Пермь Великая, или как я работал курьером

Шёл я уже в другом парке, ну или в том же самом, и очень долго я по нему шёл в ту сторону, где Наташа живёт. И я так долго гулял по этому лесу, что надоело мне идти. Потом уж наконец я вышел из леса и пошёл туда, где была дорога – главное, что я уже был в своём районе. Вышел я на улицу Мира и опять я оказался в месте торжествующего капитализма. Стал я ходить по обувным магазинам и кроссовки себе выбирать. Зачем Натаха меня отправила на Китайский рынок, когда здесь всё можно купить, – думал я. Но так и не выбрал я себе кроссовки и пришёл обратно к Натахе.

– Удачно съездил? – тут же спрашивала меня Наташа.

– Да так себе, – отвечал я.

А время уже было где-то восьмой час вечера. Натаха всё сидела за компьютером и делала какую-то работу. Я поужинал всё тем же супом, а потом тоже сел за комп. И странно было мне, потому что вот недавно я пришёл с прогулки, а на улице такая погода была – ну знаете, когда чувствуешь себя немного счастливым, и дети ещё кричали во дворе. В общем, как говорится – вечное и текущее. Натаха трещала по телефону и чем больше она это делала, тем больше у меня портилось настроение. Ещё как на зло я кеды постирал, которые стали уже вонять. А Натаха всё болтала по телефону. И вот он вечер пятницы, – думал я.

– Пятница, чё, в клуб? – говорила в шутку Наташа.

А я всё думал – пойти ли мне пройтись немного. К одиннадцати вечера, или ночи, я не выдержал и пошёл гулять. Я надел мокрые кеды, что не смогли даже немного просохнуть. Отпросился у Натахи, которая разговаривала с кем-то по телефону целый вечер, а она сделала такое лицо, словно я помешал её самому важному делу её жизни и показала большой палец вверх. Я вышел из подъезда и понял, что в первый раз вышел гулять по ночной Перми. А кеды мои такие мокрые и ступал я ими по сырому асфальту. Я шёл по улице Мира и встречал гуляющую молодёжь, и мне хотелось зайти туда, где я ещё не был, зайти в какой-нибудь двор. Впереди гуляла парочка, которая шла в том же темпе, что и я – вот и я решил зайти куда-то во двор.

Я проходил мимо серых пятиэтажек и вышел туда, где эти дома были рядом с какими-то заборами, которые возводят обычно на каком-нибудь производстве. Ну уж нет, а то я точно на кого-нибудь нарвусь, – подумал я и пошёл обратно. Молодёжь всё куда-то шла и я не мог понять – куда она идёт. А потом я понял, что большинство идёт до бургерной. Какие-то девушки позади меня болтали, а потом куда-то ушли. По-моему, они как раз до бургерной и пошли. Я перешёл дорогу и пошёл обратно по Мира. Ещё двое парней стояли у ларьков и один другому показывал шрамы на своей ноге, и я тоже хотел остановиться и посмотреть, оценить, так сказать, как гетеросексуал – его ногу, а то девушки, когда их ноги рассматриваешь как-то по-другому это воспринимают, с оскорблением что ли. Это я так думал, просто так, в шутку. Потом я прошёл мимо вывески "Маяк". Как же актуально, – подумал я смотря на эту вывеску как-то странно, также странно, как и бородатый мужик на меня, что проходил мимо.

И я дальше гулял, и за два квартала до Наташиной хаты за мной увязались девушки. Было непонятно только – они хотели познакомится или просто мешались, как говорится, под ногами. На светофоре, когда они встали чуть впереди меня, я видел, что фигура одной из них очень даже ничего, только вот лица я её не видел. А вторая была совсем другая и я вспомнил то выражение про страшную подругу. Я шёл к себе и думал о том, что Пермь не решит мою проблему одиночества. Ты думал, что приедешь в Пермь и Наташа даст тебе анальный секс, а это тебе, похоже, не светит, – думал я. А девушке те всё маячили – то они шли впереди, то позади. Но потом, когда я дошёл к своей улице, та, что постройнее была, перешла дорогу на красный, а её подруга следом за ней. Я пришёл к Натахе домой в плохом настроении, а Натаха была в хорошем и тискала кошку. Наверное от того она была на веселе, что поболтала с очередным другом.

– У тебя всё хорошо? – спросила Наташа меня.

Видимо заметно было по мне, что мне не очень.

– Да, всё нормально, – отвечал я.

