Ржу с клинка смывают кровью

Далия родила всего два месяца назад, но была бы рада, если бы новая жизнь проросла в её чреве после сегодняшней ночи. Супруг уедет с рассветом, и она эгоистично хочет оставить как можно больше его здесь, для себя.

Ивар перевернулся на спину и потянул Далию за собой, поцеловал её волосы, застыл, обнимая, восстанавливая дыхание. Она прильнула ухом к его груди, внимательно слушая, как бьётся горячее сердце героя, её северного владыки, конунга. Далия прижала подбородок к собственному плечу, посмотрела, как вздымается живот любимого, как танцуют отблески от камина по рельефу его мышц.

Можно смотреть вечно на пламя, на игру света и тени, но нельзя растянуть до вечности эту ночь.

Хорошо, что она уговорила супруга взять с собой в поездку Скьялля. Конечно, кузнец и сам вызвался сопроводить друга-конунга на восток, но Ивар своим упрямством заставил понервничать.

Далия с детьми затворилась в покоях по приказу мужа, пока он, собрав совет в тактическом зале, обдумывал дальнейшие действия. На защиту жены и детей конунга явилось три берсеркера: Снорри Штормовой Молот, Льётольв Чёрный Коготь, Магнэ Алмазная Душа и рыкарь – Шугрин Сновидец. Лютая сила, воплощенная в людях. Но даже под такой охраной Далия не чувствовала себя комфортно, ведь она не знала, что будет дальше, не нависает ли рок над её супругом.

Возвращение Ивара на короткое время подарило ей облегчение, но вскоре он сообщил о своих планах: отправиться в Бэрбелл. Супруг-конунг объяснил, что его появление в самом восточном фольке сможет охладить мятежный дух ярла Нормуда вновь, как на тинге когда-то. Ивар обещал оставить с Далией и детьми берсеркеров и рыкаря, но это только прибавило беспокойства любящей жене:

– Если чужаки и в самом деле мертвы, а оплот конунгов под усиленным бдением домашней стражи, то зачем они здесь? Пусть твои лучшие воители сопроводят тебя в Бэрбелл!

– Мои верные хускарлы составят должную дружину. Я еду не на войну. Со мной мой меч, моя корона и моё имя. Востоку всего-то и стоит, что напомнить: кто такие Хедлунды. Я не мой отец, не стану затворяться в столице, пока коварство не проберётся в мою постель.

– Но оно уже проникло в наш дом со шпионами. Ты не твой отец, Ивар, но ты и не твоя мать. Её доблесть была безрассудной. Твоя сила в равновесии, ты – Чистый Ручей, размывающий скверну и грязь, а не Молния, разящая всех без разбора!

Слова Далии отозвались улыбкой у мужа, но ей виделось в этом не одобрение, а снисхождение.

– Возьми с собой в поход хотя бы Скьялля Оберга. Ты сам говорил, что он путешествовал с ярлом Нормудом от Кроссвинда до Айскреста. Он знает Чёрно-белую Гору хоть сколько-нибудь лучше тебя. Если тебе не нужны мечи и топоры для стражи, то вооружись хотя бы дружеской поддержкой и советом.

– У Скьялля полно дел здесь, в кузне.

– Кому будет толк от достижений мастеров, если Скайсдор лишится мудрого лидера? Волэну всего три года, и он не сможет сидеть на троне зимы.

– Я не собираюсь умирать.

Теперь снисходительно улыбнулась Далия.

«Никто не собирается».

– Сделай это для меня.

Далия молилась после того разговора сразу нескольким богам. У Ингви – бога добра и мира, она попросила, чтобы равновесие на севере не пошатнулось. Обратилась к Радогосту за благодатью, к Зиу за честью и справедливостью, к Браги за мудростью. Бульдура просила о короткой зиме, Тараниса о силе и храбрости для Ивара и его хускарлов. Лукавому Лофту Далия помолилась, чтобы он защитил мужа от коварства и обмана.

Поклонение исключительно Вотану во всём Скайсдоре считалось алогичным, как и полный отказ от веры. Отец божеств руководил остальным пантеоном и чествовал в своих чертогах духов великих воинов. Лишь клёкот его воронов по возвращении из мира людей ведал Вотану о делах смертных, в которые тот не вмешивался. Но Далия обратилась и к всевладыке:

«Услышь меня, великий Вотан!В сиянье духа проявись,Наставь же Ивара на подвиг,Которым он восславит жизнь.Дай ему зренье, всё увидеть,Дай разум, чтобы постигать,Дай слух, чтоб истину услышать,Дай духу силу, чтоб стоять!»

