Это как? – не поняла Ксана.

– Очень просто, – пожала плечами Татьяна и принялась объяснять с такой интонацией, будто детей учила, что один плюс один – два, – Оксана живет в конце тринадцатого века под Москвой, а Ксюша в двадцать первом веке уже в самой Москве. Здесь, в междумирье нет времени, нет границ. Поэтому вы смогли встретиться и поговорить. Узнать, что ваши проблемы и не проблемы вовсе…

– Ничего подобного! – возмутилась Ксана, – У меня вопрос жизни и смерти. А у этой женщины их вовсе нет! Я бы за три дня с ее дочерями разобралась. Даже мужа могу вернуть, если надо!

– Интересно, как? – всхлипнув, спросила Ксюша, – Я бы посмотрела, как ты будешь возвращать в семью Эдичку, который ушел к молодой длинноногой распутнице! Она же его секретарша, как узнала про покупку квартиры, так сразу и вцепилась в него, как клещ.

– Я для начала причешусь и сниму эти ужасные штаны, – усмехнулась Ксана, всем своим видом демонстрируя, что никакая длинноногая развратница ей не помеха.

– Ты ничего не понимаешь! Это джинсы! В них в мое время все ходят, – обиделась Ксюша.

– Уверена, что разлучница ходит в юбке! – парировала девушка.

По расстроенному лицу рыжей она поняла, что права.

– Все равно ты ничего не понимаешь в семейной жизни. У тебя самой не проблемы, а капризы сплошные. Работать она не хочет, а новые платья ей подавай. Придумала себе безответную любовь, теперь страдаешь и ждешь, чтобы все тебя жалели! – проворчала Ксюша.

– Ничего я себе не придумала! Это ты страдаешь из-за своих фантазий! – возмутилась Ксана.

– Да? Да я бы наладила твою жизнь за два дня! – крикнула рыжая.

– Ну вы еще поспорьте, – улыбнулась хозяйка таверны, но в глазах ее не было веселья, они потемнели, будто небо перед грозой.

– Легко! Спорю, что за два дня наведу порядок в жизни этой молодой лентяйки, – тут же откликнулась Ксюша.

Ксана не совсем поняла, что значит «спорим», но азарт ссоры застил разум, и она выпалила:

– А я спорю, что через три дня буду счастлива в ее шкуре!

Ксюша протянула Оксане руку, и та ее пожала. Тут же под их переплетенными ладонями прошел кот, махнув по ним хвостом, а Татьяна, хлопнув, объявила:

– Так тому и быть! Вы поменяетесь местами и попробуете выиграть этот судьбоносный спор.

Только тут Оксана поняла, во что ее втянула ее природная вспыльчивость. Ксения тоже растерянно хлопала глазами.

– Но как она будет в моем мире? – залепетала рыжая, обращаясь к хозяйке.

– А ты ей на телефоне все покажи… – усмехнулась Татьяна.

Следующие полчаса Ксана не переставала удивляться. Еще бы! Мир Ксении оказался полон чудес: самоходные железные телеги, коробочки, которые могут прятать в себе картины и позволяют разговаривать с близкими на любом расстоянии, а ведь еще были кино, подземные скоростные телеги, воздушные, водные. Огонь в доме у Ксюши загорался по ее желанию, стоило только повернуть рычаг. И еще много волшебства хранило будущее. В какой-то момент девушка не выдержала и воскликнула:

– Да я сгину среди этих колдовских штук…

– Можешь отказаться от спора, но тогда навсегда останешься здесь, – мурлыкнул кот, – Хоть помощник нормальный у Тани появится, а то эти мыши… ненадежные они.

Ксану перспектива остаться навсегда в межмирье не порадовала. Тут перед ней на столе прямо из воздуха материализовался красивый, плетенный из ниток и бисера браслет. Девушка приложила его к своему запястью, и он растворился в ее коже, оставляя красивый узор. Ксана удивленно ахнула.

– Что это? – спросила она у хозяйки таверны.

– Будет тебе дар в помощь, – улыбнулась она.

– А как же я? – обиделась Ксюша.

Тут к ней на руку села бабочка. Стоило ей расправить на предплечье женщины яркие, мерцающие голубым крылья, как в тот же миг они отпечатались на ее коже нестираемым рисунком.

– У тебя тоже будет дар, чтобы условия были равными, – пояснила Татьяна.

– А что за дар? – хором спросили спорщицы.

Хозяйка таверны хитро прищурилась и сказала:

– Даю вам обеим месяц. Если вы выиграете пари, то дар останется с вами навсегда…

– Но какой… – начала говорить Оксана, но тут в глазах ее потемнело, и она провалилась в беспамятство.