А меня Наташа всё больше напрягала. Вроде китайцы там говорят, что гости протухают на третий день. И вот настал тот самый третий день.

Суббота

Суббота началась так себе. Я рано проснулся и стал делать зарядку для спины. Удивительно, но мне ещё только второй десяток, а у меня уже болит спина и ещё больной желудок. Вот я делал зарядку, а Наташа просыпалась, и, знаете – так мычала типа в полудрёме, словно мы трахались всю ночь и вот я проснулся и её случайно разбудил. И я уже понимал, что эта баба, что лежала на соседней кровати, откровенно говоря, меня заебала. Я встал, заправил кровать, и пошёл завтракать. А Наташа как проснётся всё как-то мычит – не знаю вообще зачем она так делала.

Время было десять часов утра и я решил пойти в магазин купить что-нибудь поесть, и ещё лампочку для замены перегоревшей. В общем, короче, пошёл я по магазинам пока Натаха спала. Зашёл в канцелярские товары, чтобы купить себе тетрадь для того, чтобы делать литературу. А там работали два мужика, которым уж за сорокет было – один со мной поздоровался, когда я зашёл, а второй на кассе работал. И ничё – мужики нормально так держались – какая-никая работа. Я купил тетрадь и пошёл дальше, хотя сам даже не знал куда иду. Вижу я народ куда-то целенаправленно идёт и пошёл я за всеми. А все шли в торговый центр.

В торговом центре я пошёл смотреть кросы, потому что в кедах мне было некомфортно. Ходил я там выбирал себе кроссовки, но решил, что куплю я их в следующий раз. Потом я пошёл в магазин прикупить себе продуктов. Купил хлеба, рис, да, по-моему, ещё чаю с бергамотом. В холодильнике Наташи сколько я жил был полный голяк – одна зелень, которую даже она плохо ела. На обратном пути я зашёл и купил лампочку. Серьёзный парень нетерпеливо смотрел на меня – как я разглядывал лампочки на витрине, а потом спросил, что мне надо. А мне надо было купить лампочку и поебать какую, главное – купить и хоть как-то быть полезным новому для себя месту. Тем более, что Наташа не брала с меня деньги за жильё.

Я поднимался в подъезде и слышал, что кто-то закрывает двери. Вот мне сильно повезёт, если там будет девушка, – подумал я. А там действительно была девушка – она закрыла дверь и прошла мимо спускаясь вниз. А я думал – может и мне повезёт и я перееду к ней, и буду уже ходить в гости к Наташе.       Когда я пришёл домой – Натахи не было дома. Возле кровати стояла табуретка, на которой был утюг. Похоже всё так плохо, что она использует в качестве гладильной дости обычную табуретку, – думал я. Кайфовать мне пришлось не долго, потому что как только я улёгся отдохнуть, то сразу же услышал, как скребёт ключ в замке двери.

– Купила сок и на себя пролила, – говорила Наташа заходя.

Вот если вы увидете женщину, которая одета вульгарно с пятном на платье, и вышагивает походной торопящейся бабки, то будьте уверены – вы только что встретили Натаху. Ванна была открыта и я слышал, как она ворчала на жизнь затирая пятно, а может быть и на себя.

– А ты куда ходил? – спрашивала она меня суетясь в комнате.

– В магазин, – отвечал я уходя на кухню.

– Что купил? – спрашивала она меня тут же идя вслед.

Я достал лампочку из рюкзака и решил тут же её вкрутить.

– А, ты лампочку купил, – говорила Наташа осматривая зачем-то кухню.

Я закрутил лампочку, ну как настоящий мужик, а Натаха стояла рядом и зырила.

– Ладно, я пойду, – говорила Натаха собираясь.

– Ты куда? – спросил уже я.

– Надо противоаллергенные купить, да так ещё по делам, – отвечала Натаха.

Ну я и понял, что Натаха просто так по делам пошла. А я лежал на кровати рядом с кошкой и мне было на всё насрать. Так я пролежал долго пока Натаха опять разогнала моё любимое спокойствие. А она, как и уходила ни с чем, так и пришла.

