Мара. Дикарка для принцев Востока

– Тихо! – Мара присела, вскинув руку. Ей почудились голоса, но лес молчал, лишь ветер шелестел в листве. – Ладно, вроде чисто. Пошли.

Бес сопел позади, его массивная туша ломала ветки, но он не отставал. Этот пес был с ней с детства, верный соучастник всех ее шалостей – от побегов к Хильде до тайных вылазок в лес и деревню. Он никогда не предавал, даже когда она, как сейчас, вела себя как упрямая дурочка.

– Я не заставляю тебя, прекрати так сопеть, – буркнула Мара, пробираясь сквозь кусты. – Можешь вернуться. Там тепло, сытно, безопасно. А я, знаешь, справлюсь без тебя. Ты уже старый, Бес, тебе пора на покой.

Пес фыркнул, толкнув ее носом в спину, будто говоря: «Сама ты старая!» Мара хмыкнула, собрала волосы, закрепив их изумрудной заколкой – забыла оставить дома, а теперь вот пригодилась.

Накинув капюшон, она двинулась дальше, сердце колотилось от смеси страха и восторга. Свобода была так близко!

Недавнее ее пробуждение было резким, как удар. Сон – тот кошмар с Кебером и его ледяными глазами – оставил после себя холодный пот. Низ живота тянуло сладкой болью, смешанной с ужасом и стыдом.

Что это было? Желание? Страх?

Тело Мары предало ее, откликнувшись на прикосновения во сне, но разум кричал, что это неправильно. Кебер – садист, палач, воплощение всего, что она ненавидела. Она не могла понять этих чувств, этого смятения, и это пугало ее больше, чем гнев отца. Но это все она испытывала не к наследнику Северных земель, а к тому, другому мужчине, лица которого так и не увидела.

Мара вскочила с кровати, накинула халат и босая выскользнула из комнаты. Ей нужно было с кем-то поговорить – с мамой, с Реем, хоть с кем-нибудь. Гости, их взгляды, их дары – все это давило, как камень на груди. Коридоры крепости были пустые, темные, лишь факелы отбрасывали дрожащие тени. Она уже почти дошла до зала, когда услышала голоса.

– Арон, ты знаешь, этот союз принесет только пользу, – голос Тагира Хладнокровного был низким, Мара сразу его узнала. – Ваши земли будут защищены от набегов враждебно настроенных племен, а наши воины придут по первому зову.

Мара прижалась к холодной каменной стене, сердце замерло. Тагир говорил с отцом? Она знала, что все решения в семье принимались вместе – с мамой и тремя их с братьями отцами, – но последнее слово всегда было за Ароном.

Его боялись враги, ему подчинялись воины, его дар видеть будущее делал его лучшим из правителей.

– Да, я понимаю, – голос Арона был тяжелым, как свинец. – Ситуация непростая. Дикие племена словно озверели. Набеги на приграничные селения, убийства…

Мара затаила дыхание.

Набеги? Убийства?

Она всегда жила под крышей крепости, окруженная защитой отцов. Ее мир был полон игр, вылазок, Беса, но не жестокости. Какой же она была наивной, не зная, что творится за стенами! Щеки вспыхнули от стыда – она, дочь Великих Гуров, ничего не знала о своем народе.

Позор!

– Сейчас самое время объединиться, – продолжал Тагир. – Твоя дочь созрела для брака. Кебер не обидит ее, будет любить, оберегать, как драгоценный алмаз.

– Я должен подумать, – отрезал Арон.

Подумать?

Мара едва не задохнулась от возмущения. Ее спросили? Хочет ли она быть «драгоценным алмазом» в лапах Кебера? Того самого Кебера, чьи глаза во сне обещали боль и цепи?

Нет, этому не бывать!

Девушка хотела ворваться в зал, выкрикнуть свое «нет», послать всех с их дарами к праотцам. Но остановилась, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Гнев кипел, но она решила иначе. Она не станет разменной монетой – даже ради защиты земель.