Глава 1. Спасатель спешит на помощь

– Женщина, женщина! С вами все в порядке? – беспокойно талдычил кто-то рядом.

Ксана попыталась разомкнуть веки, но яркое солнце ослепило, пришлось, поморщившись, снова их закрыть. Тело болело, голова трещала, в горле пересохло.

– Пить, – прохрипела она.

– Маш, принеси из машины, там была бутылка, – тихо проговорил низкий мужской голос.

Ксана напряглась. Внутри раздались тревожные звоночки: «женщина», «машина». Неужели ей не приснилась эта жуткая таверна?

От страха глаза сами открылись, и совсем рядом девушка увидела бородатого чернявого мужчину в голубой рубашке.

«Красивый!» – отметила Оксана и попыталась сесть.

Мужчина придержал ее за спину. Тут ему кто-то сунул в руку странную бутыль с водой, и он заботливо приложил ее к губам Ксаны. Сделав несколько больших глотков, девушка чуть не поперхнулась, когда мимо промчалась одна из тех железных телег с крышей, про которые рассказывала ей Ксюша.

– О, нет! Где я? – простонала гостья из прошлого.

– Вы не помните? – удивился мужчина.

– Все как в тумане, – сказала почти правду девушка, вспоминая белый туман вокруг таверны.

– Вы на улице Ленина. Вас сбил мотоциклист. Мы с Машей ехали за ним, и все видели.

– Вообще-то, это она бросилась ему наперерез, – раздался рядом звонкий детский голос.

Ксана подняла голову и в ужасе схватилась за сердце.

– Ты проклята? – побелевшими, дрожащими губами чуть слышно спросила она у невысокой худой девочки в мешковатой темной одежде, стоящей рядом.

– Не-ет… С чего вы взяли? – с опаской посматривая на Ксану, ответила девочка.

– У тебя волосы синие, наверняка мавка прокляла, – уверенно откликнулась Оксана, она слышала о таком от заезжего купца.

Мужчина хихикнул, девочка раздраженно фыркнула.

– Давайте я вас в больницу отвезу, – предложил брюнет, помогая Ксане встать.

У него были мощные руки и плечи, рубашка облегала их, подчеркивая силу. Девушка залюбовалась этой мужской красотой и брякнула, видимо, невероятные события последних часов ее жизни плохо сказались на умственных способностях, впрочем, она всегда отличалась прямолинейностью:

– А вы настоящий богатырь…

Мужчина улыбнулся, но сказать ничего не успел.

– Папа не богатырь, он спасатель! – встряла девочка с синими волосами, от которой Оксана старалась держаться подальше, вдруг проклятье и на нее перекинется. У нее своих забот предостаточно.

Брюнет бросил сердитый взгляд на дочь и, придерживая Оксану под локоть, потянул к железной телеге вишневого цвета:

– Спасибо за очень необычный комплимент. Не обращайте внимание на Машу. Ей двенадцать, у нее начался переходный возраст. Она всем грубит. Я как раз еду в школу. Вызвали. Пришлось принарядиться для солидности, – мило болтал мужчина, подводя Оксану все ближе к страшной телеге, – Меня, кстати, Игорь зовут. А вас?

– Ксана… – машинально ответила девушка, не спуская глаз со страшной вишневой коробки.

– Оксана значит… Красивое имя, – откликнулся Игорь.

– Ксения, – вспомнив о споре, поправила мужчину несчастная попаданка.

Тут с диким ревом и грохотом мимо промчалась просто гигантская телега, вернее, настоящая гора. В ужасе Ксана прижалась к Игорю, ища защиты. Еще и глаза зажмурила от страха.

– Все хорошо, – погладив по спине девушку, ласково проговорил мужчина, – Фура нас не собьет. Маш, посмотри, где ближайшая больница.

Оксана мысленно уговаривала себя оторваться от мужской груди. Этот мир с огромными движущимися коробами и высоченными, заслоняющими небо домами не нравился девушке. А Игорь вкусно пах пряностями, а еще был теплым и заботливым. Не то что Трофим… Девушке никогда не нравились брюнеты, но конкретно этот вызывал доверие. Возможно, потому, что в его карих глазах было неподдельное беспокойство о ней, незнакомке, которая наверняка должна казаться ему странной. Тут Ксана вспомнила, что она теперь не девушка, а старушка пятидесяти лет и отстранилась.

– Не хочу в больницу! – сказала она, вышло резковато.

– Возможно, вы правы. В привычной обстановке вам будет проще прийти в себя, – кивнул Игорь и спросил, – Какой у вас адрес?