– На улице такая хорошая погода, – говорила Наташа. В общем, мне надоело смотреть на расправленную кровать Натахи и я пошёл на кухню делать литературу. Наташа тоже якобы нашла себе дела, но в основном я слышал телефонный пиздёшь, хоть и дверь кухни была закрыта. Через два часа Наташа ворвалась на кухню желая себе чего-нибудь сготовить пожрать. Это было явно историческое событие, потому что я до этого не видел, чтобы она готовила, ну только на следующее утро после моего приезда, и то – это была яичница.

|Наташа сейчас на кухне разговаривает с какой-то подругой. Она целый час готовила себе еду. Сначала она жарила грибы какие-то замароженные, но она их пережарила, ведь была занята разговором по телефону в туалете. Потом, когда она поняла, что их пережарила, то решила их сварить вместе с овощами, опять же, замороженными. Позже она туда добавила крупы и варила уже кашу. Через какое-то время Натаха уже жаловалась подруге, болтая по телефону, что уж слишком много сготовила каши, и даже предлогала её мне. Было ясно, что Натаха повор так себе и я отказался. Ей отчего-то захотелось искупаться, хотя я до этого слышал, что она с кем-то говорила по телефону, что сегодня день Ивана-купала или что-то вроде того, и что сегодня последний день купании в это лето. В общем, предложила она мне поехать на пляж. Я быстро согласился, потому что всегда был за любой движ и на Каму мне хотелось посмотреть. Ну понятно же было, что мы поедем на Каму, потому что всё пермяки купаются на пляжах Камы. Подруги Натахи, с которыми она разговаривала отговаривали её.|

– Ты видела погоду? – говорила ей Таня, ну та, что была у нас в гостях.

После того, как Натаха пожрала, а я поел (вот честно, но это было именно так) – мы двинули на пляж. Но я ещё успел поделать литературу на кухне, а Наташа всё по телефону разговаривала. И только, когда я вышел и быстро собрался – тогда уже и Натаха решила собираться, а я её ждал.

– До пляжа где-то час ехать, – обрадовала меня Натаха.

А мне в принципе было всё равно – мне была интересна Пермь с любой стороны.

Мы ехали с пересадками и были так рядом в автобусе, как не бывали до этого, хоть и жили в одной комнате. Наташа лыбилась и шурилась от своей же шутки, ну а я был настолько близко к ней, что мог разглядеть её жёлтые зубы и серый макияж нанесённый и без того на бледную кожу. Мне очень жаль, – подумал я, – но она за год так и не изменилась. Натаха зачем-то поправила маску на моём лице.

– И зачем ты это сделала? – говорил я, – перещупала ещё до этого чуть ли не весь автобус.

– Тебе просто надо уже научиться маску надевать, – отвечала Натаха.

Ага, ещё пройти специальные курсы и получить диплом третей степени, которые можно будет повесить на стену, – думал я вспоминая сертификаты, что висели над рабочим столом Натахи. Мы ехали и я смотрел то на Пермь, то на переполненный автобус.

– Слушай, у меня к тебе предложение есть, – сказала Натаха.

В этот момент я почувствовал что-то неладное.

– У меня квартирант съезжает, а я собралась продавать ту комнату в общаге, – говорила она, – так может ты подумаешь над тем, что если что туда переехать?

Я слушал Наташу внимательно, потому что стал понимать, что меня скоро выселят.

– Ты будешь жить сам по себе, и мне нужен там человек, чтобы если покупатель решит посмотреть комнату – там был порядок, – говорила Наташа.

Ну я сразу понял, что моя жизнь на птичьих, как говорится, правах, только начинается. И что если я переселюсь, то и там меня быстро выселят. Да уж, если быть неприкаянным, то быть неприкаянным до конца.

– Ты подумаешь, да? – спрашивала меня Наташа.

И говорила Натаха всё это таким голосом, словно она меня не знает, а я очередной квартирант в её сраную комнату в общаге.

– Ещё бы хорошо было, если бы ты взял кошку пока её не забрали, – говорила Наташа.

– Хорошо, – отвечал я, – а если ты продашь комнату через пару дней?

– Ой, если я её продам, то я тебя расцелую, – отвечала мне Наташа.

– О, памятник Сане здесь стоит, – зачем-то я сказал проходя мимо Пушкина.

– Ага, хорошо бы ещё в общаге уборку сделать – я тебе помогу, – говорила Наташа, – там пиздец так-то, особенно в туалете, если бы ты, конечно, согласился бы там уборку сделать.

А я бы на всё согласился – деваться то мне было некуда. Молчи, – думал я смотря на овощную лавку, мимо которой мы проезжали, – молчи до последнего, а она пусть думает, что ты можешь отказаться.

– Может ты возьмёшь ещё Зосю туда? – всё настаивала Наташа.

А Зося это та самая котейка, на шерсть которой аллергия у Наташи, и которую она согласилась взять на передержку.