Она сбежит.

Вернувшись в комнату, Мара двигалась бесшумно, как тень. Переоделась в привычные штаны, рубаху, сапоги – ее настоящую одежду, а не то платье, что душило, как удавка на шее. Собрав мешок с самым необходимым, она помедлила на пороге.

Больно было уходить, не попрощавшись с мамой, Реем, Саймоном. Но если она задержится, ее остановят, запрут, а потом отдадут садисту.

Нет. Она уйдет.

Через узкий ход, о котором знали немногие, девушка выбралась наружу. И тут же наткнулась на Беса. Его глаза сверкнули в темноте, и он, словно зная ее план, попытался остановить, вцепившись в плащ.

– Если идешь со мной, не мешай, – прошептала Мара. – Надо быть незаметными. Рассвет скоро.

Небо над лесом светлело, первые лучи робко пробивались сквозь кроны. Мара выглянула из-за кустов, перебежала дорогу, Бес – за ней. Она уже бывала здесь днем, обследовала границы, что заканчивались за лесом.

Дальше простиралось поле дикой жатки – высокие колосья, почти с нее ростом, горькие на вкус, как рассказывали местные. Мара нырнула в поле, пригнувшись, чтобы ее не заметили. Бес ломился следом, треща стеблями.

– Тише ты! – шикнула она. – С таким шумом нас услышат даже в Сумеречной долине!

Идти было тяжело, колосья цеплялись за одежду, но Мара упрямо пробиралась вперед. Она чуть не свалилась в глубокий ров, полный коряг и кольев, но успела ухватиться за стебель. Сердце заколотилось – ловушка? От кого? Чтобы не зайти или не выйти?

Солнце поднялось, пылая, – огромный красно-огненный шар. Хильда назвала бы это дурной приметой, но Мара устала верить в ее сказки. Она посмотрела на Беса, который недовольно рычал, глядя в ров.

– Ну, как ты? – спросила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Поздравь, мне восемнадцать! Свобода, приключения, новые земли – звучит как мечта, да?

Бес фыркнул, его взгляд ясно говорил: «Ты спятила, но я с тобой». Мара рассмеялась, но смех вышел нервным. Вдалеке виднелся лес – там можно укрыться, найти еду. Она умела охотиться, а с Бесом рядом и вовсе не пропадет.

Но в глубине души Мара знала: путь будет нелегким. Тернистым, полным испытаний. Ей придется выстоять, стать сильнее, чем когда-либо. И, возможно, заплатить высокую цену за свою свободу. Но она была готова. Или, по крайней мере, очень хотела в это верить.

Мара шагнула вперед, ее сердце пело от смеси страха и восторга. Восток манил, как обещание, а за спиной остался мир, где ее пытались заковать в цепи.

Она не знала, что ждет впереди, но одно было ясно – она никогда не станет чьей-то против воли.

– Пошли, Бес, – шепнула, сжимая нож. – И не бойся, я с тобой.

Глава 8

Мара пробиралась сквозь поле дикой жатки, сердце колотилось, как барабан перед битвой. Высокие колючие колосья цеплялись за одежду, словно пытаясь удержать, шепча: «Вернись, глупая девчонка».

Но девушка лишь стиснула зубы, смахивая пот с лица. Азарт, горячий и пьянящий, бурлил в крови, заглушая голос разума. Она не вернется. Не сейчас. Не позволит отцам и этому мерзкому Кеберу превратить себя в товар, в блестящую безделушку для сделки.

Она – дочь Великих Гуров, а не кукла для украшения чужого трона.

Бес двигался рядом, его массивная туша ломала стебли с хрустом, который в тишине казался громом. Мара шикнула на пса, бросив на него взгляд.

– Тише, громадина! – прошептала, пригибаясь ниже. – Хочешь, чтобы нас поймали? Тогда сиди в крепости, жри мясо и виляй хвостом перед стражей.