Боги откликнулись. Скьялль Оберг сам явился к Ивару с настойчивым предложением сопроводить его в Бэрбелл. По тому же велению высших, супруг-конунг, недолго упрямясь, поддался напору друга и жены:

– Так и быть. Наставь своих подмастерьев и кузнецов. Собирайся в дорогу, извести Мерет. Через три дня выезжаем.

В безмятежности, в объятиях мужа, Далия дремала почти до рассвета. Она решила не смотреть на окно, не ждать первых лучей солнца. Если нельзя растянуть до вечности эту ночь, то стоит провести её с упоением.

С часом дракона Ивар оставил их супружеское ложе, приказал хускарлам подготовить купель. Далия сама омыла мужа и подала чистое бельё. Снаряжать себя Ивар не позволил.

– Плохая примета. Жёны так провожают лишь на войну.

В дорогу Ивар надел стёганые бриджи поверх льняной белуги, кольчугу под шерстяной дублет, высокие сапоги и перчатки из клёпаной кожи. В поклажу он упаковал пару кунтушей и камзолов из кашемира. Прибыть в Бэрбелл владыке Скайсдора подобало в боевом обмундировании, но расхаживать при дворе лучше налегке, в знак уважения и доверия.

Из оружия Ивар взял свой чёрный меч из неодима, церия и серебра, острый полуторный меч из скайсдорской стали и короткий лук. Вооружаясь, посмеялся, вслух произнеся имя средней сестры:

– Фрея…

– Вы наконец повидаетесь в Кроссвинде, – подбадривала Далия.

Ивар поцеловал крошку Альвейг и крепко пожал руку Волэна. Он хотел, чтобы сын остался в тепле, но упрямый малец заявил:

– Я – воин! Я – северянин!

Пришлось одеть его и взять во двор. Лето подошло к концу, и скайсдорское утро холодило росой и стелящимся в оврагах туманом. Пока её служанки одевали Волэна, Далия надела белое платье и вплела в волосы последние дикие цветы, собранные в роще Хирсина.

Двор крепости оживился. Работники кухни, конюшие, слуги, придворные певцы, все поднялись раньше обычного. Дружине собрали поклажу, упаковывали гостинцы для Нормуда и его семьи, проверяли лошадей перед дорогой. Скьялль и его помощница уже седлали своих скакуний, мастер-кузнец выдвинулся к голове колонны, Мерет держалась поодаль, рядом с телегами и фургонами.

Дружину для похода Ивар собрал совсем скромную: две дюжины хускарлов, три слуг. По настоянию Далии супруг-конунг взял и троих берсеркеров с рыкарём.

– Я постараюсь вернуться как можно скорее, – Ивар обнял жену и сына.

– Успей возвратиться до зимы.

Ивар погладил живот Далии, её ночные мысли о новой беременности будто передались супругу-конунгу:

– Если будет девочка, её стоит назвать Бритт.

– А если мальчик?

Ивар ещё раз провёл рукой по животу жены:

– Будет девочка.

Она вовсе не знала, что ответить. Она была почти уверена, что никого там нет, ей не зачать так скоро новую жизнь. Далия растеряно наблюдала, как Ивар седлает своего племенного мышастого скакуна.

В горны затрубили дружинники, барды запели бессловную оду Анборру, богу дорог и путешествий.

Первым за ворота внутреннего двора оплота конунгов выехали Ивар, Скьялль и Льётольв, следом Снорри, Магнэ и Шугрин Сновидец, за ними дружина.

«Дорогу!» – голосил запевала из людей Чистого Ручья, и народ расступался, кивал головами и провожал взглядами процессию конунга Хедлунда, Чистого Ручья. Над улицами Айскреста хмурилось небо. Лошади, повозки, поющие и трубящие в рога барды удалялись, оставляя Далию, Волэна и их стражей в оплоте конунгов старшими.

Отослав сына с няньками внутрь, Далия ещё долго стояла во дворе. Она представляла, как её супруг выезжает из Айскреста, какой вид открывается перед ним с возвышенности. Северные реки, серебрящиеся среди жёлтых древ. Просторы выцветшей зелени, бурые сосны на окраине Чарвуда.

«Он вернётся к зиме, в лучшем случае», – размышляла Далия.

К тому времени Айскрест преобразится. Черепичные, соломенные и деревянные крыши сольются, покрытые снегом, в пятнистое монотонное полотно, только стяги на стенах оплота будут пытаться пестреть под затянутым тучами небом.