– Может в понедельник кошкин фотограф приедет – сфоткает её, и потом кошку быстро заберут, – отвечал я.

– Ой, если случится так и её заберут, то я тебя серьёзно возьму и расцелую, – отвечала Натаха.

И когда я снова услышал от неё "возьму и расцелую", то я понял, что я и Зося – это главные проблемы Натахи, от которых хорошо бы избавиться, и которых не было до начала августа. Мы сели на другой автобус и поехали дальше.

– Короновирус, – сказал я перед тем, как Наташа успела чахнуть.

Она стала громко смеятся и мне было неловко от того, что все те, кто нас слышал, подумал, что мы парочка.

– Чё меня смешишь? – говорила она мне.

Натаха сидела рядом с какой-то тёткой, а вот мне ещё место не освободилось.

– Долго ещё нам ехать? – спрашивал я у Наташи, а она сделала такое лицо, ну типо "Что есть долго?"

– Понятно, – ответил я, – что есть долго.

Мне так-то было, откровенно говоря, насрать сколько там нам ехать, просто я это спрашивал, когда стоя ехал, а дорога совсем по-другому ощущается и чувствуешь себя долбоёбом, когда стоя едешь.

Наташа тыкала в меня своими корявыми пальцами в плечо и было непонятно – она делала это, чтобы потрогать меня, или же привлечь внимание и что-то сказать. Короче она дёргала меня по какой-то хренотени. Потом и я себе место нашёл, и сидел, и ждал, когда мы приедем на этот сраный пляж. Наташа сидела впереди меня и слушала музыку в наушниках, и ещё вертела головой, а мне странно было наблюдать за этим. Только несколько позже я понял, что она меня тогда потеряла в автобусе.

"Ты куда девался?", – прочитал я от неё сообщение.

Мы продолжали ехать по ебеням.

– Я тебя потеряла, – говорила она мне.

– Чё, мы уже в Тюмень едем? – шутил я в ответ.

А так, если честно, то реально казалось, что мы к Тюмени подъезжаем.

– Ещё пять остановок, – говорила мне Натаха.

Ага, пять, мы будто все десять проехали и вышли там, где был тот пляж. Рядом была железная дорога и мы то могли на электричке доехать, но, как известно, Наташа есть Натаха. Пляж оказался не плохим, а Кама охрененно здоровой. Только в Перми, возможно, нет такого, что какой-нибудь подбуханный тип хвастает друзьям, которые с ним тоже бухают в его компании, что он с лёгкостью переплывёт на другой берег реки.

Ветер только дул такой холодный уже, я бы сказал, что осенний. А люди ничё – купались и Натаха тоже к этому готовилась. Мы выбирали на пляже место получше, и, по классике жанра, выбрали не очень. Волейболисты неподалёку мячик бросали, а я же лично предпочитаю более гетеросексуальный вид спорта.

– Щас бы лучше с натуралами в футбол поиграть, – говорил я Натахе, а она на это прокомментировала что-то типа "тебе до них далеко по внешке, чтобы так шутить". Мы выбрали место где-то на другом конце пляжа. Я видел, что под беседкой сидит два парня и девушка, а у их ног собака лежала.

– Вот пойдём туда, – сказал я Натахе, – а ты знаешь, что хаски ни при каких обстоятельствах не будут кидаться на человека? – говорил я смотря на собаку, которая лежала на песке и ждала от хозяина, когда они дальше пойдут.

– Ну и зачем такая собака? – отвечала Наташа.

Логично, – подумал я.

– Но мало же кто про это знает, – ответил я.

Натаха взяла купальник и ушла переодеваться, а я сидел и смотрел на Каму, и думал о том, что как-то всё тоскливо.

А Натаха переодевшись в купальник встала передо мной и с кем-то всё переписывалась в телефоне.

– Чё, жирная? – спросила она меня повернувшись боком.

– Да нет, – отвечал я так, чтобы это звучало правдиво и чтобы это было хоть как-то близко к моим представлениям о полноте.

Натаха ушла разговаривать по телефону, а я всё сидел и на Каму смотрел. А дул такой, сука, противный ветер, что я не знаю. Натаха долго болтала по телефону, а потом уже подошла и ко мне.

– Да что за время такое? – говорила она, – у чувака батя умер, вообще капец.

Ну в таких случаях молчат, вот и я молчал.

– Там ещё чувак с дерева упал и себе рёбра сломал, – говорила она.

– Ещё один что ли? – спросил я от того, что как-то странно.