Бес фыркнул, его янтарные глаза сверкнули в предрассветной мгле, словно говоря: «Я с тобой, хоть ты и безумна».

Мара невольно улыбнулась, потрепав его по жесткой шерсти. Этот пес был ее тенью, ее вторым сердцем. Он не предаст, не продаст, не закует в цепи ради союза с Хладнокровными. С ним она чувствовала себя не просто дочерью Великих Гуров, а воительницей, которой суждено покорять неведомые земли.

Поле наконец закончилось, и Мара остановилась, тяжело дыша. Между последними стеблями жатки и темной стеной леса тянулась невидимая граница земель Великих Гуров – черта, которую она никогда не переступала. За ней начинался мир, о котором отцы молчали, а Хильда говорила лишь намеками, пугая рассказами о тенях и тварях, что таятся в чаще.

Мара знала одно: никто не рассказывал ей правды. Ни мать, ни отцы, ни даже братья, которые всегда покрывали ее шалости. Что скрывается в этом лесу? Почему стража патрулирует границы, но не заходит дальше? Ее любопытство, острое, как лезвие ее ножа, подталкивало вперед.

Девушка огляделась, прищурив глаза. Небо над головой светлело, но лес впереди был черен, как смола. Высокие кроны, сплетенные, словно паучья сеть, не пропускали света. Огромные корни, похожие на окаменевших змей, выступали из земли, а воздух пах сыростью и чем-то древним, почти живым.

Мара присела, положив руку на загривок Беса, и зашептала, словно пес мог ответить:

– Что думаешь, друг? Там, в лесу, приключения? Или ловушка, как тот ров? – она покосилась назад, на поле, где едва не свалилась в яму с кольями. – Знаешь, мне плевать. Пусть там хоть драконы из легенд Гуров. Я не вернусь. Не стану женой этого… Кебера с его глазами-льдинками. Ты бы видел, как он смотрел, будто уже заковал меня в свои цепи.

Бес тихо зарычал, его шерсть встала дыбом, Мара напряглась. Где-то неподалеку хрустнула ветка. Голоса – низкие, мужские – донеслись из-за колосьев. Стража. Девушка вжалась в землю, потянув Беса за собой.

Пес послушно лег, прижав уши, его дыхание было почти неслышным. Мара затаила дыхание, сердце стучало так громко, что она боялась, его услышат.

– …опять эти слухи, – говорил один из стражников, голос был хриплым, как у человека, что слишком много курит траву из болот. – Говорят, в лесу видели тени. Не звери, не люди. Что-то… иное.

– Брось, Тар, – ответил другой насмешливо. – Это Хильда наплела. Старуха любит пугать. Если бы там что-то было, Гуры бы давно послали отряд. А они только границы стерегут.

– А я тебе говорю, там что-то есть! – упрямо возразил Тар. – Прошлой ночью Лок клялся, что слышал вой. Не Беса, не волка. Что-то… жуткое. И следы – не человечьи, не звериные.

Мара стиснула зубы, ее пальцы впились в землю. Тени? Вой? Следы?

Она бросила взгляд на Беса, но пес смотрел в сторону леса, его уши шевелились, ловя каждый звук. Стражники прошли мимо, их шаги удалялись, но слова Тара эхом звучали в голове девушки.

Что-то в этом лесу было. Что-то, о чем даже Великие Гуры молчали.

Когда голоса стихли, Мара вскочила, ее глаза горели решимостью. Она не из тех, кто отступает. Пусть там тени, пусть вой, пусть хоть сам Хараш оживет – она узнает правду.

Схватив мешок, она рванула к лесу, Бес бесшумно последовал за ней. Легкие горели огнем, каждый вдох был как глоток раскаленного воздуха, но она бежала, не оглядываясь. Поле осталось позади, и лес поглотил ее, как пасть гигантского зверя.