Эгоистичная жалость к себе вновь посетила голову Далии. Она будет несказанно скучать по Ивару. Не по владыке, которому поклялась быть опорой перед всеми богами, не по отцу своих детей. Она будет тосковать по мужчине, горячему северянину, обнимающему её по ночам, по его запаху, колючей бороде и крепким поцелуям.

Далия отбросила жалость к себе, ей захотелось сделать для Ивара что-то, чему он обрадуется настолько, что забудет весь свой бравый успех как владыка.

«Он вернётся к зиме, и я, с позволения Ёрд11, буду ждать его с округлившимся животом».

Руби I

Немота – проклятие для певца, ад, поднявшийся из бездны. Так бы сказали в Заспиане. В Скайсдоре же, хоть и чертыхаются, но на самом деле ни в дьявола, ни в преисподнюю не веруют.

Слова и поговорки разносятся странствующими менестрелями по всем Мифриловым Королевствам. Обозначение часов суток именами животных, например, давно используется в Скайсдоре, но откуда пришла система никто и не помнит. Филип говорил, что в Аэб-Гаале когда-то тоже пользовались ей, но забросили, заменив простыми числами.

Что до ада и загробного мира, то Йотунхейм, где живут Великаны-Турсы, ни в какое сравнение с преисподней заспианцев не годится. Наивно бы было полагать, что смертные души грешников попадают туда после смерти бренного тела.

В Скайсдоре веруют, что души, неугодные богам, не попадают никуда, остаются бродить меж миров. Кто-то сочиняет сказки про то, как они обращаются в драугров или ещё в какую нечисть. Просто сказки. В безмолвии только и остаётся, что размышлять.

Руби Роуз, долгие годы носившая прозвище Златовласка, теперь верила только во тьму. Абсолютная, чёрная, глухая и холодная, именно она встретила Руби объятиями, когда девушка задохнулась в петле.

В Скайсдоре много суеверий, затрагивающих веру, и с ними связаны легенды.

Угодив вместе с Филипом к Сёстрам Ветра, Руби узнала ещё одну.

«Века назад, когда север был дик, и великаны, изгнанные богами, только убрались в морозные дали за ледяными островами, племена кочевников расплодились по землям. Они приспособились к суровому климату и стали жить от рождения до смерти. Ни что человеческое было им не чуждо, но мирское – естественно.

Однажды ночь озарилась огнём, режущим небо. Утром шаман варваров из Призрачного Леса сказал: было мне видение. Оно повторялось, становилось ярче, и вождь вёл своё племя за знаками, толкуемыми провидцем. С шаманом через сны говорил камень, он упокоился во льдах, за замёрзшими островами, на границе Великаньих земель. Вождь Разящее Навершие и девять его дружинников предстали пред камнем и дали клятву в обмен на власть.

Они получили мечи и короны, наделившие их могуществом, но с возвращением на материк, молодые вожди, решившие поделить между собой север, принесли зло. Оно говорило с ними через клинки, сжималось вокруг голов обручем чёрного металла. «Я заберу ваш рассвет, и задует над этими равнинами мой ветер, и взойдёт из-за горизонта солнце, жрущее свет. Ибо жажду я душ, ибо желаю насладиться вкусом плоти». Во утоление жажды волшебных мечей вожди жертвовали родными. С заговорами шамана на их крови, с забытой магией они обманули рок.

Зло уснуло, но и дураку было ясно, что оно очнётся ото сна рано или поздно, пробудится с пронзительной песнью и вознамерится снести в бездну весь север. Однако шаман заверил, что с возвращением тьмы, воплощённой в звёздном металле, родится герой от союза бога и великана.

Он восстанет из гамбита войны, вкусит человеческое зло и горе, закалится в буре и омоется кровью. Шрамы на теле и душе его станут защитными рунами, не тронет его ни хворь, ни яд. Он покорит ожившую тьму, развоплотит нечисть, прикинувшуюся людьми, объединит народы севера и станет владыкой Мифриловых Королевств.

Вы узнаете его, когда молчаливый голос раздастся в небе, со дна заклекочет птица, когда ярость брата выплеснется на брата, и люди закровоточат без ран. Тогда он обретёт полноту силы, вооружится пламенем и сожжёт дотла чужой ветер».