– Да нет, тот же – я тебе говорила уже, – отвечала Натаха.

А до этого она с кем-то по телефону болтала, и ей там кто-то рассказал, что парень с дерева упал и рёбра сломал. Ахуительная история, – подумал я тогда.

– Вообще, как жить то? – всё говорила Натаха положив одну руку на своё толстое бедро, а в другой телефон держала.

– Если что-то не устраивает, то не живи, – шутил я.

– Мне бы твой оптимизм, – говорила Наташа.

Она не очень-то долго переживала и пошла купаться. А я решил в это время позвонить родителям – ну просто так. И с родителями я поговорил, и говорил я так, будто из прошлого. Ну бывает иногда такая погода и настроение, что ты словно находишься в прошлом. Мать говорила о домашних хлопотах, о том, что отец на рыбалке поймал четырнадцать лещей.

"Я ему из-за жары не разрешала на рыбалку ездить, – говорила мать, – а он в три часа утра встал и уехал, а потом мне привёз четырнадцать лещей "на", – говорит, – "это тебе", а там столько рыбы."

Мать ещё говорила о погоде, и о том, что у них жарко – на Урале и в Сибири опять жара. И я потом думал, что я такого не помню, чтобы так много жары было за всё лето. Ну вот серьёзно – месяца полтора где-то ебашило солнышко и жара больше тридцати. Я, конечно, понимаю, что мы, уральцы, привыкли жаловаться на холодное лето, но всё же – тридцать шеть – это уже перебор. И какое, всё-таки, слабое человек существо. Ему плюс шестнадцать и дождик – холодно. Плюс тридцать и солнышко – жарко. И температурный диапазон не очень-то большой. А Натаха купалась в Каме, и я видел только её голову. Я один раз даже её визуально потерял, но потом всё-таки заметил.

Натаха уже накупалась и шла ко мне пока я поглядывал на ребят, которые стояли рядом и над чем-то смеялись, не по-доброму, по-свойски, я бы сказал. А хаски лежал рядом и скучал. Потом одному из типов позвонил друг, которые хотел выцепить его на движ и они пошли до него.

– Вода очень тёплая, – говорила Наташа выжимая белую косу, – зря не пошёл купаться.

А я подумал о том, что мне сидеть-то холодно было, потому что надувал противный ветер, не то, что купаться. Натаха всё повторяла какая вода тёплая и всё такое.

– Только она уже цветёт, – говорила она вытираясь старым ещё советским полотенцем.

А потом она заметила табличку у воды, и я её тоже не замечал до этого, только мне не видно мне было, что написано, да и вообще похрен как-то. Натаха подошла к этой табличке, прочитала, и вернулась обратно.

– Там написано, что купаться запрещено, – сказала Натаха.

– Вообще что ли? – удивился я.

– Нет, только на территории пятидясяти метров от этой таблички, – отвечала Натаха.

И мы оба поняли в этот момент, что Натаха как раз купалась в том месте, где купаться запрещено. Вот если вы увидете женщину, что купается под табличкой "Купание запрещено", то знайте – это Натаха.

– Ты чё мне не сказал? – говорила Натаха сваливая эту неприятность уже на меня.

– А ты сама идёшь и не видишь что ли, куда идёшь? – отвечал я.

– Я под эмоциями была, – говорила Натаха, – ну то, что я там купалась – всё нормально же будет?

Да похуй уже, – думал я. И почему-то я ещё подумал о том парне, что сломал рёбра упав с дерева. Вот прикол, если этого парнишу девушка попросила слазить, например, за яблоком, которое заметила на дереве её подруга, а сама постеснялась об этом чужого мужика просить.

– Я боюсь здесь ходить, – говорила Натаха, – тут стекло в песке валяется.

Натаха взяла и подняла обломок стекла, и выбросила его в мусорку, что была рядом.

– Вот уже не зря приехали – хоть какая-то польза, – говорил я.

Натаха вытиралась всё тем старым полотенцем, и, взяв опять телефон, с кем-то общалась, а я смотрел на Каму. Потом мы пошли фотографироваться, ну как мы – я фотографировал, а Наташа позировала. Конечно, она перед этим накрасилась – рестницы там, помада.

– Криво, блядь, – говорила Натаха, когда намазывала помаду на губы.

Натаха позировала как могла, а я моя задача была в том, чтобы она на фото выглядела привлекательно. И слушайте, действительно, в зависимости от позы – она казалась, то жирной и не ухоженной, то красивой и сексуальной. Мы решили ехать домой и шли через весь пляж обратно на остановку. Возле пирса, на который я хотел подняться, бухала компания.