Темнота накрыла беглецов, словно плащ. Высокие кроны, густые и древние, закрывали небо, и утренний свет, что должен был разлиться над миром, не проникал сюда.

Лес был живым – шорохи, скрипы, странные звуки, похожие на шепот или далекий смех, окружали Мару. Она остановилась, упершись руками в колени, и задышала часто, жадно глотая влажный воздух.

Сердце стучало не только от страха, но и от восторга – вот оно, начало ее приключений, о которых она мечтала, глядя на карту над кроватью. Здесь, в этом мраке, начиналась ее свобода.

– Бес, ты чуешь? – прошептала она, присев рядом с псом. – Это место… оно дышит. Как будто следит за нами.

Пес тихо заскулил, его морда повернулась к темной чаще, где между стволов мелькнула тень – или это только показалось? Мара сжала рукоять ножа, висевшего на поясе, ее пальцы дрожали, но не от холода.

Страх, острый и живой, смешивался с азартом, как вино с водой. Она не знала, что ждет впереди, но это было лучше, чем сидеть в крепости, ожидая, пока Кебер наденет на нее ошейник из драгоценностей.

– Ладно, друг, – Мара выпрямилась, ее голос стал тверже. – Идем дальше. Если там тени, мы их прогоним. Если звери – ты их порвешь. Если люди… – она усмехнулась, сверкнув глазами. – Ну, с людьми я справлюсь.

Лес был густым, корни деревьев, толстые и узловатые, вились под ногами, словно ловушки. Мара двигалась осторожно, обходя их, прислушиваясь к каждому звуку.

Ветер шевелил листву, и в его шелесте ей чудились слова – древние, непонятные, как заклинания Хильды. Она вспомнила старуху, ее мутное варево, ее предостережения: «Не ходи в Сумеречную долину одна. Даже Бес не поможет».

Но это был не юг, не долина. Это восток, и Мара выбрала его сама.

Внезапно Бес замер, его шерсть встала дыбом, а низкое рычание разорвало тишину. Мара остановилась, ее рука легла на нож.

В десятке шагов впереди что-то шевельнулось – не тень, не зверь, а… нечто. Фигура, высокая, закутанная в темный плащ, скользнула между деревьями, и на мгновение Маре показалось, что она видит глаза – не ледяные, как у Кебера, а темные, глубокие, как бездонные колодцы.

Они смотрели прямо на нее, и от этого взгляда по спине пробежал холод.

– Кто там? – крикнула Мара, шагнула вперед, сжимая нож. – Покажись, или, клянусь, мой пес разорвет тебя на куски!

Фигура исчезла, растворившись в тенях, как дым. Бес зарычал громче, его клыки сверкнули, но он не бросился вперед, а остался рядом, словно защищая хозяйку. Мара почувствовала, как сердце сжалось от странного предчувствия.

Эти глаза… Они были знакомы.

Не Кебер, не Скиф, но что-то в них напоминало видение Хильды – жар, песок, двое мужчин. Но здесь, в лесу, не было песка, только мох, корни и тьма.

– Спокойно, Бес, – прошептала она, хотя голос дрожал. – Это, наверное, просто… зверь. Или усталость. Мы же не спали толком.

Но она знала, что это не зверь. И не усталость. Лес скрывал тайны, и Мара, дочь Великих Гуров, только что шагнула в их сердце. Девушка сделала глубокий вдох, прогоняя страх, и двинулась дальше, сжимая нож так, что костяшки побелели. Бес шел рядом, его рычание было как песня – дикая, но успокаивающая.

Через несколько шагов лес стал гуще, воздух – тяжелее, пропитанный запахом сырости и чего-то металлического, как кровь. Мара остановилась у огромного дерева, его ствол был шире, чем трое мужчин, а корни поднимались над землей, образуя подобие пещеры.

Она присела, заглянув внутрь, и ее глаза расширились. На мху лежали следы – не человеческие, не звериные, как говорил стражник. Они были странными: длинные, с когтями, но слишком изящные для лапы хищника. Словно кто-то прошел здесь, но не совсем зверь и не совсем человек.