Это старинное поверье дала прочитать Руби Роуз глава Сестёр Ветра, как только бардов развели для допросов. Без представлений, прелюдий и монологов. Отличающаяся от своих соратниц куда более жилистым телосложением, ниже остальных на голову, эта русая длинноволосая женщина носила кольчугу прямо поверх платья. Конечно, подол его был короток, и Руби смогла разглядеть сапоги для верховой езды с заправленными в них кожаными бриджами, но рисунок цветов на ткани позабавил.

Своё имя глава Сестёр Ветра назвала только после ознакомления Руби с легендой.

– Я – Сонья. Знаю, ты в ответ не представишься.

«Тупая сука. Филип назвал её и сестричек злыми плохими бабами. Какой же он душка. Я бы сказала: безмозглые безвкусные ковырялки».

Руби оскалилась, именно оскалилась, сжала зубы и растянула губы до ушей.

– После повешенья ты не только онемела, но и тронулась немного. Я понимаю…

«В самом деле, ущербная, – Руби не сдержалась и с этими мыслями покрутила головой. – Я была тронутой и до».

– Не знаю, с чем ты тут не согласна, – Сонья смутилась.

«Ты вообще ничего не понимаешь, горе цветочное».

– Ладно, – глава Сестёр Ветра села за стол, напротив Руби. – Хватит, я чувствую твоё ехидство, хоть ты и молчишь. Оглянись вокруг, твоего друга Филипа мы разместили в условиях не столь приятных.

Полупустая комната с голыми грязными камнями, выпирающими из стен, посреди стол и два стула.

«Неужели, Филипа посадили в яму с дерьмом? О каких приятных условиях ты заикнулась, Сонья?»

– Ты не связана, я тебя не бью. С Молчаливым толкует Брунхильд. Она отчаянная, я доверила ей музыканта, чтобы тренировалась. Только вот, буду отходить к ним иногда, чтобы курировать, так называемую, тренировку.

Сонья бесила Руби каждым своим словом. Назвала Филипа музыкантом, а она кто? Говорит с мягкой интонацией, но слова и фразы пренебрежительные: «чтобы тренировалась», «доверила ей музыканта».

«Мы не кошки. Тренируйтесь на кошках!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Размах – музыкальный термин; нота, аккорд или ритм, задаваемый певцу, начинающему песню с вокала (без аккомпанемента), чтобы тот попал в тональность и размер музыкального произведения. Здесь: авторский дисклеймер, предшествующий прологу (прелюдии) и задающий тон предстоящей истории.

2

Акинак – короткий меч (40—60 см длинной), использовавшийся самыми разными древними народами (Примечание автора).

3

О событиях, терзавших Гандвик, подробно повествует книга «Клёкот из глубин» (Примечание автора).

4

О событиях, развернувшихся вокруг трона Скайсдора, подробно изложено в книге «Молчаливый голос» (Примечание автора).

5

Аллея Восьми Ворот – памятник архитектуры, посвящённый Восьми Ветрам Заспиана. Староверы ещё совершают паломничество к забытой святыне, но уже редко. Старым богам Ветров в Заспиане ныне не поклоняются, уверовав в единого бога.

6

Котта – неплотно прилегающее платье («Модники Заспиана и Палоллуна»).

7

Здесь: имеется в виду бог монотеистичной религии Заспиана, пришедшей на смену языческой вере в Богов Восьми Ветров.

8

Хульдра – наполовину женщина, наполовину чудовище. У Хульдр коровьи хвосты, они живут в лесах и горах, знакомятся со смертными мужчинами и очаровывают их, чтобы продолжать свой дьявольский род. Если хульдру раскрывают, она убивает всех, причастных к тайне, чтобы сохранить свой секрет («Сказания о чудищах Скайсдора»).

9

Берсеркер – воин Скайсдора, способный впадать в лютое неистовство на поле брани, не чувствуя при этом боли и усталости, множа свою силу свирепым воем. Берсеркеры из оружия признают топоры и мечи, а броню категорически не приемлют, снаряжаясь лишь в шкуры зверей. «Вотан не дарует мощи тем, кто в ярости прячется за кожей и сталью», – говорят берсеркеры («Баллады о самых отважных»).

10

Рыкарь – воин, чем-то схожий с берсеркером в силе и лютом неистовстве. В отличие от собратьев сражаются исключительно голыми руками. Когти и зубы – их оружие против стали. Благодаря особому духовному и бытовому укладу, подношениям и обрядам рыкари обретают силу диких зверей и их свойства: зоркость, чутьё, скорость и силу, а кто-то и ночное зрение («Баллады о самых отважных»).

11

Ёрд – скайсдорская богиня плодородия, покровительница семейных уз, женской силы («Старшая Эдда»).