– Русиянят, как сказал бы мой друг, – комментировала Натаха.

– У, дак не патриот он, – говорил я, – а что бы он сказал, если бы побывал в Ирландии, Шотландии или Англии? Это же британцы привезли в Россию идею баров.

– Не патриот, – ухмылялась в ответ Наташа.

Мы сели на другую беседку и Наташа опять стала выжимать свою косу. А с той стороны, где отдыхали бухающие – слышались весёлые крики.

– Здоровый образ жизни, ёпта бля, – кричал накаченный парень.

Натаха кроссовки надевала, а я ждал её.

– Ой, сиська выпала, – сказала она.

Я посмотрел тут же на её грудь, а Наташа уже почти спрятала выпавшую титьку. Я, конечно, видел большую часть, но самого главного я не успел разглядеть. Хотя не прочь был увидеть титьки в тот момент, даже Наташины, хоть она и была для меня не очень. Мы с Натахой комментировали всё, что хотели особенно ту выпивающую компанию. Потом Натаха мне рассказывала про ребят, которые ищат потерявшихся людей и говорила, что у неё все друзья такие – странные. А я надеялся, что это она не про меня в том числе. Мы проходили над железной дорогой по мосту и я не мог услышать того, что она мне говорила из-за шума поездов.

– Это ещё Пермь? – спрашивал я, понимая в каких мы ебенях.

– Да, и она ещё далеко будет, – отвечала Натаха.

Мы дождались автобуса только в нём много народу было, я бы даже сказал – дохрена.

– Всё на работу поехали, – шутил я, – как раз к понедельнику и приедем учитывая расстояние.

А Наташа мою шутку не оценила и промолчала.

– Мне ещё надо будет к бабушке заехать – кота покормить, – говорила она мне.

Ехали мы естественно стоя, а рядом сидела девушка красивая, ну как тоже девушка, лучше сказать, что женщина, но очень даже ничего, а рядом с ней какой-то тип. А я что-то решил, видя рядом эту женщину и понимая, что она нас слышит, хоть и была в наушниках – решил я, короче, пуху себе накинуть, повыёбываться немного.

– Проблемы белых людей, – сказал я.

А Наташа посмотрела на меня как-то непонимающе.

– Ну типа есть такое выражение "проблемы белых людей", – объяснял я, – покормить кошку, найти вай-фай.

И я заметил, что та женщина, которая мне понравилась, немного голову повернув – слушала, что я говорил. А губы у неё красивые были. Вот к ней я бы подкатил. А Наташа что-то шептала за мной, что я говорил.

– Вай-фай, – шептала она.

Мы ехали и я видел, что автобус переезжал какую-то большую лужу.

– Это что, где мы едем? – спрашивал я, – надеюсь мы не Каму переезжаем.

И все как-то в окно посмотрели и Наташа тоже.

– У, дак надо было удочки взять, – шутил я.

А та женщина улыбнулась в этот момент. Наташа дала мне наушник – я сначала отказывался, но потом всё-таки его взял послушать, что там играет. Я ехал в автобусе в Перми и слышал в наушниках реп, ну тот самый – русский, и казалось мне, что я уж совсем пермский. Только вот нехрена же не слышно было о чём репер читал, и понимал я, что у него так себе получается рифмовать. Давно же придумали квадрат, – думал я. А бит мне показался хорошим. И вот качало наш автобус на кочках пермских дорог, а я видел Пермь из окна под бит этого репа.

Потом заиграла следующая песня и я понял, что такую хуету не выдержу слушать и отдал наушник обратно Наташе. А в автобусе становилось всё больше народу и было как-то уж тесно. Какой-то парень стоял рядом и шмыгал носом, и я думал о том, чтобы этот тип подальше от меня был. Мы ехали дальше и в автобус зашла девушка – у неё были чёрные волосы и тёмный спортивный костюм. И я подумал о том, что ей никуда же не выбраться из этой нищеты. Ближе к центру народу в автобусе стало меньше и Натаха заняла свободное место, а потом уж сел и я. Впереди меня сидела девушка с каре и читала книгу, ну в смысле, что ни есть настоящую – бумажную. Вот она по-любому не против была с кем-нибудь познакомится. Мы вышли с Натахой на пересадку и я на остановке заметил того парня в красной футболке, который сидел рядом с красивой женщиной. Мы сели на другой автобус, но он шёл не туда, куда мы ехали.