– Бес, смотри, – прошептала Мара, указывая на следы. – Это… что это? Хильда бы сказала, что духи. Но я не верю в ее сказки. Или… начинаю верить?

Пес понюхал следы, его рычание стало тише, но напряжение не исчезло. Мара коснулась земли, пальцы скользнули по влажному мху. След был свежим, не старше часа.

Кто-то – или что-то – бродило здесь, совсем рядом. Ее сердце снова заколотилось, но теперь в нем был не только страх, но и острое любопытство. Она хотела знать. Хотела увидеть. Хотела сразиться, если придется.

– Идем, – сказала она, вставая. – Мы не повернем назад. Не теперь.

Лес, казалось, ответил ей – где-то вдали раздался звук, похожий на низкий стон, от которого кровь застыла в жилах. Мара сжала нож крепче.

Она не знала, что ждет впереди – тени, звери, люди или что-то иное. Но одно она знала точно: она не станет добычей. Ни для Кебера, ни для леса, ни для судьбы, которую ей навязывают.

Она – Мара, дочь Великих Гуров, и этот лес станет началом ее легенды.

Глава 9

Воздух был тяжелым, пропитанным запахом сырого мха, прелой листвы и чего-то неуловимо древнего, почти живого. Высокие кроны, сплетенные в непроницаемый полог, заглушали утренний свет, и лес казался застывшим в вечных сумерках.

Каждый шаг девушки сопровождался хрустом веток, шорохом листвы и глухим стуком ее собственного сердца. Она сбежала из крепости, пересекла границы земель Великих Гуров, и теперь весь мир – или хотя бы этот лес – принадлежал ей.

Ничего страшного, убеждала себя Мара, поправляя мешок на плече. Это просто деревья, мох, тени. Ничего такого, что могло бы остановить дочь Великих Гуров, иначе это будет полный позор.

– Правда, Бес? – шепнула Мара, бросив взгляд на пса, который шел рядом, с трудом протискиваясь между стволами. – Это просто лес. Хильда напридумывала всякого, чтобы напугать меня, как в детстве. Тени, духи, вой – чушь! Мы с тобой сильнее любых сказок.

Бес не ответил, лишь тихо зарычал, настороженно оглядываясь по сторонам. Его уши шевелились, улавливая каждый звук – шорох листвы, далекий треск ветки, странный свист, похожий на дыхание ветра, но слишком ритмичный, слишком… осознанный.

Пес то и дело останавливался, принюхиваясь, его шерсть вставала дыбом, а хвост напряженно подрагивал. Мара нахмурилась, заметив его беспокойство, но отмахнулась, упрямо вздернув подбородок.

– Ну что ты дергаешься? – буркнула девушка, переступая через корень, похожий на скрюченную руку. – Это просто лес. Мы с тобой лазали по пещерам Хильды, гоняли кабанов в долине, пугали деревню. Что нам какие-то тени?

Но слова прозвучали не так уверенно, как ей хотелось. Лес был другим – не таким, как те, где она охотилась с братьями или пряталась от стражи. Здесь каждый звук казался живым, каждый шорох – шепотом, а тени между деревьями шевелились, словно следили за девушкой.

Мара постоянно сжимала рукоять ножа на поясе, пальцы дрожали, но не от страха, а от усталости. Бессонная ночь, бегство через поле жатки – все это давало о себе знать. Ноги налились свинцом, веки отяжелели, а в груди нарастала тяжесть, как будто лес высасывал из нее силы.

Она остановилась у огромного дерева, ствол которого, покрытый зеленоватым мхом. Его корни, выступающие из земли, образовывали подобие укрытия, похожего на пещеру, в которой можно было спрятаться.

Мара тяжело вздохнула и опустилась на мох, мягкий и влажный, как губка. Бес тут же лег рядом, его теплая шерсть коснулась бедра, девушка невольно улыбнулась, потрепав его по загривку.

– Ладно, признаю, я устала, – пробормотала, развязывая мешок. – Но это временно. Мы просто отдохнем, поедим, а потом – снова в путь. Слышишь, Бес? Никаких Кеберов, никаких цепей. Только мы с тобой и мир, который ждет, когда я его покорю.

Она достала бурдюк с водой, сделала несколько жадных глотков, чувствуя, как прохлада растекается по горлу, смывая пыль и горечь жатки. Затем достала кусок вяленого мяса и лепешку, завернутую в ткань.

Отломив половину, она протянула мясо Бесу, который осторожно взял его зубами, но взгляд продолжал блуждать по лесу, словно он ждал, что из тени вот-вот что-то выскочит.

– Ешь, ворчун, – сказала Мара, жуя лепешку. – Если там и есть тени, они не посмеют нас тронуть. Ты же мой грозный зверь, верно? Один твой рык – и любой монстр сбежит в Сумеречную долину.

Бес фыркнул, проглотив мясо, но уши его оставались прижатыми, а взгляд – настороженным. Мара покачала головой, откинувшись на корень дерева.

Мох был прохладным, но уютным, а тепло лежавшего рядом Беса успокаивало. Усталость накатывала волнами, веки слипались, девушка, сама того не замечая, устроилась поудобнее, прижавшись к теплой шкуре пса.

От его шерсти пахло лесом, землей и чем-то родным, что напоминало ей о доме – о матери, о братьях, о карте над кроватью. Она пробормотала, закрыв глаза:

– Только на минутку, Бес… Передохнем немного…

Сон накрыл как волна, утягивая в свои глубины. Но это был не тот кошмар, что мучил ее ночью, с ледяными глазами Кебера и звоном цепей. Этот сон был другим – жарким, ярким, почти осязаемым.

Она стояла посреди пустыни, где в зените висело огромное раскаленное солнце, заливая все вокруг ослепительным светом. Песок под ногами был мелким и горячим, он обжигал даже сквозь сапоги, а воздух дрожал от зноя, искажая очертания мира.

Вокруг простиралось бесконечное пространство – золотое, безжалостное, с холмами, похожими на застывшие волны. Мара щурилась, прикрывая глаза рукой, но жар проникал сквозь кожу, в легкие. Девушка чувствовала себя маленькой, почти ничтожной перед этой необъятной силой природы, но в то же время живой, как никогда.

Вдалеке послышался звук – ритмичный, тяжелый, как шаги великана. Мара обернулась и замерла.

По пустыне двигалась длинная вереница странных зверей, которых она никогда не видела. У них было по два горба, покрытых бурой шерстью, и длинные шеи, покачивающиеся в такт шагам.

На спинах зверей громоздились тюки, укрытые пестрыми тканями, а рядом шли люди – высокие, закутанные в длинные одеяния, скрывающие тела от песка и солнца. Их лица были закрыты, виднелись только глаза – темные, глубокие, словно колодцы, полные тайн.

Они смотрели на Мару, но не с угрозой, как Кебер, а с любопытством, смешанным с чем-то необъяснимым, почти священным.

Один из них, тот, что шел впереди, остановился. Его глаза – голубые, яркие, с золотистыми искрами – впились в Мару, и она почувствовала, как дрогнуло ее сердце. Не от страха, а от странного притяжения, как будто этот взгляд был нитью, связывающей ее с чем-то большим, чем она сама.

Он поднял руку, и ткань, скрывавшая его лицо, слегка приоткрылась, обнажив резкие черты – скулы, словно высеченные из камня, полные губы дрогнули в едва заметной улыбке. Мара хотела подойти к нему и спросить, кто он такой, но песок под ногами зашевелился, и она почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Кто ты? – выкрикнула, но ее голос потонул в шуме ветра.

Рядом появился второй мужчина на черном коне. Его лицо тоже было скрыто, глаза темные, но с оттенком стали – смотрели на нее с властной уверенностью. Он ничего не сказал, лишь наклонил голову, его конь фыркнул, ударив копытом. Песок взметнулся в воздух, закружился вихрем, и Мара почувствовала, как ее тянет куда-то вниз, в жаркую, душную тьму.

В ноздри ударил сладковатый запах – пряный, почти одурманивающий, как травы Хильды. Она хотела закричать, но горло сдавило, а тело стало невесомым, словно она падала в бездну.

Двое мужчин смотрели на нее, их глаза горели, как звезды в ночи, и в их взглядах была не угроза, а обещание чего-то дикого, необузданного, манящего. Мара протянула руку, пытаясь коснуться их, но песок сомкнулся над ней, и все исчезло.

Истошный крик разорвал сон, как лезвие – ткань.

Мара распахнула глаза, грудь вздымалась, сердце колотилось так, словно хотело вырваться из груди. Она лежала на мху, прижавшись к Бесу, чья шерсть была влажной.

Пес вскочил, низко и угрожающе зарычав, его горящие глаза были устремлены в темноту леса. Пронзительный и полный ужаса крик эхом разносился среди деревьев, но теперь он стих, оставив лишь гнетущую тишину.

– Что это было? – прошептала Мара, хватая нож и вставая. Ноги дрожали. – Бес, ты слышал? Это не зверь… Это человек?

Пес зарычал громче, его клыки сверкнули в слабом свете, пробивающемся сквозь кроны деревьев. Мара сжала нож, обшарили лес взглядом. Тени шевелились, но теперь она была уверена, что это не игра света.

Что-то было здесь, совсем рядом.

– Идем, Бес, – голос стал тверже, хотя внутри все дрожало. – Кто бы это ни был, нам лучше обойти его стороной. А если это ловушка… – она усмехнулась, сверкнув глазами. – Пусть только попробуют поймать нас.

Лес молчал, но его тишина была живой, полной скрытой угрозы. Мара шагнула вперед, Бес – за ней. Они растворились в чаще, где каждый шорох был предупреждением, а каждый шаг – вызовом судьбе.

Глава 10

В крепости Великих Гуров утренняя тишина была обманчивой, как затишье перед бурей. Каменные коридоры, пропитанные запахом воска и старого дерева, гудели от приглушенных шагов слуг и редких окриков стражи.

Лиза спешила к комнате дочери, ее платье цвета спелой сливы шелестело, а рыжие волосы, выбившиеся из высокой прически, колыхались от сквозняка. Ночь была бессонной: ужин с гостями, дерзкий выкрик Мары, гнев Арона и смутное предчувствие, что дочь снова выкинет что-то безрассудное, не давали ее матери покоя.

Она хотела проверить Мару, убедиться, что та не задумала очередную выходку, несмотря на наказание сидеть взаперти.

Лиза постучала в дубовую дверь, но ответа не последовало. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Она толкнула створку, и худшие опасения подтвердились: комната была пуста.

Кровать смята, платье, которое Мара ненавидела всей душой, валялось в углу, словно вызов. На столе лежал гребень для волос, несколько украшений, но заколки с лилией не было. Это означало одно: ее дочь сбежала.

– Мара, вот же паршивка, – прошептала Лиза, голос дрогнул.

Женщина бросилась к окну, надеясь увидеть хоть тень дочери на площади, но там были лишь стражники, они лениво переговаривались, а слуги таскали дрова. Острая и холодная паника полоснула по сердцу. Лиза развернулась и почти бегом бросилась к покоям мужей, ее шаги эхом отдавались в коридорах.

В комнате Великих Гуров, где пылал очаг, Арон, Грей и Кай сидели за столом, обсуждая что-то вполголоса. Их лица, суровые и усталые после вчерашнего ужина, осветились при виде Лизы, но ее взгляд, полный тревоги и гнева, заставил мужчин замолчать.